30 декабря
Чимин просыпается от озорного лучика солнца, что падает на его глаза, а потом пропадает. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Юнги. Тот оказался счастливчиком, и солнце никак не мешало ему спокойно посапывать, временами забавно морща свой миниатюрный носик. Чим тихо хихикает и дотрагивается губами до чужого носа, альфа чуть шевелится, притягивая Пака ближе к себе, и утыкается лицом в его плечо. Чимин продолжает утренний осмотр поцелуями и мягко притрагивается губами к виску альфы, спускается до уха, целуя его каждый сантиметр и щекоча своим дыханием Юнги. — Нет, нет и нет, Пак Чимин, — сипло говорит Юнги, но улыбку скрыть свою не может, он весь млеет под утренними нежностями омеги, — я собираюсь проспать до обеда. — Я тебе не позволю, — усмехается Пак и наваливается на альфу, обцеловывая чужое лицо и заставляя Юнги смеяться и визжать, сопротивляясь. Чимин начинает щекотать противного альфу и звонко хохочет, когда его переворачивают на лопатки и платят той же монетой. Лёгкие чмоки переходят в лёгкие засосы на коже омеги, и альфа не замечает, когда они начинают жарко целоваться, скидывая одеяло на пол. Ладони Юнги уже бродят под пижамной кофтой Пака, что была полу расстёгнута после сна, и альфа замечает розоватый напряжённый сосок, так призывно выглядывающий, и не может отказать себе в том, чтобы пройтись по нему языком и заставить омегу задрожать. Юнги уже видит другую цель — вызывающе торчащие ключицы и нападает с поцелуями на них. Он кусает местечко чуть ниже правой ключицы, оставляя заметный след. Пак сжимает в руках его волосы и откидывает голову назад. Его запах становится всё сильнее, а член всё тверже. То же самое можно сказать и про Юнги, тот чудом держится, а его аромат распространяется вокруг, чтобы остаться на омеге, показывая, кому принадлежит Пак. — Я хочу сделать тебя своим, — серьёзно говорит Юн и внимательно следит за эмоциями Чимина. Пак удивлённо вдыхает, открывая рот, а его глаза подозрительно блестят: — Ты уверен, Юнги? — Пак сосредоточенно смотрит на альфу, боясь, что Мин передумает. Для альф решение пометить омегу, можно сказать, жизнеопределяющее, ведь они станут связанными, и если вдруг повязанные альфа с омегой расстанутся, то пару себе найти уже не смогут. — Больше, чем уверен. Не хочу тебя отпускать и не отпущу, — отвечает альфа, а Чимин вцепляется в него крепко-крепко и не может подавить счастливый всхлип. — Если я увижу, что ты плачешь, то сильно расстроюсь, детка, — предупреждает альфа. — Я не плачу, честно. Я ужасно счастлив, — смеётся Пак, но голос всё равно дрожит. — Хочешь стать ещё счастливей? — задаёт вопрос Мин и видит, как Чимин кивает. — Тогда берём ватрушку и идём кататься с горки. — Что, правда? — глаза омеги блестят азартом, и он восторженно кричит, когда Юнги мягко подтверждает свои слова. Холодный поток воздуха задувает за шиворот и заставляет глаза слезиться. Чим плотно прижимается к Юнги, и они оба кричат как маленькие дети от бурлящего в крови адреналина. Молодые люди съезжают с горы, громко хохоча, и берутся за руки чтобы вновь подняться наверх, шурша тёплой одеждой. Чимин думает, что наконец дождался волшебства, когда они в очередной раз быстро слетают с горы, а в ухо тихо, едва заметно звучит «я люблю тебя». Он украдкой вытирает выступившие слёзы и снова думает, что не заслужил такого счастья, но альфа сладко целует, и Чим забывает обо всех своих идиотских мыслях. Они пьют горячий кофе с зефирками в местном уютном и людном кафе. Помещение украшено переливающимися разными цветами гирляндами и разноцветной мишурой. Люди здесь доброжелательны и улыбчивы, а в воздухе витает новогоднее настроение. Чимин расслабляется, подпирая щеку рукой, и заглядывается на Юнги, что в свитере с оленями и чашкой в руках, над которой парит лёгкий дымок, смотрится просто изумительно. — Ты смущаешь меня, — говорит Юнги и переводит взгляд на Пака. — А по тебе и не скажешь, — отвечает Пак, отхлёбывая свой кофе. — Просто перестань смотреть на меня так, — Мин облизывает свои губы. — Что ты имеешь в виду? — Ты знаешь. — Знаю… Смотрю на тебя так, будто ты моя жизнь? — осмеливается Пак, озвучивая точно такие же мысли Юнги по поводу омеги. — Да, очень на это похоже, — сглатывает Мин и сплетает их руки. — Но это так и есть, хён, — Чимин гладит чужие пальцы, а потом целует косточки, а Юнги думает, что не достоин Пака, но обещает себе, что сделает всё, чтобы стать достойным. Вечером Чимину хочется шампанского, и Юнги соглашается съездить за ним в ближайший город, находящийся от них в двадцати минутах езды, пока омега колдует над ужином. Юнги отъезжает от домика, думая, что запах омеги ещё больше раскрылся, но придавать особое значение этому не стал, однако стоя уже на кассе, почувствовал тяжесть где-то внутри живота. Он кидает купюру, гораздо больше по номиналу, чем необходимо, забирает покупки и несётся к машине. Ему нужно к Чимину. В это время Пак нечаянно разбивает тарелки, что доставал из навесного шкафчика. Сильная боль пронзает его живот, отдаёт в поясницу, и омега хватается за столешницу, чтобы удержаться. Он с трудом добирается до постели и кричит от жуткой рези, что от позвонка ударяет ниже, и чувствует, как его шорты до колен начинают намокать. Пак немедленно вспоминает слова Джина про болезненность первой течки спустя большой промежуток времени, но он и предположить не мог, что будет настолько больно. Возбуждение накрывает волной, как и боль, что отступает на время, то возвращается. Омега заставляет встать себя и выпить воды, потому что в глазах начинает чернеть, а во рту поселяется отвратительная сухость. Становится немного легче, и он собирается снова лечь, когда входная дверь открывается, и в домик залетает Юнги, до чёртиков пугая омегу.ZAYN — If I Got You
Запах друг друга ударяет по лёгким, и Чимин тихо произносит: — Истинный… Альфа подхватывает омегу и тихо шепчет, припадая губами к уху: — Мой омега. Чимина бьёт крупной дрожью, его мечты стали реальностью, все его желания исполнились, и теперь всё встало на свои места. Всё с самого начала, с самого их знакомства. Всё было неспроста, но они так упорно не замечали их истинности. Юнги кидает омегу на кровать, стаскивая с себя куртку и шапку. — Я так боялся в это верить, — шепчет Чимин, когда альфа нависает над ним, и кладёт руку на шею Юнги, чтобы резко притянуть его к своим губам и жадно набросится. Но боль вновь напоминает о себе, заставляя закричать в поцелуй и прижать руку к низу живота. Юн накрывает его ладонь своей, и тот облегчённо вздыхает, чувствуя, как боль уходит. — Скоро станет легче, малыш, — альфа заводит руки омеги за голову, одной ладонью держа их в несильном захвате, а пальцами другой ведёт по руке Чимина, вызывая его тихий вздох, по подмышке, что спрятана под футболкой, по боку и добирается до бедра. Пальцы сжимают плоть, и Юнги рычит от того, как Чимин божественно ощущается под ним, в его руках. Наглые пальцы спускаются ниже и забираются под кромку шорт, гладя мягкую кожу внутренней стороны бедра. Чимина подбрасывает вверх со звонким «ах», и он натыкается на горячее тело альфы, чья температура тела чувствуется даже сквозь джинсы. — Ох, боже, ты такой горячий, Юнги-я, — шепчет Чим, дерзко потираясь о Мина, пошло смотря тому в глаза. Юнги наклоняется, кусая омегу за скулу и толкается в Пака через одежду. — Хён! — кричит Чим и выгибается. Из-за течки его температура тела выше, чем у альфы, а возбуждение уже начинает болеть, импульсами отдаваясь в паху и заднем проходе. Он тянет руки к свитеру Юнги и выкидывает его прочь, туда же летит и его футболка. Когда они сталкиваются обнажёнными торсами, то тихо стонут от прошибающего удовольствия, и губы сплетаются в единое целое. Пальцы альфы цепляют бусинки сосков Чима, отчего поцелуй разрывается, а Пак скребёт руки альфы своими ногтями. Запах цветущей сакуры забивается в нос, сводя с ума, и Юнги судорожно снимает насквозь мокрые боксеры и шорты омеги. Он наклоняется к паху Чимина и утыкается туда, громко дыша. — Чёрт возьми, Юнги-я, — хрипло на грани крика говорит Чим, сжимая в руках одеяло. А когда Мин сползает вниз и облизывает влажные бёдра, Пак закрывает глаза и кусает губу, альфа выглядит до невозможности пошло и сексуально. — Моя детка стесняется? — усмехается Юн и подкладывает под ягодицы Чима подушку. На этом моменте омега окончательно теряет себя и отпускает ситуацию. Сейчас не верится в то, что это всё происходит с ним, и что обжигающий язык альфы касается мокрой распухшей дырочки. — Чёрт, хён, не там, пожалуйста, только не там, — бормочет Чимин и стонет протяжно и звучно. Альфа его совсем не слушает, нагло ухмыляясь, и широко вылизывает, собирая сок омеги своим языком, пробираясь и толкаясь внутрь. Пак закрывает рот себе рукой, не разрешая кричать, но Юнги её тут же убирает, крепко прижимая к кровати. — Я хочу слышать твои стоны, Мин-а, — сладко приказывает Мин, а Чимину остаётся только подчиниться и не жалеть своё горло. Альфа переворачивает Пака на живот, ставя в колено-локтевую, снова пристраивается к дырочке и наслаждается теперь несдержанными криками Чимина. — Ты знал, что ты очень вкусный? — спрашивает Мин прижимаясь грудью к чужой спине и поворачивая лицо Пака к себе. — Боже, хён, ты чёртов извращенец, — улыбается Чимин и ударяется о чужие губы, чувствуя свой вкус на чужом языке. Альфа удовлетворённо улыбается и гладит узкую дырочку пальцами. — Как давно у тебя не было, малыш? — обеспокоенно произносит альфа, ужасно смущая омегу. — Лучше не спрашивай, хён, — проговаривает омега и чувствует внутри себя один палец, он знает, что в нём тесно и пытается расслабить мышцы, природная смазка упрощает движение пальца, и Чимин лишь сильнее возбуждается. Подушка под Паком летит в сторону, а рука Мина ложится на колом стоящий член омеги и массирует головку. Чим роняет голову, а его ноги дрожат. Мин вытаскивает палец из омеги, оглаживает бедро и вновь входит, быстро им двигая. Спина Чимина покрывается мокрыми поцелуями, и омега думает, что в жизни это намного приятнее, особенно когда тебе надрачивают и вставляют ещё один палец. Пак поворачивается к альфе, снова требуя поцелуев, и тот без промедления пленит чужие губы, ускоряя темп своих пальцев и, наконец, задевая заветную точку. Чимин широко открывает глаза и падает на постель, не ожидая такого резкого удовольствия. Его снова переворачивают на спину, возвращая подушку под ягодицы, и три пальца начинают вбиваться в омегу. Аромат альфы окружает Чима, становясь всё насыщенней, говоря о том, что тот всё больше возбуждался и был готов сделать Чимина своим. — Сними же свои чёртовы джинсы! — приказывает омега и выжидательно смотрит на полураздетого Юнги. — Какие мы властные, — Юн усмехается и любуется омегой, а его член гадко ноет, ему действительно ужасно тесно в этих дурацких джинсах. — Помоги мне, — теперь приказывает он и встаёт с кровати, бросая призывный взгляд. Чимин становится на колени, что продавливают матрас, и расстёгивает чужой ремень и пуговицу, немного дрожащими руками. Далее раздается приятный и волнительный «вжик» ширинки, и Юнги под внимательный и ожидающий взгляд Чимина встает, спускает джинсы вместе с нижним бельём вниз и выступает из одежды. — Ох, — выдыхает Чим, — ты прекрасен, — он осматривает альфу с ног до головы, восхищаясь его светлой кожей, едва заметным прессом и тазовыми косточками. А когда переходит к чужому паху, то в голове проскальзывает будоражащий вопрос «Как же он весь во мне поместится?». Альфа не знает, что такого прекрасного в нём увидел омега, но это так чертовски приятно, что Чимин считает его таковым. Он протягивает руку к Чимину, гладя его губы и видит, что с омеги нещадно капает природный сок. Их постель уже вся влажная и пахнет восхитительной сакурой. Пак оказывается повален на спину, подушка под ним сразу намокает и неприятно липнет к спине и ягодицам. Омега сгибает ноги в коленях и расставляет их шире, показывая, что полностью доверяет Мину. Член альфы на эти движения ощутимо дёргается, и Чимин неприлично улыбается. Ему очень льстит такая реакция Юнги на его любое действие. Мин тянет руку к сжавшейся дырочке, проводит по бедру, пачкая пальцы в огромном количестве смазки и обмазывает ею свой член под полустон омеги. Этими же испачканными пальцами альфа оглаживает заметные кубики, крепкие бёдра и икры Чимина. — Ты идеальный, — говорит альфа, нависая над омегой, — но зачем они тебе? — спрашивает он и обводит твёрдые мышцы живота, что под ним дрожат. — Тебе не нравится? — неуверенно спрашивает Пак и хочет расстроиться. — Очень нравится, — отвечает Юн, — но тебе придется отказаться от них, когда ты будешь вынашивать наших детей. — Что? — поражённо произносит Чимин, и в этот момент Юнги гладко и полностью входит в омегу. Пака подбрасывает над кроватью из-за эмоций, вызванных словами Мина, и от ощущений, которых он не испытывал. Член истинного ощущался внутри по-другому, вообще все было другим, его опыт с другими альфами сейчас нервно курил в сторонке, потому что Юнги превзошел все его ожидания. Чимин протяжно выдыхает «а-а», и из его глаза катится одна слезинка. — Боже, Мин-а, детка, тебе больно? — альфа порывается выйти из Пака, но тот не позволяет — обхватывает ногами талию своего истинного, наклоняет к себе, обняв за шею и произносит: — Мне хорошо, очень хорошо. Сделай так ещё, — Чимин гладит чужую спину, смотрит в ответ на изучающий взгляд Мина. Тот понимает, что его омеге не больно, поэтому он снова начинает осторожно двигаться, параллельно целуя чужой кадык, открывшийся из-за того, что Чим откинул голову назад. Альфа тяжело стонет, его член нереально твёрдый, а в Чимине нереально узко. Запах омеги, его стоны, движения, прикосновения, могут привести к быстрому концу, но Юнги ускоряет темп и начинает сквозь свои тихие стоны шептать омеге на ухо: — Ты такая сильная и чудесная омега, такая крепкая и стойкая, ты так отлично меня принимаешь. Ты без проблем выносишь наших детей, ты и правда создан для меня, Мин-а, — Чимин задыхается от собственных стонов, слова Мина усиливают все чувства, и из глаз снова катятся слезинки. — Ох, моей детке нравится, когда ее хвалят? — Чимин выгибается и царапает спину Юнги. — Тогда, твои глаза словно молочный шоколад, а кожа такая же гладкая как шёлк, — Чимин хватается пальцами за волосы альфы, скуля от удовольствия. Они сплетаются настолько, что ощущают друг друга каждой клеточкой кожи. Юнги вбивается глубоко и с большой скоростью, смотря в глаза Чимина и понимая, что тот почти на краю. Пак поддаёт своими бёдрами и несдержанно хрипит: — Быстрее, Юнги-я, — он отпускает от себя альфу, позволяя тому подняться и перехватить омегу за талию и начать сильно и быстро входить, проезжаясь по простате. — Сейчас ты чувствуешь себя омегой? — задаёт самый важный для него вопрос Юнги, выбивая из Пака звонкие стоны-выкрики. — Чёрт, да! — кричит Чимин и верит, всей душой верит в это. Он теперь не один, у него теперь есть всё, чтобы быть и ощущать себя настоящей омегой. — Тогда моей омегой ты будешь чувствовать себя ещё лучше, — Юнги кусает Чимина, в то место, что сегодня уже было укушено, и метит омегу, навсегда делая того своим. Чим гулко и шумно стонет, бурно кончая и сжимая глаза. Он прижимает альфу к себе, пачкая его своей спермой и не замечая боли в месте под ключицей, лишь тёплая струйка крови смешивается с потом их тел, так же, как и их запахи. Пак старается не отключится, открыв глаза, он чувствует, что альфа сейчас кончит, поэтому находит понравившееся ещё давно местечко рядом с ключицей альфы и связывает их, глубоко кусая, добавляя в запах своего альфы нотки своего аромата. Юнги резко стонет и содрогается в оргазме, удовольствие пронзает его тело, а метка приятно горит. Он валится на омегу и выходит, пока не завязался узел, а из Пака следом выливается горячая сперма альфы. — Я люблю тебя, — тихо шепчет Чимин и засыпает, намертво прижимая Юнги к себе.