Парадокс: Побег

      Пересечь границу Мисфитса Бакуго не составило труда — попасть в эту страну и не угодить под обстрел достаточно легко, а вот в сам город, который является ближайшим к границе, не так-то просто. Скам окружён огромной сплошной бетонной стеной, высотой, наверное, метров тридцать, и перелезть через неё практически невозможно — Катсуки даже не пытался. Ему, в общем-то, и дела не было до этого городка, однако он славился своей неприступностью — непросто и почти невозможно выйти. Только если ты не поставщик. В этом самом Скаме, в клетке в центре площади, по слухам того же поставщика, держали монстра. Бакуго терпеть не мог слухи, но вопреки своей нелюбви припёрся в такую даль, в Мисфитс, планирует пробраться в город-крепость, рискуя быть расстрелянным на месте, ибо таковы правила, только для того, чтобы посмотреть, есть ли монстр на самом деле. И, конечно, убить его своими собственными руками.       Солнце палило над головой так сильно, что ещё немного и Катсуки точно получит солнечный удар. На небе не было ни облачка, что скверно на самом деле, потому как, казалось, что треклятые солнечные лучи выжгут не только землю вокруг, но и кожу путника до красных чесучих волдырей. Земля под ногами хрустела от сухости старым заветренным сухарём, а в животе мужчины тяжело забулькало. Катсуки схватился за пропитанную потом грязную майку чёрного выгоревшего цвета, понимая, что это не поможет утолить голод. А терпеть приходилось за неимением большего.       Провиант кончился ещё у границы Мисфитса, а до Скама он шёл дня три, если не больше — со счёта уже сбился. Каким чудом он ещё не упал от истощения — неизвестно. Во всяком случае — Скам был его конечным пунктом назначения, где он мог на добытые по пути деньги купить еды, остановиться в каком-нибудь неприметном месте, пока никто не пронюхал, что он не местный, выспаться и поглазеть-таки на того, ради кого так долго шёл и рисковал жизнью.       Была велика вероятность, что клетки никакой и не было вовсе, равно как и «монстра» в ней, да даже если бы и был, то посреди города, да ещё и самом людном месте, его бы точно не держали — это ж тупизм.       Неглубокая рана на плече горела от жара солнца и попавшего в неё пота. Кровь, конечно, давно свернулась, образовав жёсткую тёмную бордовую коросту, однако под её краями неприятно зудело, что хотелось содрать, зубами вгрызться. Да только Бакуго бы зубами просто не дотянулся до раны.       Поправив на плече холщовый мешок-рюкзак, Катсуки ступил на выложенную булыжником мостовую, уже приближаясь к стенам Скама. Река под мостиком уже давно, видно, пересохла, а осталось от неё только сухое глубокое русло с белёсыми корягами на самом дне и какими-то вещами, понять трудно. Но Бакуго был точно уверен в том, что те же поставщики и просто торгаши уже выбрали отсюда все более-менее ценные вещи, которые когда-то были тут утоплены, если вообще нашли что-то, кроме костей бесчисленных трупов.       Скам уже минут через сорок предстал перед путником во всей своей серой красе. Стоя вплотную к стене города, границ стены видно уже не было, как в высоту, так и в длину. Ворота по всем канонам представляли собой огромную железную решётку, в которую максимум протиснется один экипаж. По ту сторону, откуда уже был виден внутренний мир города, его, кажется, ждали. Сторожи, двое взрослых мускулистых мужика, переглянулись между собой. Очевидно, что в этом городе, да и в Мисфитсе в общем гостей особо не бывает — не самое приятное место для туризма.       — Чего надо?       — Тупой вопрос, остолоп. В город хочу попасть, — Бакуго скалится от резко накатившего раздражения на охранника. Если его сейчас не пустят в город, то до хотя бы ближайшей деревни ему не добраться. Тупо не хватит сил.       Охранник с дурацкой шапкой и усами под носом пристально осматривает его немного тощее, но жилистое тело, отмечает огромные на пол-лица мешки под глазами и рану на плече и, видимо, смиряется, но всё ещё с опаской смотрит на пришельца. Много он таких видал. И потом их же тела сбрасывал в выгребную яму, чтоб неповадно было.       — Ладно, заходи, — второй охранник что-то ворчит, но усатый открывает небольшую дверь в воротах, а затем и вторую в таких же в точности воротах, за которыми стоит Бакуго. В любой другой день, будь Катсуки сыт, бодр и полон сил — без колебаний бы перерезал глотки этим двоим и поспешил скрыться в городе, но сейчас не было возможности. Он слишком истощён таким долгим путешествием на своих двоих. Но дальше первой двери охранник его не пустил, и Бакуго напрягся. Мысленно, потому что конечности почти не работали от усталости, и в тени арки над ним уже охлаждалась кожа, принося почти райское блаженство. — Не так быстро, малец. Сначала тебе придётся пройти осмотр.       Бакуго прищурился, но против ничего не сказал. Просто не мог нормально что-то сказать — во рту всё пересохло, а слюна стала настолько вязкой, что проглотить её было той ещё задачей, что уж говорить про дерущее горло от сухости и пыли. Охранник, стоящий с ним в пространстве между воротами, толкнул его в плечо в стену арки сбоку от него, где оказалась небольшая каморка. Бакуго буквально приказали сесть на деревянную замызганную и, очевидно, видавшую виды лавку, забрали его рюкзак и приказали раздеться. Майку он как-то через голову с себя стянул, да и порванные потрёпанные штаны грязно-серого цвета вместе с ботинками, в которых ноги уже давно вспрели; Катсуки удивится, если себе грибок какой не заработает. Оставшись в трусах, Бакуго немного поёжился. Всё же тут достаточно темно, немного сыро и холодно, несмотря на это, на улицу он всё же не хотел.       Охранник его рюкзак весь распотрошил, изъяв всё, что можно назвать оружием, от ножей, завёрнутых в испачканные задубевшей кровью тряпки, до игл и вернул обратно. Что странно, мешочек, полный монет и драгоценностей, даже не тронул, только заглянул внутрь, чтобы убедиться, что это действительно деньги, да и всё в общем-то. Больше ничего Бакуго с собой и не носил, а та одежда, что с собой была, сначала сменилась на то, в чём Бакуго был только что, а снятая была пущена на жгуты.       В свете одинокой лампы охранник казался ещё выше и шире, а в тесной каморке повисло напряжённое молчание.       — Это тоже снимай, — стражник кивнул головой на нижнюю часть тела Бакуго, явно говоря, чтобы путник разделся догола.       — Это ещё зачем? — Катсуки снова прищурился, но уже больше для того, чтобы разглядеть лицо мужика в полумраке. Скам, скорее всего, как и весь Мисфитс в общем, особыми моральными устоями не отличается, поэтому ожидать свиньи можно даже от ебучего ребёнка с ножом вместо конфетки. А отбиться от такого здоровенного мужика Бакуго сейчас не сможет.       — За хуем моим. Я должен проверить всё на наличие предметов, которые могут быть оружием.       — Ты ещё в жопу ко мне залезь, блять, — Катсуки матерится на чём свет стоит, но трусы стягивает с себя.       — Если надо будет — залезу. Мне тут в городе маньяк не нужен, своих хватает, — охранник приказывает повернуться, и Бакуго поворачивается вокруг себя, по приказу же ставит ноги на ширине плеч и только после этого ему разрешают одеться. — Фил! Распоряжение надо, чтоб ему не продали ничего тут. А этот парень при деньгах. Позаботься об этом.       Бакуго, чёрт возьми, двадцать четыре, а ему уже и пары ножей купить нельзя. Потрясающий долбоебизм. По мере того, как Катсуки одевался, охранник, что был с ним всё это время, роется в одном из ящиков у стены к нему спиной. Идеальный момент для убийства. Катсуки снова попытался сглотнуть слюну, но не смог и просто поперхнулся, вызывая недовольный взгляд у стража. Вот не хватало ему ещё заподозрить, что Бакуго болеет чем-то. А ведь даже сам блондин этого не отрицал — мало ли, что он там мог подцепить по пути.       Очень скоро в каморку вошёл второй, что-то вручил первому и ушёл. Усатый же воодушевлённо подал голос и запустил ладонь в мешочек с чем-то, тут же быстро мазнув содержимым по резко отвернувшемуся Катсуки. Попал по месту за ухом и немного по волосам.       — Что это ещё за хуйня?!       — Метка, — коротко отвечает охранник и отряхивает руки. — Ты её не смоешь, однако уже оружие тебе не продадут. Как будешь уходить — забери свои манатки отсюда и метку мы уберём. Если, конечно же, уйдёшь живым. Срок тебе неделя. Не вернёшься — оприходуем оружие, а тебя объявим в розыск как преступника. Удачи.       И громко противно заржал. Конечно же страж знал, что никто его из этого города не выпустит. Живым по крайней мере. Он уже помечен как чужак, а чужакам в Скаме только две дороги — в выгребную яму или в подвал на опыты. Неплохие, к слову, ножи чужеземца уже можно было начать отмывать от грязи и делить между собой. ***       Бакуго вышел из каморки прямиком в город, осматривая суету вокруг, и достаточно быстро заметил, что прохожие на него косятся. При чём не добро так. Ну неудивительно. Он выглядит как ублюдочный попрошайка, готовый накинуться на любого встречного за кусок медяка. Ебаные идиоты. Достаточно скоро Бакуго ушёл с главной улицы по тем же булыжникам, которыми был выложен мост, куда-то в тень, в соседние улицы, где было менее людно и, очевидно, грязно. Да, такое место и нужно Бакуго. Да, не по-королевски, зато люди почестнее будут. В какой-то степени. Хотя бы, Катсуки надеялся, его не прирежут первые же попавшиеся работники ночлежки. А именно туда он и направлялся.       Первая мысль — жрать. Так много, как он сможет в себя вместить, потом вымыться наконец-то и завалиться спать часов на пятнадцать. Это всё, о чём он мог сейчас мечтать.       Ночлежка нашлась достаточно скоро, как посчитал путник, среди бесконечных деревянных и кое-каких каменных домов и лавочек. Ночлежка представляла из себя двухэтажное зданьице, не очень большое и деревянное, весьма скромное, но ухоженное. Рядом с дверью висела вывеска «Пивная хрюшка», выжженная на деревянной табличке, подвешенной на металлических кольцах. Доверия к такому месту Бакуго не питал, но это заведение всё же выглядело более-менее неплохо, и он прошёл в открытую гостеприимно дверь, откуда ароматно пахло жареным мясом и пивом, а так же воняло грязным исподнем и перегаром. Что ж, последний фактор однако неизбежен в такого рода местах и аппетита у голодного, как волк, Катсуки не отобьёт. Широкими шагами он прошёл мимо занятых пьяницами столов к одному из свободных и стал ждать, пока к нему не подкатил ленивый жирный, наверное, хозяин в засаленном, как волосы Катсуки, фартуке, который когда-то был, скорее всего, белый, и с плешивой головой. Он брезгливо осмотрел нового посетителя, скривившись от запаха, который источало не мытое вот уже сколько дней тело, но всё же спросил, чего тот изволит желать.       — Мяса и побольше. Пиво тоже. Овощей — обязательно. И шустрее — я голоден, — Катсуки по привычке уже больше щурится, смотря прямо в глаза мужика, так же прищуренные. Уходить он не спешил.       — А денег-то хватит рассчитаться? — не доверяет. И это правильно. Видал он тут всяких бродяг, что на халяву пожрать хотели, да ножом ему угрожали. Бакуго рыкнул, но в рюкзак полез-таки. Он быстрее хотел поесть уже, а не спорить, а все эти запахи еды только разжигали в нём голод с новой силой. Катсуки вытащил мешочек и подбросил его в воздухе, а как только он приземлился, то оттянул руку Бакуго вниз и привычно приятно звякнул. Для достоверности даже Бакуго его развязал, аккуратно показывая монеты, чтоб никто не увидел, кроме мужика напротив. Тот сразу же потерял дар речи, вылупившись на увесистый мешочек, полный золотых монет. По его виску очевидно скатилась капля пота. — С-сейчас всё принесу, господин.       — И комнату мне приготовь, а ещё желательно комплект одежды.       — Всё-всё сделаю…       Жирдяй скорее убежал куда-то за столики, а Бакуго устало развалился на спинке скамьи, чувствуя, как ноют от напряжения его мышцы во всём теле. Но ничего, ещё немного - и он отдохнёт. Вряд ли к нему пустят кого-то. Каким бы мерзотным ни был этот город, как и вся страна в целом, но деньги решают всё. Он только что пришёл в Скам, поэтому помешать ещё никому, вроде, не успел, а простые бродяги вроде него самого особыми деньгами не обладают, а потому заплатить больше, чем он, не смогут. Всё же он не хотел подрываться от каждого шороха, чтоб не быть убитым.       Пару минут спустя на столе перед ним оказывались тарелки одна за одной, с которых Бакуго сметал всё, попутно запивая всё это пивом из деревянной большой кружки, а рядом стоял жирдяй и довольно потирал руки.       Конечно, была велика вероятность, что еда отравлена, но думать об этом сил и желания не было. Только голод.       Катсуки не обращал внимание на остальных посетителей, которые то и дело оборачивались на него, потому что вел он себя слишком уж вызывающе, даже если бы он и выпил целый бочонок пива.       Когда Бакуго наконец-то набил брюхо и откинулся на спинку, то тут же лениво полез рукой в мешочек, на ощупь отсчитывая десять золотых. За еду бы тут и трёх хватило, но плюс ещё комната, да и вообще… В таком месте лучше не жадничать, но и не транжирить. Бакуго швырнул монеты в хозяина, который засуетился, ловя каждую монетку в подол заляпанного фартука.       — Вы так щедры! Ещё чего-то желаете? — заискивающе потёр руки хозяин ночлежки, чуть пригибаясь, становясь ещё ниже, чем Бакуго. Неизвестно даже, когда успел монеты спрятать.       — Не беспокоить. Где моя комната? — Катсуки говорить особо не хотел, только отдохнуть и отделаться от лишнего внимания.       Толстяк указал ему на дощатую лестницу, которая вела наверх, и тем же слащавым басом с вонью желудка расписал, где он может поспать и умыться. Отлично. Задерживаться в этом помещении желания больше не было.       Комнатка была маленькой, обитой досками из светлого дерева, имела только кровать, стол у окна, стул и лампу. На кровати рулоном лежала перина и сложенное стопочкой белое постельное и в другой стопке лежала, очевидно, одежда — красная кофта с капюшоном и длинными рукавами и чёрные штаны. Рядом с кроватью стояли поношенные, но ещё добрые сапоги. В принципе, ему больше и не нужно было ничего. Обыскав комнату на наличие нежелательных отверстий для подсматривания и подслушивания, он задёрнул застиранные занавески на окне и вместе со своим рюкзаком и новой чистой одеждой отправился искать место, чтобы умыться и, желательно, вымыться.       Как и объяснил хозяин, в конце коридора лестница снова вела вниз, но в этот раз в какое-то другое помещение, а не зал для посетителей. Катсуки спустился и обнаружил также обитую деревом просторную комнату с тремя завешенными плотно окнами и несколькими бочками с водой. Путник вышел обратно и рядом со входом на такой же, как у входа, табличке прочитал: «умывальня». Ну что ж, он по адресу. Дверь запер, сумку поставил от двери как можно дальше, туда же кинул старую одежду, думая, что завтра выстирает её, и сунул руку в ближайшую бочку. Вода едва тёплая и, на удивление, чистая. Пойдёт. На пологе у стенки лежало несколько кусков мыла и бутылки с каким-то маслом, которое Бакуго нахуй было не нужно.       Для тела прохладная вода оказалась не очень приятной, однако желание отмыться было сильнее. И Катсуки делал это максимально быстро, натирая тело и волосы мылом, не рискуя брать здешние мочалки; ему и цыпок от пота хватает. Быстро смыл мыло с тела, черпая воду ковшом из той самой бочки, стряхнул воду с себя, полотенце также не желая брать, и поторопился одеться. Рукава жутко мешали, но что-то с этим делать уже не было сил. В умывальне пахло приятнее — сыростью и мылом, а не потными портянками и вшивыми бородами, но уходить спать всё же надо. Умывальню Бакуго осмотрел уже поздно, но всё же осмотрел, уже в поисках чего-то острого. Кажется, оружие в Скаме ему не продадут, но защищаться и элементарно зарабатывать на хлеб как-то надо было. И тут ничего острее углов полога не нашлось.       Придётся что-то придумывать в комнате, пока он не отрубился прямо тут, совершенно безоружный. Поскидав грязные вещи в свой мешок, Бакуго прямо так босиком пошлёпал к выходу из помещения.