This new world

— Добро пожаловать, дорогие гости! Я рад видеть каждого из вас на этом празднике. С сегодняшнего дня я вступаю в должность президента объединённой демократической республики Новый Мир. Шесть лет бок о бок мы шли к этому событию, и я благодарен за вашу поддержку! — Намджун отпивает воды, дабы смягчить пересохшее горло. Это именно то, что он и планировал, но лёгкий мандраж всё равно присутствует. — Я хочу поблагодарить всех и каждого за вклад в наше дело: благодаря общим стараниям мы избавили этот мир от повстанцев и диктатуры, остановили войну, которая десятилетиями уничтожала наш народ. Это только начало — предстоит ввести ещё много инноваций и реформ, дабы построить мир свободных и равных граждан, и все вы сделали многое для того, чтобы это стало возможным! Однако я хотел бы отдельно выделить людей, которые были рядом несмотря ни на что и жили моими целями вместе со мной. Аплодисменты моей правой руке, а теперь официально — премьер-министру Нового Мира — Ким Сокджину! Люди громко хлопают, радостно улыбаясь, в то время как Сокджин, стоящий в первых рядах, кланяется и поднимает свой бокал с шампанским. — Также, отдельные аплодисменты попрошу для моего давнего друга — Мин Юнги, ныне — директора исследовательского института аномалий, и его мужу — Пак Чимину, чья семья несмотря на большое давление продолжала инвестировать в наше благое дело. Чета Мин тоже кланяется, а Юнги покрепче сжимает руку мужа и дочери. Эмбра хоть и приёмная, но самая родная для них: они оформили опекунство почти сразу, как поженились, и теперь ждали ещё одного ребёнка. — Аплодисменты новому министру здравоохранения — Чон Хосоку, с его помощью мы уберегли жизни десятки наших граждан! Хосок повторяет за премьер-министром и салютует бокалом. — Аплодисменты начальнику безопасности, предотвратившему четыре покушения на меня. Спасибо, полковник Чон Чонгук, сегодня я стою здесь только благодаря вам! Ну и главные овации я бы хотел адресовать генералу Ким Тэхёну — благодаря ему мы смогли избавиться от фанатичных повстанцев, и только благодаря ему правительство отступило, самолично сдавшись. К сожалению, наш дорогой герой после всего этого решил уйти в отставку и вернуться в свою родную коммуну. Что ж, это его выбор и мы его поддержим, но навсегда запомним, как много он сделал для нас. Я и весь Новый Мир в неоплатном долгу перед тобой, Тэхён, — омега машет рукой, показывая жестом, мол, «всё в порядке», а сам злится — слишком много внимания к его персоне. Даже за столько лет он не изменил своим привычкам, и по-прежнему не шибко любил общение. Он бы и рад улететь домой пораньше, но Джун настоял на его присутствии на инаугурации. Как-то не верится, что всё закончилось: они так долго шли к этому, что внутри при мысли о конце начинает образовываться пустота. А ещё пустота образовывается при взгляде на статную мужскую фигуру, одетую в военную форму. Тэхёну долго пришлось привыкать к присутствию в его жизни безразличного Чонгука. По рукам проходит табун мурашек, когда он вспоминает об эмоциях, с которыми он с таким трудом справлялся в первое время. То было тяжёлым испытанием для него, сейчас проще, только грусть и ком в горле по-прежнему напоминают о былом. Они все пережили эту революцию, дошли до конечной точки — всё это определённо стоило жертвы с его стороны. Намджун ещё что-то говорит, а потом призывает всех повеселиться. В зале начинают играть музыканты, люди переговариваются между собой: все норовят урвать общение с президентом и поздравить его лично. Тэ спиной пятится к выходу, но не тут-то было: маленькая пухлая рука перехватывает его предплечье, а в другую руку насильно впихивает бокал с шампанским. — Если ты сейчас уйдёшь и даже не попытаешься повеселиться, я сниму твою кандидатуру с претендентов на звание крёстного отца! — Чимин выглядит устрашающе, когда сверлит своими медовыми глазами лучшего друга. — В этом списке больше нет кандидатур! — возмущается генерал. — Это не аргумент! У нас слишком много влиятельных друзей, малышу понравится быть крестником президента или министра здравоохранения, тоже мне, честь — быть крестником генерала в отставке! — Ауч, обидно! — но он всё равно послушно прихлёбывает из бокала. На другом конце зала Юнги падает на стул между Сокджином и Хосоком и чокается с ними, даже на расстоянии коршуном следя за своей омегой, на всякий случай ещё и приглядывая за другом детства. Хотя вряд ли второму нужна защита, они так и не нашли ни одной аномалии, способной сравниться с ним по силе. Даже его дочь-ингибитор имеет десять баллов силы, и иногда нейтрализует отцовское влияние. Ох уж это взросление! — Я рад, что всё закончилось, хотя Намджун прав — это только начало, но один пункт всё-таки не даёт мне жить спокойно и счастливо, — Хосок с Юнги переводят взгляд на премьер-министра, взглядом призывая продолжить. — Чонгук! — он высматривает брата в толпе: тот, как безмолвная тень, стоит за спиной президента. — Я всё ещё уверен, что Тэхён не имел право так с ним поступать, до сих пор не пойму, зачем он это сделал. — Это как в Человеке-Пауке: «Большая сила требует большой ответственности», — философски изрекает Хосок. — Тэхён защищал его, зная, что его попытались бы достать через близких, а Чонгук —самоотверженный кретин, сам кинулся бы грудью защищать любимого, вот и пожертвовал их любовью ради его безопасности. — Чонгук ни дня не был в безопасности, он — профессиональный военный! Тэхён эгоист, я считаю! И кто такой Человек-Паук? Хоби машет рукой в ответ, мол, не важно. — Юнги, а ты можешь всё исправить? — Да нечего там исправлять, — альфа хитро хмыкает и салютует начальнику охраны бокалом. Чонгук улыбается, что-то говорит в микрофон и два амбала становятся за спиной Намджуна в то время, как он сам скрывается в толпе. — Не понял, — Джин недоуменно смотрит на него. — Ну вот так! Я тогда сразу подумал, что это идиотское решение, и Тэ управляли эмоции. Поэтому после того, как Чонгук пришёл в себя, я ему всё рассказал, и мы решили, что если Тэ так хочет, пока идёт война Гук притворится, что ничего не чувствует, но как только всё стабилизируется, никто уже не спасёт его задницу от расплаты, — он довольно прикладывается к стакану и переводит взгляд на шокированных друзей. — Чего вы удивляетесь, я коварный! Музыканты играют медленную мелодию, которая легким шёлком струится по залу, делая момент триумфа немного волшебным. Тэхён пьёт уже третий бокал, чувствуя, как легко опьянение скрывает тревогу и появляется желание улыбнуться. Он давно не улыбался. Ухо опаляет горячее дыхание, пускающее табун мурашек по коже, и такой родной голос тихо шепчет: — Потанцуйте со мной, мистер Ким! Может, хоть вы разглядите во мне альфу? — его бесцеремонно разворачивают к себе лицом и укладывают руки на бёдра. — У меня к тебе очень серьёзный разговор, Тэхён, — но вместо продолжения он прижимается губами к чужим, таким желанным и родным, — но это потом, а сейчас — дай мне насладиться возвращением домой. У омеги по щеке стекает слеза: он не знает, что сказать, просто закидывает руки на крепкие плечи и притягивает ближе, чтобы ответить на поцелуй. Ему эти губы снились столько лет, он столько раз жалел о своём поступке, и столько раз убеждал себя, что сделал всё правильно. Эти мысли съедали его изнутри, опустошая хуже, чем убийство собственного брата. … Но теперь — это всё не важно, пока Чонгук так жадно зацеловывает его лицо, ничто не имеет значения. Он с наслаждением вдыхает запах моря и сосен, и думает, что теперь-то уж точно всё будет хорошо. Они построят свой мир, новый мир только для них двоих.