Fire Keeper

      Своё настоящее имя он уже не помнил. Будучи опустошенным, теряя последние остатки разума и доживая свои последние дни в каменном мешке, он сидел, свернувшись в комок и безразлично наблюдая, как по верхней кромке камней снуют изъеденные болезнями крысы. Мёртвые стебельки пожухлой травы смогли пробиться сквозь щели между потёртыми плитами и теперь едва колыхались, напоминая, что в мире существует ещё что-то, кроме квадратного клочка серого неба над головой.       Через ржавые стенные кольца протиснули такую же ржавую цепь, на случай, если он вдруг станет буйным. Пригодилась ли она в итоге, он не знал, вернее, не помнил — знак того, что Полым он станет уже скоро.       Он слышал и других Полых, где-то за стенами своей тюрьмы. Шарканье босых ног по полу, редкое лязганье мечей об углы коридоров. Иногда кто-то то ли стенал, то ли плакал, то ли просто говорил с самим собой. Были ли тут кроме него ещё пленники? Этого тоже узнать было нельзя, как и причины, почему он томится здесь.       Он сотни раз рассматривал своё иссохшее коричнево-серое тело, всё ещё мощное, несмотря на очевидные признаки разложения, поочерёдно снимал и исследовал каждую часть старого доспеха — но без толку, нигде ни гербов, ни девизов, ни хоть каких-нибудь намёков на прошлое. Хотя… на внутренней стороне его левой перчатки кто-то неразборчиво нацарапал некие буквы. Он очень надеялся, что надпись действительно сделана намеренно; возможно, он и являлся автором, и сделал это в первые дни заточения, когда разум ещё не ускользал от него, как эти злобные крысы. Может даже о край одного из этих колец, они довольно острые.       Как бы то ни было, царапины стали единственной меткой, которой он придал смысл. Три буквы, первая не то “Р”, не то “В”, а может и “Б”. Вторую и третью он почти однозначно идентифицировал как “Е” и “Н”.       Рен? Вен? Бен?       Бен звучало хорошо, просто и надёжно. Поэтому он допустил, что его вполне могли звать Бен. Бен, рыцарь из…       Но других подсказок не было. Он исследовал все стены, докуда мог дотянуться, буквально обнюхал каждый сантиметр пола, прощупал все щели на толстой входной двери своей забытой темницы — ничего. Сквозь погнутые прутья решётки виден тёмный коридор, но там никогда никого нет; пищу ему не приносят, патрули не перекрикиваются, других заключённых не проводят. Его компания только крысы и одиночество.       Так он и остался бы просто одиноким Беном, ждущим мига окончательного опустошения, если бы однажды…       Если бы однажды сверху не свалился Полый.       Это было так неожиданно, что Бен даже не испугался: он просто молча смотрел на кулем рухнувшее сверху бездыханное тело. Ни разу на его памяти в его камеру никто не заходил и уж тем более не падал с неба.       Узкая тень почти полностью скрыла квадрат света, в котором раскинул ноги и руки Полый. На него всё ещё сыпался тонкий водопад мелких шелестящих камешков и песка. Бен медленно поднял голову, гадая, что же увидит.       Незнакомый рыцарь в богатых — даже снизу видно — начищенных до блеска доспехах склонил набок голову, но ничего не сказал. Его лицо спряталось за узкими щелями забрала, но Бен знал, что тот его с интересом рассматривает.       Бен невольно сравнил свои доспехи с его; рыцарь явно происходил из знатного рода, об этом говорил даже его мягко задрапированный тёмный плащ. Все тканевые элементы доспеха самого Бена давно истлели. И у пришельца наверняка было роскошное оружие, может, острый двуручный меч или идеально сбалансированные парные клинки? Или щит, обитый полосками кожи?       Бен уже хотел помахать ему и узнать, кто же такой этот рыцарь, как тот выпрямился и пропал из небесного квадрата за каменной границей. Камешки сыпаться прекратили. Крысы насмешливо запищали.       Бена охватило вязкое отчаяние. Он так долго сидел здесь, что забыл, кто он такой, за что его заточили, так долго не видел ни одной живой души. Неужели этот прекрасный благородный рыцарь покинет его вот так, не произнеся ни слова, а это тело — лишь издевательство, только напоминание о неотвратимости нависшей над Беном длани судьбы?       Он уже опустил своё иссохшее лицо в ладони, дабы забыться горем и тоской, как вдруг подумал, что, может, рыцарь не просто так скинул сюда Полого?       Звон доспехов опять казался слишком громким — Бен редко двигался. Он поднялся и неуверенно, словно страшась чего-то, подошёл к одетому в лохмотья Полому, по-прежнему неподвижному и страшно скалящемуся в пустоту жёлтыми зубами.       Бену показалось, что даже крысы заинтересованно притихли, наблюдая за тем, как он обыскивает немногочисленные карманы. Интересно, что они тут едят? Или они, как и Бен, не нуждаются в пище и воде?       Он нашёл ключ. Старый и ржавый, с таким видом, будто им пользовались сотни и сотни тюремщиков, кольцо у основания отполировано множеством рук до гладкости.       И замочная скважина идеально подошла под него, такая же старая, ржавая и повидавшая многое на своём веку. Бен затаил дыхание, когда ключ два раза провернулся, и невидимый механизм щёлкнул.       Он толкнул дверь, не веря в то, что действительно делает, и колени задрожали, когда прогнившая створка с трудом повернулась на толстых петлях.       Из камеры коридор казался тёмным, но когда Бен осторожно выглянул наружу и осмотрелся, он увидел яркие пятна настенных факелов в нескольких метрах от его камеры. Огонь потрескивал и дрожал, и это стало самым прекрасным из всего, что Бен помнил. Пламя — нечто иное, не мёртвое и холодное, как камень, оно подвижно, оно горячо и маняще.       Шаги отдавались эхом от затянутых старой паутиной сводов; неподалеку к стенке прислонился Полый, закрывший руками лысую голову и раскачивающийся из стороны в сторону в безмолвной молитве. Его я и слышал, подумал Бен, с удовольствием рассматривая костлявые руки и ноги стенающего. Как приятно видеть хоть кого-то, и этот жалкий Полый сейчас в глазах Бена был также прекрасен, как и его спаситель-рыцарь. Но где же он? Нужно его найти и поблагодарить!       Может... Может он даже знает его настоящее имя?..       Но это было бы слишком хорошо.       Он двинулся по коридору к Полому, следуя непонятному зову, сладкому, как музыка. Факел трещал, пламя плясало на древних стенах, и Бен едва не пропустил надпись огромными огненными буквами прямо на полу.       СЕВЕРНОЕ ПРИБЕЖИЩЕ НЕЖИТИ.       Знакомо. И незнакомо, как ни противоречиво это звучит. Две противоположные мысли спутались в голове Бена, и ему показалось, что бедный рассудок взмолился о пощаде.       Полый не обращал на Бена никакого внимания, ведя безумный диалог с самим собой. Он был в той стадии опустошения, когда злоба на любую постороннюю фигуру ещё не пришла, а способность мыслить уже безвозвратно утрачена, и клубящийся туман кошмаров и страхов — вот, что оставалось этому несчастному. Его не волновала более кошмарная худоба, обмотки, едва прикрывающие наготу и уж точно нисколько не согревающие, босые ноги, сбитые об острые камни…       Пальцы Бена сами собой сжались, когда он увидел обломок меча на поясе Полого. В глубинах памяти мелькнул знакомый серебристый образ клинка, несущего лишь победу.       Хватило пары ударов, чтобы Полый упал. Он не сопротивлялся, только крепче прижимал к голове руки, и в конце концов Бен сломал ему хребет точным ударом ноги. Полый дёрнулся в последний раз, и зубы его страшно заскрежетали. Кошмары наконец отступили.       А Бен получил меч. Рукоять так привычно легла в ладонь, будто продолжение руки. Двуручный сломанный меч, лезвие широкое и тяжелое.       Он перебросил оружие из одной руки в другую, примериваясь, вспоминая. Сделал пару выпадов, замахнулся на невидимого соперника. Он определённо занимался этим раньше, ведь в движениях нет неуверенности, и несмотря на громоздкий доспех Бен двигается легко и непринуждённо, будто танцует и выписывает в воздухе призрачным остриём смертельные фигуры.       Но там было ещё кое-что. Там, в Полом. Крохотное, острое, нестерпимо яркое и бесконечно желанное.       Вот, куда так влек Бена неведомый зов. Их мало, так ничтожно мало, так смехотворно.       Он протянул руку, и огоньки поднялись над согнутыми розоватыми локтями, закружились в прекрасном хороводе и тут же растаяли, едва коснувшись сочленений его латной перчатки.       Метущийся разум Бена слегка успокоился. Он перешагнул через Полого дальше, к другим факелам, ощущая в груди сладкое горячее спокойствие.       Души. В Полом их так мало, жалкие крохи, но они все восхитительны, все прекрасны и так красочны, что самые прекрасные цветы меркнут перед ними.       Он сжимал сломанный меч правой рукой, левой то и дело касаясь нагрудника. Души почти физически чувствовались внутри, и хоть Бен и был опустошённым, но он не потерял ещё способности ощущать несравненное. Потеря всех эмоций, кроме гнева, переход в состояние исступленного безумия — это означало бы стать Полым.       Таким, как вот этот. Или вон тот. Чем дольше Бен продвигался по извилистым коридорам темницы, тем чаще он их встречал, и сердце трепетало, как в первый раз. Они тоже не сопротивлялись, и с мечом расправа над ними длилась куда быстрее. Они хрипели, падая, их сухая кожа розовела в свете факелов, их души доставались Бену. Маленькие, сверкающие. Он их сбережёт, утешал мертвецов Бен. Он о них позаботится, говорил он сам себе.       Тюрьма когда-то давно была крепостью. Только его камера сумела выпустить Бена на свободу, остальные двери надёжно хранили своих пленников взаперти. Бен прислушивался, но не слышал никаких звуков или криков о помощи. Здесь не было слышно даже крыс, и тишину нарушало только похрюкивание очередного Полого, стоило тому некстати подвернуться Бену.       Он поднимался по широким каменным ступеням на новые уровни, собирая души. Полых он не жалел — то, что он делал, скорее было милостью, нежели преступлением, зная, что испытывали эти несчастные забытые всеми существа, и их манящие души так уютно устраивались внутри Бена.       В конце концов он вышел в круглое помещение, на полу которого плескалась невесть откуда взявшаяся вода, тут же пропитавшая ткань в латных ботинках. В центре помещения неведомый архитектор установил вертикальную лестницу с тонкими перекладинами. Другого пути не было, и Бен, морщась от противного хлюпанья мокрых лохмотьев, полез наверх, крепко держась за каждую новую ступеньку.       Лезть пришлось недолго, но вниз Бен старался не смотреть. Рыцарь где-то там, наверху, ведь все подземелья Бен уже осмотрел да и на уровень выше он ещё не поднялся. Тело пело от движений и физической нагрузки, меч вселял давно погребённую уверенность, заставляя делать всё новые и новые взмахи и петли. Он ухватился за каменный край, подтянулся и вылез на свет, очутившись в большом дворе прямоугольной формы. Налево и направо расходились ряды колонн, прямо перед Беном, на другой стороне двора, высились исполинские деревянные двери с кольцами, размером с его голову. А в центре, в окружении серой сухой травы пылал пламенем витой меч.       Пламя звало, обещало утешить. Оно стало единственным источником тепла в этих древних стенах Прибежища, оно несло надежду, поэтому Бен не раздумывал долго, протягивая руку к гарде почерневшего меча.       Было ли больно? Он не понял; языки пламени нежно лизнули перчатки, и огонь вспыхнул, заявляя свои права, а потом вдруг затих, будто и не было этой неожиданной вспышки. Но Бен откуда-то твёрдо знал, что куда бы он не пошёл теперь, костёр будет ждать его, обещая тепло и поддержку. Пламя не обманет его, пламя разрешит лечь рядом, свернуться калачиком, привести мысли в порядок.       Он провёл некоторое количество времени просто рассматривая тлеющие угли. Лезвие меча примерно на треть вошло в серую землю, и угли кучковались как раз вокруг отверстия, кроме того, Бен заметил, что вокруг костра вытоптана небольшая полянка диаметром в пять-шесть шагов. Ни он один пришёл к этому костру и отдохнул здесь.       Эта мысль придала ему сил. Значит, он не один здесь, хоть кроме Полых больше никого так и не встретил. Да и рыцарь ведь пришёл зачем-то именно сюда?       Бен прошёлся по периметру двора, пробуя некоторые решетки, блокирующие проходы, но все они были заперты. Тогда он снова вернулся к костру и осмотрелся. Судя по каменному балкону, здесь можно было подняться выше, но никаких выходов во вне заметно не было. Путь тут снова только один.       Он поднялся по ступеням крыльца прямиком к огромной двери, даже не допуская мысли, что она заперта. Две устрашающие каменные фигуры охраняли её, то ли львы, то ли пантеры; камень настолько искрошился, что понять было трудно, в хорошем состоянии сохранились только лапы, напоминающие кошачьи.       Дверь оказалась тяжелой, Бен еле сдвинул с места клёпаные, когда-то выкрашенные в лазурный створки и остановился в изумлении, узрев открывшийся ему новый двор. Такой же полуразрушенный и старый, но колонны ещё хранили следы изящной резьбы, сломанные арки, как рёбра, округло нависали над головой. Когда-то, подумал Бен, они были частью воздушного купола, частью изящного архитектурного решения, ну а теперь торчали остовом, напоминая о былом величии этой крепости.       Всё ещё рассматривая остатки роскоши, он прошёл вперёд, огибая ряды битых ваз и горшков, до того высоких, что там вполне поместился бы человек. Между горшками он нашёл ещё одного неподвижного Полого, причём едва не проскочил его, заметив в последний момент. Полый обнимал руками ящик с круглыми чёрными ядрами, склонился над ними, как над колыбелью с ребёнком. Душ в нём не было, так что Бен едва слышно разочарованно вздохнул, но потом, рассмотрев ящик внимательнее, он понял, как ему повезло.       Чёрные огненные бомбы буквально валялись на дороге.       На другом конце двора располагались такие же синие двери, и Бен, недолго думая, направился дальше, но стоило ему пересечь середину каменной арены — почему он выбрал именно это слово? — как окрестности сотряс гром, и арочные стены задрожали, брызнули каменной крошкой. Бен едва удержался на ногах, схватившись на свой жалкий меч.       Монстр, сжимающий огромный изуверский молот, был ужасен. Огромный живот, толстые, как столбы ноги, гигантские когти. Он заревел сквозь кривые зубы, злобно сощурил глаза на непропорционально маленькой морде и бросился на Бена, сотрясая всё вокруг. Двор сразу стал маленьким и тесным, что и не удивительно. Бен едва доставал этому существу до пояса.       Он занёс свой молот над головой и с силой опустил его, дав Бену единственный шанс увернуться. Тот откатился в сторону, врезавшись в некстати подвернувшийся горшок — осколки градом застучали по доспеху. Поспешно развернувшись лицом к атакующему, Бен случайно посмотрел на место, где он стоял в момент нападения — теперь там располагалась гигантская вмятина. Камень раскололся как яйцо.       Существо взревело вновь. Это, скорее всего, был демон — только они носили такие ветвистые толстые рога — но старательно уворачивающийся от ударов молота Бен не хотел точно устанавливать его принадлежность. Не сейчас, по крайней мере.       Он пробовал было ударить обломком меча, но вряд ли враг вообще почувствовал что-то — толстая, покрытая бородавками кожа попросту не пропустила нелепый укол, зато Бену пришлось спешно отступать за колонну, а потом и за следующую, потому что первая не выдержала мощного удара и рассыпалась на куски, как сахарная.       Решение пришло само собой — Бен выхватил бомбу и, выждав удобный момент, что есть сил швырнул её в бок демону, когда тот вновь занёс оружие для нового удара. Чёрно-рыжая вспышка заставила врага завопить от боли и отступить назад, неловко перебирая толстыми ногами. Злобно блестящие глазки вперились в Бена.       Замахнись снова, вызывающе думал Бен, с готовностью взвешивая новый снаряд. Замахнись же, дай мне возможность!       И демон словно подслушал его мысли — он устрашающе зарычал, оскалив зубы, и бросился вперёд. Молот сверкнул в воздухе карающей тяжестью.       Но в этот раз самоуверенность Бена подвела его; траектория замаха была иной, и хоть он и кинул новую бомбу прямо в бледный жирный живот, но полностью уйти от удара не успел, и молот гулко ударил самым краем в его плечо. Раздался оглушительный звон, в котором потонул крик Бена — его словно положили на огромную наковальню, а потом ударили сверху.       Перед глазами запрыгали разноцветные круги, а боль была столь сильна, что Бен чуть не упал. Ему даже подумалось, что это такая своеобразная месть за всех этих Полых, что безучастно приняли смерть от его руки.       Он стиснул зубы и ринулся в бой, уворачиваясь и петляя. То и дело его осыпало дождём из глиняных осколков и разрушенных колонн, доспехи надёжно защищали его жилистое иссохшее тело. Демон преследовал его, занимая катастрофически много места в этом дворике, неровности плит под ногами норовили то и дело заставить Бена запнуться и упасть. Бомб осталось меньше десятка, и приходилось тщательно целиться, чтобы не тратить снаряды зря.       Новый удар пришелся по касательной прямо в грудь — Бен как пушинка отлетел назад и врезался в стену, чудом не откусив собственный язык. Перед глазами всё потемнело, и на миг он потерял ориентацию в пространстве. Только когда земля задрожала вновь, он откатился вбок практически на ощупь и упал плашмя на неровные камни.       Если бы только он смог ещё раз увидеть пламя… Ещё хоть раз прикоснуться к нему…       Контуры стали немного чётче; по крайней мере, сейчас можно было с уверенностью сказать, что вон та гора — это разъярённый раненый демон, несущийся на него и заносящий молот для последнего удара.       Ну нет, злобно ощерился Бен. Рыцарь не для того вытащил его из темницы, чтобы он вот так глупо попал под демонический молот и погиб.       Он схватил новую бомбу и швырнул почти наугад, потом вторую, третью… С каждой новой вспышкой демон ревел и тряс головой; целых колонн почти не осталось, как и ваз или горшков, всё поле битвы усеяли черепки и битый камень. Казалось, сама крепость сотрясается и стонет, разрушаясь прямо на его спрятанную под шлемом голову.       Бен стал уставать — извиваться и уворачиваться в не предназначенном для этого доспехе оказалось делом нелёгким, кроме того, травмы от молота давали о себе знать вспышками боли, кости хрустели, а мышцы вот-вот грозились лопнуть от напряжения. Он дождался, пока демон подставит ему незащищённую спину, и кинул снаряд прямо в два цыплячье-кривых крылышка сзади.       Стены содрогнулись от предсмертного хрипа — этот удар Бена стал последним. Лапы демона разжались, выронив гротескное оружие, и вся эта опалённая складчатая громада рухнула на пол, дрыгая ногами в агонии. Бен едва успел прижаться к стене, иначе его попросту смело бы могучей конечностью.       Он нервно беззвучно засмеялся, понимая, что победил. Он смог продержаться, он не зря… Когда-то он был воином, это точно, иначе он погиб бы от первого же удара.       Труп демона рассыпался на глазах на миллиарды и миллиарды пепельных хлопьев — миг, и от гиганта ничего не осталось, только молот, как напоминание того, кем был его хозяин. Бен протянул руку в знак прощания — достойный соперник заслужил достойной тризны, хоть и был лишь демоном, и вновь то самое чувство сладко запело в груди. Души.       Души, так много, такие яркие. Забери нас, Бен! — пели они, умоляли они своим мерцанием.       И он забрал. Он собрал их все одним широким взмахом руки.       И там было ещё кое-что. Маленькая, не больше зёрнышка, окаймлённая белым сиянием — человечность.       Бен с благоговением поднял её с земли. Он не знал, что делать с этим даром, но то, что он важен, подсказывало ему какое-то внутреннее чутьё. Он спрятал и её тоже, хоть она и не просила, но это было правильным. Человечность нельзя оставлять в забытой тюрьме.

***

      Полые стали агрессивнее.       После битвы с демоном Бен всё-таки прошёл в те двери, которые чудовище охраняло, и там открылись новые коридоры, более узкие и тёмные. Там пряталась угроза.       Полые чуяли души. Они взялись за оружие и стали нападать, они пытались расправиться с Беном поодиночке, окружали его группой, нападали из засады и атаковали в открытую.       Он отбивался от лучников, что трясущимися руками натягивали тетиву.       Он сражался с мечниками, что в диком экстазе размахивали мечом и шли напролом. С первого из таких Полых Бен подобрал палаш — и сражаться сразу стало проще. Он привычно парировал удары и контр-атаковал, Полые падали на битый камень, шипя и булькая, огонь возмездия в их пустых глазах затухал. И Бен забирал души, пригревая их на груди. Он не мог их оставить там, на останках. Они пели, они звали его.       Факелы на стенах стали свидетелями резни, устроенной в коридорах. Бен, однако, не задумывался о сочувствии или милосердии. Он должен найти того рыцаря, и нетерпение всё нарастало по мере того, как он поднимался на балконы или спускался в затопленные полуподвалы, где крысы встречали его испуганным писком. Рыцарь не зря выпустил его. Он не должен разочаровать своего спасителя. Он покажет ему спасённые души, и рыцарь уверится, что не ошибся.       Один из коридоров вывел его на тот самый второй ярус, который он заметил, когда дрался с демоном. Двор был как на ладони, масштаб разрушений ужасал, и Бен стиснул покрепче свой новый меч. Он не должен бояться идти вперёд, что бы там не ждало его дальше. Встретить окончательное опустошение в камере-одиночке — вот, что страшно.       Он стал взбираться по крутой лестнице на уровень выше, ибо больше с этого балкона некуда было идти, но тут из впереди лежащей темноты на него выкатился огромный круглый валун. Бен вовремя его заметил, поэтому тяжело спрыгнул с лестницы вниз, и валун пронёсся мимо, чиркнув его по доспеху, но не причинив никакого вреда.       Конечно, там стоял Полый. Валуны не начинают катиться сами по себе, кто-то должен придать им ускорение. Кто-то злобный, жадный до душ.       Кто-то уже неживой.       Убив Полого, Бен хотел идти в новый коридор, который служил продолжением лестницы, но его ушей достиг слабый стон откуда-то сзади. Он обернулся — валун пробил в противоположной стене огромную дыру, легко раскрошив древнюю каменную кладку, и оттуда, из тёмного пролома снова донёсся стон, полный боли и страдания.       Бен спустился вниз, аккуратно переставляя ноги. Кто бы там ни был, он готов к нему.       Он заглянул в пролом, держа палаш наготове. Толком ничего было не видно, так что он прошёл дальше, по смятому следу валуна. Просто счастье, что он не встал на пути у камня, иначе…       Рыцарь стонал — его ноги были безжалостно раздроблены. Как Бен и думал, его доспех украшала резьба высочайшего качества, его синий щит с золотыми ветвями и гербовыми знаками всё ещё крепился на трясущейся руке. Отпрыск знатного рода.       Бен в ужасе остановился — он ничем не мог помочь бедняге. Как же так? Бродить по коридорам, что кишат вооруженными безумными Полыми, и умереть от куска камня? — А это… это ты… — закашлял рыцарь. — Ты ведь не из Полых, верно?..       Бен отрицательно покачал головой. — Слава богам… Боюсь, что мне конец… — слабым голосом произнёс тот, — Я… я знаю, что лишусь разума, если умру сейчас… Уже близко. Я уже давно хожу… по этой грани…       Он с трудом высвободил руку из кожаных петель своего роскошного щита. Там, где по нему прокатился камень, доспех смяло, будто жестянку. — ...Я хочу кое о чём попросить тебя… — с каждой новой фразой голос рыцаря звучал всё слабее. — Ты… ты и я… мы оба нежить. Ты ведь… выслушаешь меня, не так ли?..       Бен с готовностью закивал. Он сделает всё для своего спасителя! Если бы он только знал лечебные чудеса! — ...К несчастью, я не выполнил своё задание… — в голосе рыцаря появился оттенок грусти, — но… быть может ты завершишь то, что не удалось мне!.. В моей семье издревле говорили: “Ты, кто избран…” Кто избран…       Он затих, и Бен уже подумал, что рыцарь умер, но тот снова заговорил. Бену пришлось напрягать слух, чтобы расслышать его новые слова. — ...отправляйся в странствие к землям Древних Повелителей, прочь от Прибежища Нежити!.. Ударь в… В колокол Пробуждения!.. И тебе откроется судьба нежити!       Он протянул свободную руку к Бену, и тот с готовностью сжал её в своих ладонях. — ...Теперь ты всё знаешь… — счастливо зашептал рыцарь. — Я могу умереть с надеждой в сердце... И… возьми у меня Эстус. Лакомство… лакомство нежити… Теперь — ступай. Я не хочу навредить тебе... после смерти. И... спасибо тебе. Я Кайло Рен… А ты?..       Бен не успел ответить. Рыцарь тихо вздохнул, словно от тоски, и расслабился, не выпустив руку из ладоней Бена.       Он долго стоял, глядя на неподвижное тело. Кто бы ты ни был, Кайло Рен, я обещаю тебе, думал Бен, стискивая до боли кулаки. Я обещаю, что выполню твоё задание! Твоя смерть не будет напрасной!       Он положил руку рыцаря ему на нагрудник. На поясе у Кайло Рена висела связка с ключами, и Бен срезал её, спрятав в карман. Также он забрал щит, посудив, что если судьба распорядится так, что он снова встретит Кайло Рена, но уже Полого, то дополнительная защита не помешает. На разукрашенной поверхности щита цвели золотые листья, испещрённые глубокими зарубками от атак, и честью было нести столь прославленный предмет дальше.       И ещё кое-что Бен решил взять у павшего рыцаря. Он не собирался им пользоваться, ведь никаких прав на это у Бена не было, но всё же он некоторым образом принял его судьбу, его задачу, и выразить другим должным образом своё почтение Бен не успел.       Он ведь и не был до конца уверен, действительно ли его зовут Бен.