Тринадцать этажей вниз к небу

Намджун зашёл в дом, разуваясь и замечая, что отец куда-то собирается, выискивая удобный чемодан. — Опять отъезд? — как сын одного из видных людей в Корее, он привык, что отец часто отлучается по делам, хотя сам не особо хотел однажды стать таким же, как он, занятым и лишь малую часть времени уделяющим внимание семье. Раньше Ким бы ответил, что семья — не так уж важно, что он в любом случае не слишком заинтересован в детях, что, если потребуется, он встанет во главе всей компании, будет усердно работать, не обращая внимания на мамины «хочу, чтобы ты женился, хочу внуков». Он остался единственным наследником. Минчжун встречался с Сомин… Теперь Сомин была помолвлена, но Намджун знал, что это не особо приносит ей счастья. Видя, как скучает по брату девушка, которую он уже привык звать старшей сестрой, он не думал, что брак, особенно вынужденный — вещь хорошая и правильная. — Ненадолго, — раздражённо бросил глава семьи. Выглядел он удручённо. — Чёрт бы побрал этого Пака. — Что-то случилось? — тут же напрягся Намджун, услышав знакомую фамилию, которую на дух не переносил. — Строительство нескольких дорог и отелей приостановили в Китае, где мы собирались расширяться. Мы заключили конский контракт из-за этого идиота, теперь там какие-то проблемы. Он вернулся в Корею по делам министерства, что-то не так в больницах и колледжах, а я лечу улаживать дела. Намджун совсем скоро должен был закончить школу. Оставалось около восьми месяцев и заключительные экзамены. Потом он мог сразу поступить на заочный финансовый факультет прямо в Сеульский и не слишком запариваться над учёбой, став заместителем отца, как и планировалось. Это бы облегчило задачу стареющему отцу, он мог бы заниматься только делами министерства, а Намджун бы стал напрямую контактировать с отцом Чимина. Это было бы слишком хорошо, потому что до него добраться он хотел уже очень давно. Ведь только Намджун читал сообщения на телефоне Минчжуна. Только Намджун слышал, как Минчжун, будучи главой компании, ссорился с Пак Чжеином. Только Намджун искал зацепки смерти брата, остальные поверили в то, что он разбился в автомобильной аварии случайно. Только Намджун был уверен, что Пак был в этом виновен. Намджун поднялся к себе. Шум города его утомил, даже есть не хотелось. Раздевшись, он нырнул в кровать под одеяло, не собираясь делать уроки или просматривать соц.сети. Если Юнги с Хосоком сегодня собирались в клуб и звали его с ними, то он бы в любом случае отказался. В последнее время нет настроения на какие-то гулянки, а ведь ему только восемнадцать. Время, когда можно отрываться, хулиганить, делать что-то безбашенное, а Намджуну уже всё осточертело. Может быть, он устал от постоянных гонок за чем-то призрачным? Вот сегодня Чимин его целовал, робко, но был вполне реальным. Он достал с тумбочки брошенный неаккуратно рядом с лампой телефон. Номер телефона стребовал ещё в больнице, чтобы написать просто так, даже если Пак уже спал. Намджун: всё в порядке? Ты уже спишь? Сообщение было отправлено, и Намджун всё-таки пошёл в душ, потому что с утра перед школой он на такие подвиги не способен, а пока ещё есть силы, нужно ополоснуться. Спустя полчаса, со слегка мокрой шевелюрой, задержавшись на кухне с мамой, которая уже проводила отца, он присел на кровать, проверяя, что ответил ему Чимин. Но сообщение даже не было прочитано.

***

— Задержись, молодой человек, — голос отца, внезапно приезжающего домой в самые неподходящие моменты, всегда пугал Чимина до чёртиков. Он снял обувь, скинул с плеча рюкзак, краем глаза заметил удаляющуюся с Чихваном в спальню брата маму и, как на казнь, пошёл к отцу, позвавшему его на кухню. — Из чьей это машины ты только что вышел? — Д-друга? — неуверенно вопросом ответил Пак. Нельзя было предугадать, какой ответ от него ожидался. — Давно ты приехал? — попытался он сменить тему. — Не пытайся уйти от разговора. Это ведь машина Кимов, верно? Этот отпрыск, Намджун, ещё недавно ты приходил и жаловался, что тебе от него достаётся. Что же поменялось за такой короткий срок? — отец прищурил глаза. — Вздумаешь соврать мне, высеку сразу же. Чимин отступил от стола на несколько шагов. Всё так, как он сказал Намджуну в больнице — отец не верит в соулмейтов, не верит даже в банальную дружбу между людьми, для него все люди — конкуренты или уже пройденные этапы на пути к большим целям, возможностям и деньгам. Мальчик не собирался говорить ему правду, какую бы он с него не требовал, но это было его оплошностью, что легенду к моменту возвращения отца он не успел придумать. — М-мы… Я просто… — Не мямли, Чимин! Говори! Мама за Чимином пришла на громкий крик отца, обнимая сына сзади и притягивая к себе. — Прекрати уже, — рявкнула она на мужа. — Чихван только что заснул, если из-за тебя он проснётся, пойдёшь укладывать его сам. — Кто из нас работает на износ? — проигнорировал отец уничижающий взгляд женщины. — Ты меня попрекать будешь тем, что по твоей милости я домохозяйка и не работаю? Отлично, ты сидишь с Чихваном, возишь его на курсы, готовишь жрать на всю семью, стираешь и убираешь, а я уж как-нибудь разберусь в твоих бумажках и полетаю на всякие совещания. Чимин был горд мамой. Она была весьма терпеливой женщиной, и, говоря всё это, даже тон голоса не повысила, но все, включая отца, почувствовали общее напряжение. Конечно, она не могла знать, что после её ухода в спальню отец нагонит Чимина около своей комнаты, выволочит внутрь за шкирку, больно ударит по щеке, шипя что-то там про то, что он прячется за маминой юбкой. Чимин боялся, что отец скажет то же самое, что гласили надписи в школьном туалете: ты что, подставляешь задницу этому ублюдку? Ведь их семьи конкурировали, Чимин не имел права даже дружбу с ним заводить. Вероятно, Намджуну было на это плевать, он не собирался прятаться, как того хотел Чимин. — Значит, так, — Чимина больно притянули за ухо, всё лицо у мальчика горело от только что прилетевшей пощёчины. Но это были цветочки по сравнению с тем, чем грозился отец ранее. — Чепуху про дружбу оставь матери. Если ты и впрямь такой глупый, то не видать тебе даже вакансии уборщицы в моей компании. Прислушайся ко мне. Ты можешь под видом дружбы вытягивать из него много ценной информации и приносить мне. Я сам был идиотом, согласившись на сотрудничество с Кимами, но теперь я хочу выкурить этого старика из компании. В твоих же интересах подставить их с сыном, с которым ты якобы подружился, потому что всё это может достаться тебе. — Твоя забота о моём будущем весьма сомнительна, — тихо проговорил Чимин, потирая ушибленную щёку. — Ты никому ничего не хочешь отдавать. Ты просто хочешь воспользоваться мной как полезной игрушкой, а затем захапать всё себе. От второй пощёчины Чимин свалился на пол. Руки уже и так были местами содраны, и поэтому Чимин заткнулся, лишь бы больше этого не выносить. Отец пробормотал что-то невнятное и вышел из комнаты. Чимин поджал колени, свёртываясь в клубок, не обращая внимания на саднящую боль, и тихо, почти неслышно, заплакал. Это было проявлением слабости, за которую отец тоже наказывал. Но вряд ли сейчас он бы вернулся, чтобы продолжить разговор, и Чимин дал волю эмоциям. А может, хорошим, послушным мальчикам и впрямь нельзя было плакать?

***

Ещё один шрам. Прямо пересекающий линии жизни, как их называют, на ладони. Чимин посмотрел в зеркало пустыми глазами. Ночь, проведённая на полу вместо постели принесла ему боль в пояснице, новые синяки на бёдрах и плечах, отпечатавшиеся там, на чём он спал. А спал он, свернувшись в клубочек. Только мама с утра разбудила с беспокойством и спрашивая, что ещё отец натворил. Но Чимин промолчал. В последнее время они и так часто ссорились из-за него, и жалобы ни к чему бы не привели, ведь тиранство отца границ не знало. На скуле расцветал синяк. Это хорошо, что не такой тёмный, как в прошлый раз, тональным кремом замазать можно, вот только… Ведь ему и без того насмешек хватает. А если не спрячет — Намджун придёт в бешенство. Как же быть? Не идти в школу вовсе? Нет, не пойти означало ослушаться отца, а новых синяков получать не хотелось. В итоге Чимин всё же замазал синяк, заклеил пластырями ладони, надел форму, взял рюкзак и пошёл в школу. Только подходя к ней, он заглянул в телефон, где непрочитанным с ночи висело сообщение от Ким Намджуна. Чимин почувствовал стыд, что не увидел этого вчера. У того наверняка были вопросы, почему Чимин его проигнорировал. А он был даже не в силах ему ответить. Эти мысли убивали Чимина сотни раз. Сейчас сложно довериться кому-либо, когда раньше никто не пришёл на помощь, когда он практически кричал о том, что она ему нужна. Нет, Намджун не может так быстро измениться. Эти сообщения в пару строк ничего не изменят. Эти громкие заявления (а ведь Намджун уже признался, что любит! Но как это может быть, когда ещё совсем недавно он не знал, что именно Чимин его соул?) ничего не значат. Совсем ничего. Может, отец прав? Может, пора перестать верить и снять розовые очки? Его «забота» приносит Чимину гораздо больше боли, когда как Намджун может и лицемерить, чтобы получить желаемое. Должен ли Чимин притворяться, чтобы иметь выгоду? Он так долго терпеть все эти издевательства. — Привет, — на крыльце издалека виднелась фигура Намджуна. Он теперь и ждать его будет, чтобы проводить? Чтобы никто до Чимина не докопался? Чимин горько усмехнулся. Как же это всё достало. Как же его все достали. — Я вчера писал тебе, ты видел? — Видел, — устало ответил Чимин, поднимаясь по лестнице. Намджун протянул к нему руку, чтобы коснуться волос, но так и застыл с занесённой рукой, увидев, во что превратилось лицо Чимина. Опять. Он сделал это с ним снова. Может ли Намджун просто убить его? Боже, как же сейчас он зол, пусть Чимин этого и не заметил. — Что это, Чимин? — голос Намджуна должен был внушать страх, но Чимин устал бояться. Всех и вся. — Не видишь, что? — грубо ответили ему. Намджун опешил. — Синяки. — За что на этот раз? — Из-за тебя, — прошипел Пак, уворачиваясь от того, чтобы его взяли за руку. — Всё всегда из-за тебя, Намджун. Не стоило мне даже садиться в твою машину. — Он видел нас вдвоём? — Господи, почему вы просто не оставите меня все в покое? — Чимин закатил глаза, будто бы не мог сдержать презрения, а на самом деле просто, чтобы не расплакаться — Намджун бы уже наверняка всё понял. Это не были слова Чимина. Он не хотел так говорить. — Просто оставь меня в покое. Да, вчера было крутое свидание, да, мне понравилось, но я не хочу продолжать. — Он запугал тебя? — Намджун всё ещё не понимал, что происходит, и пытался остановить Пака. — Нет, он сказал мне с тобой подружиться, — криво усмехнулся Чимин, шмыгая носом, лишь бы слёз не пустить. Глаза от них и так все опухли. — Предложил мне быть его глазами, смотреть и передавать ему всё, что я вижу у тебя дома. О, как бы он был в восторге, если бы я спал с тобой, потому что ему плевать, лишь выдал все ваши слабые места. Ты же сам говорил, что отец хочет сместить твоего, отобрать компанию. Именно это он и предложил. Видишь ли, Намджун-а, — к этому моменту Намджун уже не шевелился, со стеклянными глазами впитывая всё, что говорит Пак, но отказываясь в это верить, — даже его собственная семья лишь средство. Он будет использовать всех в своих целях, и меня в том числе. — Зачем ты мне это рассказываешь? — в голосе Намджуна послышался холод, он больше не пытался взять парня за руку. — Потому что я не буду этого делать. Потому что я не грёбаный зайчик на побегушках, я не хочу. Мне всё это противно, я не предатель. — Малыш, тогда… — Не называй меня так, — прервал Чимин. Намджун выжидал, что Чимин, после всей этой тирады с правдой, прижмётся ближе, скажет забрать оттуда и не отдавать, но Чимин этого не сделал. Даже шага на встречу не сделал. — И не трогай меня. Ты — один сплошной кошмар в моей жизни. — Я не понимаю… — Всё ты понимаешь. Люди так просто не меняются. Я не хочу, чтобы ты меня касался или ещё что-то. Я хочу, чтобы ты сделал вид, что не замечаешь меня. Пожалуйста, — взмолился Чимин, — не приближайся ко мне. Я устал, я чертовски устал. — Я могу это исправить, — Намджун шагнул в сторону Чимина, но тот отступил. Ким выглядел растерянным, злость в миг улетучилась, когда он понял, что всё то, что было вчера, может оказаться просто сном, наваждением, что Чимин больше никогда его к себе не подпустит. — Нет, не можешь. — Мы предназначены друг другу, ты видел метки, ты знаешь, что я не лгу о своих чувствах, что я изо всех сил пытаюсь исправить то, что натворил! Почему ты это делаешь, Чимин? Ты верил в то, что найдёшь своего соулмейта сильнее, чем кто-либо… — И я ошибся, когда думал, что стану счастливым с ним, — отчеканил Чимин. На лице Намджуна проявилась гримаса боли, полного непонимания, отрицания происходящего. — Оставь меня в покое, Ким Намджун. Делай вид, что мы не знакомы. Чимин прошёл мимо, заходя в школу, минуя полностью разбитого Намджуна. Намджуна, который уже не увидел, в какой истерике бился Чимин через три минуты после того, как взбежал по лестнице в медпункт к Ким Тэхёну, потому что больше было просто некуда идти. Намджуна, который едва не рухнул на колени, еле сдерживаясь, чтобы не заорать в голос. Намджуна, который во что бы то не стало решил, что исправит всё, потому что терять Чимина, как однажды потерял Минчжуна, он отказывался. А Чимин, еле успокоившись через пару часов, когда халат Тэхёна уже промок от слёз, больше ничего не хотел. Ни найти любовь, ни убедить отца в том, что хочет заниматься любимым делом, ни Намджуна. Больше ничего не надо было. Лишь бы эта боль ушла.