Heal me

Их третья неделя вместе в качестве соседей по кровати начинается с истеричного крика Чимина и падения Юнги с мягкой постели. Они проспали. — Ох, хён! Хён, как ты? — Чимин подлетает к стонущему альфе, садится на колени и берёт его лицо в свои руки. — Прости, что испугал тебя. Где болит? — омега внимательно осматривает Юнги, бегая глазами по телу, одетому в чёрную атласную пижаму, которую Пак так щепетильно выбирал, а после со смущением в голосе дарил Мину: «Пусть это будет моей маленькой благодарностью за твою доброту, хён». В тот момент он и не догадывался, как же сильно альфе хотелось довольно запищать от подарка, но Мин только до боли в щеках улыбался, да так, что вокруг его глаз появлялись мимические морщинки. Чимин зависал, впитывая в себя этот момент со счастливым Юнги, а потом ночью улыбался в подушку, потому что альфа спал в подаренной пижаме. Альфа долго не отвечает на вопрос Чимина, наслаждаясь теплом небольших ладошек на своих щеках, и накрывает одну ладошку своей, несмотря на резкую боль в локте, что стала утихать. Он смотрит на Пака и ловит его бегающий взгляд. Чим перестаёт причитать и не может прервать зрительного контакта, во рту вдруг становится сухо, рука, что сжимала его собственную, посылала волны удивления и какого-то неизведанного ранее восторга. Омега замечает, что Мин смотрит на его губы, поэтому Пак непроизвольно облизывает их и решается нарушить тишину. — Хён, давай я помогу тебе встать, ты можешь заболеть, — он тянет альфу на себя, держа того за руку, но тот не двигается с места. — Пол с подогревом, поэтому дай мне пять минут, Чимин-и, я слишком стар для такого вида пробуждений, — с укором говорит Мин и усмехается, продолжая лежать на полу. Он снова притягивает руку Пака к своей щеке и закрывает глаза. — Ну, Юнги, ну, прости, мы же проспали и до сих пор продолжаем опаздывать, — Чимин жалобно тянет и свободной рукой нежно убирает волосы со лба альфы. Мин млеет и приоткрывает один глаз: — Ты в курсе, что мы вроде как главные в этой компании? — издевается над Паком альфа, на что тот недовольно фыркает. — А давай не пойдём сегодня никуда? — вдруг спрашивает Мин. — Хён, — Чимин вздыхает, он бы не отказался от внепланового выходного, но дел предостаточно, — ты слишком трудоголик для отдыха. — Подкалывает Пак и сразу же расплачивается за свои слова. Юнги дергает его на себя, крепко прижимая и почти соприкасаясь носами. — Йаа, Юнги! — кричит Пак, а потом поднимает взгляд на лицо альфы и безумно смущается. Глаза напротив завораживают. Чим чуть отворачивает голову, и альфа этим пользуется, дотрагивается до его шеи и произносит, двигая губами вплотную прижавшимися к коже: — Ты не веришь мне? — говорит вкрадчиво, а Чимин зажмуривает глаза, пока по его коже бегают мурашки, а волоски на его теле встают дыбом, и он молится, чтобы кое-что другое не среагировало, ведь Пак и так себя выдал. Юнги заметил чиминову реакцию на свои действия и теперь всматривался в отвернувшееся лицо. Альфа поворачивает чужую голову к себе, из-за чего Чимин утыкается взглядом в розовые губы, не выдерживает и как ошпаренный вскакивает с Мина: — Верю, хён, — говорит он и судорожно ищет куда бы спрятаться. — Но у нас сегодня много дел, и Хосок обещал заехать, — он решает, что ванная комната прекрасно для этого подойдёт, хватает полотенце и целенаправленно к ней приближается. — Ах, так всё дело в Хосоке? — раздражённо спрашивает Мин. В студенческие года Чон с Паком были очень близки. Но тогда этот факт никак не трогал альфу. Сейчас это обстоятельство вдруг его взбесило, но ещё больше разозлило то, что Пак уже не лежал на Мине и не грел его своим телом. Чимин уходит от ответа в прямом смысле этого слова, запираясь в ванной и тяжело дыша, опирается на стиральную машинку. Убегать от Юнги становится всё тяжелей, а тело реагирует всё острей, даже на невинное прикосновение. Вся раздражительность Юнги проходит, когда Чимин со всё ещё влажными волосами, довольным лицом и набитыми щеками уплетает оладушки по его личному рецепту. Альфа щурит глаза от похвалы Пака и потихоньку начинает мнить себя великим шеф-поваром, когда омега чмокает его в щёку, говоря, что это был лучший завтрак в его жизни. Чимин не часто баловал себя подобными изысками, предпочитая придерживаться правильного питания и есть утром противную овсянку. После Чимин скрывается с глаз Мина, потому что щеки начинают отчаянно краснеть, а губы продолжают помнить теплоту и гладкость чужой кожи. Пак снова на себя ругается и снова запрещает себе думать о Юнги как об альфе. Он понимает, что его поступки противоречат его мыслям, но поделать с собой ничего не может. На работу они всё же опаздывают, вместе заходя в пентхаус и поднимаясь на лифте. — Не хочешь сегодня пообедать со мной? — вдруг спрашивает Юнги и смотрит на растерявшегося омегу. — Ты же обычно любишь обедать у себя в кабинете, — отвечает Пак, сжимая ладони в кулаки в карманах своего тёплого чёрного пальто. Чем больше он находится рядом с Юнги, тем больше путается в своих чувствах, тем больше его тянет к альфе. Но ведь нельзя, нельзя. Он не хочет портить жизнь Юнги своими болячками. Альфа достоин настоящей здоровой омеги, а не бесплодного Чимина. — А сегодня я хочу провести его с тобой, — твёрдо говорит альфа и поворачивается всем телом к застывшему Чимину, опаляя своим дыханием чужую щёку. — Но, хён, сегодня у меня плотное расписание, и я вряд ли смогу… — речь Чимина обрывается словами вновь раздражённого Юнги: — Почему ты меня отталкиваешь, Чимин-и? — альфа разворачивает омегу к себе лицом, но тот стоит, опустив голову. Тогда Юнги мягко поднимает чужое лицо за подбородок и говорит: — Посмотри мне в глаза и ответь, Чимин, — просит альфа и зарывается носом в волосы на виске Пака,— Боже, ты потрясающе пахнешь, — тихо тянет он, отстраняется и наконец ловит взгляд омеги. Чимин заживо горит внутри, мысленно уже посылая всё к чёрту и прямо в лифте отдаваясь альфе, но произносит лишь неуверенное: — Юнги, перестань говорить так… — Как так, детка? — хитро улыбаясь спрашивает Мин, поглаживая омежий подбородок большим пальцем. Пак готов заплакать, потому что Юнги заставляет чувствовать себя полным смущающимся и запутавшимся дураком. — Чёрт возьми, хён! — возмущается Пак, пытается отодвинуться от альфы, но тот прижимает его к стенке лифта и касается своим носом виска омеги. Чимин тяжело вдыхает запах морского бриза, чувствуя тепло чужого тела на своем, совсем как утром, только сейчас руки альфы пробираются под пальто и сжимают талию омеги своими сильными пальцами. Пак проклинает этот свет и молится, чтобы они быстрее приехали на нужный девяносто пятый этаж. — Так что насчёт обеда? — снова спрашивает Мин, начиная бессовестно водить носом по скуле омеги. Чимин сглатывает и с придыханием односложно отвечает, признавая своё поражение: — Куда поедем? — Позже узнаешь, — Юнги широко улыбается, ставя себе плюсик за настойчивость, и отстраняется от омеги, а тот так и остаётся прислонившимся к стене лифта. В этот момент двери лифта разъезжаются, и в фойе они натыкаются на любопытствующий взгляд Тэи Син, недавно назначенной на пост заместителя Чимина. — Господин Мин, господин Пак, доброе утро, — она кланяется мужчинам и смотрит на своего непосредственного начальника, и видит его таким потерявшимся впервые. — Не то слово, какое доброе, госпожа Син, — довольный Мин выходит из лифта, сверкая своей широкой улыбкой, — кстати, Тэя, будьте добры, напомните господину Паку, что он сегодня обедает вместе со мной, — он кивает девушке, оборачивается к застывшему Чимину и посылает ему воздушный поцелуйчик. Пак давится воздухом, оживает и быстрым шагом направляется в свой кабинет, за ним спешит ничего не понимающая Тэя. Где-то на задворках сознания Чимин слышит, как смеётся Мин, и дурацкая улыбка расплывается на его лице вместе с дурацким румянцем. Пак приходит в себя спустя час и нескольких чашек кофе. Перед глазами всё ещё стоит образ Юнги и его наглая ухмылка. Чимин бьёт кулаком по столу и стягивает с переносицы круглые очки. Он вздрагивает от стука в дверь, просит войти, и перед ним появляется разгневанная Тэя, она хоть и старается держать себя в руках, но получается плохо. — Господин Пак, господин Мин ждёт Вас, — говорит она и поправляет своё темноволосое каре. — Боже, Тэя, мы же не в пятидесяти оттенках, — говорит Пак, пытаясь развеселить её и себя заодно. Но никто из них не смеётся, Чимин весь напрягается и встаёт из-за стола. Он одёргивает пиджак, надетый поверх белой водолазки, зачёсывает волосы назад и всё же спрашивает: — Тэя, что случилось? Ты прямо взорвёшься сейчас. Выкладывай. — Если я скажу правду, думаю, вы меня уволите, — девушка смотрит на Пака и ждёт его реакции. — Брось, Тэя, ты мне нравишься, вряд ли я тебя уволю, — Пак улыбается и присаживается на край стола. «Юнги подождет», — решает омега. — Что ж, тогда с чего бы начать… Начну с того, что сегодня с утра у меня сломался каблук на изумительных и дорогих ботинках. Когда я переходила дорогу, какой-то долб… дебил чуть не сбил меня, а ещё вышел и наорал… — Ты бежала на красный? — спрашивает Чим, проникаясь историей девушки-омеги, ведь ему не чужды такие проблемы. — Неважно… — говорит Тэя, но после кается, — ну это был не совсем красный, это был мигающий зелёный.  — Тэя, будь впредь осторожней, даже если опаздываешь, — Чимин сначала говорит с сопереживанием, а после с укором. Он ведь всё-таки начальник. — Что было потом? — Он сказал, что я глупая девчонка и уехал, ещё никто не называл меня так! — взрывается Тэя. — Только я забыла про этого нахала, как господин Мин посылает меня вместо своей секретарши встретить какого-то важного человека, хотя это не входит в мои обязанности. И как думаете, Чимин-ши, кто оказывается этим важным человеком? — Тэя выжидательно смотрит и жаждет понимания. — Этот нахал? — Чимин выгибает бровь, стараясь не засмеяться. — В точку! И знаете, что он мне сказал? — И что же? — Чимин уже не в силах сдерживаться, и из него вырываются короткие смешки. — Цитирую: «Ах, это снова ты, глупая девчонка», — Тэя вся краснеет от негодования, а Чимин уже громко ржёт. — Я его была готова убить, но пришлось промолчать, а потом… — Это ещё не конец истории? — удивляется Пак. — К сожалению, нет… Каблук моей потрясающей туфли застревает в напольной решётке и… — И, боже, не говори что ты… — Чимин закрывает руками лицо. — Да, я падаю, как грациозная картошка. Мне ещё никогда не было так стыдно, — Тэя кусает губы, а Пак через смех спрашивает: — И что он? — А он… Он опять говорит, что я глупая девчонка, — здесь Чимин начинает смеяться ещё громче, — а потом поднимает меня, вытаскивает туфлю и как чёртов принц надевает мне её на ногу, — кричит девушка и смотрит на свою правую ногу, до сих пор ощущая тепло на щиколотке. Чимин тянет восторженное «о-о-о» и улыбается как дьяволёнок. Он догадывается, кто может быть этим нахалом. — Этот человек ещё у господина Мина? — Да, поэтому я и пришла за вами. — Что ж идём, кажется, я знаю, кто твой нахал. — Знаете? — удивляется Тэя и выходит из кабинета своего начальника. — Да, это мой старый друг. Думаю, ты ему понравилась, я вас познакомлю, — благодушно говорит Чимин. — Боже нет, господин Пак, только не это. Я хочу забыть всё это, как страшный сон, — протестует она и машет руками. — Если этого не сделаю я, то он сам найдёт тебя, — смеётся Пак, зная, что его друг слишком настойчивый и слишком славный для этого мира. — Ни за что! — кричит омега и продолжает, — я останусь здесь, господин Пак, если буду нужна, вы знаете, где меня искать, — Тэя кланяется и садится за пустующий стол секретарши Мина. Чимин кивает и скрывается за дверью в кабинет. — Хосок-и-и! — радостно верещит Пак и бежит к двум альфам, стоящим у окна. Оба оборачиваются, и Хосок ловит омегу в свои объятия. — Мой сладенький пончик! — щебечет Хо и крепко сжимает Пака так, что у того заканчивается воздух в лёгких. Чимин звонко хохочет, когда Чон чмокает его в макушку несколько раз и щипает за щёчки, — йа, но ты совсем не похож на того сладенького пончика, где мои любимые щёчки? — возмущается Хосок. — Хё-ё-н, прекрати лапать мои щёки, я наконец-то избавился от них, — Чимин продолжает улыбаться и обнимать Хо, но потом натыкается на странный гневный взгляд Юнги и отпускает Чона. Мин не в духе. Юнги не просто не в духе, он в ярости. Как Хосок посмел поцеловать Чимина, как посмел так долго обнимать его?! Альфа борется со своими собственническими инстинктами, ему до ломоты в костях хочется немедленно вырвать Пака из объятий хоть и лучшего друга, но всё же альфы. Он поджимает губы, злясь и смотря на идиллию напротив. — Хён, а ты совсем не изменился, всё тот же похититель сердец, — шутит Пак, помня что в студенческие годы Хосок был ещё тем ловеласом. Тот стоял сейчас в роскошном чёрном костюме, галстук на его рубашке был ослаблен и открывал вид на шею и часть груди. Его волосы были чёрными как смоль, хотя в юности они с Чимином любили экспериментировать и, кажется, красились во все цвета радуги. Хосок смеётся и вновь целует Пака в макушку. Юнги прокашливается, не смея больше терпеть подобные прикосновения к Чимину, и предлагает выпить кофе. Чимин просит Тэю заняться этим. Они усаживаются за стол Юнги и пока ждут, Пак спрашивает: — Хосоки-хён, почему ты приехал? — Ты не рад меня видеть, Чимин-и? Ох, как же ты расстраиваешь своего хёна, — Хосок дурачится и прикладывает руку к своему сердцу, будто Пак сделал ему больно своими словами. — Нет, ну хватит прикалываться, хён! Ты же знаешь, я очень рад, что ты заехал, — Чимин дует щёки и смешно мотает головой. — И правда, Хо, нам интересно, перестань ломать комедию, — Юнги вертит в руках карандаш и чуть усмехается. — Так и быть, — соглашается Чон, — я послан от семьи Кимов и Чонов, чтобы напомнить вам о завтрашнем дне. — А что с ним не так? — спрашивает Чимин, а Юнги хмурит лоб, вспоминая, что же такого завтра должно произойти. — Ты снова делаешь своему хёну больно, Чимин-а, — сокрушается Хосок, — завтра середина декабря, а значит… — А значит, завтра день нашей дружбы, — охает Пак, — как я мог забыть! — Не только ты, но и вот этот господин, — Хо указывает на Юнги, — я его впервые за полгода вижу, он не вылезает из своего офиса, а в прошлом году мы праздновали без него, — Хосок дуется, а Мин закатывает глаза. — Йа, хватит постоянно напоминать мне об этом, я же извинился тогда. У меня были сложности на работе, — оправдывается альфа. — У тебя постоянно сложности, Юнги-я. Так что в этот раз тебе не отвертеться. Чимин-а, ты должен повлиять на него! — Мы придём, хён, — заверяет Пак. — Но… — хочет возразить Юнги. — Никаких но, Юнги-хён! Это день нашей дружбы, а я и так достаточно пропустил, — Пак жалостливо смотрит на альфу, и Юнги сдаётся, согласно кивая. Чимин ликующе хлопает в ладоши вместе с Хосоком, а Мин не может отвести глаз от радостного омеги. В кабинет заходит Тэя, звонко стуча каблучками, и ставит на стол поднос с кофе, и пока она расставляет чашки, Чимин решает представить девушку Хосоку. — Хосок-хён, познакомься, это мой зам, Тэя Син. Очень ценный сотрудник, — говорит Пак и видит, как заинтересованно смотрит на неё Хо. — Такой незаменимый, что подаёт кофе и встречает гостей? — подтрунивает над девушкой Чон, но в следующую секунду нахальная улыбка сходит с его лица, уступая место гневу. Тэя случайно, правда случайно, спотыкается и разливает горячий кофе на белоснежную рубашку и брюки альфы. Чимин вскрикивает и кидается к нему, но рука Юнги заставляет его остановиться. Тем временем Хосок выпрыгивает из-за стола и кричит: — Глупая девчонка! Ты что, покалечить сегодня меня решила? — Хосок оттягивает рубашку и брюки, пытаясь остудить кипяток на теле. Тэя понимает, что снова совершила глупость, хватает салфетки и начинает промокать жидкость. Хосок застывает, чувствуя мягкие прикосновения к своему животу и бёдрам. Ладони девушки проходятся совсем близко от паха, и Чону становится плевать на испорченный костюм, а запах сочного апельсина, исходящий от Тэи, начинает пробираться в лёгкие, когда омега оказывается непозволительно близко. — Довольно, — говорит Хо и с сожалением убирает её руки от себя. — Прошу прощения, господин Чон, я не хотела портить вам день… — девушка виновато смотрит, — однако, я не девочка на побегушках и не секретарь господина Пака или господина Мина. — Всё верно, Тэя именно по моей просьбе встречала тебя сегодня, — проговаривает Мин, — моя секретарша на больничном, поэтому госпожа Син услужливо согласилась мне помочь. Тэя стоит, до сих пор держа в руках мокрые от кофе салфетки, и расстроенно смотрит на Хосока и на его грязную рубашку. — Я всего лишь шутил насчёт этого, — говорит примирительно Хо, — пожалуй, я поеду, — он обводит рукой пятно на своей рубахе и брюках, указывая на причину своего отъезда. — Ты в порядке, хён? — спрашивает Чимин, всё ещё стоящий рядом с Юнги. — Думаю, да, — Хосок кивает и спешит к двери, — ах, да, совсем забыл, завтра в семь у Кимов, — он, улыбаясь, кивает Паку и Мину, смотрит на Тэю и покидает кабинет. — Тэя, будь добра, проводи господина Чона, у него топографический кретинизм, потеряется ещё здесь, — Юнги просит девушку об одолжении, всё ещё немного в шоке от неожиданного поворота событий и быстрого ухода Хосока. — Да, конечно, — Син бежит следом за альфой и нагоняет его у лифтов. На цокольном этаже, где находится паркинг, Чон и правда может заплутать. Тэя и сама долго запоминала его расположение, а не осведомлённый человек будет бродить там часами в поисках своей машины. — Господин Чон! — зовёт мужчину девушка. Тот оборачивается и озадаченно смотрит на омегу. — Подождите меня здесь недолго, — просит она и, не дожидаясь согласия, пропадает за поворотом. Хосок в недоумении поднимает бровь, но остаётся перед уже уехавшим лифтом. Через пять минут девушка появляется вновь и протягивает продолговатую коробочку. — Вот, возьмите, — тихо говорит она, — это мазь от ожогов, — Хосок смотрит с удивлением и девушка поясняет, — я часто обжигаюсь, поэтому эта мазь мой верный помощник. — Она легко улыбается и альфа замирает, смотря на чужую робкую улыбку. Неожиданная обеспокоенность чужого человека приятно оседает на сердце. — Что ж, спасибо, Тэя, — он хмыкает и кивает головой на лифт, показывая, чтобы девушка проходила первая. В лифте повисает неловкое молчание, слышно их дыхание и тихое гудение проводов где-то над ними. Хосок чешет затылок, прочищает горло и спрашивает: — Как ваша нога? — Что? — Тэя, витавшая в своих мыслях, думает, что ей послышался вопрос господина Чона. — Твоя нога, я видел, что ты прихрамывала сегодня утром, после нашего неудачного знакомства. — Ах, нога… — говорит девушка и смотрит на правую ногу: на лодыжке проступил небольшой, но заметный синяк. — Не стоит беспокоиться, я сама во всём виновата. Я хочу ещё раз извиниться за всё, господин Чон. — Не стоит, Тэя, забудьте, я поступил как козёл, когда не помог вам сегодня. Это я прошу прощения, вы могли серьёзно пострадать, — альфа смотрит на девушку, и та снова улыбается. Хосоку будто становится дышать легче и жить лучше от этой улыбки. — Тогда предлагаю забыть всё это и познакомиться по-человечески, — предлагает Тэя, немного нервным жестом убирая прядь волос за ухо и протягивая руку. — Здравствуйте, я — Тэя Син, заместитель господина Пака. Хосок пожимает небольшую приятную на ощупь ладонь и отвечает: «Приятно познакомиться, Тэя Син, я — Чон Хосок, друг Мин Юнги и Пак Чимина и по совместительству главный поставщик топлива для их автомобилей». Про себя Тэя громко матерится, покрывая себя всеми известными и неизвестными ругательствами, ведь перед ней был некто иной как известный Чон Хосок, сделавший состояние на продаже энергии для машин и не только. До машины Хосока они идут в уютном молчании, а возле неё Хосок спрашивает: — Тэя-ши, во сколько вы сегодня освобождаетесь? — Около шести вечера, но зачем… — Тогда я заеду за вами, — улыбается Хосок и заводит автомобиль. — Что? — до сих пор не понимает омега. — Я должен извиниться за своё сегодняшнее поведение. До вечера, — альфа подмигивает девушке и срывается с места, а Тэя ещё долго стоит на месте, пытаясь понять столь необычное поведение этого человека и прогнать так стойко засевший чужой аромат корицы. Хосок не знает в какой момент он всё понял. Понял, что это — она. Та, что он так долго ждал, и упускать свою судьбу альфа не собирался.