Двадцать шестое июля 13:44
Мужчина стоял перед дверью очередного мозгоправа, судорожно поглядывая на часы и без конца поправляя галстук. Его сеанс начнётся через минуту и сорок три секунды. Мужчина отошёл от двери и посмотрел в окно, за которым ярко сияло солнце и только-только начали зацветать деревья. Всё было настолько прекрасным, что невероятно раздражало. Через некоторое время вышла пара. Первой появилась женщина, она что-то лепетала про общие интересы со следом вышедшим мужчиной, про ремонт в детской и про всякую другую ерунду. Как стало понятно, это был муж той самой женщины. Он удрученно кивал на реплики супруги и беззвучно вздыхал. Его спутница в последний раз упрекнула мужа в безучастности их лечения, и они ушли. — Вы следующий? — секретарь психотерапевта выглянула в коридор. Мужчина кивнул. — Прошу Вас. Он в очередной раз поправил галстук и вошел в приемную. Когда мужчина остановился, ожидая приглашения в кабинет, ему захотелось напиться. Напиться и разгромить здесь всё. Персиковый цвет, в котором утопала комната, давил на глазные яблоки. Было желание вырвать себе глаза и забыть эту ужасную безвкусицу. Персиковые обои, персиковая мебель, зеленая огромная ваза на полу, в которой росло непонятное растение с цветами под персик. Катастрофа. Он ненавидит персиковый цвет. Его пригласили. К всеобщему счастью, кабинет психотерапевта был очень изыскан. Не было ничего лишнего: рабочий стол, личное кресло, журнальный столик, диван, кресло для пациентов. Библиотека сзади. Все в коричневых тонах. То, что надо. — Добрый день, мистер Аккерман, — поздоровался врач, протягивая руку. — Меня зовут Альфред Бах, и с этого дня я — Ваш психотерапевт. Мой друг, Алан, отдал свои записи по Вашему делу перед тем, как перевести Вас ко мне. — Перевести слишком мягко сказано, господин Бах, — криво усмехнулся Аккерман, усаживаясь в одно из кресел. — Он буквально вытолкал меня из своего кабинета ввиду своей некомпетентности, насколько я могу судить. Бесполезный человек — Ваш друг. — Не всем дано быть психотерапевтами, — не обиделся Альфред. — Для начала я хочу, чтобы Вы дали своё разрешение звать Вас по имени. Мне было бы очень удобно вести диалог. Вы не против? — пациент скупо повёл плечом. Согласие дано. — М-м, — Бах заглянул в карточку, — Ливай? Отдаёт немного французским. — Леви — еврейское имя, — небрежно поправил Аккерман. — Леви Аккерман. — Прошу прощения, — доктор прочистил горло. — Даю слово почитать об еврейских именах. Леви как Апостол, верно? На самом деле, мне никогда не приходилось сталкиваться с этой культурой. Надо поискать что-нибудь в книгах. Скажите, Вам нравятся мои книги? — мужчина до этого времени разглядывал стеллажи книг, что стояли позади Баха. — Мне нравится Ваша библиотека, — Леви кивнул. — Вы читаете и любите читать. Видно это по истертым корешкам книг. А ещё Вы уважаете эти труды; все произведения аккуратны и расставлены в определённом порядке, — он пожал плечами. — Да, мне нравится эстетика Ваших книг. — А мне нравятся люди, которые склонны к внутреннему анализу. С такими всегда интересно работать, — поделился Бах, искренне улыбнувшись. — Итак, по правде говоря, не хочу читать эти занудные термины и разбирать Ваши проблемы из бумаги. Лучше расскажите. Что Вас беспокоит? — Меня беспокоят кошмары, — мужчина сжал и разжал пальцы на руках. — Раньше я никогда не жаловался на проблемы со сном. Но теперь… Я либо сплю и просыпаюсь в ужасе, либо не сплю вообще, — Бах сделал запись в журнале. — Я боюсь засыпать. Понимаете, меня окутывает жуткий страх, что я усну и больше не проснусь. — Возможно, что-то способствовало этому? Я имею в виду, у Вас происходило что-то шокирующее? — Около года назад не стало человека, которого я любил. У нас были сложные отношения, болезненные, нам нужно было расстаться, но мы не могли. — Вы говорите, что вам следовало это сделать, но вы этого не сделали, простите за неизысканный плеоназм. Разве такое возможно? — Бах сделал ещё одну запись. — Вам виднее. Здесь доктор и анализатор — Вы, а не я, — Леви смотрел на картинку на стене. Она представляла собой некое подобие одного из изображений теста Роршаха. — Хотя я прекрасно понимаю, о чём Вы. Как я уже сказал, отношения у нас были очень сложные.***
Семнадцатое октября.
Леви проснулся с головной болью и неприятным запахом изо рта. Мозги словно вращались по оси, а глаза раздувались от напряжения. Шторы, к счастью, были задернуты. Немного пошатнувшись, мужчина встал с кровати и накинул халат: в квартире было холодно, хотя отопление уже включили. Он вышел из комнаты и прошёл на кухню. Леви разбил кружку, прежде чем достать аптечку, что стояла позади всей посуды. Что за дурацкая идея — поставить самое нужное позади всего ненужного? Леви налил в стакан воды и кинул туда аспирин. Неприятный звук резанул по ушам и проник в сознание, отчего мужчина поморщился. Шипение казалось слишком громким. Настолько громким, что даже разбудило кого-то. — Ужасный звук, верно? — Леви попытался улыбнуться, но в его ситуации это было просто невозможно. Улыбка напоминала какое-то облегчение душевнобольного. — Ты кажешься не выспавшимся. Потерянным. — Да ты что! — молодой человек обернулся и взмахнул руками. — Какой ты внимательный. Ты ли это, Леви? — Прекрати паясничать, Эрен, — мужчина зажмурился от его недо-крика. — Что опять не так? — Всё не так, — Эрен заварил себе кофе. — Не разговаривай со мной больше. Никогда, — Леви поднялся со стула и схватил Эрена за локоть. — Сутки. Меня не было дома сутки. Я проводил очень сложную операцию трехмесячному ребенку. У меня тряслись руки, когда я резал ему сердце! И я не смог помочь ему. Его сердце перестало биться под моими руками, Леви! Под моими! — Эрен взглянул на любовника. — Я хотел повеситься, — прошептал он и сбросил руку Леви. — А вчера вечером я пришел домой и до утра гонял твоих шлюх, которых ты притащил в наш дом! И ты смеешь говорить о том, что я как-то не так выгляжу? Ублюдок. Леви отошел от Эрена и отвернулся, не зная, что сказать.***
13:48
— Значит, личные принципы и взгляды на жизнь против устоявшихся чувств и общей привязанности? Простите, а Ваш… Ну. — Эрен, — Леви дернул губами. — Эрен, — Бах улыбнулся и шепотом повторил имя, словно пробуя. — Очень интересное имя. Редкое для нас. — Он из Аугсбурга, а познакомились мы на благотворительном вечере в Осло, — пояснил мужчина. — Значит, Ваши кошмары связаны именно с Эреном? Вы можете вспомнить содержания этих снов? — Я их записываю в отдельную тетрадь. Знаете, я очень серьезно отношусь к этим снам, — поделился Аккерман. — Не потому, что это, возможно, проявление какого-то психического расстройства. Они важны для меня в другом плане, — мужчина устало выдохнул. — В них я вижу Эрена. В них он жив. Когда ужас еще не застиг меня в моем воображении, я люблю наблюдать за ним. Как он двигается, как говорит. У него была интересная манера речи: он всегда говорил чуть громче остальных людей. В детстве перенес операцию на оба уха, из-за чего добавлял громкости своему голосу. Перед смертью лишился слуха на одно ухо. Один раз он сказал, что боится однажды совсем не услышать. — Какие именно сцены Вы видите в своих снах? — вернулся к вопросу доктор. — Нашу жизнь, — Леви пожал плечами и отвернулся в сторону окна. — Ваша совместная жизнь была ужасом? — Для него — да.***
Двадцать первое января
Леви стоял с цветами в руках перед кабинетом Эрена. За дверью слышались задорный смех и дружеские подколки. Мужчина постучал четыре раза и открыл дверь. Эрен, облокотившись о стол, разговаривал с напарником, улыбаясь. Заметив Леви, он помрачнел и, извинившись, вышел из кабинета. — Ты что-то хотел? — спросил он, махая маленькой девочке, которую недавно обследовал. — Извиниться. — Извиняю. Можешь идти, — он притворно улыбнулся. — Более не задерживаю. — Это тебе, — Леви быстро вручил цветы любовнику, подходя ближе. — Орхидеи, серьёзно? — молодой человек презрительно скривил рот. — Ты ебёшь меня больше шести лет и не знаешь, что я ненавижу орхидеи, — он положил цветы на стул в коридоре. — У тебя с ним что-то есть? — спросил Леви, когда Эрен свернул в курилку. — С тем врачом. — С Мэтом? — Эрен выдохнул клубок дыма. — Даже если и есть, я же не дергаю тебя за яйца, когда ты трахаешься с кем-то у меня на глазах, — Леви сжал его руку. — Нет у меня ничего с ним. Отпусти. — Звонила доктор Рочестер, — перевёл тему мужчина. — Мне жаль. Когда ты собираешься устраивать похороны? — Понятия не имею, — Эрен затушил сигарету и взглянул в глаза мужчине. — Отец должен вернуться, и тогда мы решим. В конце-концов, никто нам не запрещает неделю придержать её тело в холодильнике. — Мне жаль. — Лжец, — Йегер усмехнулся. — Ты ненавидел её. Она до конца не приняла тебя как моего партнёра. Мама, кстати, мечтала, чтобы у меня был дом в Лионе. — У неё был ужасный вкус, — Леви размял плечо. — И я не ненавидел её. Она сделала больно тебе, а такое я не прощу даже твоей матери. — Ты больной урод, знаешь об этом? — Эрен зашипел. — Когда это закончится, Леви? — Раньше ты просил о том, чтобы это никогда не заканчивалось. — Да. Раньше.***
14:02
— Он был сильно привязан к семье? — Бах предложил им обоим выпить по бокалу вина. Леви принял вино скептически. — Он был сильно привязан к матери. Отец — хирург. Постоянно на работе, дежурства, какие-то командировки. А Карла была всегда с Эреном. Тема семьи всегда была остра для него. — Йегеры, верно же? — Аккерман кивнул и отпил немного вина. — Йегеры были традиционной семьёй? — Да. Они чтили традиции. Собирали целый дом гостей на праздники. Мечтали о внуках. Презирали однополые браки, — Бах приподнял брови. — Да, они были против наших отношений. Его отец обещал прирезать меня, потому что у Эрена были уже отношения с парнем, которые не очень хорошо закончились. Но со временем мы нашли общий язык. — А мама? Она ненавидела Вас? — Меня? Нет, конечно нет. Меня она игнорировала. Она ненавидела его. Когда он познакомил меня со своими родителями и сказал им, что у нас всё серьезно, она ударила его и выгнала из дома, — Леви наклонился вперёд, ближе к доктору. — Конечно, я перевез Эрена жить к себе, но он очень сильно переживал за ее психическое здоровье. Она не разговаривала с ним тогда год. — Она умерла? — Да. Опухоль какая-то головного мозга. Не вдавался в подробности. Эрен работал неделями без отдыха, лишь бы заработать на её лечение, — Аккерман болезненно сморщился, словно его чем-то ударили. — Я никогда не говорил ему, но это он виноват в смерти Карлы. — Почему? — Когда я предложил ему помощь с финансами и хорошей частной клиникой, он отказался, заявив, что сам оплатит лечение. Пока они с Григорием собирали деньги на первые лекарства, его матери уже понадобилась операция. Из-за своего эгоизма он запустил всё в начале. А перед тем, как она умерла, просил моей помощи. На мои слова о том, что уже поздно, он заперся в ванне и пытался покончить с собой. — У него было какое-то расстройство, — догадался Бах. — Я бы не сказал, — мужчина дёрнул головой, рукой поправляя уложенные волосы. — Однажды у него была серьёзная операция на сердце новорождённому ребёнку, и он прирезал его, — на лице Баха появилась печаль. — Родители мальчика с горя прокляли Эрена и всю его семью. Тогда он стал считать себя невольным убийцей матери и помешался на всём сверхъестественном. Постоянно ездил к экстрасенсам, чтобы проверять «облако семьи» или что-то в таком духе. Я некоторые время не позволял Эрену видеться с семьёй. Он слишком зациклился на ней. — Вы собственник. — Возможно.***
Пятое февраля.
— Я видел тебя сегодня с Мэтом! — Леви сжал горло Эрена сильнее. Парень стал задыхаться и биться в конвульсиях. — Прекрати, — прошелестел Эрен и зажмурился. Леви разжал руку и ударил любовника в живот. Затем схватил его за плечи, треснул лбом о стену и швырнул на пол, придавливая тело ногой. Мужчина снял пиджак и положил его на спинку дивана. Эрен трясся под ним, рыдая. Он хватал Леви за щиколотку и просил не делать ничего с ним. Мужчина расстегнул ремень на джинсах любовника и рывком стянул вещь до лодыжек, раздвигая бедра. Перевернув парня на живот, он вдавил его голову в пол, не заботясь, что останутся синяки и царапины. Не разрабатывая вход, Леви вошёл одним толчком, причиняя ужасную боль партнёру. Эрен заорал как резанный, дёргаясь и ударяясь головой об пол. Размашисто двигаясь, вдалбливаясь в неподготовленное тело, Леви наблюдал, как неохотно тянутся мышцы ануса, как на его члене становятся видны ниточки крови. И как Эрен задыхается в панической атаке. Леви вновь перевернул его, ударил по щеке, приводя в чувство, и снова резко толкнулся, услышав болезненный стон. Мужчина засосал кожу на плече и ниже соска, зубами прикусывая до черных отметин. Вздернув парня за волосы, он вошел до основания, заполняя любовника спермой. — Ты — мой, ясно? Эрен бессознательно кивнул и потерял сознание.***
14:14
— Как часто у вас был секс? В последнее время, имеется в виду. — Не очень часто. Два-три раза в неделю, — Леви кивнул самому себе. — Для многих это считается «часто», — доктор улыбнулся. — Помнится, одно время мы вообще не вылезали из постели, — мужчины улыбнулись. — В последнее время у Эрена были проблемы на работе, какие-то срывы, опять же нервоз из-за матери. Он не хотел меня. — Вы были инициатором секса в вашей паре? — Если это так называется, то да, — Леви приятно зажмурился, вспоминая. — Но в последнее время он всё равно мне отказывал. Не могу не сказать, что его отказы благоприятно на меня действовали. — Поэтому Вы изменяли? Чтобы не быть неудовлетворенным? — Что? — Аккерман поднял голову. Бах наконец смог полностью разглядеть его лицо, не пропуская ни одной детали. Оно было красивым. Если в человеческой природе существовала бы симметрия, наверное, она бы выглядела так. Единственное, что портило весь вид, — некрасивый глубокий шрам над бровью. Мужчина, словно почувствовав пристальный взгляд на «уродстве», рукой почесал его, скрывая. — Нет, определенно не из-за этого. Секс с другими людьми для меня как выход на улицу. Иногда Эрен раздражал. Он раздражал до такой степени, что его хотелось убить. Он всегда находил причины для переживаний. Личных переживаний. А тот факт, что у меня есть какие-то переживания, стрессы или простая физиология, он не учитывал. Эрен был эгоистом. Поэтому я уходил. Мне было необходимо просто потрахаться. Отдохнуть. Порой мне нужен был отдых от самого секса с Эреном. У него были очень интересные взгляды на однополый секс. Обязательно какой-нибудь кинк.***
Пятое апреля
— Ты точно хочешь так? — Леви провел ладонью по ягодицам любовника, щипая кожу в особо мягких местах. — Да, — Эрен наклонил голову. — Не думал, что тебя смущает СБТ. — СБТ меня не смущает, — мужчина огладил член Эрена. — Они здесь обязательно? — жестом он указал на двух парней, что сложились в позу стульев. — Я их заказал специально. Думал, тебе понравится, — он сел на спину одного из них, разводя ноги. — Они тебя вообще не заводят? — Ляг на стол, Эрен, — мужчина встал перед партнёром, головой кивая на свою рубашку. Эрен понял все без слов, облизал губы и руками расстегнул пуговицы, раздвигая края одежды. Он вылизывал оголившийся живот Леви, пока тот массировал ему голову. — Так ты сделаешь это или нет? — Конечно. Эрен быстро встал с парня и лег на стол животом вниз, расставляя ноги как можно шире. Леви обошел его два раза, чтобы задать темп процессу. На спине одного «стула» были разложены плеть, верёвка для бондажа и перчатки для фистинга. — Сегодня у нас БДСМ-игра? — Леви скинул с себя рубашку и погладил кожаную плеть. — Стоп-слово будешь придумывать? — Оно мне не нужно, — придушено сказал Эрен, закусывая губу. Леви посмотрел на него и ударил плетью по спине четыре раза. — За что? — Эрен перевернулся и попытался вскочить, но мужчина навалился на него и ударил по бедру. — У нас же игра, — парень кивнул. — Я не любитель такого, но сегодня мне всё нравится. ДС или СМ? — СМ? — Эрен хмыкнул. — Мне определённо нравится.***
14:20
Психотерапевт что-то записывал в блокноте, пока Леви смотрел на картину, висевшую сбоку. Бог надевает венец на мужчину, который, раскрыв свои окровавленные руки, умиротворённо закрыл глаза. — Все мы ничтожны, верно? — он перевёл взгляд на Баха. — Я имею в виду, что мы бесполезны для мира, пусть на нас и надет этот венец, — Леви склонил голову набок. Доктор кивнул: — На самом деле спорный вопрос. Великие умы спорили всю жизнь о значении и роли человека в этом мире, а Вы так просто определили его место, — он отложил ручку и закрыл блокнот. — Я не соглашусь. В мифологии есть множество божеств, которые приносили пользу, пусть были и «плохими». Вспомним Гадеса или, как называли его в Риме, Плутона. Зачем существовал он? Просто забирать мёртвые души? Нет. Он балансировал мир. Людские души. Вы когда-нибудь задумывались, для чего мы живем? Биология — процесс развития человечества путем слияния половых клеток — это прекрасно. Но для чего? Почему некоторые женщины, которые хотят иметь детей, — бесплодны, а другие — нет? — Может, они лишь делают вид, что хотят. Вы знаете, мне не совсем приятны эти вопросы. Я думаю, что люди знают, зачем они здесь. Глубоко в душе. Это могут быть мечта или цель. — Вы знаете, зачем Вы здесь сейчас? — Я не собираюсь тут задерживаться, чтобы думать над этим.***
Двадцать четвертое июля.
— Как твои лекции по философии? — Леви пил кофе и работал над очередным документом. Эрен поставил рюкзак на пол, плюхнулся на диван и обхватил руками подушку, разглядывая узор на ней. Минуты две стояла тишина. — Ты спишь? — мужчина подошел к Эрену и пригладил затылок. — Что-то случилось? — он сел в кресло. — Ты думал когда-нибудь над смыслом жизни и что есть сама жизнь? — Эрен отвернулся к спинке дивана и прижал ноги к животу. — Не помню. Возможно и задумывался над этим, — Леви облизал губы. — У вас была неприятная тема? — Нет, — Эрен наконец повернулся к любовнику лицом. Оно отдавало желтизной, словно это было лицо душевнобольного. — Мне не понравился один вопрос, который достался именно мне. «Как ты считаешь, с какой целью ты был рождён». С точки зрения медицины, это легко и понятно, но на философском акценте я запнулся. Что я есть против этого мира, Леви? Зачем я здесь? — Чтобы любить и быть любимым, разве нет? Спасать людей? Просто жить? По мне, это очевидно. — Я не люблю и не любим. Я зарезал троих. Я не сплю, не ем, не живу. И не стоит делать такое лицо, Леви. Ты знаешь, о чём я говорю. Отношения себя исчерпали, но привычки и комфорт жить с кем-то остались. Так это ли жизнь? Зависеть от человека, которого ненавидишь? С этой целью я существую на этой планете? — Ты несешь какую-то чушь, — мужчина поднялся с кресла и прошел за стол, где уже остыл его кофе. — Не ищи смысла жизни, Эрен. Это глупо. — Глупо идти против него, — молодой человек, уставший от всего, потрепанный и немного больной, поднялся с дивана, взял в руки свой рюкзак и достал водку. — Будешь? — Не вижу повода, чтобы пить перед работой. — Работа. Конечно, — Эрен прошёл на кухню и достал из шкафчика стопку, налил в неё алкоголь и вздохнул. — За Вас, Леви Аккерман! Да сожгут Вас в столичном крематории! — и он осушил стопку. — Я заберу в крематорий и тебя, не забывай это, — мужчина спокойно посмотрел на любовника, а затем вернулся к делам. — Нет, не заберешь, Леви, — Йегер пьяно растянул рот. — Попросту не успеешь. — Что ты задумал? — мужчина нахмурил брови. — Если решил подохнуть, иди к себе на работу. Там тебя быстрее обнаружат и прилежно положат в холодильник. Всё для тебя. Да! А что, если тебя сразу привести туда? — Ты сумасшедший, — Эрен попятился, когда увидел, что Леви снимает свой ремень. — Нет, Леви. Я так не хочу. — Тебе же всегда нравилось удушение. Что мешает тебе сейчас это сделать? — Леви схватил Эрена за волосы и приблизил его лицо к своему. — Для чего ты здесь? Чтобы дышать. Чтобы ходить. Чтобы беречь память о своих родителях. Чтобы протирать пыль с надгробия своей матери. Вот для чего ты здесь. Эрен всхлипнул, и из его глаз полились слёзы. Он осел на пол и спрятал лицо. Леви вздохнул, провел рукой по лбу, собирая волосы и сильно сжимая их. — Ты можешь идти, — мужчина прикусил щеку, прикрыл глаза и громко выдохнул. — Если тебе… если ты правда не любишь меня, то не вижу смысла разыгрывать драму. Я оставлю тебе свою квартиру в центре. Завтра займёмся всем этим. Леви вернулся к своему месту, посмотрел на кружку из-под кофе, взял её и поставил в раковину. Он обернулся сказать Эрену, что соберет свои вещи завтра, но забыл обо всём, когда увидел заплаканные глаза любовника. Белки были красными, две зелёные радужки отчетливо выделялись на их фоне. Эрен недоумевал. Он мотал головой, смотря в глаза Леви. — Я не верю, — он поднялся и схватился за макушку. — Этого не может быть. Почему? Почему ты делаешь это… прямо сейчас? — Все ответы в твоей голове, Эрен. Только в твоей.***
14:34
— Мы взяли перерыв, — Леви с благодарностью принял бокал вина. — Я думал, что сломал его, искалечил морально. Словно раздавил. Я предложил взять перерыв, и он согласился. — У вас перед этим была ссора? — Я бы не сказал, — мужчина промокнул влагу у рта салфеткой. — Его уволили с работы, у него началась депрессия. Я старался помочь, но он принимал всё в штыки, ругался, много пил. Однажды его привезла домой полиция: подрался с кем-то в парке, — Леви вздохнул. — Я записал его на лекции по философии, и он немного отошёл. Ему было интересно, понимаете? Он стал больше читать художественную литературу, начал рисовать, хотя ранее никогда не брал холст в руки, — Бах кивнул. — Он начал отходить. Вы знаете, у него словно проснулось второе дыхание к жизни. Он немного по-другому начал смотреть на те вещи, которые с ним случались до этого. Но один раз он пришёл, и я его просто не узнал. — Он что-то сказал? — У нас начался неприятный разговор, и закончился он тем, что Эрен заговорил о самоубийстве. Косвенно, но он сказал это. Я тогда по-настоящему испугался за наши отношения и предложил взять перерыв. — Как отреагировал на это Эрен? — У него была неоднозначная реакция. Он не хотел отдохнуть, но перед этим постоянно говорил, что устал от меня. Я понимал, что это привязанность: я начал ухаживать за ним сразу после его выпуска из школы. А стали мы жить вместе, как только он поступил на второй курс. — Вам не казалось, что у вас всё слишком быстро складывается? — Тогда — нет. Эрен был однокашником моей кузины, и однажды, придя к ней в школу, я увидел его. Это было за два года до начала наших отношений. Ясное дело, что совращать несовершеннолетнего я не могу и не буду. И я стал ждать, — Бах кашлянул. — Я не был педофилом, не смотрите на меня так. Я уже говорил, что не чудовище. — Я не посчитал Вас педофилом, нет. У Вас нет скрытых наклонностей, которых я бы мог обнаружить. Извините, если я неправильно отреагировал. — Все в порядке. — А сколько длился ваш перерыв? — Два дня, — мужчина скучающе посмотрел на часы. — Он умер через два дня после нашего расставания.***
Двадцать седьмое июля.
Эрен стоит на парковке. Он не хочет подниматься в квартиру, потому что знает, что больше он не выйдет наружу. Они совершили величайшую ошибку, когда решили ненадолго прервать эти отношения. Всё потому, что когда они были вместе, их болезнь прогрессировала, но не доходила до последней стадии. Их аддикция к постоянному присутствию вышла за рамки. Эрен знал, что этим все кончится. Он поднимает голову и видит в окне знакомый силуэт. Леви стоит и пожирает глазами любовника, заметно исхудавшего еще больше, чем до этого. Эрен усмехается и кивает самому себе, опуская голову. Вот так закончится его поиск смысла жизни. Он набирает код в домофоне и открывает дверь, выдыхая. Эрен смотрит на себя в зеркале лифта и запоминает своё лицо. Он не знает, зачем это делает, но так ему спокойнее. Он смотрит на себя в зеркало, когда из сумки достает травматический пистолет и приставляет к виску. Эрен понимает, что эта самая глупая смерть, но он так дрожал перед продавцом, что ему согласились дать только травмат. Он смотрит на себя в зеркало, видит слёзы, которые катятся по щекам, и зажмуривает глаза. Он снимает рычаг предохранителя и с дрожью во всём теле выстреливает. Ему уже всё равно, что Леви открыл дверь и идёт его встречать. Ему всё равно, что женщина, которая так нетерпеливо ждала лифт, теперь кричит на весь этаж от ужаса. Эрен смотрит своими мертвыми глазами лишь на одного человека. На человека, у которого впервые на щеках застыли слёзы.14:40
— Ну, в письме моего друга о Вашей проблеме, — Бах надел очки и достал из ящика стола бумагу, — говорится о том, что Вы — неуравновешенный человек, которому следует пройти лечение в психиатрической клинике. Почему? — Доктор Гауст совершил непозволительную ошибку, которую я не мог ему простить, — Бах изогнул бровь. — Когда я начал посещать психотерапевтов, прошло небольшое количество времени со смерти Эрена. Я постоянно носил его фотографию с собой и держал её в руке. Так случилось, что она вылетела у меня из руки. Гауст поднял её и посмотрел. Он смотрел, на что не следовало смотреть. — Но она же упала. — Некомпетентно смотреть на фотографии без разрешения, — Леви поднял взгляд. — Вы правы, — Бах улыбнулся. — Лично я не вижу в Вас неуравновешенного человека, которому действительно стоит лечиться. Вы не цепляетесь за прошлое, Вы просто чтите его. Конечно, у Вас травма. Всё-таки Вы любили Эрена, и это не могло не сказаться на состоянии здоровья. Думаю, Вам следует посетить какой-нибудь курорт, расслабиться у моря. Я назначу приём таблеток, который поможет и со сном, и с нормализацией нервной системы. — Таблетки, курорт и всё? — А что Вы хотите? Смирительную рубашку и отдельную палату? Не вижу смысла. У Вас обычный стресс. Даже не ПТСР. Однако я надеюсь, Вы понимаете, что это был только первый сеанс. Для лечения нужно минимум десять. — Отлично, — Леви встал с кресла, застегнул пуговицу на пиджаке и протянул руку. Бах так же поднялся и ответил на рукопожатие. — Простите за неуместный вопрос, — они остановились около приоткрытой двери. Леви снова увидел дурацкий персиковый цвет обоев. — Мы говорили сегодня о проблемах ваших отношений. А скажите, что случилось с Вашим бойфрендом? Леви посмотрел на персиковые обои с необыкновенным спокойствием и сказал: — Я убил его.***
Двадцать седьмое июля.
Леви стоял возле надгробий пятьсот тридцать шесть и пятьсот восемьдесят три. Он держал в руках большой букет белых лилий, которые, пожалуй, сегодня были единственным белым пятном. Леви стоял и смотрел на выбитые цифры захоронения и имена тех, кто лежит под этими булыжниками. Он аккуратно присел и возложил цветы у надгробия пятьсот восемьдесят три. Поднявшись, Леви ладонью протер камень и еле улыбнулся. Мужчина посмотрел на надгробие пятьсот тридцать шесть и проговорил: — Я же обещал, что Эрен навсегда останется с Вами, Карла, — он обошёл и протер пыль со второго памятника. — Ты слишком рано умер, — он обратился к первому. — Слишком рано для того, кто искал смысл жизни. Солнце ярко светило, и Леви зажмурился, рукой скрывая глаза от лучей. — Я нашёл прекрасного доктора. Думаю оставить телефон Микасе, чтобы она знала и могла обращаться в случае чего, — мужчина достал сигарету и, немного подумав, сломал её. — Доктор Бах обещал помочь мне справиться с моим нервозом, но не думаю, что ему удастся. Он порекомендовал мне отправиться отдыхать, и сегодня я получил путевку на острова. Вылетаю завтра утром. Кто знает, может, последний раз вот так с тобой разговариваю. Леви посмотрел вперед. Его ждала Микаса. Она постоянно кусала губы и сжимала левую руку в кулак. Нервничала. — Она знает. Леви слабо махнул кузине рукой и кивнул головой, давая знак, что скоро они поедут. Девушка прикрыла глаза и пошла вперед, к ним. — Кстати, помнишь, ты как-то спрашивал у меня про смысл жизни? — мужчина поправил пиджак и вышел вперёд. — Я его не нашёл. Его просто не существует…Б е з т е б я.