Непреложный обет

      Речная вода все так же бежала вдаль, не останавливаясь ни на мгновение.       Только на деревьях уже распускалась весенняя листва. Оживленно чирикали, радуясь теплу, серые комки-воробьи. Ласково пригревали солнечные лучи…       А на душе у Тины было по-прежнему тошно.       Она так и не смогла снять с себя ответственности за гибель Геллерта. Хотя и прекрасно понимала: произошло то, что должно было произойти. То, что она намеревалась сделать с самого начала.       Должен был остаться кто-то один. И она осталась.       В мире, который, похоже, имел еще какое-то дело для нее.       Не отпуская назад, в свой…       Тела так и не нашли. Наверное, унесло течением. И Философский камень тоже покоился где-то на речном дне.       Сгинув навсегда, вместе с тайной местонахождения Бузинной палочки, которую светловолосый так ей и не раскрыл.       Что же… может, без этого всего мир станет лучше. Хотя бы немного. Не нужны ему эти опасные артефакты, которые люди еще не научились использовать разумно: на благо всех, а не для реализации собственных амбиций.       Вопросов у Тины оставалось множество, однако ответить на них было некому. Дом Фламелей, куда она наведалась месяц спустя — после того, как с помощью Альбуса разобралась с последствиями всей истории — оказался пуст. Алхимик исчез — и кто знает, где он теперь.       Остается лишь жить. Жить и продолжать искать свое место здесь.       Может, что-то да отыщется.       Пока что она обосновалась здесь, во Франции. В Австро-Венгрию путь был закрыт, да и Тина не собиралась возвращаться. Зачем? Чтобы попасть в тюрьму за то, в чем она не была виновата?       Да, здесь на нее тоже косились с подозрением. Однако девушка к этому уже давно привыкла. Дали политическое убежище, какую-никакую работу — повесть о том, как они с Тесеем на пару выследили и обезвредили опасного преступника, показалась французам убедительной… и ладно. Большего ей не нужно.       Старший Скамандер сейчас работал в соседнем отделе: в Англию он возвращаться почему-то не захотел. Однако тесного общения с ним Голдштейн уже не поддерживала. Последний серьезный, обстоятельный разговор состоялся у них несколько месяцев назад.       Да и то говорили они лишь о своих злоключениях в этом мире. Ни о чем большем.       Само собой, Тина умолчала очень и очень о многом. Да и Тесей был не особо откровенен, ограничившись кратким перечислением событий.       Как оказалось, он в тот день был в совсем другом городе. И, попав в туман, долго не мог понять: каким образом вдруг очутился на континенте, да еще и в другом временном промежутке. Однако с Грин-де-Вальдом он, как ни странно, разминулся… а вот с австрийцами — нет. Правда, оказался умнее Голдштейн и сразу назвался перебежчиком из Британии. А как случайно увидел в министерских коридорах ее рядом с Геллертом — сорвался следом, наплевав на все. В Швейцарии отстал… однако логически рассудил, что пункт назначения может быть лишь один (а риск просчитаться был просто огромный) и сразу махнул в Париж. А там случайно наткнулся на светловолосого на улице и проследил за ним до самого моста…       Охлаждение между ними было ожидаемым. Тесей так и не смог принять того, что она, фактически, работала бок о бок с врагом. Пусть и будучи связанной клятвой — о которой честно рассказала. Да и сама Тина на тесном общении не настаивала. Поняв для себя, что у него своя жизнь, у нее — своя.       С Ньютом они изредка обменивались письмами. Тот оказался еще умнее и, едва сообразив, в какую ситуацию попал, обратился к учителю — рассудив, что это единственный человек, которого он знает. Как раз по этим, ранним школьным, годам…       Деталей Тина не знала. Ньют все собирался выбраться из Британии на континент… и всякий раз по какой-то причине у него это не получалось. Винить его девушка за это не винила. Сама бы не снялась сейчас с места, несмотря на то, что здесь ее ничего не держало.       Так что она вновь осталась одна. На этот раз совершенно.       Она моргнула. Рассеянно уставилась на воду внизу, словно бы видела это место впервые.       Потянулась к воротнику.       Сняла амулет с шеи, взглянув на причудливое серебро, и решительно зажала в ладони. Сама не зная, на что рассчитывает.       Послания не доходят до мертвецов.       — Геллерт, сукин ты сын. Ты тот еще самовлюбленный ублюдок, который создал мне кучу проблем, но знаешь…       Тина прикрыла глаза, тяжело выдохнув сквозь зубы, и негромко довершила:       — Я скучаю.