Парадокс: Побег

      Шуршащий шёпот разлетался по всему архиву, как стайка маленьких птичек, и слова можно было разобрать не все. Аояма, притаившись в темноте за полками, во все глаза смотрел на двоих, вошедших в архив. Это место было не для совместных прогулок и признаний в любви; от мысли о последнем парня резко затошнило. Он узнал в чертах лица своих брата и сестру. Первый — редкий гость, прямо как Даби, а вторая… кажется, та самая, мелкая, новенькая в «ночной» команде, в составе которой на вылазки ходит и Аояма. У неё вроде бы кожа светится при желании или что-то такое, но Кью всё еще не был уверен. Судя по обрывкам разговоров, которые Аояме посчастливилось разобрать, они затевали что-то очень нехорошее. Но Кью это нравилось. И он уже более смело вышел из-за стеллажа, больше не скрывая своего присутствия.       — Кажется, происходит что-то интересное, а я не в курсе… — Голос Аоямы звучал сейчас как никогда приторно сладко. Двое, стоящие перед ним, даже подпрыгнули от неожиданности — Аояме была чётко видна каждая мелочь, а вот ребята смотрели в его сторону, но при этом куда-то сквозь.       — Стой, где стоишь! — Парень из-за спины вынул ножи и клацнул ими друг о друга, и лязг металла оглушающе раздался в тишине. Но даже при том, что Аояму он не видел, лезвия были направлены прямо в грудь парню. Еще секунду спустя девчонка, спрятавшаяся за спиной брата, сняла свободный капюшон с головы, обнажая тёмные волосы; чёлка почти скрывала глаза. Она нахмурилась и… засветилась. Слабоватым зелёным светом, как светлячок, но этого, кажется, было достаточно для того, чтобы рассмотреть Кью. — Аояма… — прошипел парень, сжимая рукоятки сильнее. Даже в слабом свете было заметно, что руки у него напряжены. — Как много ты слышал? Впрочем, не важно. Я должен тебя устранить.       Парень поднимает оружие выше, но подходить не спешит. Он знает Кью и его манеру драться. Может, он и не особо любит это дело, однако лезвия всегда при нём. Тут оглянуться не успеешь, а из щеки уже хлещет ручьями. Руки у него не дрожат, да и сам он выглядит уверенно, но отчего-то медлит, а Аояма растягивает губы в улыбочке настолько невинной, что даже его светлячок-сестрица начинает сомневаться.       — Я слышал достаточно, чтобы понять, что вы затеваете. — Кью нагло смотрит на своего братца, который уже вот-вот зажмёт рукоятки посильнее, а те треснут, и выпустит белобрысому кровь аккурат промеж глаз. — Однако должен сказать, что я здесь точно по такому же поводу.       — Не заговаривай мне зубы! Я не могу заставить тебя молчать об этом, но могу заткнуть раз и навсегда парой дырок в твоей башке! — Парень вскидывается и снова лязгает ножами. Девчонка за ним даже не шелохнулась, не проявляя никаких эмоций, только скосила взгляд на братца.       — Даже не пытаюсь тебя отвлечь. Я говорю правду. Ты думаешь, я могу оставить как есть то, что в старом ангаре яма с трупами? Или то, что нас дерут, как крыс, а мы дохнем пачками? Не спрашивал себя, для чего?       — Кью… — тихо прохрипела девчонка, неосознанно сгибая руки в локтях на манер лапок.       — Молчать! — взвился Аояма, не обращая внимания на то, что его брат предупреждающе зашипел. — Не смей произносить моё имя, девчонка, если не умеешь. «Кью» произносится так же властно и гордо, как «Королева».       — Помолчите оба! — не сдержался и повысил голос их общий брат, все еще держащий Аояму под прицелом своих лезвий. — Какая яма с трупами? Ты вообще о чём?       — О как, так вы даже об этом не в курсе? — насмешливо и с надменностью спросил блондин, запихивая руки в карманы. За каждым его движением жадно наблюдал брат. — Старый ангар в отдалении, который триста лет как зарос травой и даже деревьями обрастать начал. Если интересно, загляни туда. Правда, дверь придётся ломать, потому что ключи я стаскивал у ключника. Но советую взять лампу, потому что вряд ли ты видишь в темноте.       — Допустим, это правда. Что еще ты знаешь и почему я вообще должен тебе верить? — Парень облизывает сухие губы и тяжело выдыхает. Наверняка думает, правда ли то, что сказал ему старшенький.       — А это уже не моё дело, верить тебе или нет. Я просто считаю нужным избавиться от Мамочки, пока не стало слишком поздно, вот и всё. Не будь я убеждён, что ваши цели совпадают с моими, то вообще бы не показался. — Пожимает плечами Кью, замечая, как младший медленно опускает скрещенные ножи. — И много еще… вас? — Кью не знает, как правильно назвать всех тех, кто жаждет расправы над мучительницей.       — Не очень много, — смущённо продолжает хрипеть девочка четырнадцати лет — Аояма мельком думает, что у неё проблемы с голосом, — но тут же пытается взять себя в руки и не падать в грязь лицом перед старшими. — Всего семнадцать, включая нас двоих.       — Ясно. Во всяком случае, я не хочу, чтобы вы даже случайно испортили мои планы. Возможно, придётся договориться и работать вместе. — Кью недовольно поджимает чуть пухлые губы, однако это не портит его миловидность. — Тебя, кстати, как звать-то?       — Токоями. Можно просто «Эф», — и протягивает руку для пожатия. Аояма успел рассмотреть его ладонь, но собственными силами, ибо света, исходящего от кожи девчонки, не хватало для этого. Пальцы от самых подушечек были усыпаны мозолями под огрубевшей кожей — парень явно не белоручка. Но вслух Аояма не отвечает ничего, только протягивает свою ладонь — она немного крупнее, чем у Токоями, но заметно мягче, а пальцы — тоньше. — А эту мелкую звать Асуи или «Зет».       — Отлично. Представляться не буду. И раз уж мы закончили с формальностями, то можно переходить сразу к делу: расскажите-ка поподробнее, какого чёрта вы пришли сюда обсуждать. ***       Нинга после райского местечка вроде Левара выглядит убого: сточные канавы, заполненные помоями, серость, вонь, старые и потрёпанные жизнью люди. Бакуго поёжился и резко захотел дёрнуть лошадь, чтобы та поворачивала назад, в Левар. С первых минут пребывания в городке Бакуго уже слышит из ближайших подворотен ор дикошарых котов и вопль какой-то бабёнки. Тут же у дороги сидит помятый мужик, явно обиженный жизнью, со шляпой в ногах — просит милостыню. Не то он место выбрал, чтобы на жалость давить, ой не то.       Нинга была очень грязным городом, чем-то напоминающим Скам. Судя по лицу Киришимы, ничуть не удивлённому или заинтересованному, тут всегда так было. Впрочем, Бакуго не был удивлён такому раскладу. Останавливаться где-то не хотелось, особенно в таком-то городе, однако Катсуки думал головой: он слишком устал с дороги. Ноги и задница дико болели с непривычки, да и нормально поесть бы не мешало: собственный желудок откровенно пытался сожрать своего носителя уже второй день. Пришлось таки спешиться.       — Сейчас отдыхаем, а после, к ночи, идём на разведку. С рассветом уже пойдем за головами. Кстати, много там таких… вот как ты? — непринуждённо спрашивает Бакуго, отворяя деревянную дверь задрипанного трактира. Из помещения на него пахнуло чем-то маслянистым, а также разбавленным хмельным.       — Ну, эээ… Много? Наверное. — Киришима пожимает плечами, не зная больше, что ответить. Откуда ему знать-то? Он в гнезде около полугода не был, а тут такие вопросы. Во всяком случае возвращаться не хотелось всё равно.       — Не много от тебя пользы, — проворчал Бакуго, уже усаживаясь за столик. В указательный палец поймал занозу. Хорошо, что не глубоко — сумел вытащить. Приятного всё же мало.       Обед был скудным, чтобы не объедаться, а только утолить голод. До вечера, уже после трапезы, Бакуго предпочёл лежать в кровати, прямо в одежде. Всё равно она явно была чище местного постельного. Киришима его мысли разделял, завалившись поперёк кровати в ногах, чтоб ничем не мешать Катсуки. Лежали молча, пялились в деревянный потолок, из которого кое-где торчала щепа в щёлках между досками, в углу виднелось белое пятно растущего грибка… Чудно. В комнате, кроме кровати и двух путников, собственно, ничего больше и не было. Даже занавесей на загаженном мухами и пылью оконце. Впрочем, цена этим объяснялась. Но Бакуго не было никакой необходимости селиться куда-то в хоромы вроде палат Тодороки. Его устраивало то, что он имел. А думать о том, чего у него не было, как-то глупо. Мечтателем он не был никогда.       До самых сумерек Катсуки и Эйджиро не вставали с места, даже не заметив, как пролетел остаток дня. Бакуго даже казалось, что они задремали в какой-то момент. А, может, так оно и было. Просто как-то Бакуго поднялся, опираясь на локти, пнул в плечо Киришиму, чтоб тоже вставал, а потом потом обул сапоги.       За окном стремительно темнело, а волнение Киришимы поднялось в груди с новой силой. Ему безумно не хотелось кому-то из Джиро смотреть в глаза. Особенно кому-то вроде «М-i» или «Кью». Но Бакуго не прикажешь и за шкирку не потащишь прочь. Он сам согласился сдать гнездо в обмен на свою жизнь. В общем-то так и получилось.       Запах прелой травы вызывал болезненную ностальгию, заставляя лёгкие чувствовать себя тесно в клетке рёбер. Ветер продувал плащ, который совсем не подходил для осени, но Киришима подумал об этом только мельком, зацепив эту самую мысль от самой первой в логической короткой цепочке: «Что-то зябко немного». С возвышения хребта, на котором они сейчас стояли и мяли подошвами сапог траву, было видно всё поселение. Бакуго предвкушающе быстро облизнул сухие и растрескавшиеся губы, вдохнул поглубже, пытаясь прочувствовать всё, что могло ощутить человеческое тело, а потом резко развернулся и направился вниз, чтобы обойти выступ и спуститься в поселение.       Киришиму била дрожь не то от холода, не то от нервоза. Ему правда было страшно.       Синеющее с востока небо, которое плавно окрашивалось к западу малиновым, ярко-розовым и оранжевым, немного успокаивало монстра. Но только немного. Он даже слезящимися глазами всмотрелся в белое солнце. Всё равно тревожно. Еще и ворон что-то напугало со стороны полей… Совсем уж зловеще стало. Пришлось тряхнуть сальной гривой тёмных волос, чтоб как-то выкинуть навязчивую мысль из головы. Катсуки уже ушёл достаточно далеко.       — Бакуго! Подожди! — встрепенулся Киришима, припуская за своим молчаливым обычно спутником. Эйджиро очень надеялся, что уже все давно по своим местам и не высовываются. Не хотелось бы на кого-нибудь наткнуться.       Катсуки не остановился, даже не замедлился нисколько. И не ответил, упрямо шагая в сторону поселения. Он понимал, что уже вот пора бы притормозить, но всё равно продолжал идти, желая узнать больше, рассмотреть детали, домики, тропинки и…       — Усохни моя душенька! Меня обманывают глаза? — раздался откуда-то справа высокий мужской голос, а следом за ним — тихие неторопливые шаги. Киришима замер, чувствуя, как сердце тоже перестало биться, а на лбу выступил пот. На спине — тоже. — Да нет же, не обманывают. «А»-Джиро собственной персоной, наш маленький блудный братик... — медленно и сладко тянет Аояма, всё ещё неспешно подходя к брату. Его правда поразил тот факт, что Киришима вернулся сюда, в этот Ад. И чего ради?       Кью не успел больше сказать ничего, ибо в шею уже уткнулся холодный кончик ножа. Блондин рефлекторно вынул своё лезвие и, привычно удерживая его двумя пальцами, прижал к чужой руке, прямо у запястья, намереваясь полоснуть поглубже. Бакуго не был настроен на мирные переговоры. Он по меньшей мере мог сейчас этого смазливого, чуть похожего на тощеватую и больную бабёнку парнишку порешать. Просто случайно чуть дёрнуть кистью и перерезать глотку. Киришима отошёл на шаг на трясущихся и почти деревянных ногах и спрятался за Бакуго. Он даже не понял, как это получилось. Просто почему-то Бакуго сейчас казался меньшим из дух зол. А Аояма был воистину злом, по крайней мере в глазах Киришимы.       — Ну чего ж ты прячешься от меня, мелкий? Неужели настолько меня боишься? — Кью подёрнул бровями, даже не обращая внимания, как на шее лопнула кожа, а из-под кончика ножа потекли капли крови. Бакуго рыкнул, недовольный тем, что его обделяют вниманием.       — Я не боюсь тебя! — чуть дрогнувшим голосом ответил Киришима, надеясь, что это хоть сколько-то не звучало жалко.       — Я тут вообще-то стою! — рявкнул взбешённый Бакуго, подаваясь вперед всем телом, чтобы проткнуть шею смазливому парню, но тот вовремя отпрыгнул, не забыв напоследок полоснуть лезвием по грубой коже на ладони. — Поганец… А ну иди сюда! — Катсуки фыркнул, выдёргивая из пальцев Киришимы свой плащ, в который он вцепился мёртвой хваткой, и тяжело шагнул в сторону вечно улыбающегося Аоямы.       — Прошу прощения, но нет. Чужакам не место на территории Джиро. «А», добро пожаловать домой, — последние слова были сказаны таким тоном, будто Кью кричал «беги отсюда, идиот, грядёт время казни, а казнить будут тебя».       По тропинке от домиков в их сторону деревянной походкой с широкими шагами шёл высокий человек. Эйджиро его даже не сразу заметил, только тогда, когда их окликнули. И Киришима почти слышал скрип в своей шее, когда поворачивал голову на звук. Эйджиро хотел видеть кого угодно, но только не личную псину Мамочки. Вот уж от кого проблем не оберёшься. Времени думать не было совершенно. Киришима, хлебнув смелости вместе с подскочившим в крови адреналином, за пару шагов достиг словесно цапающихся блондинов, схватил колючку за шиворот и потянул на себя, не в силах вымолвить и слова — челюсть от страха свело.       — Да ты какого черта вообще творишь? Я сейчас тебе твои пакли откушу! — взвился Бакуго, размахивая руками, чтобы хоть как-то удержать равновесие, пока его тащат.       Далеко утащить не успели.       — Эй, чужак! Ты хоть знаешь, на чьей ты территории? — Грубоватый и чёткий голос заставил Катсуки прекратить орать на Киришиму и обратить внимание на подошедшего несколько квадратного человека, если браться описывать его одним словом.       Ответить Бакуго собирался, да с ядом, как умеет, да не успел — его выдрали из рук Киришимы и встряхнули, за что новоприбывший получил ударом пяткой в колено, а потом и локтём в живот. Впрочем, борьба была недолгой. Пока Бакуго собирался высказать всё, что думает об этом идиоте, его успели огреть по затылку чем-то тяжёлым и вырубить. Сходил на разведку, называется…