pretend

Вернувшись домой, Хосок закрыл за ними дверь и взглянул на своего пьяного мужа, который хихикал сам себе под нос. Обычно он бы не дал Юнги столько выпить, но сделав скидку на то, что тот встретил своих дерьмовых родителей, Хосок решил, что ему стоит отвлечься. Все, что теперь оставалось сделать, так это поместить Юнги в постель и вернуться к работе. — Давай пойдем спать, а? — Но я не хочу спа-а-ать, — буркнул Юнги невнятно, и улыбка появилась на его лице. — Ну, знаешь ли, уже поздно, так что тебе не повезло. Юнги надул губы, позволяя Хосоку взять себя за руку и потянуть за собой вверх по лестнице. Как только они оказались в спальне, Юнги упал на матрас, зевая. Хосок закатил глаза и потянулся вперед, стягивая с мужа обувь вместе с носками. А потом Юнги сам снимает брюки, сев на край кровати. — Можно мне надеть какую-нибудь из твоих футболок? Хосок кивнул, наугад доставая из комода футболку, и бросил ее Юнги. Тот оделся и залез назад в кровать, и Чон потом укутал его в одеяло. Холли, — котенок, — залезла на кровать и примостилась у юнгиевых ног. — Удобно? — усмехнулся Хосок. Юнги кивнул, закрывая глаза: — Я хочу обнимашек. — Мне нужно работать, Юнги, — последовал ответ. И Мин оставил эту реплику без ответа — казалось, он уже уснул. Хосок ушел в ванную на первом этаже и переоделся, взял свой ноутбук и принялся работать. Не прошло и десяти минут, как он услышал крик Юнги сверху: — Чон Хосок! И Хосок старался игнорировать это, пытаясь закончить, все быстрее стуча пальцами по клавишам, пока голос его мужа не раздался снова: — Хосок-аааа! Чон взвыл, встал из своего офисного кресла и пошел наверх, громко топая, чтобы обнаружить Юнги, лежащего в кровати и тянущего к нему свои руки. — Я все еще хочу обнимашек. — Обнимайся с Холли! — Она слишком крошечная, а ты гигант, — заметил Юнги с усталой улыбкой на лице. — Но не как те уродливые зеленые гиганты с пожелтевшими ногтями, ты, типа, красивый гигант, на которого всем нравится смотреть. Хосок скрывает улыбку. — Красивых гигантов не бывает, Юнги. — Но ты же здесь. И Хосок был благодарен за то, что в спальне темно, ведь темнота и скрывала его покрасневшие от такого простого комплимента щеки. Да, Юнги пьян, но разве пьяные слова не являются трезвыми мыслями? Хосок просто стоял там немного, глядя на протянутые руки Мина, и слушая, как тот ноет. Пока не сдался и не залез в постель. Юнги издал звук удовлетворения, сразу же обвивая руками мужа и укладываясь поудобнее на его груди. — Ты большой и мягенький, — говорит Юнги так, будто это ничто иное, как обыденное замечание. Хосок хихикнул, и голова старшего подпрыгнула у него на груди. — Это хорошо? — Это очень хорошо. Больше места для любви*, — зевнул Юнги. — Хорошо, Юнги, — хосоковы губы растянулись в улыбке, и он почувствовал, как в нем вспыхнула искра уверенности после такого комплимента. — Хосок? — заговорил старший после недолгого молчания, бездумно играясь с краем чужой футболки. Чон в ответ угукнул, и Юнги продолжил: — я раньше хотел, чтобы мои родители умерли. Хотел, чтобы они умерли и именно это было причиной, по которой они никогда не интересовались тем, как у меня дела. Потому что я не мог понять, что я такого сделал, что они перестали быть моими родителями, понимаешь? — когда тон голоса Юнги погрустнел, Хосок протянул руку и начал гладить его по волосам, вздыхая. — Оказалось, им просто стало все равно. И с тех пор я ненавидел людей. А потом Юнги поднял голову, но посмотрел на своего мужа, и в его глазах блеснули слезы: — Но тебя я не ненавижу. — Я тебя тоже не ненавижу, — сказал Хоби мягко, проведя рукой по его волосам. Он наклонился вперед и оставил мягкий поцелуй у Юнги на лбу, и тот расслабился, ложась назад ему на грудь. — Я устал. Спокойной ночи. Хосок еще раз обводит Мина взглядом, а потом его глаза закрываются сами. — Спокойной ночи, Юнги.

***

Хосок просыпается от звука слива, и, открыв глаза, первое, что он видит это Юнги, выходящий из ванной и вытирающий рукой уголок рта. — У меня похмелье. — Я понял, — шутит Чон. Юнги страдальчески воет, падает на кровать и вздыхает. — Почему ты позволил мне так много пить? — Не хотел разозлить тебя излишним контролем, пока ты уже был в плохом настроении. Юнги закатил глаза и включил телевизор, сразу уже увидев на экране собственное лицо все в слезах. — Они засняли, как я плачу? «Мин Юнги был замечен плачущим на бале-маскараде прошлой ночью после первой за последние несколько лет без общения встречи с родителями». — Т-ты шутишь? Откуда им знать? Ты рассказал об этой хуйне журналистам? — Нет! — ответил Хосок честно. — Мои родители, должно быть, что-то им рассказали. — Как будто это меняет дело! Вот, от чего я устал, Хосок-а — от того, что ты вечно даешь им контролировать свою жизнь, от того, что люди знают про тебя, про нас! Они управляют каждым аспектом твоей жизни и мнением, и ты никогда не можешь за себя постоять! Потому что правда в том, что ты ничего сам и не понимаешь! Ты всю жизнь рос с ними за плечами, ни разу не подумав о том, что, может быть, «мне уже за двадцать, может, стоит повзрослеть»! Но нет, вот он ты, позволяющий личной жизни своего мужа всплыть на телевидении! — Юнги, это не моя вина… — Твоя! Все, что случилось, это твоя вина! Если бы ты просто постоял за себя еще несколько лет назад, сказав, что женишься ты на том, кого сам выберешь, мы бы никогда не встретились и я бы был сам по себе, в полном порядке! Но вместо этого появляются мои родители, потому что я выхожу за тебя. Вместо этого мой сосед разговаривает со мной только о тебе. Все ведет назад к твоему эгоизму! Мне плевать, сколько у тебя денег, потому что в конце-концов они не принесут тебе ничего, кроме алкоголя да наркотиков, чтобы утопить собственную жалость к себе, как только ты осознаешь, что твоя жизнь полна дерьма. — Так почему ты тогда не уйдешь? Только у тебя здесь постоянные перепады настроения. Сначала ты говоришь мне, что ненавидишь меня, потом — что я исключение! Определись уже наконец! Я тебе нужен либо ради денег, либо… — Ты шутишь? Ты серьезно приплетешь сюда деньги? Может, мне не нравится слава! Может, я просто хотел маленький домик в маленьком городе, маленькую семью! Но вместо этого мы здесь. Ты ни разу и не спросил про то, что я обо всем это думаю. — Ну и что же ты про это думаешь, Юнги? — не выдерживает он. — Я хочу пойти домой, и это все. — Тогда пойди. И Юнги ушел. Он взял котенка, переоделся, и направился прямиком в свою старую квартирку. И тогда Хосок наконец понял, что по-настоящему значит быть одному.