В комнате полтора человека

Первый день на новой работе всегда тяжелый. К вечеру учитель устает настолько, что терпкий запах клубничных духов в туалете уже не дергает визгливые струнки тревоги. Спальня заполнена приторным ягодным запахом. На кухне тоже клубника. Мигает гирлянда, которую он не включал. Он садится за стол, зажигает свечу и чистит над ней апельсин. В темноте вспыхивают неоновые брызги. — Можете выходить, господин перекупщик, — устало качает головой Куникида, складывая апельсиновые шкурки рвано-белой горкой на столе. — Вы хорошо придумали с продажей квартиры «адвоката». Значит, работаете в ночную смену, а днем отсыпаетесь? Еще и девушек водите… Щелкает кнопка электрического чайника, нажатая соседом; кухня пропитывается бурлением закипающей воды. Куникиде становится не по себе: из-за темноты он никого не видит. Раздается второй щелчок, на этот раз — выключатель настольной лампы. На стене аккуратными иероглифами выведены незнакомые слова. Надпись совсем свежая, по обоям медленно стекают буквы. Сладко пахнет кровью. Куникида судорожно выдыхает, снимает очки и долго протирает стекла рукавом. «Этот сосед такой шутник». И вслух: — Пожалуйста, не пачкайте стены сиропом, иначе я заставлю вас отмывать это безобразие самостоятельно. В ответ в туалете спускают воду. Это точка. Сухонькая, как в тетради отличника, выверенная. Точка перелома. — Какого черта, — рычит Куникида, направляясь к туалету, и рывком распахивает дверь. Едва касаясь ногами кафеля, в воздухе плавно покачивается тело. Куникида делает шаг назад. Взгляд прилипает к застывшей улыбке. «Не спешите, Куникида-сан».