***
К счастью ли, или наоборот, но Нед не только не стал осуждать Питера за созданный механизм, он начал проявлять к нему активный интерес. Что, кстати, почти плачевно закончилось: из-за постоянных вставок Лидса по поводу устройства, возможного применения и вообще всего, что касалось «паучка», их чуть не выгнали с двух уроков, но, к счастью, обошлось. Понемногу от его энтузиазма Питер тоже загорался, и смущение, наконец, вытеснили нетерпение и любопытство. – Ты думал, на ком его опробовать? – Нед старался говорить негромко, все-таки они сидели в столовой, но улыбался заговорщицки, так что Питер был уверен, что внимание они все-таки привлекают. Над вопросом он действительно задумался. Нет, правда, когда паучок был почти готов, Паркер в первый раз задумался о том, а как его вообще опробовать? На ком? Как понять, что все идет именно так, как нужно, если Питер знал о различных вероятностях исхода максимум до шестидесяти процентов? Импровизация – это, конечно, хорошо, но вот ее последствия лучше переносить самому, а не быть ответственным за причиненный кому-то вред. И все-таки желание испробовать «омелу» в действии было слишком большим. – Я не знаю, – Питер пожал плечами и закинул в рот ломтик картошки, тут же почти давясь ей из-за смеха – до того лицо Неда вдруг стало напряженным, будто он решал серьезную алгебраическую задачу, от которой, как минимум, зависело, дадут ему Филдсовскую премию или нет, а не то, кого с кем перецеловать. – Я предлагаю опробовать его на Флэше, –Нед стукнул по столу всей ладонью, отчего стоящая на нем посуда жалобно звякнула, но юноша даже не обратил на это должного внимания. Видя сомнение на лице Питера, Лидс вздохнул. – Да ладно тебе, это же Флэш! Его не жалко, если что-то пойдет не так, а если хорошо, он нам даже еще спасибо скажет. Нет, ну не скажет, конечно, не то чтобы словами, да и не узнает, Питер, соглашайся уже! Питер был все еще против, правда, и сбивчивый лепет Неда его совершенно не склонял согласиться (или склонял, но об этом умолчим). Он, вообще-то, был супергероем, каким-никаким, поэтому против любого несанкционированного насилия. Но так думал Человек-Паук, а вот Питера Паркера перспектива небольшой мести заклятому школьному врагу очень даже прельщала. Настолько, что чаша весов уже не просто склонялась в сторону эксперимента, на ней уже лежали «паучок» и маленький пульт, которые Питер со вздохом достал из кармана. Адреналин, в конце концов, перебарывает уже лишь едва уловимый страх, и Питера начинает немного покалывать от нетерпения. Осторожно, боясь резким движением все испортить, он опускает паучка на стол, прикрывая его салфеткой, и легким нажатием пальца на пульт отправляет его в странствие до потолка. Нед чуть ли не визжит от восторга, и даже на предупредительный шик никак не реагирует. Либо друзьям сегодня везет, либо в оживленной суете столовой никто просто не обращает внимания на маленький поблескивающий предмет, стремительно передвигающийся по полу, но паучка действительно никто не замечает, и он благополучно добирается до потолка. И вот теперь в кровь поступает что-то немыслимое, предвкушающее, немного похожее на чувство быстрого полета или победы над особо сложным врагом – ожидание, азарт, интерес. Питеру важно даже не столько, получится ли сейчас. Ему нужно знать, есть ли возможность, что у него получится то, что он на самом деле хочет осуществить. – А вот сейчас начнется веселье, – Питер проказливо усмехается, с озорством наблюдая за тем, как «омела» застывает над жующим Флэшем и каким-то парнем, сидящем на скамейке позади него. Нед поворачивается к паучку, со смешно округлившимися глазами смотря на того, кто невольно оказался выбран подопытным кроликом. Но с другой стороны, какой эффект может это произвести… Впрочем, они оба не успевают даже вздохнуть напоследок – палец Питера (возможно, действительно не специально) соскальзывает с небольшой красной кнопки, и едва уловимым цветочным шлейфом на Флэша и сидящего рядом парня (Мэтт? Дэвид? Александр?) распыляется тот самый химический раствор.Нед и Питер замирают, боясь даже пошевелиться в ожидании, но ничего и… не происходит? Паркер хмурится, бросая короткий взгляд на часы, отмерившие уже три минуты, но ничего все еще не меняется, разве что Флэш начинает громко и часто чихать. И это неожиданно сильно расстраивает. Хорошо, ладно, Питер был недо ученым и привык к провальным экспериментам, но неудача с паучком неожиданно сильно ударила под дых, перекрывая все надежды на… Ну, на то, чтобы… Додумать Питер не успевает из-за нескольких вещей. Первая: Нед чуть ли не вскакивает со стула, почти закричав об успехе эксперимента. Вторая: вся столовая начинает гудеть, кто-то кричит, кто-то достает телефоны, начиная снимать происходящее, а сами виновники такого бедлама будто и не замечают его вовсе, продолжая самозабвенно целоваться. Подождите-ка, что? Питер удивленно распахивает глаза, невольно начиная улыбаться, потому что Флэш и Рик (как кричит кто-то из толпы) действительно целуются, притом, так пылко, будто до этого либо встречались какое-то продолжительное время, уже изучив друг друга, либо просто испытывали невероятное сексуальное напряжение. Питер даже смущается, до того вся эта ситуация все больше и больше начинает напоминать по резко растущему рейтингу какое-то гей-порно с подростками (и нет, он не смотрел такое, вы не докажете). Судя по всему, учителя тоже придерживаются такого мнения, потому что тут же подскакивают с насиженных мест и бегут разнимать внезапную парочку. Но те вдруг останавливаются, будто кто-то в одночасье переключил тумблер, а после чуть ли не отскакивают друг от друга, поняв, что они делали буквально несколько минут назад. Питеру было даже почти искренне жаль Флэша, за минуту поменявшего стопроцентную гетеросексуальную ориентацию на глазах у всей школы. Но нет. Секундный порыв тут же сменяется рациональным жучком осознания, что Флэш этого сочувствия, за все его тычки, подколки и издевательства, не заслуживает ни на каплю. – Ты что творишь, пидор? – тут же кричит Флэш, подтверждая мысли Питера, но в ответ на его слова все только смеются: чем же тогда отличается сам Томпсон, мгновение назад бессовестно лапавший бедного Рика за зад? Понемногу шум затихает, Нед опять что-то начинает тараторить, но Питер, говоря по правде, его не слушает, неосознанным движением двигая пультом паучка обратно к их столику. Он улыбается так широко, что, вероятно, походит сейчас на какого-то психа, потому что. Он справился. У него получилось. Теперь Тони Старк поцелует его.***
Анализируя произошедшее после, Питер мог сказать одно: проводя эксперименты какого-либо химического раствора, никогда, слышите, НИКОГДА не берите в качестве подопытного материала пресловутых супергероев. Дело не в том, что вы сможете им навредить. Если что и пострадает в конечном итоге – только ваша нервная система. Питер взволнованно выдыхает, отсчитывая про себя секунды. Все ведь должно пройти хорошо, верно? После первой пробы «омелы» Паркер, не в силах унять нервное возбуждение и предвкушение следующего дня, провел всю ночь, исследуя каждое заснятое видео произошедшего, стараясь проанализировать все до мельчайших подробностей. Если рассматривать ситуацию вне контекста, выходило, конечно, стремно: несколько часов подряд он смотрел видео, на котором целовались два парня, но об этом Питер старался не думать. «Омела» работала безукоризненно, даже, можно сказать, слишком хорошо, потому как Флэш и Рик, как оказалось, были едва ли знакомы. Из-за этого и пришлось делать перерасчет влияния раствора на людей с различной степенью эмоциональной привязанности. Выходило, если двое даже не были знакомы, на них все равно распространялся раствор. Но какого эффекта мог достичь механизм, если люди были не только знакомы, но и дружили при этом? Или, например, скрывали свои чувства? «Омела» была проверена, но что-то внутри подсказывало попробовать еще раз, может быть, это было предчувствие, а может… Желание, наконец, расставить все точки над «i» если не в своих отношениях, то хотя бы в отношениях близких людей. Вот поэтому Питер сейчас и трясся взволнованно, сидя за столом на общей кухне в башне Старка. Мстители отдыхали после недавней миссии (на которую Питера Тони снова не пустил, но сейчас не об этом, да и парню вчера было явно не до этого), занимаясь своими делами, даже не предчувствуя приближающуюся угрозу. Питеру даже было немного стыдно, еще больше – страшно, потому что он же, в конце концов, не имел права вершить чьи-то судьбы. Но идти на попятную было уже поздно, тем более когда «омела» уже располагалась над головой сидящего на диване с кружкой кофе Стива. Почему именно он? О, на этот вопрос ответ смог бы дать каждый человек, находящийся в башне, или хотя бы раз видевший вместе Стива и Баки. Роджерс был влюблен в старого друга, влюблен настолько сильно, что, казалось, и сам не замечал этого. Джеймс Барнс, конечно же, не замечал этого тоже, и это было даже большей проблемой, чем мстители полагали поначалу. Свести их пытался каждый, но не выходило из этого ровным ничего. И Питер, понимающий, как никто, чувства Стива, просто не мог поступить иначе. Хоть реакцию Баки на это ни он, ни вообще кто-либо не мог предугадать. – Питер, ты чего какой-то молчаливый сегодня? – глубоко задумавшись, Паркер не замечает тяжелых шагов сзади, и на его спину с силой ложится чужая рука, отчего юноша подпрыгивает на месте, нечаянно поворачивая рычажок на пульте от паучка, после чего уже знакомым цветочным шлейфом на Стива и подошедшего Баки опадает раствор. Питер отсчитывает секунды до своего личного апокалипсиса. Тони, чувствуя ладонью дрожь паучка, непонимающе переводит взгляд с него, будто сжавшегося в три раза, на Кэпа и Барнса, отчаянно начавших чихать. Маленький червячок сомнения закрадывается в душе, а Тони, вообще-то, глупцом не был, и мог сопоставить странное поведение Питера с тем, что Стив и Баки вдруг начинают… целоваться? Паркер застывает еще сильнее, во все глаза смотря на то, как Баки, до этого стоявший напротив друга, вдруг резким движением набрасывается на него, опускаясь на его колени и буквально вгрызаясь в рот Кэпа. Тот отвечает с не меньшим рвением, стискивая в руках упругие ягодицы Барнса, с каким-то животным рыком вжимая его в свое тело. Все замирают, пораженно смотря на развернувшуюся картину, но боятся произнести хоть слово. Питер же, покрывшийся пятнами из-за смущения, жмурится, даже отводит голову в сторону, но вдруг рука Тони, до этого покоившаяся на его спине, ложится на макушку, не сильно, но твердо поворачивая в сторону двух друзей, буквально заставляя смотреть. И Питер не может противиться. К счастью для остальной команды, явно не желающей становиться вуайеристами, действие «омелы» рассеивается, и Баки, на полном серьезе уже снимающий с Кэпа футболку, отстраняется от него, загнанно дыша. Стив выглядит так, будто отмотал несколько кругов по всему городу, его взгляд такой дикий, рассеянный, что Питер невольно снова зажмурится, боясь представить, чего ждать от его эксперимента. – Кхм, – выдает Джеймс, поднимаясь с колен Роджерса и на автомате подавая ему руку и поднимая тоже. Они стоят друг напротив друга, на едва ли приемлемом расстоянии для лучших друзей. Все присутствующие снова молчат, боясь сказать хоть слово. Стив ошарашенно открывает и закрывает рот, жадно глотая воздух, будто ему его не хватает, и Питер даже с расстояния в несколько метров видит, как Кэпа трясет. Сейчас Баки просто не может не заметить все то, что умудрялся игнорировать раньше: Капитан растерян, его руки дрожат, и хоть это можно было списать на поцелуй, это не так. – Я… – еле слышно выдыхает Стив, – я не… не… – Давно пора, – довольно хмыкает Барнс, вновь притягивая Кэпа к себе, но на этот раз целуя мягко, осторожно, будто боясь спугнуть. Роджерс обнимает его в ответ, облегченно выдыхая, и вся команда, кажется, только сейчас начинает дышать – в таком напряжении все находились. Через какое-то время мужчины отстраняются друг от друга и молча уходят из комнаты, так же молча за ними следуют остальные, разбредаясь по делам. Но не все. Питер, как в замедленной съемке, чувствует, как горячая ладонь исчезает с его головы, и через пару секунд Тони обходит его, облокачиваясь на стол, под которым юноша все еще скрывал пульт от механизма. Он не хочет смотреть на Старка. Это просто выше его сил – он смущен, наэлектризован, и, конечно же, уже в курсе, что Тони понял. Мистер Старк был одним из самых гениальных людей, которых Питер вообще знал, как он мог не сопоставить такое большое количество очевидных вещей? –Хм, а старички-то у нас еще в ударе, да? – его голос мягко обволакивает, будто заполняя все пространство вокруг, и Питеру некуда от него деться, он будто задыхается от близости объекта его тайных (или не очень) желаний. Тони, явно недовольный тем, что его игнорируют, мягко, но довольно ощутимо щипает парня за плечо, отчего тот, наконец, поворачивается, но в глаза все так же не смотрит, хотя Старку и этого достаточно. – Ну, что, гений, признавайся, для чего ты создал эту… этот… это… Что это вообще? «Афродизиак навынос»? «Впрыскиватель чувств»? «Бум гормонов»? – Ээ… – Питер отчаянно краснеет, опуская голову еще ниже. Не скажешь же прямо в лоб, что этот его «впрыскиватель чувств» был нужен только для того, чтобы Тони поцеловал его? – Это что-то вроде омелы… – Которую ты создал для чего? – Тони усмехается, явно забавляясь ситуацией, но видя, насколько плачевно состояние Питера, молча вздыхает и забирает из его дрожащих рук пульт управления паучком. Поднимает голову и пытается найти нужный механизм, крутя при этом рычажок, но замечает его только тогда, когда паучок останавливается прямо над их головами. – Питер, ты же понимаешь, что если не скажешь мне сам, что это, я попрошу Пятницу идентифицировать раствор? Ответом ему служит красноречиво опущенный в пол взгляд. Старк закатывает глаза (что Питер понимает даже не глядя, настолько хорошо выучил все привычки и жесты), коротко отдавая команду Пятнице, и только когда до юноши доносится едва слышимый звук нажатия кнопки на пульте, до него доходит, что… О, нет. – Совет на будущее, малец, – говорит Тони, не замечая взгляд Питера, брошенный на него в абсолютной панике, – если я создаю что-то незаконное или не совсем нормальное, я просто говорю, что создал это для будущего мира. Или поржать над Стивом. – Мистер Старк, что вы наделали… – Питер испуганно переводит взгляд с мерцающего шлейфа, окутывающего их мягким невесомым одеялом, на нахмурившегося Тони, почти плача. Он хочет убежать, закрыться в своей комнате и никогда из нее не выходить, но Старк все еще крепко держит его за плечо. Да, Питер для этого и задумывал «омелу», но сейчас, когда Тони с таким волнением и заботой смотрит на него, когда без вопросов решается и сам попасть под влияние изобретения парня, Паркер чувствует себя предателем. Он все испортил. Как обычно. Тони хмурится сильнее, начиная чихать, и Питер зажмуривается, чувствуя, как дрожит каждая клетка его тела. Но он – всего лишь слабый, влюбленный мальчишка, поэтому он все же открывает глаза, уже не в силах противиться голосу в голове, тихо вторящему, что это, возможно, его единственный шанс быть вместе с Тони. Пусть и под влиянием психотропного вещества. Осторожно, с каждой секундой теряя контроль над самим собой, Питер поднимает взор на лицо наставника, и… Ох. Тони смотрит так, будто Питер – единственное, что ему вообще нужно в этой жизни. Его взгляд такой жадный, голодный, что юношу мгновенно пробивает дрожь. Но уже не от страха. Старк хищно раздувает ноздри, неосознанно втягивая в легкие еще больше газа, и осторожно приближается к Питеру, ставя руки по обе стороны от него, отрезая пути к бегству. – Паучок, – жарко выдыхает он, застывая в сантиметре от губ Паркера, а после, наконец, целует. Мозг Питера отказывается воспринимать реальность, все происходящее настолько идет в разрез с его представлением об их первом поцелуе, что юноша готов буквально взорваться от ощущений. Губы Тони не мягкие и не теплые, как у Лиз, единственной, с кем Питер вообще целовался, а горячие и сухие, обветренные. Тони сжимает пальцы на его пояснице, приподнимая и заставляя сесть на стол, обхватив его ногами. Питер задыхается от ощущений, от горячих губ Тони на шее, его лихорадочных поцелуев и пальцев, сжимающихся на коже до синяков. Питер скулит, откровенно подставляясь под поцелуи, жмурясь до ярких пятен перед глазами, но мужчина вдруг отстраняется, приподнимая его подбородок и буквально заставляя посмотреть на себя. – Мистер Старк… – осознание того, что он творит, пульсирующей болью отдается в висках, но Тони смотрит так жарко, так хищно и собственнически, будто он действительно хочет этого, будто все это по-настоящему. Питеру хочется плакать. Питеру хочется целовать Тони. Будто читая его мысли, Старк вновь глубоко целует юношу, но уже не так отчаянно, скорее мягко, нежно. Когда он отстраняется, Питер готовит себя к чему угодно, надеясь на лучшее, но ожидая худшего. – Хэй, Питер, – хрипло проговаривает Тони, отчего по коже парня бегут мурашки, – посмотри на меня, – Питер поднимает взгляд, не смея ослушаться, и вдруг натыкается на совершенно осмысленные и серьезные глаза мужчины, резонирующие с его опухшими зацелованными губами. Паркер чувствует, как к горлу подступает ком, а глаза начинают слезиться от тяжелых, давящих мыслей, но Тони будто вновь понимает это, прижимаясь ко лбу мальчишки своим. – Питер. Если ты хотел, чтобы я тебя поцеловал, ты мог просто сказать это, а не создавать какие-то механизмы по соблазнению. А после он снова нагибается к Питеру, целуя уже не напористо, не торопясь, смакуя вкус его губ. Питер сначала замирает, не в силах понять, что происходит, но потом в его голове что-то щелкает. Тони не отталкивает его. Тони целует его. Юноша с облегченным вздохом обхватывает шею Старка, зарываясь пальцами в отросшие волосы. – Так это значит, что?.. – тихо проговаривает Питер, когда мужчина вновь принимается целовать его шею, линию подбородка, мягко прихватывая кожу зубами. Тони обреченно вздыхает, но все-таки отстраняется. – Умеешь же ты момент испортить, малец. Да, это значит то, что ты думаешь. А еще то, что в следующий раз, когда тебе чего-то захочется, ты можешь воспользоваться ртом, а не тихушничать, создавая какие-то подозрительные объекты, – осознав всю двусмысленность сказанной фразы, Тони прокашлялся, но, сделав вид, что все было именно так и задумано, продолжил. – Ты понял, о чем я, но не то чтобы сказанное нельзя рассмотреть и в прямом значении… Питер искренне засмеялся, чувствуя, как с него спадает неловкость, и уже смелее обнимая Тони за шею. У него получилось. Тони Старк, гений, миллиардер, супергерой, с улыбкой наклоняется и целует его. Тони Старк любит его.