Повелитель: Новогодняя история

      Посещение купален всегда приносило неимоверное удовольствие Аинзу, но зимой ему казалось, будто каждая косточка трепетала от наслаждения горячей и слегка солоноватой водой. Но хоть его тело и расслаблялось, мозг обеспокоенно думал обо всех вещах и проблемах, накопившихся за год. Пускай по всей территории в радиусе нескольких сотен метров от купален разбросаны отряды кинжалопауков, и Коцит внимательно наблюдает за окружающей местностью, но что-что, а разрушительный потенциал Альбедо нельзя недооценивать. Да и кроме Смотрительницы Стражей причин для тягостных раздумий хоть отбавляй. Например…       «Вот выйду я отсюда, и что тогда? Ну, посижу я немного в спокойствии, но Демиург же сразу придумает новый план захвата мира. Мне даже напоминать ему не придётся. Но не хочу я сейчас ничего жестокого. Почему мои мысли уже несколько дней заняты елкой и снегом? Точно, как я мог забыть об этом!» — как ошпаренный Владыка выскочил из плена приятной жидкости и быстро набросил на белоснежные кости подготовленное заранее полотенце. От некоторых привычек ему не избавиться, даже будучи лишенным человеческого тела.       Стражи Великой гробницы Назарик еще никогда не собирались полным составом. Этот раз не стал исключением, но число присутствующих пополнилось Актером Пандоры и Виктимом. Назревало нечто поистине грандиозное. Но так как никто не знал, в чем дело, все выдвигали самые разные предположения и теории: от страшного наказания, которое постигнет стражей за их ошибки и просчеты до гениального плана Владыки Аинза, результатом которого будет план «Оверлорд» и захват мира. А Альбедо в уголке шептала Демиургу, что уже приготовила подвенечное платье. Но споры и разговоры стихли, едва на троне во вспышке телепортации появился Аинз в сопровождении Шестой. — Я рад, что все так быстро откликнулись на мой зов, — Аинз в очередной раз пожелал себе удачи, пряча в рукаве мантии заготовленный текст речи, над которым он работал не покладая рук несколько часов. — Мы слушаем ваши приказы, Владыка! — воскликнул Демиург, не скрывавший своего воодушевления. — Воистину. Мы все готовы исполнить ваше решение. Что там дальше по плану, Драконье Королевство или Теократия? Или, быть может, вы хотите устроить свадьбу? Я жду ваших указаний, Владыка Аинз! — сначала Альбедо, а следом и остальные стражи встали на колено (все, кто физически был способен стоять на колене). — Да… Конечно, но даже это несущественно в сравнении с тем, что я собирался вам объявить, — едва зеленоватое свечение спало с тела Владыки, он продолжил, надеясь в очередной раз удачно воспользоваться диалогом. — Я объявляю вам выходной!       Гробовая тишина обдала Аинза, едва не лишая того накопленной уверенности. Стражи молча раскрыли рты, не решаясь сказать хоть что-то. К какой бы расе они не принадлежали, но взгляд каждого был полон ужаса и отчаяния: самые мрачные их ожидания сбылись. Маре едва не разрыдался, упав на похолодевший ковер тронного зала, обеими коленями вжавшись в посох. Кто-то из горничных в углу тихо всхлипывал. — Неужели мы так оскорбили вас, Владыка Аинз… — даже голос Демиурга подрагивал от волнения. — О, мой Великий Создатель, чем мы прогневали вас?       Вот они, НПС, созданные настоящими трудоголиками, давно позабывшими о нормальном сне, выходных и отпусках. Но именно поэтому Аинз не прекращал своих попыток познакомить вечно бодрых стражей с прелестями отдыха. — Успокойтесь! — он приподнялся с величественного трона и выставил костяную руку. Движение номер 69 наконец пригодилось Аинзу и сработало просто превосходно, привлеча внимание каждого к Повелителю. — Это ни в коем случае не наказание и тем более не изгнание. Каждый из вас — дорогой мне ребенок, ради которого я готов на всё! — говорил Аинз от чистого сердца, пускай и был уже давно лишен этой важной частички. — Хорошо, я выражусь иначе… Я приказываю каждому из вас в этот день полностью отдаться подготовке и празднованию Нового года! — в завершение, в знак важности сказанного, Владыка хлестко ударил посохом о пол. Поистине, он начинал входить во вкус власти. — Шестая, раздай указы.       Заглянув в комнату Владыки незадолго до собрания в тронном зале, любой (если бы он смог миновать охрану у входа, которой было велено никого не впускать) застал бы Высшее Существо вальяжно развалившимся на кровати, покачивающим ногами и усердно заполняющим несколько листов бумаги, непрестанно черкая, обводя и вписывая что-то новое. Новогодние ивенты в ИГГДРАСИЛе были одними из лучших. Новый год для гильдии Аинз Оал Гоун всегда был настоящим испытанием. Выполнение сезонных квестов и сбор соответствующих ресурсов был само собой разумеющимся явлением, но самое интересное начиналось за пару дней до праздника, когда все, кто только мог из гильдии, уделяли часы игры на украшение и обустройство гробницы. Назарик может похвастаться третьим местом по украшениям, за которое они получили эксклюзивного НПС, активировавшегося на каждый Новый год. Но была ли то случайность, неудачная настройка или злая шутка чертовых разрабов, но НПС всегда вёл себя странно, и сейчас Аинз беспокоился, как же он поведет себя в Новом мире.       Победив в отчаянной битве вдохновения, Аинз победоносно передал бумаги в трепещущие руки дежурившей горничной. В задачи Шестой входил обход гробницы и рассылка поручений Владыки. Не стоит говорить, насколько ей завидовали остальные сорок горничных. Даже Плеяды и стражи в глубине души также мечтали оказаться на месте везучей горничной.       Первый отряд Назарика отвечал за украшение гробницы и прилегающей к ней территории. Второй отряд был отправлен в Великий лес Тоб за «красивейшей и идеальнейшей ёлочкой, коей еще не видывал мир», как выразилась Альбедо, возглавившая группу. Третий отряд должен был подготовить для второго этапа празднества деревню Карн. Четвёртому же было предписано подготовить концертную программу на несколько часов. Нечего и говорить, что все бросились исполнять приказы Владыки, желая достичь наилучшего результата и впечатлить его своей верностью и усердием.       Каждый ребёнок испытывал хотя бы раз в жизни то невероятное трепетное чувство, когда обвешивал стены гирляндами и вырезал милые снежинки из белоснежной бумаги. Ауре и Шалтир подобное испытать удастся гораздо дольше, нежели простому человеческому ребенку. Аинз не преследовал цели помирить двух девушек, он понимал, что их склоки нечто большее, чем конфликт разных взглядов. То было нечто семейное, закрытое и малопонятное стороннему наблюдателю. — Эй, малявка, подержи этот край! — пускай Шалтир и не избавилась от едкости в обращении с эльфийкой, но только слепой бы не заметил чуда праздника, пускай и временно, но сдружившего двух созданий вечно ссорящихся родственников. Сами Букубуку Чагами и Перорончино зачастую забывали о склоках в праздничные дни, отчего в гильдии такие дни обычно называли «Примирительными». Сейчас Аура и Шалтир развешивали сверкающие сотнями огней и переливающиеся магическим светом разноцветные гирлянды, вмиг превратившие обычно полутемный тронный зал в залитую светом Рождества площадь большого города.       Над головами девушек, замотанный в разноцветную мишуру и огни, с парой миленьких украшений в крошечных ручках, парил переполненный удовольствия Виктим, напевавший странную мелодию. Мало кто слышал такое исполнение «Джингл Беллс». Время от времени он прилеплял на стены и потолок небольшие игрушки. Приоделся не только он: на Шалтир красовалось алое платье с миниатюрными белыми Аинзами, Аура надела на голову красный колпак. — Укниженс утэ ьтисевоп адук, аруА (Аура, куда повесить эту снежинку)?       Аура едва скрывала свое искреннее недопонимание. Всё же разобрать речь Виктима она, как и многие другие стражи, могла лишь полностью сконцентрировавшись на нем. Она на интуитивном уровне поняла желание ангела и указала на пустовавшую стену, неподалеку от знамен. Эльфийка отвлеклась лишь на миг и не заметила, как острые ножницы, вырезавшие очередное украшение, порезали пальчик. Да, украшений в сокровищнице было навалом, но девушки жаждали внести что-то личное и потому решили добавить и своих. Шалтир, занимавшаяся тем же по соседству, встрепенулась и втянула воздух с едва уловимой ноткой запаха крови, но тут же получила подзатыльник от напарницы: — Только попробуй! — прошипела эльфийка угрожающе, сжав кулачок. — Ьсетьросс ен! — Голос Виктима наполнил помещение странным ощущением легкости и нежного звона колокольчика. — Мынсаркерп ёсв ьталедс ынжлод ым! — Да, ты прав, Виктим, — согласилась Аура. — Шалтир, давай повесим вон ту гирлянду.       Убедившись, что порядок восстановлен, Виктим взмахнул крыльями и, сам словно огромная елочная игрушка, полетел развешивать снежинки девушек над троном.       Возле самого трона гильдмастера разместилась пухлая фигура озорного старичка со слегка косым взглядом. Эту ерунду как-то однажды выбил в игровом автомате сам Аинз… История умалчивает, сколько денег он тогда вложил в ту адскую машинку. Ни Аура, ни Шалтир, ни Виктим не знали, для чего Аинз распорядился поставить сей приз у трона, но трогать никто не смел. Единственное, что стражи сделали со старичком — прикрепили ему на лоб красивую бумажную снежинку.       Украшения украшениями, но какой же Новый год без ёлки? Она — главный атрибут Нового года и Рождества, найти же ее — задача очень ответственная, ведь от неё зависит все!       Найти и срубить ёлку. Это кажется очень простым заданием, особенно, когда за него взялось трое стражей. Но кто бы мог подумать, что это так далеко зайдет!       Впереди всего отряда неуверенно топал, проваливаясь осторожной поступью в глубокий снег, юный эльф, посох для которого остался последним спасением. Не стоит даже думать, насколько ему холодно и зябко щеголять в юбочке в не самую лучшую погоду, когда начинает подниматься пурга и поскрипывать крепкий морозец. Маре ненадолго снял дарованные ему перчатки Мирового класса и старательно потёр покрасневшие уши. Кто, если не друид лучше всего знает лес и то, где стоит в нем искать? — Hashire sori yo? Kaze no you ni? Tsukimihara wo? Padoru padoru! — Маре напевал тихонько под нос незамысловатую песенку, взращивая праздничное настроение внутри. Он вынул из-за пояса крошечный топорик и оставил небольшую отметину на одной пышной ели, показывая её стражам…       Так в идеале должен был завершиться их долгий и нудный поход, но это была уже… А уже давно перестали считать, какая по счету ель осталась за спиной. Раз за разом деревья браковались смотрителем стражей: — Её высота четыре метра восемнадцать сантиметров. Недостаточно пятнадцати с половиной для идеальной! — одному лишь Табуле известно, каким алгоритмом и уравнением пользовалась Альбедо, но это начинало раздражать её спутников, даже Коцита, для которого подобная погода была в радость. Он уже грешным делом представлял, как совершенно случайно ломал руку смотрителю, а возможно, просто вспоминал дела минувших дней. — Госпожа Альбедо, вы слишком требовательны… — даже Маре начинал терять свою выдержку. Он чувствовал себя оскорбленным за каждую отбракованную по куче причин ель: за высоту, количество ветвей, оттенки хвои или какой-либо другой критерий.       Эльф полностью отстранился от мира, концентрируясь на своей цели. Он перестал слышать шум зарождавшейся метели, недовольное цоканье Альбедо и прохладное жужжание Коцита. Он нашёл её, ту самую, идеальную ель, оскорбить которую Альбедо не сумеет, даже если захочет, но её стерегло странное существо, похожее на три поставленных друг на друга кома снега с цилиндрической шляпкой наверху. Существо было разумным, но понять его было тяжело, как и Виктима. Что оно принесет в Назарик? Но Стражу гробницы неведом страх, и Маре храбро зашагал к заветной цели, увлекая за собой спутников.       Предпраздничная подготовка вовсю кипела и в занесенном зимними снегами Карне. Именно здесь должен был пройти завершающий этап праздника, и работающие здесь Демиург и Себас тщательно старались сделать все идеально.       Однако оба они были противоположностями. Себас, будучи ценителем всего естественного, не любил добавлять что-то лишнее. Демиург же, словно специально, добавлял под своим командованием дополнительные детали. Например, к одной из крыш были прикреплены фигурки оленей. Откровенно говоря, смотрелось не очень, однако олени, как символ Рождества, были в списке обязательных атрибутов. Доходило до того, что Себас и Демиург начинали спорить, как только оказывались поблизости, порой деля один дом. Первым начинал демон, резко критикуя стиль Себаса. — Будь у меня полномочия, то я бы заставил тебя все переделать, Себас. Неужели ты не понимаешь, что Владыка Аинз просил в оформлении использовать праздничные атрибуты? — Я прекрасно понимаю, Демиург, и использую указания Аинза-сама, однако в не меньшей степени, чем ты.       Демиург с сомнением посмотрел на один из домов, которым недавно занимался Себас. — И где же здесь символы Рождества или Нового года?       Немолодой дворецкий повернулся в сторону того здания, после чего указал пальцем на снеговика рядом с домом. — Владыка Аинз указывал в своих рекомендациях, что «снежные люди» тоже являются проявлением праздника. — Но этот «снежный человек» был построен человеческими детьми! К тому же он находится слишком далеко от дома, разве это не очевидно? — Да, но если смотреть с нашей стороны, то можно заключить, что он принадлежит именно к этому дому.       Энфри, который стоял сзади и внимательно наблюдал за спором двух существ, начал задумываться о том, как ему стоит оформить свой дом. Может, тоже слепить снеговиков по инструкции Себаса? Или развесить снежинки и блестящие шары? — Эй, Энфри! — окликнул его Энри. — Идем, нам нужно украсить и свой дом. Нему лепит снеговиков, но этого мало. Мы должны как следует приготовить Карн к приходу господина Гоуна. — Да, да, иду. Но…       Он не успел договорить, как Энри посмотрела в сторону Демиурга и Себаса и спросила: — Это те самые люди, который господин Гоун прислал к нам? — А? Да, это они. Господин Демиург и господин Себас. — Неужели им не холодно?       Эта парочка совершенно отличались от жителей Карна, щеголяя один в ярком фраке с бело-красным посохом, другой в строгом костюме дворецкого, с красной фуражкой на голове. Не было заметно, чтобы они мерзли, в то время как укутанный в шубу Энфри то и дело стучал зубами от холода. — Не уверен, но, кажется, они такие же удивительные, как господин Гоун. — Неужели они…? — Не знаю.       Повисла неловкая тишина. — А как тебе ёлка? — задала вопрос Энри — Ёлка?       Энфри повернулся и взглянул на огромное дерево, возвышавшееся над всей деревней. Согласно словам господина Демиурга, это дерево — главнейший и важнейший символ Нового года, поэтому оно должно быть просто идеальным. И это было действительно так: пышная, густо-зеленая ёлка была столь высокой, что приходилось задирать голову, чтобы разглядеть макушку, на которую как раз водружали огромную красную звезду. — Она очень… чудесная. И где только господину Гоуну удалось достать такое огромное дерево? — Да-а. — Энри говорила эта с задыханием, словно долго не дышала и сейчас выдохнула. — Они столь самоотверженно украшают елку и всю нашу деревню. Мы должны поблагодарить их. — А? Да, ты права. — Вот и отлично!       Сказала Энри, улыбаясь. Вне зависимости от того, чтобы он ответил, они бы все равно пошли и сделали это. — А кто из них кто? — Т-так, кажется, что господин Себас это вот он, — сказал Энфри, указывая на старого дворецкого. — Где же господин Демиург?       Энри осмотрелась по сторонам, но не увидела выделяющегося из толпы человека с посохом. — Кажется, что он ушел куда-то. Скорей всего, господин Себас знает куда именно. — Отлично! Тогда идем к нему.       Себас тем временем усердно украшал один из домов. В этом ему помогали двое помощников — горничных. Они тоже прибыла из Назарика, но, в отличие от Себаса, были одеты в теплые шубы и шапки: — Хорошо, а сейчас, Цуаре, Люмьер, давайте снимем этот венок с крыши. — Вы уверены? — с сомнением переспросила белокурая помощница, вместе с Цуаре снимая с дома украшение. — Да. Не беспокойся, Люмьер, Демиург не будет против. Мы лишь повесим венок на двери, как он изначально и хотел.       Себас посмотрел на девушек, которые неуклюже передвигались по крыше. На самом деле он бы и сам прекрасно смог снять этот венок, но отправленные с ним помощницы сами просили, чтобы им дали работу. Он не смог отказать, видя их усердие. — Ловите, господин Себас!       Дворецкий едва заметным движением подхватил сброшенный венок и повернулся к гостям, которых уже давно приметил. — Что-то случилось, госпожа Энри? — Вы знаете мое имя?! — Разумеется. Владыка Аинз сообщил мне не только ваше имя, но и Энфирии, и еще множества людей, проживающих в Карне. Так у вас было ко мне какое-то дело? — Мы хотели бы поблагодарить вас, господин Себас! — начала Энри. — И вас, и господина Демиурга, и их, — она взглянула на горничных. — Поблагодарить нас? За что? — Вы так много сделали для нашей деревни сегодня. — продолжил Энфри. — мы бы не смогли за такое короткое время украсить её… и ещё эта ёлка. Она очень красивая!       На секунду Себас замолчал. Он удивился, а его глаза заметно расширились, словно он услышал какую-то шокирующую новость. Но уже через мгновенье все вернулось, и он по-доброму засмеялся. — Вот как? Ну, в большей степени этим занимался Демиург, так что думаю, вам стоит сказать ему слова благодарности. — Но где же он сейчас? — Не знаю, но если увижу, то передам ему ваши слова. Уверен, он будет рад. С наступающим! — С наступающим! — хором ответили Энри и Энфри, после чего поспешили удалиться, чтобы не мешать работе Себаса.       А неутомимый Демиург носился по деревне, всё замечая, исправляя ошибки подчиненных. Дом за домом, тропинка за тропинкой– всё приобретало праздничный облик. Особое внимание он уделял ёлке, над которой работала целая бригада. При этом Демиург успел еще и приготовить свой подарок Владыку Аинзу, такой, который будет не стыдно вручить. Занимаясь подготовкой деревни, он не забывал раздавать небольшие подарки и местным: леденцы, пряники, игрушки, хлопушки. При этом он… улыбался той улыбкой, какой у него никогда не видели не только другие стражи, но даже и собственные подчиненные.       Кроме ёлки, в Карне появилось еще одно новое сооружение — большая деревянная сцена с пышным бордовым занавесом. За кулисами уже вовсю репетировали Плеяды, — Nein, Nein (нет, нет)! — махал длинными руками Актер Пандоры, задирая раз за разом свой любимый плащ. — Вы должны полностью отдаться сцене и каждому из зрителей! Я не потерплю халатности ни от кого из вас!       Плеяды продолжали тщетные попытки удовлетворить столь придирчивого в вопросах актерского мастерства доппельгангера на протяжении четырех часов, раз за разом выслушивая многоминутные тирады и критику, терзавшие самолюбие. — Вы не играете роль, вы и есть те, кого играете, kapiert (понимаете)? — Актер Пандоры выдержал драматическую паузу, взявшись одной рукой за уголок козырька, а другую вытянул в сторону, встав в одну из любимых поз, созданных Владыкой Аинзом то ли по пьяной дурости, то ли по взрослому ребячеству. — Но какое это имеет отношение к празднику? — Нарберал похмурилась и вновь перечитала сценарий. — Это самый настоящий бред. Как война и политика вяжется с Новым годом?       Девушка на секунду почувствовала на себе невероятную жажду крови, заставившую её буквально вжаться в пол и стать как можно меньше. — Oh mein Gott (О мой Бог)! — сокрушенно прокричал Актер Пандоры и нервно затряс внушительной толщины стопкой исписанной бумаги перед поникшим взглядом горничной. — Как вы это до сих пор не уяснили?! Что изобразит всю суть новогоднего праздника, как не древнейшая история Великих создателей?! Те дни, когда нас не было и в помине?! Я был удостоен чести узнать нечто столь ценное, а вы так легко зовете это мусором?! Как вы смеете! — доппельгангер выплеснул все нахлынувшие эмоции на одну единственную цель, сам не заметив, как угрожающе сузил черные кругляшки, заменявшие глаза. — Хорошо… Я объясню еще раз сценарий:       В центре всей истории находится маленькая и слабая Сербия (роль которой досталась Сизу). Она постоянно жила в страхе, скрывая свои истинные чувства и эмоции, пока Османская империя, безжалостно поглощавшая всё и вся на своем хищном пути (Солюшен), и Австро-Венгрия, будто химера, сшитая из десятков лоскутов и частей (Юри), ее угнетали.       Холодным, зимним утром… Изменим историю в угоду сюжета… Владыка говорил, что так постоянно делали и в его время… Юри в угоду жестокой и сильной Германии (Люпусрегина) решила принести бедное дитя Балкан в жертву, отдать его на кровавый пир страшной садистки, но три рыцаря справедливости заслонили беззащитное создание щитами любви! Именно на этом моменте у Актера сносило крышу, и он пускался во все тяжкие всё чаще и чаще, чередуя несвязанные междометия и немецкую речь. Холодная и расчетливая Великобритания (Нарберал), элегантная Франция (Энтома) и Россия, которую никто не любит, но мириться приходиться в час нужды (Кёфуку).       Бой был жесток и страшен. Садизм хлестал на оба фронта, а доблесть и честь тупились о врага! Тогда, из последних сил три рыцаря воззвали о помощи, и тогда пришли их верные оруженосцы: США, Япония и Италия. Не зря же войну назвали Первой Мировой! (Нескольких горничных всё же Актер смог выкрасть.) Ближе к развязке он напрочь забывал о достоверности полученных знаний, полностью отдаваясь пылу сцены. Когда последний выстрел и возглас утихнут, на побоище выйдет Сизу и произнесет свое первое слово за долгие годы: «Простите», и тогда тяжелораненые рыцари и оруженосцы встанут, чтобы увидеть первую улыбку бедной страны. Ende… — Теперь-то вы всё поняли, Maedchen (девушки)? — Актер повернулся спиной к боевым горничным, слегка опустив голову, чтобы перевести дух. — Die Show sollte weitergehen! (Шоу должно продолжаться!)       Каждая горничная Великой Гробницы Назарик считала лучшим наслаждением для себя служение последнему Высшему Существу и подбор наряда для него. В праздничный день это было особенно важно. Горничные спорили и даже ругались друг с другом, подбирая подходящую Владыке одежду. Это могло бы затянуться на несколько суток, учитывая количество вариантов и тщательность горничных, если бы Аинз не взял инициативу в свои костлявые руки, намекнув на затерянный в углу шкаф со стареньким ивентным нарядом, получаемый всеми магами на Новый год. В ИГГДРАСИЛе это был лишь скин, «перекрашивающий» снаряжение в праздничное, в Новом Мире он стал одновременно и полноценным нарядом, и скином: алая мантия с белоснежными полосами, проходящими от шеи до самого низу и у окончания рукавов, капюшон внешне напоминал шапку-колпак такого же красного цвета с белым помпоном. Подреберная сфера и две поменьше, в наплечниках, позеленели, отдавая изумрудным блеском, а любой посох, даже гильдейский преобразовывался в шест, с чередующимися алыми и белыми полосками, будто леденец. — Отлично. Как с подготовкой столов? — Владыка поднялся на ноги, удовлетворенно рассматривая наряд, навевавший теплые воспоминания о проведенных с друзьями днях и игровом Рождестве. — Рыцари смерти уже перенесли столы и блюда, также четверо из них изъявило желание сыграть на праздничном ужине, — объявила одна из горничных. — Замечательно, — Аинз скрыл удивление. Он впервые слышал, чтобы нежить, созданная им, обладала такими желаниями. — Да будет праздник! — воскликнул Владыка воодушевленно, осуществив старое желание произнести нечто подобное с таким пафосом. Двери распахнулись, впуская хозяина праздника в зал, полный веселья и безумия.