«Хотя шедевры и бесценны
Всему на свете есть цена.»
А. Пушкин.
POV Драко Малфой.
Прохладный ветер трепал только что уложенные волосы, и я, брезгуя возможностью совсем потерять вид, зашёл внутрь. Место это всегда было мне по душе. Да, на последнем этаже было прохладно и просторно, от шумных учеников и их учителей. Этот коридор я заприметил ещё на третьем курсе, когда впервые взял в зубы сигарету. Тупая маггловская привычка, которая помогала снять напряжение.
" — Прояви к ней немного внимания, Дракош.
— Чушь.
— Нисколько! Девушки его любят!
— Конечно, тётушка. — разозлившись, рявкнул я и сорвался с места. Виски бешено пульсировали с самого утра."
Несколько раз за неделю я встречался со своей ёбнутой тёткой, искренне надеясь, что в очень скором времени количество её писем с просьбами о моей незамедлительной аппарации в Мэнор значительно уменьшиться. Каждая новая встреча была безумнее предыдущей. Лестрейндж говорила о своём плане мести,
раскрывая мне все больше подробностей. Я жил от встречи до встречи, — каждый раз становилось всё более невыносимо слушать всю блядь, что изрекал её грязный рот. Как бы сентиментально не звучало, но терпел я это исключительно ради матери, что все мои визиты была под чётким контролем сестры. На первый взгляд всё было как обычно, но я точно знал, что любое её действие совершается с позволения тётки.
Сука.
Прижавшись к ледяной стене, я раздражённо вдохнул.
Устал. Уже устал от всего дерьма, что творилось вокруг.
Нравилось ли мне это? — определенно, нет.
Как бы поступил на месте тётки? — а, хуй знает. Я чувствовал
свою ничтожность
не в своей игре, прекрасно понимая, что пути назад нет и уже не будет. Было не столь обидно, сколько мерзко от самого себя. От своей ебаной податливости.
— Скучаешь? — из-за угла появилась Паркинсон, хитро сверкая взглядом. Её мне сейчас хотелось видеть меньше всего.
—
Съебай.
— Фу, как грубо. — брюнетка прищурилась, чем вызвала у меня смешок.
— Я серьезно, Паркинсон. — перед глазами до сих пор стоял силуэт обеспокоенной матери.
Если только эта сука Лестрейндж тронет её. Если она только посмеет.
— Малыш, — девушка приблизилась ко мне, облизав губы. — я хочу тебя. — полушепотом, отчаянно пытаясь соблазнить. Наивная шлюшка.
—
Съе-бай. — чётко по слогам, но возбуждённая брюнетка не слышит, и уже в следующую секунду обвивает руками мою шею, царапая кожу до крови. Рычу, отталкивая девушку в сторону. От её одежды противно тащило перегаром, создавалось впечатление, что Пэнси беспрерывно бухала дней так пять. Но я знал, что причина такого аромата — её постоянное хождение по рукам. Забини, Нотт, парочка когтевранцев, а дальше я не стал слушать сплетни тех пуффендуек.
— Ну, что такое? Кто тебя обидел? — знала бы ты, как заебала меня. Как, впрочем, и всё окружение пустоголовых сокурсников.
— У меня нет настроения трахать тебя, Пэнси. — отрезаю, отодвинув бедняжку в сторону. Слышу нервный всхлип и поспешно отдаляющееся цоканье каблуков.
Так-то лучше.
Прикрыв глаза, я делаю продолжительную затяжку, и по телу разливается приятное тепло.
И так, одна за другой, да, я смогу прийти в себя.
***
Омут угнетающих мыслей, в основе своей о моей матери, преследовал и поглощал все чаще. Не проходило и дня без напряженного внутреннего самобичевания. Жить как раньше уже не получалось
— Я б ей вдул. — в этот раз от раздумий меня отвлек Забини.
— А?
— Вон. — и парень в открытую указывает на когтевранку с пятого курса. Короткое темное каре и аппетитная задница.
— Только о сексе и думаешь.
— Будто ты — нет.
— Нет.
— Тогда чем же занята твоя прелестная головушка? — Блейз внимательно следит за мной и, перехватив мой взгляд, направленный на мило беседующую Стоун с Гринграсс около выхода, неоднозначно ухмыляется. — Новые королевы всея мира.
— Не знал, что они дружат. — с чего это вдруг Стоун переключилась с Золотого Трио на слизеринку?
— Я тоже. — замечаю вымученную улыбку друга и приободряюще хлопаю его по плечу, не сводя глаз с парочки пятикурсниц.
— Все наладится. — после, встаю из-за обеденного стола и неторопливо добираюсь до дверей.
— Стори, — обрываю Гринграсс на полуслове, после чего она, как и рядом стоящая Стоун, бросает на меня вопросительный взгляд. — Снейп тебя искал. Говорит, у него к тебе просьба.
— Ладно. Пока, Лиззи. — помахав рукой гриффиндорке, Астория скорым шагом покидает столовую в поисках, вероятно, Снейпа, который ее, вероятно, совсем не ждет.
— Привет ещё раз.
— Привет. — нет, она не выглядит смущенно или раздосадованно, в ее голосе ясно слышатся нотки безразличия. Замечательно. Люблю делать работу с ее самого начала.
— Занята сегодня?
— Нет.
— Не составишь компанию?
— Куда? —
а, куда, Малфой? Сразу в спальню к себе ее позовешь или в кафе сначала сводишь?
— В магазин. —
какойнахермагазин?
Стоун смеряет меня недоверчивым взглядом, попутно поправляя серебряный кулон на своей худой шее.
— Какой?
— Сладостей. — пиздец оригинально или почувствуй себя ебаным Уизли, м-да.
— Ладно. — что ж, а по итогу, вполне просто. Бросаю максимально доброжелательную улыбку, на которую был способен.
— Зайду за тобой после уроков.
— Не стоит. Встретимся в Хогсмиде, часов в шесть. — и не сказав слова более, скоро удаляется. Внутри все закипает от нарастающей злости. Да кем эта сука себя возомнила? Любая на ее месте бы от счастья прыгала, а эта малолетка у нас гордая и неприступная, видите ли. И все же — целка? Ведет себя, как шлюха и одевается так же. Но на деле может оказаться простым выебистым бревном, которое никто не захочет отыметь.
Любопытство слишком велико. Я хочу узнать. Трахнуть ее и узнать, был ли у нее до меня секс.
***
Мало того, что она,
охтыжбля, гордая, так еще и стерва, каких поискать надо. Это я понял еще с первого дня ее пребывания в нашей милой школе. Но сейчас, стоя уже тридцать минут у ебаного магазина сладостей, в коем я ни разу в жизни не испытывал желания побывать, убеждаюсь в этом все сильнее. Где черти носят гребаную Стоун, что она пренебрегает моим, сука, временем?
Листья кружатся в бешеном вихре, завлекая за собой пыль. Мне противно наблюдать за этим, почему-то. Противно не конкретно от этого листопада, а от всего в целом. Это обычно называют депрессией? Наверное. Впервые я боюсь. Боюсь за мать до дрожи по всему телу, до крови на костяшках, что я в который раз разъебу практически до мяса сегодня ночью об ледяную стену своей спальни, напившись до потери памяти.
Я
люблю ее. Да, так банально и просто, как дети любят своих родителей. Я
не хочу терять ее.
Только не ее.
— Ой, прости за опоздание. — звонкий голос Стоун с треском разбивает ход моих мыслей. Лениво перевожу взгляд влево и замечаю ее: все такую же низкую, все такую же гордую, все такую же Стоун. Эх.
— Угу. — бормочу себе под нос и начинаю шагать прочь от магазина, сам до конца не осознавая, что делаю. Стоун остается на месте, и я чувствую на себе этот ее строго похуистичный взгляд. Торможу и с большой неохотой разворачиваюсь на сто восемьдесят. — Ты
идешь?
— Уже пришла. — она, кажется, ничего не понимала. Глупая.
— Планы изменились.
— То есть, я зря шла?
— А я зря ждал.
— Тебя мое опоздание выбесило так, что ты гордо завилял своей задницей хер пойми куда?
— Тебя не должна волновать моя задница.
— Она меня и не волнует.
— Тогда встретимся в другой раз.
— Другого раза может не быть.
— Вот и славно.
—
Что?
— Бывай, Стоун. — морщусь, возобновляя ход.
Нет. Зря я затеял эту игру в дружбу. Нихуя не выйдет. Она одним своим видом выводит, а если попытаться с ней общаться… Не реально перенести столько сучковатости и черствости в одной ней. Не реально, потому что именно
из-за нее страдает моя мать. Я не смогу не думать об этом. Такими темпами я просто не выдержу и грохну ее первее тетки.
— Стоять! — внезапно, чувствую, как меня тянут назад за рукав пальто. Чертыхаюсь, поражаясь упорности этой особы. — Что случилось? —
стоп, что? Мне показалось, или она решила меня пожалеть? Хочется смеяться. И плакать.
— Иди своим путем. — отдираю ее длинные пальцы от себя, толкая чуть назад. Лицо Стоун краснеет, а в глазах играет недобрый огонек гнева.
—
Да какого хера, Малфой?! — вскрикивает, хмурясь. Теперь хочется рассмеяться прямо ей в лицо, чтобы знала свою ничтожность. Как и я сам. Все мы были пешками. Рыпаться было поздно, да и некуда. А она тут дешевый театр развести пытается со своей псевдо-поддержкой. В гробу я ее видал. — Ты зовешь меня гулять, не в первый раз, будто тебе это надо, а когда я прихожу — просто съебываешь? Ты странный. — она пожимает плечами, вперивая в меня свой недоуменный взгляд.
— Ты серьезно думала, что ты привлекаешь меня? Да мне похер, уяснила? На тебя, на твоих тупых дружков, — все, ебаная точка невозврата. Зачем я вообще завел с ней диалог? Зачем вообще позвал? Я просто заставлю эту суку пойти за мной, когда мне это будет надо.
Из-за нее страдает моя мать!
Нет, Стоун не заслуживает…она не заслуживает,
— Какого? — замолкаю, когда чувствую на своих плечах ее руки. Она обнимает так крепко и так легко одновременно, будто ей ничего это не стоит.
Чтоблядьпроисходит? И мне…не противно? Приятно? Не, перебор. Просто не противно. Удивительно.
Стою в шоке какую-то минуту, что тянется вечность. Чего она этим добивается, интересно? Но сам не замечаю того, как притягиваю ее ближе. Такую хрупкую. Черт, она такая маленькая. Дышит. Громко и спокойно, дотягиваясь носом мне до шарфа где-то. Да. Теперь было приятно. Точно приятно. По телу разливается тепло, живое тепло, исходящее от нее. От чертовой Стоун.
Она даже не была мне симпатична, она ушла спустя несколько минут, но это было необходимо. По крайней мере мне. И ей. Нам обоим.
