***
Когда они наконец доезжали до ранчо Джон, забыв обо всем, управлял установкой и украшением елки. Цвета украшений, правда, не менялись, разве что оттенком. Джон всегда выбирал что-то синее, прямо цвет всех его рубашек. На люстру, сделанную из рогов, Холли лично вешала сверкающие белые и голубоватые звездочки из стекла. На полку над сквозным камином с двух сторон вешались сапожки для подарков с вышитыми на них именами членов семьи и некоторых приближенных. Везде, где только можно, Джон вешал сияющие разноцветные огоньки, Холли накрывала стол белоснежной скатертью с синей каемкой, ставила свечи на середину. Еду привозили из поселения с острова Джозефа, поэтому девушка лишь расставляла тарелки. Ужин всегда был семейным. До прихода к Вратам у Холли не было такого с самого детства. Муж не любил Рождество, а детей у них не было. И теперь, каждое Рождество девушка наслаждалась, слушая молитву Отца перед едой, болтовню Джейкоба с Джоном. Она ждала этого каждый год будто это ее день рождения. В этот раз на ужине присутствовали пара приближенных Джозефу человек и жрица Веры. Холли тихо злилась, ведь от жрицы несло блажью не слабее, чем от самой Веры. Это здорово портило атмосферу и почти перебивало запах ели. Джозеф, от которого редко ускользали реакции своих последователей, коснулся ее руки, чуть наклонился и прошептал: — Я знаю, что тебя злит, Холли. Но иначе не выйдет. Девушка не совсем понимала, что Отец имеет в виду, но лишь кивнула и постаралась не обращать внимания на мешающий запах. Джон и Вера долго спорили о месте, где стоит сделать еще несколько прорубей, Джейкоб рассказывал жрице о своих судьях и, кажется, флиртовал с ней. Когда все разъехались они с Джоном долго сидели у камина. Холли клала голову ему на плечо и наслаждалась ароматом ели и потрескиванием поленьев в камине. Джон же иногда целовал ее в макушку и думал о чем-то своем. На самом деле, Холли даже не хотела знать, о чем он думал. Она старалась запомнить и сохранить этот момент. И потом, летом, стоя у реки и наблюдая за крестящим людей Джоном, она возвращалась к этому воспоминанию. И она начинала верить, что они все делают правильно.Часть 1
31 декабря 2018 г. в 04:49
Холли уже привыкла к тому, что Джон особенно относится к Рождеству. И не потому, что он один из Вестников Отца. А потому что в прошлом он — Джон Дункан, богатый и самовольный адвокат, который каждое Рождество устраивал шумные вечеринки и изображал из себя щедрого парня.
Так что каждый декабрь начинался с разыскивания и продолжительных поездок за украшениями, непременной бранью между Джейкобом и Джоном, нравоучениями Джозефа о том, что Рождество — не парад и не показ своего богатства, пары новых грехов на телах тех, кто неровно повесил украшения или разбил пару бесценных елочных игрушек.
Где-то к середине декабря Джейкоб вздыхал, соглашался и Джон, Джейкоб и другие скрупулёзно отобранные приверженцы Врат шли в близлежащий лес, чтобы выбрать и срубить несколько подходящих елей. Джозеф от подобного отказывался, мотивируя тем, что это бессмысленная трата ресурсов.
И в этот раз ничего не изменилось, они шагали, ступая по не очень глубокому, но сверкающему и скрипящему снегу. Джон кутался в свою кожаную тёмно-синюю отделанную мехом дубленку, периодически тер ладони между собой и бранился, ведь в очередной раз взял с собой только рабочие перчатки, которые особенно-то и не грели. На Джейкобе же была куртка из овчины, закрывающая уши вязаная шапка с оленями и такие же варежки. Холли казалось это смешным, но обратить на это внимание не позволила субординация, хоть Джейкоб достаточно и тепло к ней относился.
Бродить по лесу неизменно приходилось несколько часов, ведь Креститель слишком щепетильно отбирал себе елку. Когда Джейкоб пытался его торопить, Джон отмахивался. Ведь это будет стоять в холле его распрекрасного ранчо.
После, как и сейчас, они обычно садились в круг, подтаскивая бревна, и разводили костер. Холли всегда брала с собой термосы с чаем. И всегда отдельный с какао для братьев. Хоть Джон старался поддерживать свой имидж и каждое утро появляться на балконе своего ранчо с кружкой ароматного кофе, вечерами, когда братья собирались для обсуждения важных для Врат вещей, Джон и Джейкоб просили пару кружек какао. Сначала Джейкоб делал вид, что вторая кружка предназначается Джозефу, а не ему, но однажды Отец при одной из последовательниц со смехом отдал кружку Джейку и попросил не придуриваться, тот лишь смущенно кивнул и больше так не поступал.
В такие моменты Джон не скрывал свою связь с Холли, закидывал ей руку на плечо и прижимал к себе, чуть приминая мех на ее воротнике. Все, кроме Джейкоба, не обращали на это внимание, а рыжебородый вояка лишь хихикал.
Засиживаться было нельзя и когда костер догорал приходила пора возвращаться. На ранчо елку тащили люди Джейкоба, сам же он шел рядом с Холли.
— Опять будешь отмечать на ранчо, с Джоном? — Джейкоб слегка пнул ее в плечо, но девушка решила не рисковать и не отвечать тем же.
— А куда я еще пойду?
— Может молиться к Отцу. Или к нам.
Раньше на Рождество Холли ходила на богослужения и оставалась в церкви на ночь, стояла на коленях поодаль от Отца и молилась. Но с переездом на ранчо это стало сложнее, ведь многие дороги зимой не чистили, и ее легковушка застревала в снегу.
— Ты же знаешь, Джейкоб, меня не отпустят. — девушка с улыбкой покосилась на Джона, но тот лишь закатил глаза.