Hard time

С удивительной скоростью и профессионализмом старший вычистил их комнату. Тэхён каждый раз порывался чем-то помочь Юнги, но самое лучшее, что он мог для него сделать — просто не мешаться под ногами. В плане уборки Ким был просто дилетантом. Кочующий образ жизни, не подразумевающий под собой оседлого места жительства, отучил подростка от любви к тому месту, в котором сам живёшь. Хорошо хоть он в обуви на кровать не лез, как делал раньше это абсолютно везде (и даже у себя дома). Внешняя неопрятность Тэ раздражала многих, но если кто-то осмеливался преподать ему урок этикета, то тут же получал по морде. Да, в своих действиях буйный бывает радикален и непоследователен. Жизнь с этим подростком не обещала быть сахаром, но Мин ведь справится, верно? Когда старший сел на кровать, закончив уборку, Тэ беглым взглядом окинул чистую комнату и даже восхитился навыками Юнги в этом деле. Закончив осматривать чистые стены и пол, он медленно стал рассматривать фигуру хёна, поднимая взгляд снизу вверх, будто оценивает его. Скорее всего Мин почувствовал на себе этот взгляд. — Да ты настоящая золушка. — Ким кивнул головой, как бы благодаря своего хёна за проделанный им труд на их общее благо. Юнги хмыкнул на эту реплику, чуть приподнимая уголки потрескавшихся губ, откидываясь на подушку с небольшим скрипом явно_не_новой кровати. Его грудь все ещё вздымалась от частого и глубокого дыхания. Измотался парнишка знатно. — Ну, может и золушка… Интересно, тогда мне положены хрустальные туфельки? Ну, или хотя бы золотые найки? — он чуть приподнял брови, но сам же чуть прыснул, качая головой, как бы говоря не брать его сумасбродные реплики в голову. «И всё-таки изучает…» — подумалось Мину, который подметил внимательный и тяжёлый взгляд на себе, — «Ничего, привыкнет и перестанет на мне каждую царапинку сканировать», — успокоил он в конце концов сам себя. В это время к ним в дверь вежливо постучались. Ну, началось… Сейчас сюда будет шастать кто не попадя (на самом деле врачи, но когда Мин их уважал?) и бубнить вечнонепонятные термины… Хотя, с учётом времени, Юнги уже во многом разбирался явно не хуже тех, кто работает с ним и его сверстниками. Слушая странные реплики соседа, Ким немного приподнял брови и поджал пухлые губы. Каждый раз, цепляясь взглядом за Юнги, он хотел найти какую-то маленькую деталь, которая дала бы ему преимущество над старшим. Порезы на венах были совершенно не в счёт, хоть суицидальные наклонности и были слабым местом Мина, но Тэхён совершенно не знал, как за это напрямую ухватиться. Этот странный подросток хоть и привыкал, и даже начинал относиться дружелюбно к своему соседу, но все равно желал доминировать над ним. Этот порыв никак не оставлял дурную голову Тэ. После стука в дверь внутрь общажной комнаты медленным шагом и с натянутой улыбочкой на лице вошёл то ли врач, то ли медбрат, подросток плохо их различал. Спросив о самочувствии Тэхёна и осмотревшись вокруг, этот странный мужчина вышел из комнаты, оставив подростков снова наедине. — И часто так будет? — недовольным голосом спросил буйный, намекая на визиты врачей и прочей нечисти. — Ну, до полуночи тебя явно в покое не оставят. А там… Как повезёт… Они сейчас составляют твою медицинскую карту с нуля, так что неплохо было бы им довериться и не вякать при досмотрах. Эти люди не все вежливые, приветливые, как и мы, в общем-то, не подарок, — Мин пожал плечами, — Но действительно более менее компетентны в тех областях, которые помогут нам когда-нибудь вписаться в рамки «нормальности», — Юнги показал пальцами кавычки в воздухе, — Хорошо, что комната относительно чистая, а то лишних вопросов не оберешься с этими припадочными… Юнги вдруг, кажется, что-то вспомнил, поэтому привстал с кровати, шурша конверсами по полу, налил в высокий стеклянный бокал воды и направился снова к своей тумбочке, доставая аккуратный контейнер с таблетками. Высыпал на руку целых шесть разноцветных препаратов: две жёлтые от тревожности, голубая от периодических мигреней, пара красных подавляет сильные эмоции, розовая для отсутствия сонливости. Так себе коктейль, но Юнги спокойно заглатывает все шесть, запивая, даже глазом не моргнув. Новость о наблюдении врачей совсем не порадовала немного раздраженного подростка, последний визит которого в больницу был точно более двух лет назад, когда ещё его родители пытались хоть как-то привести своего проблемного ребёнка в чувства. Тэхёну было плохо видно, что Мин отправляет к себе в рот, не желая пропустить хоть малейшую деталь, он начал наклоняться вбок, чтобы рассмотреть хоть что-то, но Ким только с грохотом упал с кровати, ничего не увидев, и начал ржать, оказавшись на прохладном полу. «Какой же ты идиот…», — думал про себя буйный, продолжая потешаться над своей неуклюжестью и маниакальной заинтересованностью в старшем. Юнги чуть не выплюнул остатки воды на пол и на младшего, успешно прикрыв рот рукой, но глаза расширились до невероятных для азиата размеров засечёт подступающего к горлу смеха. Когда вся вода вместе с таблетками оказывается внутри Юнги, то тот буквально складывается пополам, закрывая лицо ладонями. Он смеётся несильно, тихо, это больше похоже на хихиканье, а глаза превращаются в небольшие щёлочки-полумесяцы. — Ты нахрена меня так разглядываешь? — после небольшого перерыва, нормально отдышавшись, спрашивает старший, смотря вопросительно на полу-покалеченного Тэхёна, — Чем тебе мои таблетки-то не угодили? И громкий смех Тэ постепенно затихает, а вместо него на здоровом лице с красным румянцем на щеках появляется улыбка. Буйный принимает удобную позу, закинув ногу на ногу и скрестив руки под затылком. Теперь подростку было комфортно лежать на прохладном полу. Искушённым взглядом Ким смотрел на соседа. Делал он этот «страстный» взгляд то ли шутки ради, то ли от того, что хорошенько приложился головой, пока падал. — Просто интересно, что ты там пьёшь, — пробасил подросток, который только в эту секунду заметил кольцо на большом пальце Юнги, пока тот держал стакан воды в руке, но, к сожалению, это ничего Киму не дало, ибо он просто подумал, что фаланги Мина настолько худые, что кольцо держится только на большом пальце. Эта улыбка, которую за сегодняшний день Юнги, кажется, увидел впервые, как-то непонятно согревала его сердце, а точнее душу. Но ему кажется, что это только потому, что он успел уверить Тэхёна в том, что эта школа не такая уж и страшная, и не такая уж и безрадостная как тому могло показаться на первый взгляд, а значит свою функцию адекватного хёна и нормального товарища он выполнил более чем хорошо. А это его не может не радовать, так как человеком он хоть и был достаточно жестким, но, тем не менее, в глубине себя был очень дружелюбным и желал многим только добра. Если конечно они не вели себя как мудаки. А как мудаки себя здесь вели многие. Или по крайней мере три четверти так точно. Из-за этого внутреннего тепла старший тоже позволил себе небольшую полуулыбку в адрес Тэхёна. Этот паренёк, не будем скрывать, вызывал у него внутреннюю симпатию, и если он и дальше продолжит вести себя так же дружелюбно, как и этим вечером, то, возможно, они подружатся и станут достаточно крепкими товарищами. В любом случае, Тэхёну здесь ещё долгое время придется находиться, поэтому такой бывалый друг, как Юнги ему определённо понадобится. А тощему личику Юнги шла легкая улыбка, подметил Тэ, как всегда разглядывая соседа. Подростку явно понравилось лежать на прохладном полу. Он прикрыл глаза и просто лежал какое-то время. Ким думал о том, как дальше будут развиваться события в этой школе. А что если ему поставят какой-нибудь неутешительный диагноз и сделают из него овощ? Он думал и о том, как бы ему обзавестись хорошей репутацией среди здешних обитателей. Самое главное, что он не хотел заводить множество ненужных знакомств. — Хён, во сколько ты поступил в эту школу? — младший вспомнил слова Юнги, когда он говорил, что торчит в этом месте уже шестой год. Подросток не знал, сколько лет соседу, но прямо спрашивать не хотел. Юнги уже начал понимать, что в голову лезет глупая дремота, поэтому тот сладко потянулся, а затем полез под покрывало за своей любимой подушкой. Радужной, чёрт возьми, подушкой. Парень обнял эту подушечку, словно коала. Эту наволочку старший раздобыл в одном из магазинов ещё в июне месяце, когда в округе было слишком много лгбт тематики в связи с pride month. Взял он её, естественно, не раздумывая, обиженно ворча на замечания Намджуна о том, что покупать радужную наволочку совершенно нерационально, да ещё и несолидно для совершеннолетнего взрослого парня. Юнги согласился: «А вот для совершеннолетнего взрослого ГЕЯ — более чем солидно, даже не сомневайся…», — Я? С тринадцати. Не сказать, чтобы поступил… — он чуть помычал, подбирая правильное слово, — Меня сюда отдали, не смогли потянуть. Отказались, даже так можно сказать. Слишком много детей в нашей семье, а я ещё и такая обуза… — он хмыкнул, — Всё логично. И рационально. И правильно, наверное… Всё-таки было что-то общее между двумя соседями… Но это что-то было настолько неуловимо-воздушным, что даже не объяснить словами, а можно лишь почувствовать. Ким слушал удручающую историю жизни Юнги. «Да что это за родители, которые так легко избавляются от своих детей?!» — подумал Тэ, вспомнив и о своих родителях, на которых был в обиде. Подростка удивило, с какой легкостью старший рассказывал об этом, ведь он гниёт тут уже шестой год по их вине. Цветная подушка привлекла внимание буйного. Вообще Ким понял, что его интерес притягивало всё, что связано с Юнги, но это его никаким образом не насторожило. Это, вроде, была радужная подушка, но там не хватало голубого цвета. Не спрашивайте, откуда Тэёхен помнил все цвета радуги. Самое смешное, что Киму приходили на ум всякие флэшбэки из прошлого, на которых его знакомые избивали ребят с этими цветами на одежде, но он не мог вспомнить, почему они это делали, ведь сам участия не принимал, поэтому тогда его это мало заинтересовало. Чтобы избежать возможного конфликта, буйный не стал задавать лишних вопросов, связанных с этими цветами. — А тебя вообще собираются выпускать? — перебираясь обратно на кровать, спросил подросток. — Ну да, в следующем году. Только не всё так просто, к сожалению. Если я наберу вес, сдам определённые тесты, пройду медосмотр, подойду под определенные мерки… — парень загибал пальцы на руке, тщательно выговаривая каждый отдельный пункт, — Тогда, возможно, выпустят и я смогу пойти в универ на заочку, а потом нормально работать… А вот если нет… — он вздохнул, — Что явно более вероятно в моём случае… — он немного оттянул рукав одежды, разглядывая кости. Юнги чуть замялся, зарывая обе руки в осветлённые волосы, а потом резко выдыхая, отрывая их от головы, — Тогда меня отправят в психушку, вот. И я там постараюсь сгнить за год — полтора, если за меня организм это сам не сделает, осознавая в какой он заднице, и что выхода уже нет, кроме как окончательно съехать с катушек… — в конце монолога Юнги ослепительно улыбнулся, обнажая дёсна, будто этот сценарий жизни нормален и вполне адекватен. На самом деле эта улыбка означала полное смирение и просто ожидание того дня, когда ему скажут переезжать в отделение местной больницы для душевнобольных. А пока старший наслаждается оставшимися деньками: курит яблочные сигареты, играет в волейбол и смеётся, когда Чонгук в очередной раз сажает его на свои широкие плечи. Это его небольшой вариант счастья, который тому доступен. С каждым словом Мина буйный все больше и больше входил в ступор. «И он с этим согласен?! Вот так просто?!..» — подросток на каком-то подсознательном уровне начал беспокоиться о своём хёне. Вот бы можно было поделится своим огнём в груди, своим желанием не просто существовать, а жить… Если бы только Ким знал, как зажечь в Юнги такое же пламя, что горит у него… Парень был готов даже вырвать пылающее сердце из своей груди, словно храбрый Данко, чтобы осветить им путь для Мина… Юношеское сознание просто отказывалось принимать позицию старшего! Вспыльчивое и необузданное нутро Тэхёна просто бушевало от возмущения, он был готов подскочить с кровати и хорошенько отделать соседа, но делать этого он этого, конечно, не стал. Несмотря на всю дикость, надменность, вспыльчивость и остальные не лучшие стороны Кима, подросток никогда не мог смотреть, как умирают люди, лишь потому, что опускают руки. Проведя год в обществе наркоманов, парень столкнулся со многими потерями среди его знакомых, которые закидывались веществами каждый раз, надеясь, что после хорошего трипа им больше не придётся мучиться, вылезая из кожи вон ради новой дозы. Конечно, Тэхён осознавал всю тупиковость альтруизма и неблагодарность человечества, но это не мешало ему желать не быть таким как все, не быть как его родители, как родители Юнги… Ким был настроен серьёзно, он решил изучить старшего досконально, чтобы потом, доминируя над ним, заставить его видеть все так, как видит сам буйный. Чтобы без спроса зажечь пламя и в его душе. После долгих и мучительных размышлений Тэ закрыл глаза, но в палату снова кто-то начал стучать. В комнату, стуча по паркету острыми небольшими каблучками, вошла женщина средних лет, которую Юнги знал даже слишком хорошо. Это врач-диетолог, что мучает его своими вечными расспросами уже который год. Эта неприятная женщина уж очень любит рыться в личных деталях. Она бывает настолько дотошная, что выводит и так эмоционально не совсем стабильного Юнги из себя. Один раз дошло до того, что парень кинул ей в лицо те препараты, что она настойчиво в него пихала, хотя последние несколько недель эти таблетки не давали абсолютно никакого весомого результата. Юнги поморщился, когда врачиня зашла в комнату. Женщина ровным голосом, с типичной для неё дотошностью, что просто выморживала изнутри, расспросила младшего о сегодняшнем рационе, пищевых привычках и бог ещё знает какой ерунде. Но тем не менее, пятнадцатью минутами они ограничились, в основном засчёт резкого характера Тэхёна. А затем её пытливый взгляд направился на Юнги, а конкретно на его запястья и ключицы, что донельзя выпирали. — Юнги, скажи, ты сегодня ел что-нибудь? — спросила она, поправив пальцем оправу очков. — Ел. — быстро и односложно отвечает Юн, стараясь отделаться немногословными репликами. — Когда последний раз был приступ? Как часто случались рвотные позывы? Ты принимаешь те антидепрессанты, что я прописала на прошлой неделе? — вопросы градом посыпались на него. — Сегодня. Не следил. Нет. — старший прожигал её взглядом, на что та лишь хмыкнула. — Так ты долго не протянешь… — бросила она напоследок и выпорхнула в коридор Эта леди бальзаковского возраста с первых секунд не понравилась буйному. Киму было плевать, о чём она его расспрашивала, он особо не вдавался в ее слова и вопросы, но вот за каждой репликой старшего он следил, разинув рот. «Какая сука! Какое она имеет право так говорить?!» — последняя фраза дамочки разозлила Тэхёна, хотя он сам что-то подобное бросал в лицо Юнги недавно, но за последние часы отношение подростка к соседу значительно поменялось. Конечно, Ким не спешил афишировать со своей странной заинтересованностью в своем соседе в открытую, но и скрывать это у него так себе получалось. Единственное, что могло радовать в этой ситуации, так это то, что Мин, вероятнее всего, не догадывался о природе столь пристального изучения его личности со стороны буйного. Сам того не осознавая, Ким начал испытывать чувство собственности по отношению к Юнги. Будучи самым младшим ребёнком в семье, Тэхёну доставалось все внимание родителей, которые потакали всем его прихотям, поэтому он вырос жуткой жадиной. И теперь, учитывая то, что благородной целью буйного стало «покорение» бренной души Юнги, Ким не желал делить его ещё с кем-либо, даже с врачами, но пока ещё подросток не был готов сам себе в этом сознаться. — Вот же стерва… — прошипел Тэхён, как только женщина скрылась за дверью их комнаты, — И как только можно их всех вытерпеть?.. Так и хотелось размозжить ей бошку о стену, — с привычной для подростка надменностью и отвращением отозвался он о недавнем посетителе. — Стерва… Но она не обнадёживает меня пустыми словами и, если честно, то выполняет свою работу. Пусть и с пристрастием… — Мин цокает, давая понять, что слово не совсем подходит, — Добросовестно. Но я эту добросовестность в рот ебал… — Мин снова тянется тонкими пальцами за сигаретой, но потом останавливает сам себя, понимая, что на сегодняшний день никотина в истощённом теле предостаточно. Вообще, Юнги редко себя ограничивал. Что в курении, что в выпивке, что в количестве матерных слов, которые летят в сторону обидчика или очередного бесполезного, по его мнению, врача. И лишь недавно Мин понял, что ему на самом деле не столько хочется курить, сколько нужно занять чем-нибудь свои шаловливые ручонки, что не знали покоя. Поэтому он берет с тумбочки браслет из цветных бусин, который сделала ему сестра ещё много лет назад. Юнджи — единственная из многочисленных сестер и родственников, что действительно любит Юнги. Или любила? Прошло уже больше пяти лет с их последней встречи, так что парень не мог точно знать, что теперь у неё на уме. Для него она так и осталась четырёхлетней малышкой, что с невероятно счастливым личиком вручает ему браслет и тихо-тихо, на ушко, так, чтобы только Юнги услышал, шепчет ребяческое признание в любви. И снова цепкий взгляд буйного направлен на соседа. Ким совершенно спокойно позволял себе откровенно пялиться на старшего, фиксируя все его действия у себя в голове. Вообще, если представить мозг Тэхёна в виде упорядоченного хранилища информации, то для Мина там будет отдельный отсек, в который подросток складывает абсолютно всё связанное с Юнги. Странно? Да, но всё-таки не зря родители буйного сдали его в недотюрьму-недопсихушку. Хотя, если посмотреть с другой стороны, то у кого нет своих странностей?.. Просто одни выставляют их напоказ, а другие держат при себе. *Щёлк* — вымышленное фото браслета, который Юнги взял с полки, отправляется в центр информационного сбора данных под названием «мозг Тэ», в специальный отсек, посвящённый Мину. В какую-то секунду Ким подумал, что это уже действительно странно, но альтруист, живущий где-то на подкорке его сознания, с полной серьезностью уверял его, что это все лишь для того, чтобы помочь бедному худощавому пареньку. Возможно, была и другая причина этой «одержимости», но только какая?.. — Во сколько подъем? — равнодушным тоном спросил подросток и перевёл взгляд с соседа на потолок. Внезапно Ким осознал, что завтра его первый учебный день, а он ни черта не знает, ни о расписании уроков, ни о режиме дня. Знал лишь, что его зачислили в какой-то класс, но в какой именно, парень не помнил, ибо мало чьи слова удостаиваются внимания Тэхёна. Когда Тэ наконец отлепился взглядом от старшего, то у него на душе немного полегчало. Если Тэхён и дальше продолжит сверлить его взглядом при каждом удобном случае, то Мин не сможет удержаться от гейских колкостей или банальной грубости в сторону младшего. — Это тебе не детский лагерь, подъёма тут нет, да и будить тебя никто не собирается… —Юнги немного зевнул, — Тебе должны были выдать твоё расписание, разве нет? Или ты ограничился тем, что пропустил слова мимо ушей? Если так и есть, то я отнюдь не удивлён… — парень хмыкнул, — Ты, по идее, сейчас должен быть в десятом, да? Тогда волноваться не стоит, твоих погодок тут слишком мало, чтобы формировать из них два класса… Так что не заблудишься завтра утром явно, не ссы, у вас по вторникам всегда первой парой алгебра в девять утра. Щедяще, не правда ли? Ах да, мы учимся по парам, даже младшие классы. А потом, я тебя умоляю, возьми расписание, а… Или сфоткай стенд на первом этаже в крайнем случае… — парень сидел с подушкой в обнимку, но потом наконец принял горизонтальное положение, просто бухаясь на постель, также обнимая свою спутницу. Буйный лишь недовольно хмыкнул в ответ своему соседу и нахмурил брови. Руки Тэхёна взмыли в воздух и зависли над его лицом, он стал разглядывать свои перебинтованные ладони, ведь спать подростку ещё не хотелось, а чем себя занять он не знал. Костяшки совсем не болели, потому что у Кима они были разбиты постоянно, и эта приятная боль всегда была рядом с ним. «Как же скучно…» — подумал подросток, с грохотом роняя свои руки на скрипучую кровать. Когда же Тэхёну в последний раз было так скучно?.. Очень сложный вопрос, раньше каждый день буйного был наполнен какими-то событиями, не обходилось и без конфликтов, конечно, куда без этого. Хотя, врать не стоит, сегодняшний день тоже был очень насыщенным, но всё же Тэ было этого мало. Для человека, привыкшего делать всё, что ему заблагорассудится, ситуация, в которой он находился, была весьма удручающей. Сейчас бы подросток не отказался от ночной прогулки… Ким поднялся с кровати и, словно абстрагировавшись от всего, стал смотреть в открытое окно. Было уже довольно поздно, но ночной сумрак разгонял свет звёзд и огромной луны. Небо было таким глубоким, таким величественным и прекрасным, что невозможно было оторвать от него глаз. Из головы Тэ улетучились все мысли, и даже так сильно волновавший последние часы Юнги ушёл куда-то в прострацию. Эта огромная луна, что была так близко, приковала взгляд подростка на себя. Такая недостижимая, возвышенная, дикая, свободная и непорочная, словно воплощение идеала. И во всем мире их осталось только двое: молодой юноша и его девственный кумир, озарявший все вокруг своим мертвенно-бледным светом. Мрачная и грустная луна была наполнена такой неземной прелестью от своего одиночества, и сердце подростка сжали горестные чувства, те самые, как будто испытывала и она, эта безжизненная луна. Наслаждался Ким этим видом, пока не пришёл очередной врач, но и после этого он не мог оторвать свой взгляд от окна. И когда визиты прекратились, а Юнги уснул, буйный продолжал смотреть вдаль ночного неба.