Железо и бархат

      Когда замысел противника неизвестен, а поражение недопустимо, приличный командир либо проводит разведку боем, либо оттягивает сражение, пока подкрепления, выгодная позиция, разгаданный вражеский план или иные благоприятные возможности не склонят чашу весов в его пользу. Джон Лайонс решил идти по второму пути.       - Хранитель Лесных Врат руководствуется не личными желаниями или помыслами, но буквой законов города и королевства, - вдохновенно, но уклончиво ответил рыцарь Льва, чья осторожность была красноречивее любых слов. Опростоволоситься перед возможным инспектором для него было не лучше, чем впустить в город не менее возможного Повелителя Тьмы. Что ж, вкусивший власть всегда будет бояться её лишиться. – Ваш случай, мастер Малекит, достаточно особый, чтобы рассмотреть его внимательнее. Пройдёмте к моему рабочему месту и приглядывайте за своим зверем: не стоит мешать жителям и гостям пользоваться самыми проходимыми и благоустроенными вратами в Фалтре!       - Согласен, вопросы безопасности не должны сказываться на процветании города, когда это возможно, - приправив благодарностью тон, довольно кивнул Вечный Король, прекрасно понимая, что радоваться было ещё рано.       Тем не менее, ему стало приятно от вида облегчённо выдохнувших стражников и своих прислужниц. Приятно и одновременно мерзко: воину позорно не бояться, а показывать свой страх, особенно так открыто; подобная трусость подлежала искоренению, и непременно калёным железом.       Долгогривый блондин же на поведение подопечных, казалось, не обратил никакого внимания, как и на ответ сына Аэнариона. Прежде, чем бывший Король-Чародей договорил, гигант незамедлительно, но без спешки прошёл сквозь расступающиеся ряды людей. За такую неучтивость в Ултуане вызывали на дуэль, а в Наггароте – летел отравленный болт в спину, и не один. Если только наглец не был нужен живым, как Малекиту сейчас.       Молча последовав за рыцарем Льва, эльфийский владыка приметил странного типа, вынырнувшего из толпы и пристроившегося по правую руку от Джона Лайонса. Одетый в зелёную мантию с накинутым капюшоном, напоминавшую те, что носили Тьюлип и Эннис, он был довольно низок, уступая даже Рем, а уж на фоне долгогривого блондина и вовсе казался карликом. Тем не менее, счесть его ребёнком мешал ряд занимательных деталей, большую часть которых незнакомец тащил прямо на себе.       В одной его руке Малекит заметил украшенный знакомым орнаментом шлем с султаном из львиной гривы, другая же несла на плече длинный меч в изысканных ножнах. Кроме того, на спине коротышки был закреплён целый арсенал, включавший в себя треугольный щит с уже виденным гербом, охотничий арбалет и колчан с болтами и дротиками. Надо полагать, всё это было оружие Джона Лайонса, вот только этот «оруженосец» тащил его безо всяких усилий, чуть ли не вприпрыжку.       Обычному ребёнку такая ноша не под силу, но предположить в незнакомце гнома, подобного тем, кто существовал в Старом Мире, мешала слишком уж субтильная фигура, лишённая характерной коренастости и кряжистости. Возможно, это и не был настоящий оруженосец, а только Фамильяр, исполнявший обязанности оруженосца? Но разглядеть присущий призываемым тварям ошейник Вечный Король не мог, а окружавшая карлика магическая энергия могла истекать и из арсенала рыцаря, зачарованного по примеру его булавы.       - Фух, до чего же хорошо, что всё обошлось! Я прямо чувствовала себя натянутой тетивой – настолько сейчас было напряжно! – не преминула поделиться неуместным воодушевлением Шера, фамильярно приобняв за плечо зверолюдку и неуверенно потянувшись к руке Вечного Короля. Но страх всё же пересилил, и молодая лучница, передумав, просто потрепала оказавшегося рядом дирлаграуна по холке. – Веди себя прилично, Гвитир, мы тут в гостях…       - Ничего ещё не обошлось! Хранитель Лайонс ждёт прихода подкреплений, только и всего, - мрачно прошипела Рем, вырвавшись из ласковой хватки подруги и последовав за пошедшим Малекитом. Пантерианка поняла мотивы рыцаря Льва по-своему, но тоже была права. – Эннис рассказывал мне, какой этот человек злопамятный, он обязательно захочет отомстить «обидчику» Тьюлип – хотя бы чтобы не извиняться перед ним потом.       - Но ведь Малекит не виноват! Они же сами на него напали, пусть на себя пеняют, - обиженно пробурчала златовласая эльфийка, бросая осуждающий взгляд на организовавших живой коридор стражников. Те, вероятно, и ответили бы не менее недовольным прищуром и тихими оскорблениями вслед, но всё внимание людей было приковано к Малекиту и его «питомцу», коего Шера вела, придерживая за щупальце, словно за поводок. – Может, это вообще та волшебница виновата: вдруг что-то перепутала, когда создавала заклинание? Она же, я так поняла, ещё учится, неопытная и всё такое…       - Тьюлип – талантливая волшебница, умная и сильная. Да, она порывиста и переменчива, как и все избравшие Магию Ветра, но моя подруга никогда не была небрежной с магией. В том, что Барьер распался, её вины нет – откуда нам было знать, что так сработает поглощающий…щие ману способности дирлаграуна? Их же никто никогда толком не исследовал! – Рем нарочито громко возмутилась словами Шеры, явно обращаясь не столько к ней, сколько к Хранителю Лесных Врат. Пантерианка пыталась вызвать симпатию Джона Лайонса, хваля его возлюбленную. Умный ход с её стороны; может, и не самый действенный, но небесполезный.       - Почему сразу никто? При королевском дворе для того есть даже специальный учёный-бестиолог. Правда, я никогда с его трудами… Ладно, ладно, я всё поняла! – сконфуженно пробурчала себе под нос эльфийка, когда заклинательница удостоила её весьма выразительным взглядом, и было за что. Выставлять виновником случившегося шестилапую тварь было удобно, и не стоило давать другим повода в этом сомневаться. – Хотя очень, очень жаль Фамильяра того ранимого дурачка, да и его самого немного тоже. Взял и погубил друга, как же его потом совесть будет мучать…       - Пёсьи блохи, ты это серьёзно? Ладно у тебя ещё ни разу Фамильяра не было, но чтобы настолько не разбираться в основах? И ты ещё смеешь утверждать, будто это ты призвала М… - неожиданно вспыхнувшая от возмущения хвостатая недомерка резко осеклась и, скосив на своего короля знакомый испуганный взор, спешно сменила щекотливую тему. – Фамильяры, чтоб ты знала, тетеря необразованная, не умирают: теряя физическое тело, они возвращаются в своё изначальное эфирное состояние, в котором и восстанавливают силы. Уже завтра Гештальт снова будет ловить рыбок на радость Эннису и первокурсницам, целый и невредимый...       Известие о том, что треклятую бестию он так и не прибил, оставило бывшего Короля-Чародея равнодушным. Фениксы крыс не клюют, а драконы лягушкам не мстят, но теперь стала понятна «спокойная» реакция незрячего эльфа на судьбу его питомца. Кроме того, это было полезное знание на случай сюрпризов, которые могут преподнести здешние волшебники.       «Рабочее место» рыцаря Льва находилось под навесом угловой башни, прямо по соседству с казармой и тренировочной площадкой. Во всяком случае, именно сюда Хранитель Лесных Врат привёл гостей, где тех уже ожидала «встречающая группа» из двух десятков стражников.       Малекит едва бы обратил на смертных внимание, если бы не их необычное вооружение: сети, арканы и увесистые деревянные дубинки – всё, что было призвано обездвижить бывшего Короля-Чародея и помешать колдовать; не иначе, долгогривый блондин распорядился. Забавно, но этот человек умеет учиться на ошибках. Что же это – жажда реванша или меры предосторожности?       Соответствующие подозрения вызывали и три табурета, поставленных для гостей напротив стола. Навряд ли нарушителям полагалось сидеть наряду с Хранителем Лесных Врат, а в искреннюю вежливость последнего верить не приходилось. Лесть или ловушка?       - Присаживайтесь, пожалуйста, нам предстоит разобраться во многом. Могу я предложить вам браггот? Не ради пьянства, а дабы горло не пересыхало; вечерняя прохлада в эти дни наступает поздно, - с излишней учтивостью предложил гигант, со скрипом усаживаясь за командирский стол у входа в башню. Не менее прочным оказался и табурет под Вечным Королём, выдержав вес Доспехов Полуночи. На ногах остался лишь загадочный оруженосец, скрывая свою личность под маской из ткани и молчания. – Как говорил великий бард Пейлан Золотой Зад: «Раз мы пьём для насыщения, два – для развлечения, три – для упоения, а четыре – для умопомрачения».       Хотя его поведение можно было счесть намерением угодить «инспектору», Малекит не исключал, что рыцарь Льва намеренно пытался ослабить его бдительность, надеясь, что севший и выпивший сын Аэнариона будет менее опасен. Особенно если в напитке окажется яд. Наивная глупость.       - Простите, господин, но что вы сейчас сказали? Вы только что перешли на такой странный язык, вроде Лиферег, а вроде и нет; это какой-то диалект? – поглаживая разместившего голову на её коленях дирлаграуна, вдруг полюбопытствовала Шера, будто бы позабыв про неприязнь к тому, кто едва не убил её и «нездешнего зверя». Присущее прелестной девице ребячество раздражало Малекита, но сейчас от него был толк. Без вопроса юной лучницы эльфийский владыка так и не понял бы, что Джон Лайонс обратился к нему на ином языке, и ведь явно неспроста.       - Поправьте меня, если ошибаюсь, сэр Джон, но вы говорили на маредидском, верно? К сожалению, изучение людских диалектов не входит в число «Семи благородных страстей» рыцарей-заклинателей. Я разобрал лишь имя барда Пейлана, однако не могу сказать, что знаком с его творчеством – военные искусства меня занимают больше художественных, - извиняющимся тоном сообщил сын Аэнариона собеседнику, прежде чем тот успел ответить Шере. Малекит продолжал считать, что распространяться о своих новых языковых способностях пока невыгодно.       Это было очевидно особенно сейчас, когда долгогривый блондин, вероятно, не просто красуется чужим изречением, но и хочет выяснить предел познаний Вечного Короля. Позже будет необходимо обсудить эту тонкость с прислужницами, договориться об условном сигнале, когда кто-либо начнёт разговаривать с бывшим Королём-Чародеем на иных языках.       - Я вас не осуждаю, мастер Малекит, это наречие и в Старом Маредиде теперь родное лишь для половины стариков, да и Золотой Зад в почёте, в основном, у своих земляков. Видное было королевство, но, разумеется, под властью Лиферии маредидцам стало только лучше, - будто бы в самом деле настроившись на светскую беседу, со сдержанным сожалением отметил Рыцарь Льва, занимая эльфийского владыку всё больше и больше. – Но вернёмся к моему вопросу: послать ли мне за брагготом? Я знаю, что в Гринвуде предпочитают вино и травяные ликёры, но могу заверить, этот напиток оценят и высокорожденные.       Гиганту искусство политики было явно не чуждо, вне боя он владел и языком, и мимикой: по воину было трудно определить, затягивает ли он «Повелителя Тьмы» до прихода помощи или же деликатно демонстрирует «инспектору» лояльность королевству-покорителю. Насколько вообще глубоки противоречия между победителями и побеждёнными? В обозримом будущем Малекиту ещё предстоит это выяснить и решить, какую пользу может извлечь.       - Не имею ничего против, сударь, но только если будет позволено угоститься и моим спутницам – честь рыцаря-заклинателя велит делить трапезу с теми, кого он берёт под свою опеку, - мягко, но решительно предупредил Вечный Король, следуя одному из главных правил войны – позволять противнику думать, что он владеет инициативой.       Если Хранитель Лесных Врат хочет такой хитростью отравить или заставить Малекита снять свою маску и воспользоваться «уязвимостью» в Доспехах Полуночи, то этот смертный вновь недооценивает эльфийского владыку, и за свою самонадеянность задетой гордостью уже не отделается.       Если же это действительно жест щедрости, каким хочет казаться, то отказываться от предложения просто глупо – это выставит сына Аэнариона в глазах окружающих трусом и грубияном, испортит и без того непростую репутацию. В Старом Мире обычаи гостеприимства эльфов, гномов и людей в одном были на удивление схожи - отказ от дара хозяев дома всегда считался оскорблением, и нередко смертельным.       - Это благородное решение, и я не могу не воздать ему должное. Старший дозорный Марвин, подать нам кувшин «Верескового»! – явив обманчиво благожелательную улыбку, незамедлительно распорядился рыцарь Льва, и знакомый офицер с рассеянной рожей, едва возвратившись к командиру с обновлённым снаряжением, тут же исполнительно бросился в казарму.       Долгогривый блондин выглядел спокойным и радушным, но мимолётный прищур и скривившиеся на секунду губы выдали его истинное отношение к «заботе» Малекита о девицах. Что ж, если какое из чувств и вечно, так это ненависть, и бывший Король-Чародей знает это лучше кого-либо. Она застилает разум слабым и служит верным оружием сильным; Джон Лайонс же держал свои чувства к нелюдям в узде, весьма вероятно, из-за желания выглядеть достойно перед той волшебницей. Пожалуй, это было самое уязвимое место в «обороне» рыцаря Льва, и сын Аэнариона не мог им не воспользоваться.       - А что такое «браггот»? Он крепкий? – поинтересовалась тем временем шёпотом Шера у хвостатой заклинательницы, словно, наконец, осознав или почувствовав, что своими праздными вопросами будет только раздражать Хранителя Лесных Врат.       - Смесь пива с мёдом на травах, сладкая и коварная, даёт в голову медленно, но сильно. Слишком непредсказуем на вкус, не всем понравится, - ещё тише прошипела пантерианка, тревожно ёрзая на табуретке и озираясь не то с надеждой, не то со страхом, словно ожидая чьего-то появления. Надо полагать, своей наставницы, леди Бодлер.       - Что ж, не будем отнимать друг у друга время; не скажу за вас, но у Хранителя Лесных Врат предостаточно обязанностей, которые требуют внимания не меньше иноземного визитёра. Вернее, нарушителя королевской границы, - заметно поколебавшись, промолвил Джон Лайонс, слегка подавшись вперёд и заставив себя смотреть в глаза Вечного Короля. Это стоило ему немалых усилий, к мрачному удовлетворению Малекита. – Я не верю, что иноземный дворянин не мог представлять, какие его ждут последствия при обнаружении. Вы же поступили на удивление прямолинейно, мастер Малекит, особенно для эль… для уроженца Гринвуда. Это делает вам честь, но, надеюсь, вы понимаете, что я, как слуга короны, не вправе закрыть глаза на ваше нарушение, даже если его «смягчающие обстоятельства» правда.       Возможно, гигант тянул время, но почему тогда он сразу переходит к делу? Не хочет вызывать подозрений? Или наоборот, опасается, что «инспектор» сочтёт подозрительным, если рыцарь вдруг начнёт беседовать с чужаком о пустяках? Последнее подтверждала манера речи человека, слишком уж он аккуратно подбирал слова и придавал себе образ законника.       - Не сомневайтесь, я это понимаю, сэр Джон, как понимаю и то, что Хранитель Лесных Врат не пропустил бы через свой охраняемый рубеж предполагаемого Падшего и тем более Повелителя Тьмы. В противном случае это было бы странным исполнением его обязанностей перед сюзереном, городом и его жителями, - придав вежливости металлических отголосков, намекнул сын Аэнариона, с наслаждением играя на потаённых страхах рыцаря Льва перед ответственностью. - Я рад, что вы вняли доводам разума, хоть и опасался, что инцидент с вашей подчинённой станет препоной для общения. Надеюсь, это недоразумение не отразится на её профессиональной деятельности.       - Всецело солидарен с вашими чаяниями, уважаемый, но не будем отклоняться от важной проблемы, - едва поиграв желваками на скулах, спешно заявил гигант, более чем очевидно стремясь уйти от обсуждения приглянувшейся девицы, которой делал неоправданные для командира послабления. – Возможно, в Гринвуде всё иначе, но в Лиферии нарушение границы карается строго, вплоть до тюремного заключения.       Бывший Король-Чародей всё же удержался от смешка, узнав о столь «строгой» каре: в Старом Мире у большинства народов обычным наказанием для нарушителей границы была петля на ближайших ветвях или стрела промеж лопаток. Исключения делались лишь для тех, кто представлял ценность – или как союзник, или как пленник.       Впрочем, возможно, именно на последнее и намекал сейчас рыцарь Льва. Это было любопытно, так как позволяло предположить самый невероятный вариант – что Джон Лайонс действительно поверил в легенду Малекита и в самом деле считал его «рыцарем-заклинателем». И видел в нём не только опасного противника, но и потенциально ценную добычу, которую стоит если не захватить, то шантажировать. На корыстника долгогривый блондин не походил, но нельзя было исключать у него и такой слабости. Равно как и возможности обратить её себе на пользу.       - Однако же вы до сих пор не отдали приказа задержать вашего собеседника, хотя его вина очевидна и для вас, и для ваших людей. Из этого можно сделать вывод, что мою персону считают слишком опасной для задержания и даже более того – для устранения. Ибо вы, сэр Джон, не просто позволили попасть мне в город, но и начали диалог, сев со мной за один стол буквально на расстоянии удара, - осуждающим тоном Малекит почти отчитал гиганта, не сумевшего в этот раз спрятать своё напряжение. Сейчас Джон Лайонс владел собой не лучше прислужниц эльфийского владыки. – Для Хранителя Лесных Врат так рисковать, имея намерение продолжить бой, слишком неразумно, а потому мне остаётся предположить, что вы желаете мирного исхода, готовы предложить компромисс и знаете, как осуществить его законным путём.       В противостоянии с опытным врагом, физическом или психологическом, решающий выпад делается лишь после серий изматывающих обманных манёвров, и этот момент был уже близок. Рыцарь Льва напоминал игрока в тафл, угодившего в проигрышное положение, а потому нервничавшего из-за неуверенности в своих дальнейших действиях. Впрочем, человек держался лучше, чем Верховный Король Снорри, с которым Малекит играл, будучи послом в Караз-а-Караке – только он и бился с князем Нагарита искренне, на равных, позволяя себе все чувства и не поддаваясь, как свитские сына Аэнариона.       Сходству с настольной игрой придавали и «зрители», как девицы, так и стражники, за исключением непонятного оруженосца, следившие за происходящим со смесью волнения, ожидания и искреннего интереса. Ход был за Джоном Лайонсом, и даже Малекит не мог наверняка утверждать, как именно поведёт себя этот оказавшийся далеко не глупцом человек.       Но, как и следовало ожидать, в «игру» вмешался случай, и замявшийся гигант получил отсрочку, когда к столу спешно возвратился старший дозорный Марвин. Спешно и слишком рано, будто искомый напиток уже был разлит и дожидался гонца.       - Хранитель Лайонс, кувшин «Верескового» по вашему приказанию доставлен! – с готовностью отрапортовал «венценосный» офицер, настороженно покосившись в сторону чихнувшего дирлаграуна – пантере пряный аромат «браггота» явно не понравился. Как ни забавно, но Малекит мнение мерцающей твари разделял. Возможно, это намекал о себе яд, а возможно, просто сочетание трав было по-человечески нескладным.       - Ммм, мёд и пиво, так просто и приятно! А у нас вот в Гринвуде любят всё усложнять: собирать траву согласно сновидениям, выдавливать хмель из брюшка долгоносиков - с ума сойдёшь, пока любимый напиток сделают… Ой, вы слышите? Кто-то поёт… - с любопытством глубоко вдохнув душный запах браггота, Шера вдруг отпрянула и удивлённо замотала головой. Рем едва заметно кивнула и покосилась в сторону городских кварталов. Кто-то действительно пел, и на эту странность Малекит обратил внимание ещё раньше, но значение придал лишь сейчас, когда осознал, кто являлся источником подобной нелепости.       Это был отряд из дюжины пеших латников в ярких пурпурных накидках поверх цельных нагрудников и шлемах с пышными цветастыми плюмажами. Не менее вычурным выглядело и их оружие, от затейливых глеф и волнообразных фламбергов до боевых шпаг и гравированных стальных щитов. Всё это производило впечатление не воинского формирования, а церемониального караула, чему особенно способствовало движение латников почти торжественным маршем, сопровождаемое – Малекит едва не решил, что ослышался – вальяжной песней, едва ли тянувшей на строевую.

…скажи, пусть исполнит все просьбы мои, Розмарин, шалфей и тимьян. И может взамен что угодно просить, И в девушку эту влюблён буду я...

      - Ух, ты, это же «Скабрёзная феерия»! Так у вас тоже знают эту песню? Какая замечательная неожиданность! Хоть и странно слышать её на чужом языке, – радостно воскликнула эльфийка и замычала в тон куплетам, качая головой в такт. Жест прикрывшей лицо пантерианки был красноречивее слов, но молодая лучница, поглощённая «зрелищем», едва ли его заметила. – Это что, парад? Я слышала, что люди любят устраивать шествия по улицам с оружием и песнями…       - Угу, «парад». В честь нашего прибытия. Почётный эскорт во всём своём великолепии, - ядовито процедила дева-кошка, нервно задёргав хвостом не то от страха перед воинами, не то от раздражения из-за громких звуков.       - Это действительно почётный эскорт – «Дети герольдов», особый гвардейский отряд, отвечающий за охрану благородных лиц, церемоний и… - внезапно вклинившийся в диалог старший дозорный Марвин резко осёкся под брошенным искоса испепеляющим взором рыцаря Льва, который встречал подкрепление отнюдь не с выражением облегчения на лице.       Джон Лайонс метался между радостью и негодованием, и причина тому была более, чем понятна: среди небольшого воинства бывший Король-Чародей обнаружил знакомое лицо – это была никто иная, как Тьюлип.       «Кукольная» волшебница явно оправилась от потери сознания, хотя выраженная бледность и намекала на телесную слабость. Тем не менее, знакомая зверолюдки уверенно шла вперёд, опираясь на посох как скалолаз на ледоруб. Как и ранее, девица пылала решимостью матери-медведицы, вот только возлюбленного эльфа поблизости уже не было.       - Только этого драчливого петуха со своим балаганом не хватало, - процедил на «тайном» языке долгогривый гигант, переводя взгляд на двух всадников, составлявших компанию «незрячей» вместо Энниса.       Только они и шли верхом, быстро, но сохраняя строй с прочими воинами. Один из них определённо являлся рыцарем, как Джон Лайонс, все признаки были почти аналогичными. Разве что доспехи были обшиты пурпурной тканью с изображением огнекрылого феникса со змеёй в когтях, оный же украшал гербовый щиток, вымпел на копье рыцаря и квадратный штандарт, который нёс второй всадник, надо полагать, знаменосец первого – его чешуйчатые доспехи смотрелись заметно беднее, чем у «пурпурного» господина.       Тем не менее, знаменосец казался куда благоразумнее своего командира – уже просто потому, что не красовался и носил закрытый шлем, хоть и с вычурной личиной в виде орлиных крыльев. Сам же рыцарь вёл себя так, словно не на бой направлялся, а наслаждался прогулкой, упиваясь восхищёнными взглядами стражников и горожан. Малекит не мог признаться в этом и самому себе, но внешность у прибывшего действительно притягивала взгляд, он обладал почти что эльфийской красотой, и это, вкупе с демонстративной безмятежностью рыцаря, не могло не раздражать сына Аэнариона.       Высокий, как Хранитель Лесных Врат, обладающий столь же длинными локонами, только серебристо-белыми и куда более ухоженными, почти блестевшими, словно были усыпаны алмазной крошкой. Кроме того, «феникс» - нет, много чести звать жалкого смертного человека фениксом! – «змей» был уже в плечах, а в его лице преобладали мягкие, почти женственные черты, от круглого подбородка и пухлых губ до тонкого носа и больших глаз, сощуренных в благостном снисхождении. Морати бы дорого отдала, чтобы заполучить этого красавца в свой гарем рабов, и это было бы, пожалуй, первое убийство, которое Малекит совершил бы из ревности к матери.       - Дорогу! Дорогу лучшему «копью» Фалтры, ибо нас ведёт ваш защитник и спаситель – непогрешимый сэр Фальк Гримм, баннерет Кимру, рыцарь Феникса, Победитель големов, Обезглавливатель и Хранитель Знамени Его Светлости лорда Галфорда! – торжественно провозгласил второй всадник, когда вычурные латники достигли рядов стражников. Те с самым трепетным видом расступились, и «Дети герольдов», почти пританцовывая, образовали шахматный порядок с проходом для своего командира.       - До чего красиво и тактично двигаются! Они ведь даже дышат одинаково! Я думала, только мы, эльфы, можем быть так грациозны, - продолжала беззастенчиво восхищаться Шера, в чьём голосе не было ни капли досады или сожаления, к вящему неудовольствию Малекита. Но особенно обозлили Вечного Короля последующие слова наивной эльфийки. – Вот бы однажды все споры и конфликты стало можно решать через танцы и песни, не прибегая к кровопролитию…       - Для той, кто вместо танцев и песен выбрала лук и подалась в искатели приключений, зарабатывая на жизнь чужой кровью, твои слова звучат, мягко говоря, странно, хотя они безумны сами по себе, - Рем, как ни занятно, тоже не выдержала глупостей бывшей придворной, причём настолько, что не постеснялась высказать мнение прямо в глаза, будто позабыв про стражников, Хранителя Лайонса и Малекита. – Как ты вообще думаешь стать сильной, когда в голове такой малодушный бред?       - Я не ребёнок, я прекрасно понимаю, что жизнь бывает суровой и приходится быть жесткой, но мечтать о лучшем, мирном будущем, пусть и невозможном – не бред и не трусость! – внезапно резко ответила молодая лучница, впервые нахмурив брови с такой серьёзностью, что заклинательница смутилась и растерялась. Такого отпора хвостатая недомерка явно не ждала, как, впрочем, и сын Аэнариона, которому слова и тон златовласой эльфийки вдруг напомнили схожую сцену из далёкого прошлого.       …шлем лейтенанта закрывал почти всё лицо, оставляя открытым только рот, и Малекит не видел его выражения. Энтузиазма в голосе Аландриана он не услышал.       - Сдаётся мне, что ты проводишь слишком много времени в разговорах и недостаточно - с клинком в руках, - отрезал князь.       Аландриан поджал от злости губы.       - Я нагаритянин, Ваше высочество! – заявил он. – Я рождён воином, и страх мне неведом. Не путайте миролюбивый характер с трусостью.       Малекит улыбнулся запальчивому ответу; его успокоило осознание, что лейтенант по-прежнему оставался тем же яростным бойцом, каким он его знал…       - Дозволите идти, сэр? – из воспоминания Вечного Короля вывел голос старшего дозорного Марвина, чему эльфийский владыка был рад. Слишком часто его стало утягивать в омут прошлого, будто якорь. Прежде это было необходимо, чтобы обрести целостность сознания, вновь научиться «плавать», не боясь быть унесённым течением жизни; теперь это может помешать «плыть» дальше.       - Не дозволю. Сперва наполни кружки нашим гостям, а затем ответь мастеру Малекиту на все интересующие вопросы, побудешь недолго за главного. Пусть хоть какая-то от тебя будет польза, казначейский отпрыск, - резко распорядился Джон Лайонс, добавив последнюю фразу тихо, очевидно, на всё том же маредидском. Затем рыцарь Льва внезапно встал из-за стола и с вымученным сожалением в голосе заявил Вечному Королю. – Прошу меня простить, уважаемый, но весть о… об инциденте привела моего брата по клятве; мне необходимо объясниться с ним прежде, чем я закончу дело с вами, иначе недопонимания создадут сложности нам обоим.       - Делайте то, что должно, Хранитель Лесных Врат, и да поможет вам Отец Богов в ваших благородных стремлениях, - с «пониманием» кивнул сын Аэнариона, уже оценив степень угрозы от прибывших людей. Предварительные итоги его откровенно разочаровывали и злили.       Постоянное желание кого-то убить было привычным и естественным для сына Аэнариона, чей род был проклят самим Богом Убийств. Сейчас его питало предвкушение нового боя и возмущение тем, что люди либо продолжают недооценивать бывшего Короля-Чародея, либо попросту не имеют хоть сколько-нибудь приличных сил для этого.       Весть о «Повелителе Тьмы», одном из самых коварных и опасных существ мира, насколько можно было судить со слов зверолюдки и поведения стражников, должна была всколыхнуть город, чтоб над крышами не утихал тревожный перезвон колоколов, а улицы наводнили колонны солдат, рыцарей и чародеев. Наблюдать вместо всего этого пару сомнительных помпезных воителей в окружении непрофессионального отребья и магов-недоучек было попросту оскорбительно.       Неужели Малекит переоценил грозную славу Падших? Или эти глупцы попросту не знали, как должно реагировать на опасность? В любом случае, Вечный Король испытывал омерзительное разочарование. Впрочем, он мог отдать должное рыцарю Льва, организовавшему впопыхах «ловушку» и заведшему, как ему казалось, в неё «Повелителя Тьмы».       Джон Лайонс поступал мудро, решив удалиться для якобы «переговоров» прежде, чем Малекит ощутит горечь яда в своей крови и обнаружит, что «зажат в угол». Самонадеянный смертный, хотя откуда ему знать, что Доспехи Полуночи поддерживают жизнь эльфийского владыки, защищая его не только от ран, но и от болезней и отравлений.       Повторное нападение было почти предопределено, но вопрос стоял не в том, чтобы выжить – в своих возможностях Малекиту сомневаться не приходилось – а в том, чтобы продолжать придерживаться плана. Мало смысла играть в благородного, когда окружающие будут видеть одного лишь монстра. Уязвлённое достоинство требовало гордо удалиться из негостеприимного города, оставив оный в усеянных трупами руинах.       С другой стороны, несмотря на все риски и угрозы, сына Аэнариона всё ещё манила власть. Можно отступить, а можно поднять ставки и вырвать у судьбы место под солнцем. Осталось решить, как именно – воззвав через Рем к заступничеству леди Бодлер или же собственноручно сломить нападающих, научив их смирению через боль? Уж после этого даже у последнего дурака не должно остаться и мысли испытывать удачу и дальше.       - Ну так что, господин Малекит, что вам интересно узнать? – разлив по кружкам коварное питие, растерянно осведомился старший дозорный Марвин, даже не подозревая, какая буря мыслей, идей и решений проносилась в эти мгновения в сознании Вечного Короля. Впрочем, этот оторопелый стражник едва ли хотя бы подозревал, что ему самому уготована участь наживки.       - Достаточно многое, но прежде всего позвольте удовлетворить любопытство, уважаемый, - начал Малекит, не спеша притрагиваться к кружкам, прекрасно понимая, что за ним потянутся и девицы. И навряд ли они окажутся столь же стойкими к яду, как бывший Король-Чародей. – Я едва ли знаю маредидский, но мне показалось, что Хранитель Лайонс сейчас обращался к вам как к благородному?       Чтобы уберечь своих ценных прислужниц в грядущей схватке, придётся вновь положиться на дирлаграуна, но уже не чтобы тот прятал «призывательниц» под собой, а укрыл внутри башни – в узком пространстве стражники поодиночке с ним биться не решатся, а арбалеты он бичами выбьет запросто.       - Что вы, господин Малекит, это вам только послышалось, к сожалению, - пробурчал офицер с искренним вздохом. Пусть избежать боя было маловероятно, но исключать такого исхода всё же не стоило, а потому сын Аэнариона видел смысл в том, чтобы получить от стражника все знания, которые могли пригодиться «рыцарю-заклинателю» на переговорах с Хранителем Лесных Врат. Для этого же предстояло для начала дипломатично расположить к себе собеседника. – Мой отец, Найджел, – казначей лорда Галфорда и весьма уважаемый при дворе Его Светлости человек, но сам он из сословия министериалов, и в рыцарское достоинство возведён так и не был. Этой чести удостаиваются только проявившие себя в бою воины.       - Верно я предположу, что вы поэтому вместо того, чтобы идти по стопам отца, поступили на военную службу? Стремление возвыситься – не порок, а достойное решение, особенно когда оно требует закаливания духа и тела, - с нарочитым уважением изрёк Малекит, намереваясь не только польстить собеседнику, но и отвлечь его внимание от типично эльфийской колдовской хитрости.       Взяв в обе руки кружки и передавая их девицам, бывший Король-Чародей одновременно взывал к одному из базовых заклинаний Школы Жизни, обращавшему любую жидкость в безвкусный, но безопасный хмельной напиток. В Ултуане и Наггароте эта практика позволяла избавляться от возможного яда, но, как ни забавно, к ней мало кто прибегал – редкий асур и друхий соглашался до конца дней пить лишь подобное пойло, на радость отравителям. Брожение!       - На самом деле это было требование моего отца; не потому что хотел для меня рыцарства, а потому как всерьёз верит, что ратное дело, как он выразился, «вправит мне мозги». Я лишь подчинился родительской воле, - с тоской и смущением поправил старший дозорный, отведя погрустневший взор в сторону, что наилучшим образом скрыло от него все махинации с кружками. О стоявших же поодаль стражников беспокоиться не приходилось – «Брожение», будучи простейшим колдовским трюком, ярко себя не проявляло.       Конечно, навряд ли этот рассеянный офицер понял бы, что произошло, и подал сигнал, даже узри он всё воочию, но предосторожность лишней не была. Если нападение намечается, провоцировать его без нужды не стоит, если нет – давать повод для новых подозрений не следовало тем более.       - Но это же несправедливо! Неправильно навязывать кому-то свои взгляды и желания, а слепо следовать им, когда у тебя есть выбор, значит лишь делать себя несчастным! – приняв очищенную кружку, вдруг воскликнула Шера, уставившись на оторопевшего стражника с настолько искренним сочувствием, что тот густо покраснел и расплылся в неловкой улыбке. – Я уверена, вам ничего «вправлять» не надо, любезный Марвин. Вот чем бы вы на самом деле хотели заняться?       - Н-не поймите меня неправильно! Я горд тем, где нахожусь и рад, что исполняю свой долг как умею! – почти испуганным голосом отозвался «смазливец», внезапно озаботившись состоянием своего венка. Это были те самые цветы, что украшали его ныне разложившийся бацинет, на них всё ещё оставалась пыль ржавчины, но для человека это неудобством, похоже, не являлось. - Быть торговцем, конечно, выгодно, да и женщины выбирают их чаще, но любят же, по-настоящему любят не за деньги, а за внутреннюю силу. На боевом посту у меня больше возможностей её обрести, чем за прилавком.       Со стороны слова Шеры, безусловно, выглядели чистой провокацией, и старший дозорный не мог их воспринять иначе. Равно как и остальные стражники и, что важнее, рыцари, так как прелестная лучница и не думала сдерживать чувства. Но это сейчас было больше на пользу сыну Аэнариона – для «тайного инспектора» ожидаемо ставить проверяемых в щекотливое положение, особенно действуя не прямо, а через якобы «спутниц». Если, разумеется, эту версию рыцарь Льва до сих пор не отмёл.       - Мотивация – лучшая из опор на жизненном пути. Долг, любовь, месть – главное выбрать причину подниматься на ноги, неважно, из постели ли или с орошённой собственной кровью земли. Счастье, дорогая Шера, заключается не только в занятии любимым делом, но и в достижении поставленных целей, - наставительно заметил Малекит, обращаясь к задумчиво захлопавшей глазами эльфийке и одновременно наливая браггот в кружку, предназначавшуюся отошедшему Джону Лайонсу. – Поэтому, старший дозорный Марвин, я верю, что вы добьётесь успехов, к которым так стремитесь. Нам всем стоит за это выпить: как вода даёт рост семени, так пусть и сей напиток придаст сил столь достойным помыслам, ибо это угодно Отцу Богов!       Прислужницам было необходимо давать ценные уроки при каждом удобном случае, но прямо сейчас Малекиту было важнее завоевать расположение и поддержку сына казначея самого лорда Галфорда. Ибо, как учила Морати, зачастую никто не знает о господах больше, чем их слуги - ни родичи, ни друзья, ни соратники. Поэтому мать и меняла их как украшения, для надёжности отправляя на жертвенные алтари.       Смазливому человеку, как ни забавно, тоже предназначалась участь жертвы, но в совершенно нетипичном свете: если браггот действительно отравлен, а старший дозорный о коварстве командира не осведомлён, то Малекит спасёт ему жизнь мощью Гирана, чем, вероятно, заслужит симпатию его отца-казначея. Навряд ли этот Найджел обрадуется известию, что его сыном собрались так подло пожертвовать, будто пешкой, а из обострения противоречий в окружении лорда Галфорда бывший Король-Чародей сможет извлечь выгоду.       Впрочем, даже если нет никакого яда, сын казначея производил впечатление достаточно простодушного обывателя, чтобы оценить широкий жест «рыцаря-заклинателя». Но, скорее всего, он откажется, испугавшись либо яда, либо ответственности – негоже смерду пить с дворянином, особенно чужеземным и тем более на службе, буквально на виду у начальства. Такой исход тоже устраивал Малекита – со стороны рыцаря Льва подобное поведение может быть сочтено очередной проверочной провокацией «инспектора».       «Танец Бога Теней» или же «Гамбит Лоэка» - так асуры, друхии и азраи именовали план, предусматривающий каждое развитие событий и дающий выгоду при любом раскладе. Тупики становятся развилками, а поражения обращаются победами – сложнейшая в составлении паутина из интриг и добродетелей, непрямых действий и открытых вмешательств. Как обожаемый Лоэком танец, который приходится исполнять в меняющемся окружении, порой подстраиваясь под музыку, а порой самому задавая ритм. Главное – не прекращать движений.       В конце концов, даже если бывший Король-Чародей потерпит неудачу в Фалтре и будет вынужден уйти, пролив кровь, это привлечёт к нему интерес и другой, могущественной стороны, которой тоже можно будет воспользоваться для прихода к власти и установления своего порядка. Если только эти Падшие не окажутся слишком осквернены Хаосом.       - Н-нет-нет-нет, господин Малекит! Премного вам благодарен, но я всё ещё при исполнении! – Как Вечный Король и ожидал, Марвин резко подался назад, бросая испуганный взгляд в спину ушедшего Хранителя. Значит, яда либо нет, либо он о нём просто не знает. - Давайте лучше вернёмся к вашим вопросам. И, если можно, по делу.       Покинувший «гостей» Джон Лайонс занимал не только его подчинённого, но и эльфийского владыку. Решительно идя с шустрым «оруженосцем» к своему, надо полагать, товарищу, рыцарь Льва даже не пытался обернуться. Самоуверенность или скрывающая чувства осторожность? Малекит пока не мог утверждать наверняка, ему оставалось лишь искоса следить за развитием событий и должным образом реагировать.       - Дражайшая Тьюлип, сэр Фальк, ради всех Ликов, только будьте тише… - только и смог расслышать сын Аэнариона, когда долгогривый блондин, сблизившись с подкреплением, обратился к знакомцам пониженным голосом, а затем и вовсе перейдя на шёпот. Даже эльфийский слух Малекита не мог разобрать их речь, особенно когда ему одновременно приходилось вести необходимый разговор со стражником.       На безмятежном лике «змея» промелькнуло подобие удивления, но более никаких выраженных чувств человек, поглядывая в сторону чужака, себе не позволил. Вечный Король нашёл примечательным то, что «пурпурный» рыцарь, послушав соратника какое-то время, внезапно спешился, медленно и с достоинством. Это можно было бы счесть добрым знаком, хотя роскошный молодец с оружием так и не расстался; более того, его пика вдруг магически уменьшилась, древко стало толще, а наконечник шире, что превратило её в подобие протазана.       Малекит бы дорого отдал за то, чтобы подслушать столь видное сборище. Но только не остатки его колдовской силы, которые хоть и позволили бы придать телу звериный слух, всё же были ещё ограничены и могли пригодиться в куда более важном применении. С другой стороны, к чему платить самому, когда это может сделать кто-то другой?       - Всенепременно, старший дозорный Марвин, однако миру мирское, а богам божие. Будем же достойны любви Благодателя и Его добродетельных детей! – нарочито радушно объявил Малекит и «искренне» улыбнулся побледневшему стражнику, когда снял золотую личину. Возможно, оцепенение сорвало его замысел, а возможно, человек и не намеревался ударять в открывшееся лицо собеседника, когда тот прильнул к людскому пойлу, тёплому и ожидаемо приторному до отвращения. Гномы бы за такое пошли войной. – Хмм, интересно, весьма интересно. Должен сказать, что даже достойно. Хотя в моих краях предпочитают более… тонкие напитки, пожалуй, немногие Дома признали бы в нём людское творение, подай им кто к десерту ваше «Вересковое».       Сдержанно-восхищённый возглас предназначался не только стражникам и рыцарям, но и к прислужницам Вечного Короля, по его примеру пригубившим изменённое питие. Для них это должен был быть достаточный намёк, чтобы не выражать отвращение и возмущение «обновлённым» составом, дабы не провоцировать людей, если те в самом деле ожидали действия яда.       Девицы не подвели своего короля и даже смогли выразить вслух удовольствие, пусть и куда скупее, нежели Малекит. Этого было достаточно: пусть стражники прождут дольше, пока не поймут, что отрава, если такая есть, не действует, возможно, к этому времени как раз прибудет ожидаемая пантерианкой леди Бодлер. Защитница города просто не может не среагировать на появление вероятного «Повелителя Тьмы».       - Истинно говорю, я рад, что пришёл в ваше королевство и ваш город. И буду рад называть его домом, имея в окружении таких соседей и такие напитки, ради которых можно и жизнь положить, – вторым глотком осушив кружку, продолжил с достоинством «восхищаться» сын Аэнариона, осторожно создавая образ расслабившегося эльфа, покорённого людской выпивкой. Уже «собравшись» собственноручно разлить кувшин по новой, Малекит «вдруг одумался» и с тоскливым вздохом поставил сосуд обратно. – Но вы правы, уважаемый Марвин, не будем увлекаться и тратить время на праздность, обсудим наше положение. Что по вашим законам чужеземному дворянину вроде меня надлежит сделать, чтобы избавиться от позорного клейма нарушителя и бродяги?       - Обычных преступников принято подвергать штрафу в размере двадцати тысяч фурисов с выдворением за границу и восьмидесяти тысяч без выдворения; в случае невозможности взыскать данную сумму подлежит конфискация имущества и-или заключение в тюрьму на срок до трёх лет с отработкой в шахтах, на лесосеках и так далее, - бойко, но опасливо начал старший дозорный, избегая смотреть в глаза Малекиту, но и не оглядываясь в поисках поддержки соратников. Он рассчитывал всецело на себя, и это было правильно. – Что до благородных особ… то тут очень много сложных обстоятельств, которые надо рассчитать, прежде чем делать итог. Если бы у вас в Лиферии имелись родственники или знакомые из числа известных и уважаемых обществом людей, которые могли бы за вас поручиться…       - За него ручаюсь я, а за меня поручится госпожа Сильвия, глава Гильдии искателей приключений Фалтры, - Рем внезапно прервала разъяснения Марвина, вызывая некоторое удивление и у него, и у Вечного Короля. Сын Аэнариона ждал, что заклинательница в конце концов воззовёт к своей покровительнице, но не предполагал, что той окажется не леди Бодлер. Это вызывало подозрения.       Навряд ли авторитет ответственной за Барьер волшебницы меньше, чем у какой-то предводительницы наёмников. Возможно, отношения между Селестиной и её ученицей настолько далеки от безупречного? Или же зверолюдка из-за каких-то личных мотивов не хочет втягивать главу Гильдии магов в своё непростое положение? Горделивой Рем не казалась, но у бывшего Короля-Чародея ещё не было возможности узнать её получше.       - Восемьдесят тысяч фурисов, целый золотой… Да даже когда я сбегала, у меня было только сереб… - бормотавшая себе под нос Шера резко осеклась и даже зажала рот рукой, явно испугавшись сболтнуть лишнего о своём прошлом. Осознав же, что этими самыми пальцами она только что чесала дирлаграуна, молодая прелестница сконфуженно принялась оттирать губы от сверкающей шерсти. – Скажите, старший дозорный Марвин… а есть ли какой-нибудь способ иначе избавиться от штрафа, без тюрьмы и конфискации? Ну, там победить страшное чудище в подземелье, в колдовских опытах поучаствовать…       - В официальном своде законов таких процедур не предусмотрено, однако… - на этих словах «венценосный» стражник отчего-то сильно замялся, причём явно не потому, что что-то забыл. Скорее уж наоборот, не хотел бы помнить. – В общем, уважаемая, есть и старый комплекс мер, применяемый к нарушителям границ со времён покорения Дарквуда. Он обходится без денежных штрафов, поэтому им сейчас не пользуются, но формально его никто не отменял.       - Правда? А я думала, что это только у нас в Гринвуде любят придерживаться правил и порядков тысячелетней давности. Чего стоит одно лишь разрешение стрелять из лука в простонародье в пределах городских стен после полуночи, - грустным тоном сообщила пышнотелая лучница, но, судя по ожидающему взгляду, что искоса бросала на Малекита, на деле она испытывала изрядную гордость, что нашла способ помочь своему королю.       - Вам он тоже не понравится, ведь его составлял генерал Урист; это был гном с очень скверным характером и в особенности он не любил эльфов. Заранее приношу глубочайшие извинения за цитату, она крайне нелестная, но частично пересказывать у меня получается плохо, - с искренним сожалением произнёс Марвин, после чего глубоко прокашлялся и, вперев взор куда-то в пустоту, приступил к цитированию. – «Знайте, что у шлюхиных эльфов не бывает чести и уважения, как не бывает пива, а потому вот мой приказ: если любой остроухий дерьма кусок сделает хоть шаг по нашей горячо любимой земле, то ему должно засунуть ботинок ТАК глубоко в его до блеска выбритую маленькую задницу, чтобы у него изо рта начало разить ваксой. Кроме того, ему должно сбрить налысо волосы, свить из них плеть и высечь с головы до ног, а ещё снять все цацки и запихать в лицо. Кроме того, ему должно прикрепить гульфик с приделанными шарами на место мужского достоинства и хорошенько отпинать его железным сапогом. Кроме того…»       - Ах, былые порядки, такие искренние и такие незамысловатые, есть в них своя грубая красота. Но, боюсь, я недостаточно «старомоден», чтобы на них согласиться, - с нарочитым смехом отметил Малекит, пряча вспыхнувшее пожаром желание убивать, жечь и калечить. Успокаивал его лишь забавный вид прислужниц, внимавших пошлым угрозам старинного генерала с ужасом и потрясением, да вновь всплывшее воспоминание о прошлом. Этот Урист бы точно нашёл общий язык со Снорри Белобородым. – Вернёмся в «цивилизованные» времена, уважаемый. Насколько я помню, помимо штрафов полагаются и пошлины за посещение города? Расскажите о них.       Старший дозорный заметно воспрянул духом и возбужденно приступил к пересказу привычного, «беспристрастного» свода законов. Подобные знания переоценить было невозможно, и всё же Малекит внимал собеседнику лишь частично, сосредотачиваясь на совершенно иной задаче.       Со стороны могло казаться, что «рыцарь-заклинатель» раскрепостился, с беззаботным видом пристроившись на табурете и уставившись на стражника с вежливой, но заметно скучающей улыбкой. Это была пыль в глаза окружающим ради убедительности дальнейших действий эльфийского владыки, ради которых он терпел ненавистную выжигающую боль, не спеша натягивать спасительную маску.       Бывший Король-Чародей желал узнать, о чём тихо переговаривались рыцари и волшебница, а для этого ему требовались сверхострые чувства. Такие, что мог даровать Коричневый Ветер Магии. Но вместо того, чтобы тратить собственные силы, Малекит намеревался «одолжить» их у своей свиты.       Дирлаграун казался для этого самым подходящим кандидатом, тем более, что сын Аэнариона уже проделывал с ним такое, не говоря уже о том, что «нездешний зверь» успел «подкрепиться» маной магов-учеников. Однако тварь могла инстинктивно отреагировать на неприятный процесс и тем самым приковать к себе внимание, рискуя оборвать тайный разговор. К тому же Малекит намеревался испытать одну уловку.       Пусть он сидел не на Чёрном Троне, а его окружал не гарем из чародеек-фавориток, порядок знакомого «ритуала» можно было не менять. Привычным жестом, медленным, расслабленным, но уверенным и властительным, бывший Король-Чародей мягко опустил руки со стола на бедра девиц. Обе заметно вздрогнули, не столько от холодного прикосновения метеоритной стали, сколько от неожиданности, изумления и страха. Поступок эльфийского владыки их настолько потряс, что у искательниц приключений попросту отнялся дар речи, они едва могли что-то промямлить себе под нос, боясь даже дышать.       Шера стремительно зарделась и, не поворачивая головы, забегала глазами от лица Малекита, до его рук, в том числе и той, что покоилась на бедре Рем. У пантерианки же, казалось, встала дыбом вся грива, а сама она, побледневшая и вспотевшая, будто впала в ступор, устремив взгляд сквозь людей и стены. На это было забавно смотреть. Впрочем, цель сына Аэнариона состояла в другом.       Вечный Король мог только предполагать, откуда у него появилась эта странная способность; скорее всего, она была связана с Вихрем Хаоса, вырвавшим из Воплощения Тени всю магическую мощь Улгу. И теперь пустота в душе по крупицам вытягивала магию из всего, чего касался эльфийский владыка. И чем сильнее, тем жаднее, как показывал опыт с Алтарём Призыва, дирлаграуном и, теперь Малекит был в этом уверен, кистенем Джона Лайонса. Потому-то девицы, касаясь его прежде, не насыщали духовной силой. Стоило проверить, какие на то требуются усилия сына Аэнариона.       Обманчиво нежно поглаживая ноги прислужниц до коленей, Малекит осторожно, но крепко сжал пальцы. Пока без железной хватки, чтобы уберечь хрупких девиц от ненужных сейчас ранений – заклинанию для обострения слуха требовалось немного духовной энергии. К тому же без личины тело Вечного Короля должно было стать более податливым для проникновения Эфира; забирать всё и сразу из искательниц приключений, оставляя их слабыми и беззащитными, было излишне.       Старший дозорный Марвин, похоже, не обратил внимания на происходящее, но других бдительных стражников и иных несомненных, куда более важных наблюдателей, подобное поведение наверняка заинтересует и озадачит. На что и был расчёт сына Аэнариона.       В этом «грехопадении» Малекит тоже видел пользу: никто не был идеален в Старом Мире, и навряд ли кто-то такой есть и в этом, а потому к безукоризненно благородному рыцарю веры не будет. Но если к образу наглядно добавить сгущающих красок и шероховатостей в виде моральных изъянов и пороков, то убедительности станет куда больше. Распутство же – удобнейший из грехов, которые склонно порицать, но терпеть скованное моралью общество. Что и требуется эльфийскому владыке, осторожно шедшему сразу по двум выгодным линиям поведения – «рыцаря-заклинателя» и «тайного инспектора».       «Нездешний зверь» блаженно заурчал, довольный тем, как рьяно принялась чесать ему за ухом Шера, медленно впадавшая в тихое исступление от плотной хватки Малекита. Буря эмоций начала пробиваться и у Рем, тщетно пытавшейся скрыть слёзы смущения и мычавшей нечто, напоминавшее имя сына Аэнариона.       Вечный Король тоже был доволен – не тем, что тешил своё мужское самолюбие, а тем, что замысел начал давать плоды. Предположение оказалось верно – магическая сила действительно стала переходить к Малекиту от прислужниц, обходясь без калечащего обращения с оными. И Вечный Король упивался этими дразняще малыми каплями мощи, будто страдающий от жажды узник в клетке, подставив лицо слабому дождю.       Увлекшись на несколько секунд, опьяневший по-настоящему эльфийский владыка запоздало отметил, что его руки вновь начали скользить по бёдрам девиц, но уже не для вида, а подсознательно ища, будто золото в податливом глинистом иле, места из которых мана будет струиться сильнее. И нашли.       - Кхм, прошу меня простить, старший дозорный Марвин, но я отвлёкся. Сей чудесный напиток благоухает столь заманчиво, что я то и дело теряю суть ваших слов. Это вредно, и поэтому я должен принять меры, - нарочито раздосадованным тоном заявил Малекит, решительно отпуская девичьи ноги, к изрядному облегчению их владелиц. Вернув личину на прежнее место, бывший Король-Чародей «неловко» откашлялся. – Так что вы говорили о штрафе за провоз опасных животных третьей категории? Отмечу, что дирлаграун предназначен для продажи в Гильдию магов, не лучше ли его причислить к живым товарам с соответствующей пошлиной?       Поток духовной силы хлынул слишком резко, рискуя вскружить голову бывшему Королю-Чародею. Поэтому Малекит и прервал процесс, не желая ни терять над собой контроля, ни видеть, как обессилевшие прислужницы со стонами свалятся под стол. Они и сейчас выглядели притомившимися, мокрыми от пота и красными от стыдливого возбуждения. Тем не менее, они свою роль сыграли, а сын Аэнариона получил, что хотел; возможно, девицы подсознательно тоже, но бывшего Короля-Чародея теперь занимало совершенно иное. Слух лисицы!