Отработка

      На первом курсе Гермиона как-то совсем не беспокоила Драко. Она была неприметной серой мышкой, всюду таскалась с большой стопкой книг, достающих до макушки. Ее не было ни слышно, ни видно. На уроках слизеринец думал о завоевании авторитета среди своих, да как бы нагонять страх на другие факультеты.       Первые признаки, мягко говоря, дискомфорта проявились на втором курсе, перед запланированной тренировкой команды Слизерина. Драко в очередной раз хотел похвастаться перед простыми смертными своим дорогим родительским подарком, но тут некстати влезла какая-то девчонка с пышной копной волос.       Своенравной оказалась гриффиндорка. Ее задело оскорбление однокурсника, однако в Гермионе нашлись силы не подать вида и стойко выдержать нападки. В тот момент Малфоя обуяла ненависть с крошечным признаком уважения. Любой сдался бы под натиском чистокровного аристократа, почувствовал себя ущербным, недостойным даже по одной земле с ним ходить. Гермиона всегда была сильной духом, но с годами ситуация ухудшалась.       Однажды она не смогла стерпеть выпад слизеринца и ответила оскорблением на оскорбление. Было противно от проявления несвойственного ей поступка, уподобления школьному врагу, но на войне все средства хороши. Не сработал один метод? Ладно. Следующий тоже? Пусть будет третий. А если и он перестанет помогать, Гермиона придумает четвертый. Она не выкинет белый флаг, не проявит слабость.       Умом девушка понимала: надо прекратить бесполезные словесные баталии, да сердце отказывалось признавать поражение. Поэтому они продолжали вязнуть в своей ненависти друг к другу всё глубже. Драко не уделял Гарри и Рону столько «внимания», сколько их подруге.       На третьем курсе он не простил ей удар по лицу, произошедший при свидетелях. Такого позора слизеринец за всю жизнь не испытывал. На четвертом был Святочный бал, куда Гермиона пришла в сопровождении его кумира — Виктора Крама. Она будто назло всё делала. Мало того, еще нарядилась: уложила волосы, надела красивое розовое платье, встала на каблуки. Драко и представить не мог, что ненавистная грязнокровка могла выглядеть женственно.       А потом его затянули семейные проблемы и было не до школьной вражды. По ее завершению дремлющие чувства пробудились и, кажется, усилились в несколько раз…       — Слушай, Грейнджер, моя заветная мечта — уйти отсюда. Отработка на сегодня окончена. Прими лекарство, иначе не видать мне досрочного освобождения. Я хочу свалить от тебя подальше, тем более тебе самой хочется отделаться от меня. Ну? Давай резче, — он сует Гермионе стаканчик. — На тумбочке стакан с водой.       — Я не слепая.       — Печально.       — И не глухая, — рычит девушка, рывком забирая картонный стаканчик. — Хорек недоразвитый.       — Новое оскорбление? — присвистывает Драко, видя, что гриффиндорка не торопится принимать таблетку. Может, в ней есть секретный ингредиент? Смертельный яд, к примеру. Драко мастер в зельеварении, специально брал дополнительные занятия у декана. — Ты будешь пить или нет?       Пока она находится в раздумьях, позлить Малфоя подольше или хватит с него, он забирает обратно стаканчик и вываливает на ладонь белую круглую таблетку. Со словами: «Всегда приходится всё делать самому», блондин свободной рукой надавливает пальцами на скулы Гермионы, вынуждая открыть рот.       Не успевает девушка возразить или попытаться дать отпор, как ей в рот залетает горьковатая на вкус таблетка. Хорошо, что маленького размера, не застрянет.       — Не вздумай выплюнуть. Глотай, Грейнджер.       — Что за извращенные игры у вас? Я отстал от жизни, — доносится с противоположной койки ехидный голос Финнигана.       Гермиона запивает таблетку и укладывается спать, ложась к «медбрату» спиной. В разговоре поставлена точка. С чувством выполненного долга слизеринец плетется на выход.

***

      Она выписывается через два дня. Подгадала удачное время, когда Драко будет отсутствовать — отправился в подсобку за бинтами, а по возвращению он обнаруживает на ее койке конфетку, завернутую в зеленую блестящую фольгу и записку: «Спасибо, что так старательно помогал мне скорее поправиться, чтобы мы реже виделись. Это было мило».       — Нужна мне твоя благодарность, — бубнит Драко, закатывая глаза, но губы невольно растягиваются в усмешке.       — Сделано с любовью, — будто бы цитирует Полумна оставленную строчку в записке, написанную невидимыми чернилами. — Она сделана на заказ. Гермиона попросила домовых эльфов приготовить конфету с твоим любимым вкусом — марципаном.       — Во-первых, полоумная, откуда ты опять взялась?! У тебя персональное разрешение на трансгрессию? Во-вторых, откуда Грейнджер известно, какие я люблю конфеты? Лечись, — настоятельно советует Драко однокурснице и быстрым размашистым шагом покидает больничное крыло.       — Беги навстречу судьбе! — кричит она вслед слизеринцу.       Замок опустел, храня умиротворяющее молчание. Практически все студенты уехали на каникулы, мало кто решил остаться и встретить Рождество в замке. Никто не орет, не ругается, не хохочет, не злит. Словом, красота. Он бы и дальше наслаждался тишиной, но есть безотлагательное дело.       Драко находит девушку в библиотеке. Более предсказуемого места не отыскать.       — Что это? — он кладет перед Гермионой оставленный ею подарок.       — А на что похоже, Малфой?       — На замаскированную отраву.       — Я подумала о том же, когда запивала таблетку. Мало ли, что ты успел туда подсунуть. Мои опасения были напрасны, как и твои сейчас. Это конфета. Не знала, что ты сластена, — она опускает взгляд в книгу, скрывая весело пляшущих чертиков во взгляде. — Приятного аппетита.       — Заткнись, Грейнджер.       Он кладет конфетку в карман брюк, уже собирается уходить, как через плечо вдруг шепчет гриффиндорке:       — Спасибо.