Я проснулась от грохота за стенкой. В принципе, от этого проснулась и Ира, спавшая на соседнем кресле. Мы подскочили, сонные и растрёпанные помчались в комнату отдыха парней, которые еле влезли вшестером на диване. Кто бы мог подумать, что Шастун будет спать бок о бок со звездой телевидения — Пашей Волей. Оксана спала одна на диванчике в гримёрке. В офис вчера никто не хотел идти. Но, зайдя в комнату, я увидела Арсения, сладко сопящего на животе, который развалился посередине дивана, Пашу, который спал на большом подоконнике, Серёжу в кресле и Шастуна, который как бомж валялся на полу и проклинал Арсения. Увидев эту картину, мы с Ирой засмеялись. А когда к нам подошла Оксана, то она тоже заливисто засмеялась. Арсений поморщился и кинул в нас подушку, Серёжа что-то пробурчал, а Паша потянулся, но упал с подоконника, где его постигла участь Антона. Только Воля ругал не Арсения, а строителей, за такие маленькие подоконники.
— Попов, двигайся. Граф хренов, — ворчал Антон, залезая обратно на диван, но получил пинок от Арсения и упал обратно на пол.
— Отстань, — возмутился Арсений и повернулся лицом к стенке.
— Харе орать, — заворчал Серёжа, у которого, кажется, кости начали скрипеть.
— Я вообще, как бы на окне сплю, ничего, да? — с усмешкой произнёс Паша, вставая и садясь на подоконник. Спать он больше, видимо, не планировал.
— А я на полу! — продолжал возмущаться Антон, положив под голову подушку. Видимо, он был не против спать хотя бы на полу.
— А я на кресле, — с усмешкой произнёс Серёжа. — Вот и познакомились, — улыбнулся парень, зевая. — И вообще, у меня всё на свете затекло. Попов, поднимайся! Ты сегодня всех выгнал, — обидчиво сказал Матвиенко.
— Да, Паш, пусть сегодня он будет везде. А мы бы поспали сзади, на пуфиках… Точно, пуфики! — ударил себя по лбу Шастун. — Лучше бы туда спать пошёл, — вздохнул парень.
— Знай, Арс, моя месть будет жестока, — с ухмылкой произнёс Паша. — Который вообще час? — спросил Паша уже у нас. Ира взглянула на наручные часки и сказала:
— Восьмой. А где Стас, Дима? Они в офис к Крапу ушли? — спросила Ира, и Матвиенко кивнул. — Ой, не возмущайся. Мы тоже в креслах спали, пока эти двое на диване дрыхли, — подошла к Арсению девушка и пощекотала пятку. Он что-то забурчал и стал прятать ногу к себе. Ира усмехнулась. Серёжа еле поднялся, медленно подошёл к парням и начал их фотографировать.
— Ты что делаешь? — спросила я.
— Радую фанаток «артона», — с усмешкой сказал Серёжа и включил в себе папарацци.
— Может, позавтракаем? Я жутко хочу есть, — сказала Ира. От этой фразы даже Шастун проснулся. Вся его жизнь состояла из того, чтоб поесть и поспать. Еда+Сон=Антон Шастун.
— Так сейчас всё закрыто, — вставил реплику Воля.
— Вообще-то, кафе в нашем любимом «Главкино» открылось. Оно с шести работает, — напомнила Ирина. Паша усмехнулся.
— Почему дольше здесь работаю я, а всё знаешь ты, — с усмешкой сказал Паша.
— Вот, сразу видно кто ничего не делает и по кафешкам шароёбится. А вы всё — «Шаст, хватит жрать», «Шастун ленивая задница», «Антон только покушать любит», — возмущался Шастун, вставая с дивана. Ира закатила глаза, потрепав макушку вздыхающего и сидящего на диване парня. Он ещё глубже вдохнул.
— Ладно, давайте всех будить. Вы будите Оксанку и идите в кафе, заказывать для всех завтрак. А я быстро сгоняю в офис и разбужу остальных. Заказывайте на девять человек, — сказал Паша, спрыгивая с подоконника и уходя за дверь. Шастун и Серёжа ушли к Оксанке, а Арсений решил возглавить наше бабье царство в кафе.
Мы сидели в кафе. Оно было довольно хорошим: в светлых и шоколадных тонах, с кожаными диванчиками, барной стойкой. Арсений проверял социальные сети, Ира убежала за меня, а я сидела в гордом одиночестве и смотрела в окно. Сегодня погода была спокойной. Я наблюдала за тем, как люди куда-то спешат, торопятся… Работа, школа, университет… Все куда-то бегут. Все бегут за хорошей жизнью. Никто бы не хотел остановится и отдышаться…
— Нравится Москва? — спросил вдруг Арсений, отложив телефон и посмотрев на меня, а потом проследив за моим взглядом, также уставился в окно на до сих пор ещё горящие фонари.
— Я пока ещё не успела понять… — пожала я плечами. — С одной стороны — да. Тут красиво, тут хорошо… Тут всё родное. Но с другой стороны — я не успела осмотреться, — вздохнула я. Было обидно, что Москву я видела только из окна Ириного автомобиля и автобуса.
— А ты москвичка? — спросил парень. Я усмехнулась и отрицательно покачала головой.
— Нет, какая из меня москвичка. Я родилась в Воронеже. А в Москве я жила всего год, до того как уехала в Нью-Йорк. — я улыбнулась Арсу. Он кивнул. Он нравился мне. Я восхищалась этим парнем.
— В Воронеже? Неужели все в Воронеже такие талантливые? Ты, Оксанка, Димка, Стас, Шаст… Ирка, Катька… Да все практически, — с ехидной усмешкой сказал Попов, а я засмеялась.
— А как тебе Москва? — спросила я, вспомнив, что Арсений тоже не местный.
— Ну, что Москва? Вполне нравится… Но я больше всего люблю Питер. Он стал мне роднее. Всё-таки мне Москва кажется слишком сумасшедшей. Хотя Арбат я очень люблю. Он для творческих людей. — сказал Арс. Я кивнула.
— Я тоже люблю Арбат… Нужно будет как-нибудь прогуляться, — вздохнула я. Арсений улыбнулся…
— Можно будет прогуляться вместе. Через семь дней у нас начинается отдых на две недели. Мне всё равно нужно торчать в Москве пару дней одному. Все разъедутся… — вздохнул Арс и опустил голову.
— А почему ты останешься тут? Неужели тебе некуда ехать? — удивилась я. Арс покачал головой.
— Я поеду к родителям тридцатого числа, в Омск, — пожал плечами Арсений, и в его взгляде пробежала грусть. Видимо, у него что-то произошло. Но что?
— У тебя что-то случилось? — спросила я. Арсений улыбнулся и потряс головой, видимо, выгоняя грустные мысли.
— Нет, всё в порядке. Ну, так что? Не против моей компании? — спросил Арсений, а я улыбнулась.
— Нет, я думаю, что компания мне как раз не помешает. А то я могу заблудится. — усмехнулась я. Надеюсь, что пообщавшись и погуляв по Москве, Арс расскажет, что же у него случилось. А тем временем ко мне подсела Ира.
— Так, о чём разговариваем? — спросила она.
— Ирка, когда ты угомонишь свой пыл? Как шамела, — с усмешкой и добродушно сказал Арсений.
— Когда выйду замуж и рожу троих детей. То есть — никогда, — улыбнулась девушка. — Так, где эти там ползут? — вздохнула Ира с недовольством. Тут двери открыли и зашёл Шастун. — О, вспомнишь заразу — появится сразу, — усмехнулась Ира, увидев хмурое лицо Антона, она немного успокоилась и поубавила пыл. — Что случилось? — Антон бухнулся рядом с Арсом и вздохнул.
— Арс, у меня для тебя счастливая новость, — с сарказмом произнёс Антон. Арсений приподнял одну бровь.
— Угадай, кто запостил новую запись и возглавил псов-шиперов? — усмехнулся Шастун. Арсений округлил глаза.
— Где этот маленький… друг? Я ему косичку сейчас вырву! — обозлился Арсений. Шастун усмехнулся.
— В следующий раз я лучше буду спать на полу, чем с тобой! — усмехнулся Антон.
— Что хоть заказали? — спросил он. Тут в двери зашли Матвиенко и Оксана. Арсений готов был убить друга, но его остановили Ира и Оксана. Шастун лишь сказал: «Дерзай!». Когда все успокоились, то в дверь опять зашли. На этот раз Паша. Он вёл за собой плетущихся и еле переставляющих ноги Диму, Стаса и Крапа.
Такой компанией мы и завтракали молочной манной кашей, которую так любит Ира и которую так ненавижу я.
Когда к «Главкино» стали подходить работники, мы осознали, что время уже подходит к восьми. Вообще, оно пролетело незаметно. Мне понравилось завтракать с ребятами. Все разговаривали, наперебой рассказывали истории, подшучивали друг над другом. Даже Шастун и Попов уже не так сильно злились на Матвиенко, но всё-таки дулись — было видно по их выражению лица. Но всё это было так по-доброму и по-семейному. Они напоминали семью, отцом которой был Стас. К нему они относились с уважением. Нет, они не уступали ему место или называли на «вы». Они просто уважали его, прислушиваясь к его мнению, внимательно, как губка, впитывая всё то, что он говорит. Все без исключения были благодарны Шеминову. Даже Паша, который был и старше, и опытнее, внимал слова Стаса. Он был хоть и старше, но он был здесь совсем новичок. Он был не главным. Все эти люди считали Стаса отцом. Он же тоже считал себя отцом. Внимательно выслушивал, поддерживал… Он по-отечески любил своё детище.
К восьми подъёхали девочки-гримёрши, осветители, массовка и ещё какие-то люди. В профессиях на телевидении я пока что не разбиралась. Ничего, поработаю и обязательно разберусь со всем этим. Постепенно…
Нанеся новый мейк Серёже, я усмехнулась. Мне он не возражал и не выпендривался. Либо он приглядывается, либо даёт привыкнуть. Ира говорила, что он так всегда. Шастуну мейк делала Ира, и от этого я бесилась. Да лучше бы я ещё поделала мейкап Антону сама. А так я чувствовала, как по венам вместо крови у меня текла ревность. Да, мы с Антоном не пара, но что запрещает мне ревновать его? Хотя скрывать это тяжело. Я стояла под дверью гримёрки и подслушивала то, о чём говорили Ира и Антон.
***
— Шастун, ну ты-то куда, Куда вы вечно всё бежите. Не дрыгайся, а то в глаз кисточкой ткну, — усмехнулась Ира. Шастун вздохнул и опустил голову. Она подняла его за подбородок. Сегодня он не закрывал глаза. Он не мог смотреть Кире в глаза. Боялся, что сорвётся… Ему надоели эти глупые игры и он молил быстрее о новогодних каникулах. В Воронеж он, конечно, поедет… Но никто не знает, что поедет он только к концу своего отдыха. Отдыхать они будут не до девятого, а до пятнадцатого. Поэтому, Антон поедет только десятого. Побудет у родителей… Но под конец декабря они договорились ехать большой компанией в Тбилиси. Пару дней он будет в Москве…
Хоть он и ждал новогоднего отпуска, головой Антон понимал, что после этого ничего не изменится. Хотя, с другой стороны, он может потренироваться в равнодушии, подумать о ситуации, найти какой-то выход… Хотя, единственный выход — уйти из шоу кому-то из них. Но он не может — он медийное лицо. Как он оправдает свой уход? А уходить по-английски он не привык. Да и куда он уйдёт? Он же не может придать всех только из-за своих хотелок! А Киру он выгнать не может. Как это будет выглядеть? Поэтому он пока топчет и её, и свои чувства в безразличии. Ведь это пройдёт. Но это просто ностальгия и привычка, что они всегда рядом. Пройдёт.
— Шаст, о чём ты постоянно думаешь, Я же вижу, что тебя что-то мучает. Антон… Я тебя не узнаю в последние дни, — покачала головой Ира, убирая свои инструменты в чёрную косметичку. Она закончила, но Шастун не спешил уходить. Как и сама Кузнецова. Из-за этого Кира готова была выбить дверь, но терпела.
— Ох, Ирка, знала бы, что в моей голове, — усмехнулся Шастун, опустив голову и запустив в волосы пальцы.
— О, нет, Шастун. В этот дурдом я не хочу даже соваться. А если серьёзно, то можно было бы посидеть сегодня вечером, выпить винца, — усмехнулась Ира. Шастун застонал.
— Не поверишь, я до сих пор болею с похмелья. Когда-нибудь я выплюну либо печень, либо лёгкие, — усмехнулся Шаст. Ира вздохнула и обняла парня за шею, чмокнув в щёку.
— Шастун, всё будет хорошо. Я не знаю, что у тебя стряслось, но чтобы не случилось — я всегда буду рядом. — сказала Ира, и Антон погладил её по рукам. Ему сейчас нужна была поддержка.
— Спасибо, Ир…
— Ой, там уже всех зовут, — ворвалась Кира, лишь бы тут ничего не случилось. Но как она посчитала — они чуть ли не поцеловались и она тут как раз вовремя… Только вот Шастун посчитал, что Кира тут некстати. Ему хотелось ещё немного этой поддержки. Но весь кайф, как всегда, оборвала Кира Жукова.
***
Я ворвалась в гримёрку вовремя. Ещё чуть-чуть, и они бы поцеловались… Хотя, я и не знаю… Может, я как раз была невовремя, потому что Ира с Антоном испуганно на меня посмотрели, но положения не меняли, продолжая стоять в обнимку. Они смотрели на меня из зеркала, а я поняла, что выгляжу очень странно, а для Антона так ещё и подозрительно. Да, это выглядит довольно странно, когда ты обнимаешься с кем-то, и тут врывается твоя бывшая, ничего не объясняя.
— Я… серёжку потеряла, — сказала я, хватаясь за ухо, на котором уже висела серёжка. Я незаметно сняла её и положила в кулак. Парочка этого не заметила, на что я облегчённо вздохнула и стала делать вид, что ищу серёжку на полу, под диваном, на подоконнике, в косметичке… Ира вышла, когда я искала потеряшку под диваном. Антон же не шелохнулся и с места, а просто покручивался на кресле. Я молила всем богам, чтобы он поскорее ушёл, но парень лишь нагло смотрел на меня и ухмылялся. Видимо, в мою сумасбродную чушь поверила только Ира, которая в мои слова и не вслушивалась. Но я знала, что была ужасной актрисой и врать не умела. Постоянно краснела, волновалась…
— Ну, как ищется? — с ехидной усмешкой сказал Шастун, а я испуганно озиралась по сторонам. Я чувствовала его взгляд, но пыталась не выражать эмоций. Я слышала в голосе Антона ехидные нотки.
— Ну, не особо… Не хочешь помочь? — спросила я чисто риторически. Но было зря… Шастун развернулся ко мне и посмотрел на меня.
— А почему бы и нет? Какая серёжка? — спросил Антон, а я с ужасом сжала свой кулак, в котором лежала серёжка. Незаметно кинула серёжку в дальний угол под диван и повернулась профилем к Антону, указывая на бабочку на ухе. Он усмехнулся. — А ведь их тебе дарил я… — тяжело вдохнул парень и опустился на колени, залезая под диван. Я вздохнула… Я же говорила, что взяла только самые дорогие вещи. И половину из них мне дарил этот самый идиот, который ползает на полу ради того, чтоб помочь мне. — Ты точно тут её потеряла? — вырвал меня из мыслей Антон.
— Да, да… Она ночью соскользнула. — сказала я, а Шаст остановился в своих поисках.
— Стоп, так ты же спала у вас, в гардеробной, — припоминал Шаст, а я прикрыла рот рукой. — Тут Оксанка спала, я же её сам утром будил.
— Шастун, ты всех утром перебудил! — нервно усмехнулась я, зная, что он быстро может перескочить с темы.
— Я же не виноват. Это Арс всё… — оправдывался Антон, как ребёнок. Я улыбнулась его искренним оправдывающимся глазам. Невольно взяла его лицо в свою руку. Парень немного дёрнулся, но поддался мне навстречу. Между нами остались считанные сантиметры, когда я распахнула глаза и отпрыгнула от блондина. Он непонимающе посмотрел на меня, а потом вынес вердикт: — Жукова, ты — главный кайфолом в моей жизни, — и Антон опять залез под диван.
Я же сделала вид, что пошла искать серёжку на столе. На самом деле я просто смотрела на себя в зеркало, пытаясь прийти в себя. Как же низко ты упала, Жукова. Рядом с ним я не узнавала себя. Рядом с ним меня никто не узнавал. При нём я умела смущаться, заикаться, молчать… С Антоном мне было хорошо. Даже сейчас… Убрать смущения, и я буду чувствовать только радость. Я счастлива, что сейчас нас тут только двое. Что тут нет Иры, Оксаны, парней… Что тут только он и я. Мне просто спокойно на душе.
— Нашёл! — закричал парень и улыбался. Я улыбнулась… Он был так счастлив, будто нашёл клад по пиратской карте.
— Смотри, какой я молодец, — встал Антон, держа в руках бабочку.
— Спасибо… — тихо сказала я и чмокнув его в щёку, быстро убежала. Шастун даже и не понял, что произошло. Хотя, я тоже ничего не поняла. Просто действовала сердцем… Ведь это же просто чмок и ничего больше.
Сегодня на съёмки я не пошла. Не хотелось. Я просидела до восьми вечера закулисами, иногда выбегая и поправляя мейк Серёже. Парни иногда уходили курить, тогда я ловила на себе взгляд Антона. Но это был мимолётный взгляд. Он не значил ровным счётом ничего.
Пока были перерывы, я проводила время в компании питерских импровизаторов. Арсений больше не курил, говоря, что это полнейшая дрянь. Мы с Серёжей поддерживали его. Все куда-то разбегались. Паша уходил попить кофе, Шастун и Позов курить, девчонки вообще внимания не обращали, Ирка сегодня всё время проспала в гримёрке на диванчике. Стас сегодня командовал где-то закулисами, раздавая указания всем тем, кто обустраивал комнату для шокеров и появлялся он только когда начинались съёмки. Оксана же сегодня и вовсе сидела в офисе с бумажками. Мне было скучно. Поэтому я общалась с петербуржцами. Мне не было это в тягость. Они были отличными собеседниками и не давали мне скучать. Говорили о всяком. В основном о том, что будем делать в отпуске. Серёжа не поедет домой. Он поедет куда-то на Мальдивы, с командой, которую набирал несколько месяцев. К родителям он ехать не хочет, да и, по моему, даже разговаривать на эту тему тоже.
Арсений же просидит в Москве, а тридцатого поедет в Омск, к родителям. Причём ни одного слова о жене и дочке. Хотя, может, он просто не хотел рассказывать мне этого. Кто его знает… У каждого есть скелеты в шкафу.
В общем-то, так и прошёл день, а потом всех распустили. Мол, и так нормально не поспали. Видели бы вы Шастуна, когда Стас сказал:
— Ладно, давайте по домам. И так почти всю ночь не спали.
— Серьёзно? А я не против поспать в компании пинающегося Арсения, а потом заплетаться в собственных ногах.
— Ой, ты и без этого в собственных ногах заплетаешься, — усмехнулся Серёжа. Я вздохнула. Вот как дети, ей богу.
