Последние дни до

      Кто такой Якуб Возняк?       О так называемом законе Возняка не слышал разве что ленивый, говорили, что даже в землях маргов о нём обсуждают, хотя это, конечно, никак не возможно проверить.       Прогнозировали, что закон кардинально поменяет весь мир.       Боялись, что он приведёт к Четвёртой мировой, и это при том, что человечество только сравнительно недавно отошло от Третьей.       Закон не просто менял что-то, он шатал само основание общества, что делало его крайне опасным.       Якуб Возняк с помощью него предлагал перевоспитать маргов. Тех самых маргов, побегом от которых в сферополисы спасались цивилы. Тех самых, которых было настолько много, что люди боялись с ними хоть что-то делать. А он предложил их «перевоспитывать». Мол, если дать им образование, медицину и работу, то они перестанут воровать, убивать, продавать в рабство. Утопично звучит даже для людей, живущих в таком идеальном месте как сферополис. Логично, что его не поддержал никто, кроме пары-тройки таких же альтернативно одарённых.       А сам он ничего не мог сделать, ведь был обычной пешкой, обычным штатным сотрудником Сферополисной Службы Безопасности.       А потом его нашли мёртвым в собственной спальне. А потом развеяли прах за границами сферы, куда, он, наверное, и хотел попасть, но сделали это по совсем другой причине — в сферополисах нет кладбищ.       То есть, меня. Меня нашли, мой прах развеяли. И я точно хотел попасть за сферу — к моей Еве, которую мне так и не разрешили любить.       Здравствуйте, меня зовут Якуб Возняк, и сейчас я хочу рассказать вам историю своей жизни, какой бы странной она вам не казалась.       Сначала я хочу кое-что объяснить. Никто из цивилов не скажет, что он цивил. Никто также не назовёт марга маргом или земли маргов землями маргов. Они предпочитают более «приличные» слова: цивилизированные, маргинализированные и земли вне сфер. Длинно, скучно и подходит только для деловых бумаг. Как, впрочем, и вся жизнь сферополисов. Я буду использовать нормальные слова, которым научился от Евы.       Второе — что такое «сфера». Это не совсем сфера и не совсем стеклянная, но если не углубляться, то можно и так называть. На самом деле в ней около восьми шаров, каждый из которых несколько лет, шаг за шагом, детально разрабатывался множеством учёных всего мира. Внешний и внутренний шары действительно из стекла, ближе к основанию и земли — противоударного, ближе к центру — с отверстиями, пропускающими воздух. Между ними находятся фильтры для лишней воды, вредных веществ из внешнего мира, которые время от времени чистились и обрабатывались антибактериальными и антивирусными средствами. Врачи не могли допустить, чтобы весь сферополис погиб от маленького атома. По этой же причине за границы сферы, как говорилось, нельзя было выходить.       Нельзя. Смеюсь. Да меня даже не обследовали ни разу, после возвращения из земель маргов. Хотя с другой стороны, они об этом и не знали.       Не только сама сфера исполняла роль фильтра, во всём сферополисе царствовали чистота и порядок. Погоду утверждали за рекомендациями лучших врачей, ландшафтных дизайнеров и людей, ответственных за общественные мероприятия в честь праздников. От неё слишком много зависело, чтобы отдавать контроль над ней слепой судьбе.       Каждый квадратный сантиметр был на цену золота. Во-первых, сферы не могут быть слишком большими, иначе не выдержат собственный вес. Во-вторых, внутри неё должно быть максимально экологично. Когда строится сферополис, несколько дизайнеров подают свои идеи для его планировки, уже из них выбирают самую удачную. Между сферополисами есть сеть подземных поездов, что-то типа метро. Новый сферополис начинают строить с ветки метро к нему, потом зводят высокий заборище метров на четыре, а сверху закрывающий экран, который не защищал от низких температур, но показывал красивую картинку неба, зависимо от времени суток и сезона, и потом уже сферу. Во время стройки сферы все ходят в герметических костюмах с баллонами с кислородом, будто полетели работать на Луну или Марс, а не поехали на расстояние в четыреста восемьсот километров*.       Стерильность была одной из основ для реализации ещё довоенного (до Первой мировой имею в виду) принципа «от каждого по способностям — каждому по требованиям».       Второй основой была повальная роботизация. Люди могли работать по четыре часа в день, остальное время посвящая себе и родным, а грязной работой занимались машины. Сферополис мыли машины, выращивали растения и синтезировали искусственное мясо тоже они. Вся рутинная работа исполнялась роботами, людям только то, что требует человеческой изобретательности и находчивости.       Третья основа — тотальная слежка. Здесь за тобой всегда следят. Везде по сферополисе вмонтированы скрытые и не очень камеры, устройства для прослушки и датчики движения. Даже в душе и туалете. К этому очень легко привыкнуть, особенно после многотысячных обещаний, что это ради нашего же блага. И действительно — каждому выдают лекарства от бессонницы как только камеры замечают, что кто-то, к примеру, слишком долго засыпает или чрезмерно усталый. Слишком много работаешь над домашним заданием — вот тебе стимуляторы для интеллекта или персональные уроки на сложную тему. Так же они следили, чтобы всем было действительно «по требованиям», а не чтобы кто-то открыл кран и ушел по делам, бесцельно тратя этим воду. Ещё с пелёнок всем вкладывалась мысль, что иначе не может быть, и цивилы совсем не думали, что от камер может исходить опасность. Мол, что нам скрывать, мы обычные люди, а если и есть, что, то лучше правительство первым об этом узнает и предупредит мои действия. Даже я так считал до первой вылазки в открытый мир.       Сразу скажу, затеял я это совсем не из гуманистических побуждений. Я, как и все, считал людей, живущих все сфер, тупиком эволюции, грязными животными, занимающиеся мародёрством и убивающие друг друга. Мне надоело прятаться в сферополисе, тогда как 97% всей планеты принадлежало им. Мне надоело экономить воду, тогда как в их распоряжении были целые моря и океаны. Надоело сидеть под тесной стеклянной сферой и ехать в другие только под строгим надзором, отвечая на вопросы «Вам точно туда надо?», пока они имеют возможность путешествовать, куда заходят. Почему мы их боимся, если на нашей стороне наука и технологии, а на их — максимум количество. Я хотел узнать, что именно заставляет нас дрожать перед этими первобытными нелюдьми, что именно уже около ста лет после Третьей мировой держит нас в наших стеклянных тюрьмах.       И тут же оказалось, что выйти прогуляться на землях маргов намного проще, чем казалось. Достаточно стать сотрудником Сферополисной службы безопасности. ССБшники, как я буду кратко называть, мало того, что требовались на каждом строящемся сферополисе, откуда убежать было проще, чем с достроенного. Они имели доступ ко всем камерам, сенсорам и подслушке. При наличии должных знаний можно было редактировать данные на носителях и менять на нужные. Стоит ли говорить, что в скафандрах все сливались в общую толпу и никто не отличался ни внешностью, ни голосом, поэтому стереть или добавить одну фигурку было делом техники, главное — не попадаться вне сферы кому-то из своих. А «свои» там всё равно не ходят. Их удерживал банальный страх.       Так же оказалось, что в ССБшники шли сплошные двоечники, которым другой работы не нашлось. Моё поступление на курсы ССБ сопровождалось комментариями в стиле «Что тебе там делать?». Подумать только: у человека почти идеальный аттестат, он может заниматься чем угодно, но нет, он выбрал путь гляделок на камеры. К тому же после учёбы, которая длилась три недели и во время которой курсанты действительно просто пялились в мониторы, могли дать направление в строящийся сферополис, а там после работы делать совсем нечего. Уже потом самых отличившихся переводили в обычные офисы ССБ и даже давали какие-то привилегии за трудную работу, хотя какие именно никто толком не знал. Обещали, что через несколько десятилетий стройки новых сфер будут прекращены и больше не кому не придётся кататься от одной к другой, не видя родственников и супругов месяцами. Как по мне, это ложь, чтобы набрать классы курсантов ССБ. Каждый год случался жуткий недобор. Впрочем, это даже мне на руку.       Первая вылазка состоялась зимой 2156 года. Я специально выбрал эту пору года, потому что помнил, что на землях маргов тогда идёт снег и будет проще очиститься от возможных пятен на одежде. И именно в эту вылазку я встретил Еву.       Сферополис, который строился, в будущем хотели назвать Леополисом, может, потому что на фотографиях этого проекта много зданий оранжевого цвета, которые должны поднимать настроение жильцов. Но пока это был один сплошной котлован со временными жилищами для рабочих и ССБшников. Удобства примерно такого же уровня.       Я подождал конца своей смены — какие-то жалкие четыре часа! — и теперь меня до десяти вечера никто искать не будет. Сделать в прямом смысле дырку в заборе и чем-то её прикрыть оказалось проще простого. Не знаю, что я хотел увидеть «там», но явно не бескрайние просторы без единого куста или дерева. Вместо снега везде лежало замёрзшее болото, на некоторых местах просматривались низкие пеньки, будто деревья там вырубили под корень. «Не возвращаться же прямо сейчас.» — подумал и пошёл вперёд. Путь мог длиться как пару минут, так и несколько дней, но я надеялся на лучшее. И правда — по ощущениям прошло минут двадцать, когда я увидел первых людей.       — Что ты, блять, такое? — заорали на меня, когда я зашёл во двор какого-то домика. Это была женщина лет 40, стиравшая одежду на улице, зимой, руками, и её дочь лет 16. Обе рыжие, как огонь, все в веснушках и это осталось их единственной красотой, так как одеты были в какие-то давно износившиеся тряпки. А заорали, потому что я был в герметическом костюме. Я и забыл про это.       Но я не мог снять скафандр, я не хотел, чтобы его украли или порвали. К тому же будет слишком затратно её стирать, а я сам не мог предвидеть свою реакцию на чистый воздух без фильтров, поэтому просто подошёл к ним и сказал:       — Я Якуб Возняк, и я из сферополиса Новая Филадельфия, приехал строить сферополис Леополис.       Они обе застыли в крайнем удивлении и без эмоций смотрели на меня.       — Я не хочу сделать вам ничего плохого, я всего-лишь хочу знать, как живут люди вроде вас, — продолжил, пытаясь быть дипломатичным.       — Просто пиздуй отсюда нахрен, — выделяя каждое слово сквозь зубы сказала девушка. Она продолжила спокойно помогать маме со стиркой, развешивая мокрое бельё, но в её словах было что-то зловещее, что будто намекало «Ещё одно слово и ты больше не вернёшься домой живым». Я потоптал назад.       — Что, клоун, нарвался? — с усмешкой спросил меня кто-то сзади. Обернувшись, я увидел девушку лет двадцати, она, наверное, услышала крик своих соседок.       — Что ты тут забыл? Мало стало, ещё и к нам свои лапы потянули?       Но моим девизом сегодня стало «Слабоумие и храбрость», поэтому я продолжил, прямо говоря, абсолютно провальный контакт с местным населением и сказал ей то же, что и тем двум.       — От мгновенной смерти тебя спасло только то, что мы уж точно не ожидали, что кто-то из цивилизированных припрётся в своём скафандре в нашу глухую деревушку Лесной тупик. Точнее когда-то был лесной, сейчас приехали цивилы и вырубили весь лес для своего ёбаного забора. — грубым тоном сказала она будто следя за моей реакцией.       — Поймите, это очень важно, это улучшит жизнь и нам, и вам! — немножко привирал тогда, не зная, что потом действительно захочу помочь маргам.       — Хорошо, только сначала переоденем тебя. Из-за вырубки родного леса деревенские не очень приветливы к цивилам. Меня зовут Ева, к слову.       — Ты так быстро мне поверила? — удивился я перемене настроя.       Ева молча показала небольшую беретту 92.       — Нашла на заброшке. Вместе с ней сорок патронов. А теперь не задавай тупых вопросов и не беси меня, иначе, — она многозначительно промолчала.       Это было двадцать третьего декабря две тысячи сто пятьдесят шестого года.