Чужестранцы

— Ты куда? — Так… никуда… гулять… — Когда ты вернешься? — Не знаю… — Не знаешь? Ювенал не ответил. Адам Деев растерянно смотрел на брата, который зачем-то собрал свои вещи и уже стоял у выхода. — И ты собрал вещи? Ювенал вздохнул. Он хотел успеть уйти до прихода брата, но Адам вернулся раньше. Вернуться в свою комнату, где он проводил большую часть своего времени, предпочитая уединение, и свалить в другой раз, или попытаться сделать это сейчас? — Что ты вознамерился делать? Куда ты собираешься? И мы не закончили вчерашний разговор, между прочим. Адам все налегал. Вопросы… вопросы… У Ювенала начинала болеть голова. — Пожалуйста, оставь меня в покое… оставьте все меня в покое! Я хочу побыть один… — Ты, черт возьми, слишком часто хочешь быть один! — возмутился Адам, подходя к нему. — Я никуда тебя не отпущу! — Отпустишь и еще как, — Ювенал, отвечая, старался сохранить спокойный тон. — Я не твое дитя, я не ребенок, перестань со мной носиться как… — Никогда не перестану, — прервал его Адам. — Никогда. Ты для меня… — Оставь, — отмахнулся Ювенал. — Не начинай, пожалуйста. — Юва, — теперь уже вздохнул Адам и сократил расстояние до метра, — я тебя не отпущу. Куда ты вознамерился уйти? В отель? Или, может, уехать из города? Чего тебе не живется в этом прекрасном доме? Он огромен. Все как мы любим. Ты сам говорил, что тебе здесь нравится, а я предлагал купить квартиру и жить вдвоем, но ты не захотел. Я обижен, братец, а теперь ты решил по-тихому свалить от меня? Вот, значит, как? — Только не нужно здесь надуманных обид, братец, — нарочито выделяя слово, — я имею право делать все, что хочу. — Ты прекрасно знаешь, что это не так. Они следят за тобой, за нами всеми, если ты забыл. — Нет, я все помню, но я имею право уехать, Адам. Имею. Это просто ты не хочешь меня отпускать, я же говорил, что устал от тебя… Воцарилась пауза. Адам смотрел на мужчину перед собой тяжелым взглядом, пытаясь всеми силами скрыть обиду. Да, ему было обидно, а еще тревожно. Он ни в какую не желал расставаться с тем, кто был так ему дорог. Дорог даже больше, чем он мог себе представить и чем показывал. Они — прекрасные, загадочные и опасные мужчины для большинства людей, которые встречаются им на пути, — были, по сути, очень одиноки. Одиноки и отстранены друг от друга, хотя сколько минут близости им довелось пережить вместе! Но сейчас Адаму казалось, что та близость, та связь между ними — тайная, интимная — ничего не значила, словно ее и не было, будто они никогда не являлись любовниками; что он все выдумал и это причудливые игры мозга, не более. Настолько порою пропасть между ними была глубока. Почему так? Кто виноват в этом? Он не знал. Не знал и Ювенал. Скорее всего, это был их сознательный выбор: не усложнять все, не быть по-настоящему парой, ведь они родные братья, а любовная связь… Для этого у Ювенала есть многочисленные разовые девушки и мальчики, влюбляющиеся в него с первого взгляда и делающие все, что он скажет, а Адам… Снова тяжелый вздох вырвался из груди. В комнатах стояла неестественная тишина, и этот шумный вздох был единственным звуком, что нарушил ее. Огромный особняк стоял в элитной части города и к нему, как мотыльки на свет, летели прелестные девушки, очарованные и околдованные красотой хозяев. Хозяев, которые с легкостью могли распорядиться их судьбами. Красота молодых мужчин, предпочитающих черную изысканную одежду, поистине ослепляла, и девушки забывали об осторожности, запутываясь в опасных сетях все больше… Как мотыльки в смертоносных объятьях поджидающих их пауков…  — Закат давно растаял. Пора. — Ювенал… — Ты не удержишь меня, — в голосе появилась сталь. — Я не хочу, чтобы ты уходил. — Мало ли что ты там не хочешь, — устало выдохнул Ювенал и шагнул к двери. — Я пошел. Я буду умницей, обещаю, — и одарил мужчину мимолетной улыбкой. — Дорогой, я бы не… Ювенал не выдержал и закатил глаза, пытаясь подавить раздражение. Адам сжал его плечи, словно пытаясь удержать этим почти дружеским жестом, но Ювенал сделал шаг назад. — Я же не навсегда! — Тебе так плохо со мной? Адам выглядел серьезным, сейчас ему было не до шуток. Все его истинные чувства к этому прелестному шатену, только с виду напоминающему ангела, зачастую прятались за различными масками, и сейчас он до последнего старался не показывать ни любовь, ни тревогу за того, кто мог снова ввязаться в сомнительную авантюру. Слова сами сорвались с губ: — Я люблю тебя. Я беспокоюсь за тебя. Несколько мгновений они молча смотрели в глаза друг другу. — Останься здесь, mon cher, со мной, а потом поедем куда ты захочешь, хорошо? — По-моему, ты не из-за любви это говоришь, а из-за желания все контролировать, да и Совет… — Как будто это имеет какое-то значение для тебя! — повысил голос Адам, а у самого в мыслях: «Из-за нее тоже, болван, я волнуюсь за тебя, за себя, за нас обоих! И люблю я тебя, люблю!» Ювенал усмехнулся. Имеет ли это какое-то значения для него? — Если я сейчас останусь, то все равно уйду позже, когда ты не будешь мне мешать. Адам очень медленно, словно боясь спугнуть, протянул руку и провел пальцами по бледной щеке, внимательно и серьезно смотря в темные большие глаза в опушке длинных черных ресниц. — Мы уедем вместе, но позже. — Почему бы тебе не оставить меня в покое? — Не могу, — произнес Адам и приблизил лицо. Теперь Ювенал ощущал призрачное дыхание на своей коже. — Почему? Совет? — Н-нет… не совсем… — Отпусти, — и тут Ювенал подарил Адаму неожиданно теплую улыбку, и это не осталось без внимания. — Ты бываешь слишком жесток, — мягко заметил Адам. — Нельзя так со мной. — Я жесток? Не играй со мной в игры, братец, — в тон ему ответил Ювенал, невольно переводя взгляд на красиво очерченный рот, который был все ближе. — Какие игры? — На манящих губах заиграла лукавая улыбка. Они все ближе, и вот когда до полных чувственных губ Ювенала осталась пара сантиметров, Адам остановился. — Ювеналий, — на свой излюбленный манер протянул Адам, и мужчина чуть не скривился. Что-то в этом напоминало ему издевку. — Ну что мне тут делать, что? Мы пробыли здесь достаточно! Если ты хочешь еще остаться в этом захолустном городишке — оставайся, я же хочу сменить обстановку. Да и вообще, я тебе зачем? — Я не могу без тебя, ты же знаешь. Адам постарался, чтобы это не прозвучало уж слишком серьезно, а Ювенал резко рассмеялся, запрокинув голову. — Прекрати… — А то что? Адам поцеловал мужчину в губы — быстро, почти поспешно, не разжимая своих, и они встретились глазами. — Что ты делаешь? — А как ты думаешь? — С усмешкой, чуть ли не издевательской. Ювеналу захотелось, увидев ее, отвесить Адаму хорошую оплеуху. — Иди к черту! — Как грубо, — нарочито вздохнул Адам с вселенской скорбью на лице. — Я захотел поцеловать и сделал это, идиот. — Я не просил об этом и не хотел этого, идиот, — огрызнулся Ювенал и сделал еще один шаг к двери. И тут его прижали к стене, и прошептали: — Что мне сделать, встать на колени? — Ты вставал на колени, и не раз, помнишь, Адам? В каких ситуациях ты вставал на колени передо мной? Красноречивый взгляд темно-карих глаз говорил о многом. Адам помнит. Все помнит. — Ты хочешь этого сейчас? Хочешь, мой принц? Так я сделаю это для тебя, черт тебя дери! Я сделаю это снова! Горячий говор возле самого лица неожиданно возбудил Ювенала. Он резко захотел того, о чем даже и не думал последнее время. — Правда? — Голос упал до шепота. — Все для тебя, — сказал старший брат, прижимая младшего к стене еще крепче, а лицом утыкаясь в его шею. Нежная, словно у девушки, кожа, еле ощутимо пахла парфюмом. — Все, что могу. Что угодно. — Нет, не все, — произнес Ювенал, ощущая, как от касаний предательские мурашки пробежали по спине. — Ты сейчас пытаешься мне дать, чего я не… — Тсс, — Адам приложил палец к губам, — я знаю… чувствую, что ты сам хочешь… этого так давно не было у нас… мы забыли… мы словно забыли, как это бывает друг с другом… Дыхание обжигало кожу, Ювенал успел удивиться тому, как он реагировал на собственного брата и любовника по совместительству. Одна рука легла ему на горло и легонько сжала, другая спустилась на талию, затем на бедра, обтянутые плотной черной джинсовой тканью. Кончиком носа и губами проводя по шее, щекам, подбородку и уголкам губ, дразня, еле дотрагиваясь, никуда не торопясь, Адам заводил сильнее, чем напористыми, наглыми ласками. Он всегда знал, какой найти подход. Почти всегда. — Я опущусь перед тобой на колени, Ювеналий, и ты будешь шептать мое имя, как шептал ее, — сладко выдохнул в рот мужчине Адам. — Мое имя будет срываться с твоих губ, как срывалось ее, обещаю! Послышался треск разорванной ткани — черная шелковая рубашка пошла по швам, и Ювенал криво ухмыльнулся. — Одна из моих любимых, вот что ты делаешь? — Ты меня все больше заводишь, ты знаешь это? — задал вопрос Адам, вытаскивая порванную рубашку из брюк и все теснее прижимаясь к мужчине. — Интересно, чем же? — Заткнись! — прорычал Адам и впился в пухлые губы требовательным поцелуем. Он уже знал, что Ювенал не уйдет. Хотя бы сегодня. Тот не отстранился, не пытался вырваться, когда язык проник ему в рот, переплетаясь с его, подчинился, когда руки забрались под рубашку, касаясь обнаженной кожи, и повели вниз, нащупывая кожаный ремень… Адам стал поглаживать и сжимать ткань джинсов, пока не почувствовал желанную эрекцию под своей ладонью и довольно улыбнулся. Он был искусным любовником, умеющим доставить Ювеналу удовольствие, и тому сопротивляться как-то не особо и хотелось, если только для вида. — Не устаю поражаться твоей красотой, — прошептал он совершенно искренне, спускаясь все ниже, — мой темный ангел, мой идол… Ювенал не отводил взгляда, наблюдая, как Адам расстегнул ширинку и вытащил его возбужденную плоть. Он хотел смотреть. Он любил смотреть. Адам умел доставлять не только удовольствие, но и делать это красиво. Губы и язык коснулись плоти, пальцы нежно обхватили ствол, Адам поднял глаза, и их взгляды встретились. — Продолжай, — еле слышно произнес Ювенал и запустил пальцы в длинные волосы любовника. «Мой мальчик, ты только мой и всегда будешь моим. Ты никуда не денешься от меня, сладкий мой, я тебя не отпущу от себя. Пока я жив. Никогда» Ювенал старался подавить вздох наслаждения, но не смог. Он, наконец, запрокинул голову и блаженно прикрыл глаза, погружаясь в ласки, которые вновь дарил ему Адам. И очень скоро тому удалось вырвать из его уст свое имя…