***
— Что это за чёртова подсобка? — Юнги обо что-то запнулся, шаря практически в темноте, и обматерил Чонгука, хихикающего где-то сзади над ухом, как назойливый комар. — Ну вообще-то это и есть подсобка. Кладовка. — Ебать ты романтик. Младший притянул его за лацканы школьного пиджака, подальше от полки, об которую Юнги обязательно бы ударился, если бы не Чон, но старший заботы не оценил и шлепнул его по губам. — Слушай, хорош принцессу из себя ломать, — вспылил Чон, — крышуешь малолеток в нашей школе, а шкеримся, как будто родину предали. — Ну я не могу подрывать свой авторитет, — упрямился Мин, — особенно перед пацанами. И вообще, хули ты от меня хочешь? Не хочешь — не надо! — Сам понял, что сказал? — Чонгук и бровью не повёл, присаживаясь на столешницу старого учительского стола, запихнутого подальше в кладовку, но не выкидываемого, мало ли что. — Я-то понял, а ты сам хоть понимаешь, чего тебе надо? — даже в темноте Чонгуку удалось разглядеть, какой нехорошей злобой светятся глаза старшего, того глядишь, швырнёт в него что-нибудь, например, книжки с этих самых полок. — Прямо сейчас — тебя, — Чонгук бы не церемонился, не знай он, как отлично поставлен удар Мина с левой, а потому сначала заломал ему руки, к стене прижимая, хоть и пыльной — потерпит, а уже потом узкие полоски губ смял, целуя. Смотрелось точно как в чёртовом порно, которое Чонгук иногда листает, хоть и не признается. Юнги прошипел в поцелуй что-то про «на бутылку посажу», но Чонгук, ухмыльнувшись, расценил это как очередной трюк особенного миновского флирта. Они по-другому почему-то не умеют. Вообще Чонгук мог всё сделать гораздо романтичней. Он знает про то, какие виды открываются с крыши их школы, Чимин ему как-то показал. Причём Чон учился здесь гораздо больше друга, но как примерный школьник, на неё не забирался. Только вот всё-таки это место Чимина, он там своё уединение находит, прячется ото всех, когда видеть никого не хочется, и Чонгук бы это место осквернять не стал. А кладовку можно — ну, у какой парочки не было секса наскоро здесь, когда дотерпеть до дома невозможно? А в их случае ещё и идти некуда, домой к Чону нельзя, Юнги же к себе и подавно не позовёт, он сам там редкий гость. А ещё это не первый их поцелуй. Так уж получилось, о чём Чонгук не жалеет, что в больнице они и впрямь не нашли успокоения, пока губами (хотя скорее зубами) не столкнулись, а потом отплёвывались, словно бы не было ничего. Мин — принцесска хуева — сделал вид, что ничего не понял. А Чонгук-то всё понял, принял, усвоил. Если не умеет говорить в лоб, значит, Чонгук заставить его говорить в лоб. — Не огрызайся, — шепнул Чонгук, кусаясь за губу, так ему и надо. — А то вообще нагну, не спрашивая. — Вот блять одолжение, спасибо! Когда официальную бумагу ждать? — Да чё ты щетинишься, будто не нравится? — Мин на самом деле был прозрачен, как стёклышко. Это было понятно сразу, когда тот заявился среди ночи или когда про кинки свои упомянул, и когда писал пьяным. Особенно пьяным. Мин утверждал, что стирал всё, что писал когда-либо кому-либо по пьяни, но Чонгук ему такого счастья не обещал, дразнясь сообщениями в какао-токе, где Мин даже присылал смайлики и стикеры. Пьяный Мин — забавный Мин, ведь до сих пор утверждал, что даже не напивается. Или это был его самый крутой план, а Чонгук, как дурак, повёлся? — Я не… — Заткнись. Ты в курсе, что ты мне нравишься? Вот так в лоб. После того, как они пару раз погуляли, пару раз Чонгук ему чуть нос не сломал и далеко не пару раз они в школе почти что держались за руки. Краснея, как две смущённые девочки. А тут — никого, трогай, сколько влезет. И Мин Юнги не гроза (зачёркнуто) авторитет (зачёркнуто) хулиган, а просто парень, которому Чонгук понравился с первого взгляда, просто он флиртует как кретин. — И что ты сейчас такой трахатебельный… — А ты не охуел? — Комплимент вообще-то! — Да иди ты с такими комплиментами в жо… А-а-а! Нет, меня не проведёшь! — Ну ты точно еблан, — Чонгук закатил глаза, но всё равно продолжил целовать Мина, сопротивляющегося явно меньше. — У меня руки затекли, — поделился старший как бы между прочим. Чонгук отпустил, но прижался с ещё большим напором. Их тела соприкасались, а от трения друг от друга, пока один целовал другого, можно было спичку зажигать. Неудивительно, что после нескольких таких незамысловатых фрикций (Чонгук, по мнению Юнги, всё это подстроил) член Мина восстал, упираясь Чонгуку в пах, и тот сразу почувствовал, как синеволосый возбудился. Чонгуку до одури в голове и болезненной тяги в паху хотелось раздеть Мина, заставить под собой стонать, но явно в такой узкой маленькой подсобке, как и выразился старший, было не особо романтично, а главное, удобно, чтобы это осуществить. Максимум — раздвинуть ноги, расположиться, стащив предварительно штаны и белье, и понадеяться, что если Мин и вправду за ним пошёл, значит, он был к такому повороту событий готов. — Всё ещё не могу поверить, что мы делаем это в грёбаной кладовке, — прошипел Мин, а заметив достоинство Чона, вытащенное из штанов, заткнулся, слегка растерявшись. Чонгуку это польстило. Сам он, продолжая целовать и кое-как ласкать своего (парня? Они встречаются? Почему Чон ни хрена не уточнил?), чтобы отвлекать от того, что начал медленно входить в него, и если тот без подготовки, то ещё и не акцентировать внимание на боли. Чонгук не знает, снизу не был, игрушками не баловался, а кинки с верёвками им пока пробовать рано. И вообще… — Так ты мой парень теперь? — Ну ты, блять, время-то специально выбрал, да? — Да, — невозмутимо кивнул Чонгук, продолжая медленно его растягивать, не входя пока полностью. Юнги что-то прошептал, простонал, пробормотал, схватил Чонгук за шею, резко к себе наклоняя, чтобы в глаза честные заглянуть. — Ты долбоёб? — Я хер знает, что это означает на твоём флиртоуебанском. — Это означает, что мой новый парень — долбоёб, — огрызнулся Мин, и Чонгук, не специально, конечно, резко до конца вошёл на радостях. Мин ему за это кожу на шее расцарапал и агрессивно за губу прикусил. Ну какого хрена? — Я на тебя ошейник с надписью «долбоёб» повешаю. — Я тебе что, собака? — Псина сутулая. — Ну это ты явно зря. — Ты трахнешь меня нормально, наконец, или мы так и будем отношения выяснять? Чонгук, улыбнувшись, больше не разменивался на слова. В конце концов, слово его парня — закон. А то ещё правда вырубит с левой. Прямо во время секса. Ну его нафиг.***
На доске написано что-то, урок литературы длится бесконечно и нудно, и Чимин, всматриваясь в каракули, всё равно не мог ничего разобрать. Хорошо, что в старших классах стихи они больше наизусть не читают. И вообще мало читают. Больше пишут каких-то сочинений, работ, контрольных на проверку знаний и чтобы быть уверенными, что экзамены точно сдадут. Чимин любит искусство в любой ипостаси. Картины? Красочно. Литература? Познавательно. Музыка? Восхитительно. Даже татуировки на чужом теле и чтение каких-то отрывков из фильмов, сериалов или постановок для него искусство. Жаль, этого в школе так мало. Он зациклился, глядя себе в тетрадку, чтобы только не слышать насмешек. Интересно, Намджун уже в курсе? Сам видел или ему сказали? Потому что длится уже четвёртый урок, а он его ещё не видел, может быть, что-нибудь случилось. Хотя, когда это с ним что-нибудь случалось? Самое обидное — с уроков просто так не сбежать. Во-первых, родителям позвонят, прогулы строго наказываются. А во-вторых, ведь много кто видел эти надписи, которые Чимину так просто не стереть, и он всё равно насмешки в спину получит. Перемена трелью прозвенела буквально в ушах. Чимин не спешил покинуть класс, только заметив фигуру Кима, вставшую напротив его класса, подзывая не рукой, но одними глазами выйти к нему. Чимин, поднимаясь, всё равно немного опешил: Намджун стоял, словно не замечая на себе любопытных взглядов приятелей, других старшеклассников, сам со свежевыкрашенными чёрными прядями. Ещё вчера белобрысый был, когда успел? Да и зачем? — Ты опять проспал? — Ну да, грешу этим, — усмехнулся Намджун. Хорошо, что он понял, что на людях не стоит обниматься, брать за руки или вообще как-либо проявлять внимание. Или, судя по волосам, не понял? — Я не такой умница, как ты. С меня и не требуют. — Лишь бы аттестат получил? — фыркнул Чимин. Намджун снисходительно, легко, не злясь улыбнулся. На выпады Пака он не реагировал больше. — Ага. Всё нормально? Не видел, значит, сделал вывод Чимин. Надо бы завучу сказать, чтобы кто-то этот туалет помыл, да только Чимин заметил, что, проходя мимо, некоторые парни, да что уж там, и девчонки, показывая в него пальцем, усмехались. Намджун, ничего не понимающий, нахмурился. Только пришёл, и что происходит? — Я пропустил что-то? Чимин поджал губы. Как бы сказать так, чтобы у Намджуна крышу-то не снесло? Или хотя бы не сразу. — Ты только не злись… — После таких фраз мне обязательно убить кого-то хочется. — Не надо, — стушевался Пак. — Слушай… — О, Пак, что, без ёбыря ни дня? — Джинён со своей свитой появился из ниоткуда. Глядя сначала на него, а потом на Намджуна, который сначала сделал вид, что ему послышалось, а потом инстинктивно сжал кулаки и резко к Джинёну развернулся, Чимин надеялся, что сможет как-то повлиять на то, чтобы они не подрались. Но Джинён успокаиваться не хочет, вот и отомстил этими надписями в туалете. Или не он? — А ты, — Джинён показал на Намджуна, больше не называя его по имени после драки, — уже попробовал, какой он в постели? Чимин вовремя схватил Намджуна за руку, чтобы тот не кинулся на Джинёна. — Хватит, — Чимин с ненавистью посмотрел на Джинёна и его свиту. Парни ржали над попытками Чимина. — Ты больной, тебе лечиться надо, — Чимину удалось Намджуна от него отвести, — а ты не ведись, он же тебя провоцирует явно. — Чего я ещё не знаю? — Намджун еле совладал с собой, сверля проходящих в свой класс обидчиков. — Все на тебя пальцем показывают. Что ещё? — Я тебе покажу, только успокойся. Я вечно подвергаюсь нападкам, я почти не удивлён, — Чимин нагло врал, делая вид, что ему всё равно. Но Намджуна надо было как-то убедить. — А ты? Зачем волосы покрасил? — Захотел, — уклонился Ким. — Показывай, или я за себя не отвечаю. От лица его ничего не останется. Чимин со вздохом повёл его за собой. Это было ошибкой, зная его вспыльчивый нрав, но, в конце концов, Намджун узнал бы об этом и без него.