Новогоднее Обращение

Щелкнул замок, со скрипом отворилась дверь и зажёгся свет. Тут всё как и раньше. Только вековая "Агата Кристи" похоронена почти девять лет назад. А что, если это сон, и они с братом не принимали никаких решений? Не звучало "Есть я – Вадим Самойлов, и ты – Глеб Самойлов. Больше ничего общего..."? От этих мыслей становилось лишь хуже, и Самойлов решил для себя – не возвращаться сюда больше никогда. Но велик был соблазн. А вдруг брат тоже здесь? Нет, пусто. Вадим поставил стул посреди комнаты и взял гитару, проводя рукой по струнам, смахнув пыль. Он сам не знал, чего хотел в этот праздник, без ощущения семьи. Юле врал, что будет отмечать с СДК, дочери он не был нужен, а тревожить мать было, с его стороны, хуже, чем бестактность. – Так начинается закат жизни, – словно кому-то невидимому сказал Вадик, усмехнувшись и достав из кармана фляжку. Отхлебнув немного, он откинулся на спинку стула и принялся напевать: – Нас завтра подберут или не найдут совсем... Пальцы ловко перебирали аккорды и, словно вернувшись в то время, забыв обо всём, что терзало душу, Вадик пел. Пел, как в последний раз. Он подошёл к окну. Снежинки кружили вальс, как пары по залу. И всё вокруг, любое неосторожное слово, любая деталь напоминала о Глебе раз за разом. "Он сам захотел рубить канаты. Так что, пусть будет счастлив в наступающем году. Я тоже буду счастлив. Наконец, свет на нём клином не сошёлся." – с этой мыслью он включил гаджет. Ни одного сообщения, впрочем, как всегда. По памяти набрав номер, мужчина нажал кнопку вызова и приставил телефон к уху, слушая гудки через один. Даже спустя несколько звонков младший так и не ответил... ... Телефон валялся где-то в сугробе и вибрировал. Незнакомый номер несколько раз высветился на дисплее. Сам Глеб уже был далеко, он сидел, привалившись спиной к бетонной стене и смотрел в сторону уже бывшего дома. Вспомнил всё. И детство в Асбесте, и родителей, начало карьеры и друзей с близкими. Вспомнил брата. – Простите, – прошептал он, опустив голову и чуть улыбнулся. Мужчина достал из кармана нож. Носил он его с собой несколько дней. Единственное оружие, что могло бы послужить защитой. Сталь грела его руки, в глазах пробежал безумный огонёк. Решено. Этот год начнётся без него, без идола миллионов. Его никто и никогда не слышал, то, что он устал. Впервые тот, кто бросал вызов смерти... Сдался... Ему было невыносимо больно, и в то же время радостно от того, что мучений его никто не увидит, и он их никому не причинит. Раздался хруст, а затем короткий вскрик. Дрожащей рукой Глеб снова ввёл сталь в ещё горячую плоть, по самую рукоятку. Изо рта и колотой раны в животе капла кровь. Снег вокруг окрашивался алым цветом, небо было почти такого же цвета. Это не он прощался с миром, а мир с ним. Уходит. Младший Самойлов не жалел сейчас ни о чём, ни о ком. Он из последних сил умиротворённо улыбнулся и прикрыл глаза. Мужчина чувствовал легкость, он больше никому ничего не должен, ему казалось, что неожиданно подул тёплый ветер и... сейчас появится старший брат. И всё будет хорошо. Всё хорошо, как всегда... ... Домашний телефон в квартире Самойловых разрывался от непрерывных звонков, чем успел надоесть всем присутствующим. Не выдержал и взял трубку Дима. – Хакимов у аппарата, – гаркнул он и рассмеялся, жестом показывая, чтобы остальные замолчали. На том конце провода тоже повисло неловкое молчание. Но не надолго. – Привет, Дим. С Новым годом, – неуверенно произнёс Вадик, чувствуя всю нелепость ситуации. Вклинившись в празднование к людям, ставших ему почти чужими, – Можешь Глеба позвать? – И тебя, Вадь, с Новым годом... – растерянно проговорил Дмитрий и тут же принялся прожигать взглядом хихикающего Валеру, – А... Я его сейчас позову... – Хорошо... Снэйк оставил телефонную трубку на столешнице и уверенно зашагал в сторону спальни. Он постучал в дверь и прислонился к стене. – Глебсон, тебе там звонит брат. Поздравить хочет, – пробормотал он, ожидая услышать поток мата в свой адрес или заметить вылетевшую из опочивальни подушку. Ответа, соответственно не последовало. Хакимов ещё раз постучал, а затем пинком открыл дверь в пустую комнату. – Блять! На отчаянный вопль великого и ужасного директора сбежалась подвыпившая компания. – Димочка, а что случилось? – лепетала Яна, пытаясь обойти мужа и заглянуть в комнату. Дмитрий несильно оттолкнул её. – Глеба нет дома, – севшим голосом проговорил Дима. Все переглянулись и вновь перевели взгляд на него, – Не смотрите на меня так. Куда он мог деться? – спросил он, глядя на Таню. Девушка пожала плечами. – Я позвоню ему... – Ларионова исчезла в гостиной. Бекрев пошёл следом, что-то шепча себе под нос и взял трубку: – Вадим, понимаешь... Тут такое дело... Глеб пропал, – Костя подавил желание взвыть, глядя перед собой, – Сможешь приехать? Раздались частые короткие гудки. Костя зажмурился, опускаясь на пол и хватаясь за голову. – Всё будет хорошо, – шептал он, чувствуя, как сердце долбит по рёбрам, а разум доказывает обратное. Бекрев на ватных ногах поднялся, держась за стену, и направился к выходу. Его остановил Аркадин. – Ну и куда ты? – поинтересовался он, ухмыльнувшись, – Глеба искать? Смысла нет. Он, наверное, сидит в каком-нибудь баре и радуется тому, что мы его ищем. Поэтому, ждём Вадима. Костик внимательно слушал коллегу. Неужели он способен на такое? В праздник? Конченый человек? Да и человек ли Самойлов после этого?... Через некоторое время приехал Вадик. Только что с мороза, румяный. Он окинул взглядом всех присутствующих. – Когда выдвигаемся? – хмуро поинтересовался мужчина, с упреком глядя на Хакимова. Тот невинно пожал плечами. – Две минуты до Нового года! Несите шампанское! Дождётся ваш Самойлов, никуда не денется, – скомандовал Валера, улыбаясь. Все повалили в гостиную, и Вадим, которому ничего не оставалось, в том числе. Начался отсчёт старого года. Раздался бой курантов и звон бокалов. – С Новым годом! С новым счастьем! – витало в комнате под мигание огней и пары алкоголя, – Вздрогнем и встретимся также последующие годы! Вот, новогоднее обращение обращение президента. Те самые обещания, натянутая улыбка. Вновь бой курантов... Дирижабль в небе пронёс моё имя, Я стою, смеюсь над тобой и другими... После полуночи было принято отправиться на поиски Глеба. Бесцельно пробродив по городу, один из этой компании, а, именно, Вадик, заметил до боли знакомый силуэт. – Ребята... Кажется... Глебсон, – заплетающимся языком проговорил он. Все двинули за старшим Самойловым. И действительно. В снегу лежало оконченевшее тело младшего Самойлова, с запёкшейся кровью на губах. Бекрев нераздумывая кинулся к телу, пытаясь прощупать пульс. Аркадин, с трудом пришедший в себе, опомнившись стал отводить в сторону хихикающих девушек. – Глеееб, а почему ты лежииишь? – хихикала Таня, не осознавая весь ужас произошедшего. Вадим и Дмитрий стояли и молча, с неким отвращением в пьяных, помутневших умах, смотрели на труп, над которым Костя тщетно проводил манипуляции. Мимо проезжали машины, шли люди. С последним залпом салюта раздался вой сирены. Красно-синие огни, сверкающие в отражениях окон, аккомпанировали ей... Я стою на фоне ёлки и снега – Никому, никогда не достать меня с неба! 01.01. 2019 Утро наступало медленно. Больно резала по ушам давящая тишина. Погашены огни на ёлке, зашторены окна. На минимальном звуке идёт какая-то телевизионная передача. В квартире до сих пор молчание. Татьяна неутешна. Сжав в руках рубашку мужа, она насквозь пропитала её слезами. Даже слова Яны и Валеры, которым было не лучше, не действовали на вдову. Она то и дело окидывала комнату пустым взглядом и шептала имя, словно молитву. Хакимов из раза в раз прикладывался к бутылке, жмурясь. Внутренняя боль выжигала душу. Неужели та ссора была решающей? И из-за какого-то пустяка потерять самого близкого человека... Костя и Вадик смотрели в пространство, не в силах смириться со случившимся. В головах всех пятерых было одно: "Не уберегли...".