Руководство для новых учеников магической академии Лиран

Настоящее солнце, встающее над их охотничьим домиком, как над его родной фермой когда-то, каждый раз радовало Эрни, который за годы в академии так и не привык к фальшивым светилам, появляющимся по расписанию. Но даже солнце не могло заставить Джея просыпаться раньше десяти часов, даже угрозы оставить его без завтрака, который в отсутствии зачарованной кухни приходилось готовить самим. Вот и сегодня Джей спустился в одиннадцатом часу к ожидающим его подогретым булочкам, омлету и травяному чаю на сохраняющем температуру подносе, подарке Софии Кассиди на их годовщину. От его идеально выбритого лица пахло мятным одеколоном, а волосы были уложены так же безупречно, как на том школьном завтраке, когда Эрни увидел его впервые, только теперь они стали кипенно-белыми. Эрни не довелось наблюдать, как белизна постепенно захватывает территорию. Сам он отказался от омолаживающих чар – маги и без них старели медленнее, а он хотел постепенно привыкать к морщинам в зеркале и болям в суставах, чтобы не оказаться сломленным однажды, как Генриетта Лиран, которая слегла через пару дней после их свадьбы и больше не встала. Джей пользовался чарами, пока разница между ними не начала бросаться в глаза, делая их похожими на профессора с учеником. Одним утром он спустился к завтраку постаревшим на двадцать лет и сказал: – Не хочу, чтобы ты забывал, кто из нас старше. – Тебе надоело, что тебя путают со студентами, – ответил тогда Эрни. Он не слушал тех, кто говорил, что из-за контракта с тем, кто не оставляет следов на снегу, у Джея не хватает больше сил на то, чтобы поддерживать чары, ведь тот целовался с прежней страстью и по-прежнему вел фехтовальные занятия, пусть и дышал после них тяжелее. Джей приступил к еде, но после первой ложки остановился и спросил, глядя на маленький экран на своем запястье: – Мой телефон показывает, что сегодня понедельник, нам не пора возвращаться в академию? Он забыл, что они уже второй год как ушли в отставку. Каждое утро Эрни думал, что зря настоял на ней, но академия стала слишком динамичным местом даже для него, не говоря о Джее, который не любил шума и тяжело привыкал к изменениям. Даже его умным часам было больше десяти лет, и Эрни несколько раз восстанавливал их магически. – Хавьер и Джус справятся, – сказал он. – Давай отдохнем сегодня, съездим в город. Джей нахмурился, сомневаясь, что их воспитанник и дочь Оуэна справятся. Ведь он помнил их не опытными магами, а шебутными ассистентами, едва не лишившими академию еще одной башни. Но разум уже подсказывал Джею, что что-то не так. Несколько секунд Эрни надеялся, что сейчас он все вспомнит, как в первые дни, но река всегда течет вниз, и вместо этого Джей спросил: – Может, позовем Тони? Ей тоже не помешает отдохнуть от ее конторы. Их отставку Эрни мог бы замалчивать весь день – до следующего вопроса наутро. Но не то, каким образом Тони оставила свое обожаемое Управление по разрешению нетипичных инцидентов. – Марс, – напомнил он. – О, конечно! – воскликнул Джей. И его лицо тут же омрачилось. – О, я опять забыл, да? – Ничего страшного, – ответил Эрни. – Ты мне обо всем напоминал много лет. – Не о таком, – ответил Джей тихо. Каждое утро ему теперь требовалась пара минут для того, чтобы заново смириться с вещами, которых не изменить. – Я ведь говорил ей не ехать, пока все системы не наладят. Мало ли молодых магов? Но она так боялась не пройти по возрасту в следующий рейс… – Она хотела увидеть Марс. Она бы полетела, даже если бы точно знала свое будущее. Ее прах там и развеяли вместе с привезенным в жестянке прахом ее супруга Мейсона, погибшего на миссии Управления парой лет раньше, лишив Джея возможности приходить на ее могилу. Может, их приключение на кладбище в Новом Орлеане произвело на нее слишком тяжкое впечатление? Джей неохотно вернулся к завтраку. Эрни знал, что он инспектирует свою память и будет раздражен, если его отвлечь. Но разум Джея – его верное оружие на протяжении многих лет – давал осечки все чаще. – Мы не ездили вчера в город? – спросил он, и Эрни покачал головой, думая о том, какой из дней остался в памяти Джея «предыдущим». «История основания магической академии Лиран» лежала на столике у дивана, заложенная все на том же месте. Каждый вечер Джей брал ее в руки, хмурился и начинал с первой главы. Когда-то Эрни предложил ему написать историю о них, но Джей отказался, сославшись на то, что ничего не прибавит к творению Генриетты Лиран. У Эрни было свое мнение: после слов «они жили долго и счастливо» начинается самое интересное. Несколько раз он натыкался на скомканные листки с обрывающимися строчками, пока однажды не обнаружил в камине груду пепла. Джей всегда был требователен к себе и своему таланту, а Эрни не хотел писать историю без него. – Не дай Софии с Касом положить меня в семейный склеп, – сказал Джей, отпив чай, и на этот раз Эрни даже не вздрогнул. Но не стал напоминать, что год назад Джей указал это в своем завещании отдельным пунктом. – Хочу остаться в академии. – Может, тебе сначала придется положить на том кладбище меня, – ответил он. Джей покачал головой. – Вечный Поток скоро заберет меня, – сказал он. – Я буду ждать тебя на Дальнем Берегу. Надеюсь, там я перестану забывать сегодняшнее число. Он говорил о «Дальнем Береге» как о поездке за продуктами. Верь он в рай и ад, любой священник позавидовал бы его убежденности в существовании того, доказательств чему не существует. Эрни, разочаровавшись во всех религиях, не мог поверить в Великий Поток. Пусть маги и считали свою версию посмертия единственно верной, он видел в ней те же истоки, что у всех верований в мире: от обрядов застывших в Медном веке туземцов до продвинутой секты «Электронная церковь» с исповедями по видеосвязи – страх перед тем, что будет после смерти. Точнее, перед вечным отсутствием после нее. Он даже жалел, что не может так же твердо верить в то, что встретит Джея снова, словно смерть – всего лишь длинная скучная поездка в увлекательное место. Но Джей верил, поэтому лишь слегка грустил, думая о расставании. – Я чувствую его приближение, – сказал Джей. – Скоро его воды меня захлестнут. Ты ведь тоже замечаешь? Эрни покачал головой. Он неплохо наловчился лгать за время супружеской жизни, так что даже самому себе не признавался в том, что чувствует, как с каждым днем магии в Джее становится чуть меньше. – Я всегда любил тебя, – сказал Джей уверенно. Видимо, так и было, хотя Эрни помнил годы, когда они почти ненавидели друг друга. Он помнил многое – долгие бесплодные споры, ненайденные компромиссы, несколько лет раздельной жизни, заявление о том, что их отношения изжили себя, все те разы, когда он думал о том, что совершил огромную ошибку, когда выбрал Джея. Но потом Джей появлялся насквозь мокрый – ливень шел настолько сильный, что заклинания не спасали – на его пороге посреди ночи, со вздохом подписывал составленные Эрни бумаги или говорил «Я люблю тебя» с той же интонацией, как сейчас – и он понимал, что по крайней мере одну вещь в своей жизни он сделал правильно. Джей не мог вырастить в себе принципы и мораль, без которых его воспитывали, но он пожертвовал бы жизнью ради него, он сидел с ним трое суток над восстановлением вышедшей из строя вместе с Генриеттой Лиран системой кухонного обеспечения, он поддерживал Тони в ее идеях, достойных фантастического сериала, и он старался следовать правилам, установленным Эрни, даже если их не понимал. – Тебе никогда не хотелось что-нибудь спросить? – сейчас Джей смотрел на него пристально. – Тебе нужно пользоваться возможностью, пока я еще могу ответить. Разные маги-теологи описывали Дальний Берег по-разному, потому что могли опираться лишь на один древний и скверно сохранившийся манускрипт на самом старом из языков, позволяющем многозначно толковать каждое слово. Одни исследователи утверждали, что на Дальнем Берегу маги будут полностью лишены памяти о старой жизни, другие – что в памяти останется лишь самое важное. – Я знаю все, что имеет значение, – сказал Эрни, потому что Джей говорил об определенной вещи, и он понимал, о какой. – И всегда знал. Что Джей уничтожит всю планету и развернет время вспять, если потребуется, чтобы быть с ним. Но он понимал все это и в тот момент, когда вручал кольцо. Эрни принял то, что нельзя принять. Он сказал бы, что отправится за это в ад, но он больше не верил в ад. Много лет назад он сказал себе: Джей сделал это не ради меня и не ради того, чтобы быть со мной. Он ненавидел своего отца и брата, он злился из-за потери прав на наследство и фамилию, он убил бы их при первой возможности. «Я не позволю тебе убивать ради меня» – сказал он Джею. – «Если ты испортишь кому-то жизнь за то, что он слишком долго смотрит на меня, я уйду от тебя». Его ложь спасла жизнь, вероятно, не одному человеку, но, глядя на то, с каким облегчением улыбается Джей, Эрни каждый раз думал: не стоила ли эта улыбка разбитого герба или двух в зале Магического Совета? – Я не спрашивал, потому что это не имеет значения, – закончил он уверенно. Джея улыбнулся так светло, словно этот вопрос мучил его много лет. Эрни надеялся, что не с того самого дня, когда он вернул себе фамилию. Джей всегда многое носил в себе. Теперь Эрни мог лишь повторить свой ответ завтра. И послезавтра. Повторять до того самого дня, когда Вечный Поток унесет душу Джея к Дальнему Берегу, в который даже маги могут лишь верить.