Снесла курочка яичко, да не простое, а золотое. Не в прямом смысле, конечно. Где это видано, чтобы куры неслись золотом? (Змитер-ведун, правда, в своих заметках утверждал, что однажды смог зачаровать таким образом несушку. Однако заклятие вовремя не записал и второй раз повторить не смог. Заливал, небось. Или помстилось с пьяных глаз, Змитер был известный пропойца). Но в денежном эквиваленте яйцо тянуло на полноценный золотой слиток, а то и не один.
Что до самой героини дня, то она всем существом надеялась, что об эдаком конфузе не узнают на соседних подворьях. Дело в том, что курочка была не курочкой, а петухом по кличке Рябой.
Кто в Большом Козьем переулке не знает Рябого? Когда ему случалось с важной неспешностью вышагивать по улице, даже злющая бодливая корова Зорька старалась обходить его стороной. Что уж говорить о всяких там людях, козах и собаках? Хозяева петуха ─ хотя здесь более уместен термин «арендодатели курятника» ─ Дед и Баба тоже его побаивались и уважали безмерно. И в тайне кляли себя за нерасторопность: могли ведь определить в суп ещё цыплёнком! Ну да что уж теперь-то? (Соседи злословили, что настолько боевым Рябой получился из-за того, что поганые колдунишки, которым не давала покоя слава Змитера-ведуна, чаровали над его мамашей курицей Пеструшкой. Дед и Баба соседские инсинуации игнорировали. Доказательств у этих неудачников всё равно не было). Зато куры на их подворье неслись обильно и исправно.
Рябой давно и прочно ощущал себя хозяином положения. Потому-то за семь дней до конфуза, когда всё началось, подвоха и не заметил. Тем злополучным ясным осенним утром «арендодатели» заявились в курятник — как всегда в высоких сапогах, плотных рукавицах и толстых тулупах — поклонились в пояс и поставили перед Рябым таз с зерном.
Сказал Дед:
— Вот тебе, Петух Петрович, личная кормушка. Всё натуральное, без красителей, консервантов и ГМО.
Вторила ему Баба:
— Здоровое диетическое питание специально для такого богатыря как ты.
Рябой подношение принял благосклонно: наконец-то людишки ему уважение выказывают, как полагается. Зерно в тазу, правда, оказалось самым обыкновенным, хоть и хорошего качества, но главное-то уважение.
Выел Рябой всё до зёрнышка и пошёл себе повседневными делами заниматься. А как иначе-то? Дел у него невпроворот: тут же всё только на нём и держится. Надо ведь и порядок в гареме поддерживать, и производительность яиц обеспечивать. И боевой клич издавать периодически. А то вот так погрузишься в заботы житейские, а как вынырнешь — все уже и забыли, кто в округе хозяин, напоминать приходится.
Вот так вот Дед с Бабой его и потчевали, покуда на седьмой день Рябому не занедужилось. Лежит, болезней, еле лапами шевелит. Куры переполошились — не иначе как последние дни грядут — крик подняли на всю округу.
Прибежали Дед и Баба, за головы схватились — комедианты.
— Никак занемог ты, Петух Петрович? — охнул Дед.
— Ай, на кого же ты нас оставляешь, касатик? — запричитала Баба, да так душевно, что Рябой чуть на месте концы не отдал.
— От, глупая баба, — прикрикнул на супругу Дед. — Ты Петух Петрович не боись, сейчас мы тебя мигом вылечим.
В руки Рябого взял эдак фамильярно и в хату потащил.
Вот так петух сам не заметил, как оказался в клетке. Там раньше жила птица заморская, Попугаем называемая — пока не сбежала с воплями и благим матом — что само по себе было достаточно оскорбительно, но в этот раз Рябой стерпел.
Запихнула Баба в клетку старую подушку — для комфорту. Дед плошку с питьём поставил, чем-то горьким и обжигающим, хоть и не горячим.
— Пей, дорогой, — говорит. — До донышка. Скоро станешь как огурец.
По капельке, по капельке, выпил Рябой до дна. Проглотил последнюю — чувствует: распирает его что-то изнутри. Всё сильнее и сильнее распирает. Решил петух, что вот-вот конец ему придет. Закричал дурным голосом — перед смертью можно.
Но конец не пришел, вместо него случился конфуз. Дед в тулупе и рукавицах, пока петух не очухался, конфуз скоренько заграбастал. А баба клетку заперла и одеялом сверху накрыла.
Ещё и посулила напоследок:
— Готовься, засранец, быть тебе бульоном!
Дед с ней не согласился:
— Тю, буду я ещё зубы ломать об эдакую древность! У нас всё сладилось, старая! Мы теперь богачи!
— Не говори гоп, пока не перепрыгнул! Ещё ничего не продали, ещё даже ничего не вылупилось, а он, гляди ты, уже деньги считает! Да тащи же ты его аккуратно, ляснешь — сам нестись будешь!
Хлопнула дверь — вышли Дед с Бабой из хаты вон.
Рябой, конечно, не был бы Рябым, если бы сдался без боя. Через полчасика оклемался и давай клетку ломать. Та оказалась неожиданно прочной, хотя несколько прутьев он таки погнул.
Унялся тогда петух, решил обождать, силы сэкономить. Чтобы сделать из него бульон, нужно сначала достать его из клетки, а там ещё большой вопрос, чья возьмёт.
Тут одеяло зашевелилось. Петух подобрался, готовясь к бою, но это оказались вовсе не вероломные любители бульона. В клетку протиснулась Мышь.
— Псс, Рябой, разговор есть.
Мышь петуху была хорошо знакома. Она квартировала в норке в амбаре, но ввиду большой прожорливости периодически наведывалась в куриную кормушку. И, что характерно, всегда уносила лапы.
— Что, облезлая, позлорадствовать явилась?
— С чего бы? Я над жертвами подлости не злорадствую. Наоборот, могу помочь тебе отомстить мерзким людишкам. Интересует?
— Интересует, — согласился Рябой. — Только тебе-то что с того за резон?
— А у меня, Рябой, здесь интерес профессиональный. Я агент Национальной Службы Безопасности и давно уже за этими двумя присматриваю. Раньше-то они черту дозволенного не переходили, но теперь… Знаешь ли ты, Рябой, что из произведенного тобой яйца должен вылупиться Василиск, жуткий монстр со смертоносным взглядом?
Рябой, конечно, не знал, но подозревал, что вылупиться должно нечто грандиозное. Если уж на то пошло, то позориться из-за чего-нибудь не грандиозного было бы совсем паршиво.
— Они надеются продать его одному злобному, могучему чародею, а тот с помощью Василиска сможет захватить мир. Он и без Василиска может, а тут ещё дополнительный повод появится, как это новым питомцем перед общественностью не похвастаться?
Вот так в игрищах сильных мира сего и страдают простые, честные птицы. Эх, прописать бы тому чародею леща! Дед-то с Бабой своё получат, чего бы Рябому это не стоило, а вот до того вряд ли дотянуться удастся…
— Сейчас яйцо лежит в навозной куче на заднем дворе, где его высиживает мерзкая бородавчатая жаба. Если поспешим, успеем уничтожить его раньше, чем Василиск вылупится. Я бы и сама справилась, но Дед и Баба оставили там на стрёме Мурзика.
И тут Рябой окончательно понял, что звёзды сошлись в верный знак и этот знак точно не кукиш. Кот Мурзик всегда был подленькой, гадящей исподтишка и нападающей со спины сволочью. И если ему, Рябому, даётся шанс смыть собственный позор кровью, то кровь Мурзика вполне подойдёт.
— Я в деле.
Мышь взломала хвостом замок клетки. Она точно знала, что с союзником не ошиблась.
И была в этом абсолютно права. В честной схватке один на один Мурзик был обращён в бегство в считанные минуты.
Когда прибежали Дед с топором и Баба с вилами, с яйцом уже было покончено. Мышь ретировалась в амбар, оставив горе-колдунов жаждущему мщения петуху. Тот хорошенько погонял их по подворью и загнал в хату, где те и забаррикадировались.
— Ничего, — воинственно пророкотал Рябой. — Долго там не просидите! Ещё посмотрим, кто из нас бульон!
Так прошло часа два. Петух сторожил, Дед и Баба шебуршали в хате. Подозрительно шебуршали, но с этим Рябой ничего поделать не мог, отчего ярился ещё больше.
Подозрения подтвердила подскочившая к нему взмыленная Мышь.
— Беда, Рябой! Наши колдунишки ритуал перемещения во времени нашаманили! Да подожди ты дверь таранить, — шикнула она, увидев, что петух встал в боевую стойку и приготовился взять разгон. — Этим делу не поможешь!
Тут Рябой бы поспорил, хороший разгон ещё ни разу его не подводил. Так что остановили его не Мышиные увещевания, а просачивающийся в щель между дверью и крыльцом зеленоватый туман.
— Лучше послушай, у Деда и Бабы будет три попытки исправить прошлое. Зато в следующий раз они смогут использовать ритуал только через тридцать лет и три года.
Не смогут. Рябой не Рябой будет, если эти троглодиты вообще кости соберут!
— Сейчас они отмотают прошлое до удобного им момента. Единственное, что ты можешь сделать, это постараться запомнить, что уже произошло и не поддаваться на их козни, потому что они ничего не забудут и постараются нынешних ошибок не повторить. Я тоже постараюсь не забыыыы…
Возможно, мышь хотела сказать что-то ещё, но тут к ним подобрался туман.
— Ну, я вам покажу! — издал боевой клич петух и, не дожидаясь, когда его поглотит туман, рванул в него сам. Всё-таки разгон — штука стоящая. Хотя бы для правильной моральной подготовки.
И наступила тьма.
***
Денёк выдался тёплым, погожим. Гарем вёл себя образцово, придраться было не к чему, хоть петух и старался. Рябому даже удалось погонять по переулку корову Зорьку, но и это не добавило ему настроения.
Под хвостом свербело от дурных предчувствий, которые он никак не мог объяснить. Всё ведь хорошо.
Слишком хорошо…
— Здоров будь, Петух Петрович, — вот и «арендодатели» пожаловали. — А мы тебе отдельно кушанье приготовили. Всё натуральное, без красителей, консервантов и ГМО. Самое то для поддержания силушки богатырской.
Петух эдакую агитационную речугу услыхал и внезапно ощутил этой самой силушки отлив. Да что такое то?
— Спасибо конечно, но с моей силушкой богатырской и так всё в порядке, — отрезал Рябой, а сам изо всех сил старается хвост не поджать и голову под крыло не сунуть и вообще выглядеть как обычно. — Так что не буду отрываться от коллектива.
Но Дед с Бабой не отставали. И увещевали, и умасливали, и так чудо-кушанье нахваливали, что Рябой решил: не дело ему еды бояться. Попробовал пару зёрнышек, а там не удержался и умолотил всё подчистую: уж очень вкусное зерно оказалось. В чём это они его вымачивали?
А на следующее утро Рябому занедужилось. Лежит, болезней, еле лапами шевелит. Куры переполошились — не иначе как последние дни грядут — крик подняли на всю округу.
Прибежали Дед и Баба, за головы схватились.
— Никак занемог ты, Петух Петрович? — охнул Дед.
— Ай, на кого же ты нас оставляешь, касатик? — запричитала Баба, да так душевно, что Рябой чуть на месте концы не отдал.
— От, глупая баба, — прикрикнул на супругу Дед. — Ты Петух Петрович не боись, сейчас мы тебя мигом вылечим.
Когда Дед схватил Рябого и поволок в хату, тот познал чувство дежавю.
Воспоминания вернулись к петуху после конфуза. Теперь очередного.
— Не время раскисать! — подбодрила его мышь. — Нас ждет драка! Теперь-то всё так легко не выйдет!
И верно. На этот раз кладку охранял не только кот. Путь героям преградили и Дед с топором, и Баба с вилами и их Внучка, которую они кликнули с соседней улицы, с лопатой. Внучка прихватила с собой собаку Жучку, мелкую, но злобную и с острыми зубами.
То была славная битва. Сплелись воедино яростная мощь и холодный тактический расчет. Мышь взяла на себя кота и тот носился за ней по полю боя, путаясь у остальных под ногами. Этих самых дезориентированных остальных обрабатывал петух.
Рябой превзошел сам себя. Он нападал неистово и яростно. Он лавировал между противниками с быстротой и грацией ядовитой змеи, отчего в неудачных попытках достать «этот чёртов суповой набор» защитники кладки начинали драться друг с другом.
Воспользовавшись суматохой, Мышь пробралась к кладке. Один умелый щелчок хвостом — и всё закончилось.
Как только семейка колдунов сообразила, что произошло, Дед с Бабой рванули к хате. Рябой с Мышью бросились следом. Закрывать двери и баррикадироваться чернокнижники не стали, но им это и не было нужно. Вбежав в хату, мышь и петух увидели расползающийся из раскочегаренной пентаграммы уже знакомый зеленоватый туман.
***
Бой был в самом разгаре и это Рябого несколько обескуражило.
Нет, против боя как такового он ничего не имел, но предпочитал помнить, каким образом тот начался. Правда, разбираться в причинно-следственных связях времени у петуха не нашлось. На него наскочила с клыкастой пастью наперевес собака Жучка. Что эта шавка вообще делает в его дворе?!
Время… Что-то там было со временем… Понять бы, что? И где? И зачем?
— Не тормози, — рявкнула Мышь. — Вспоминай живей!
И Рябой вспомнил. И Рябой впал в ярость.
— Спокойно, — прикрикнула Мышь. — Тут нужен трезвый расчет.
Она была права. Семейка колдунов воспользовалась перемоткой времени, чтобы принципиально изменить расстановку сил на поле боя. Теперь Рябым занимались только Внучка и Жучка. Дед, Баба и Мурзик кучковались возле навозной кучи с кладкой. При этом сторожил яйцо только кот. Дед зачем-то копал яму и уже достиг в этом немалых успехов. Баба стояла рядом и грозно размахивала топором.
— Что происходит? — поинтересовался Рябой, прицельным пинком отшвыривая Жучку в Мурзика.
— Чтоб я знала, — буркнула Мышь.
Увы, надолго их неведение не застянулось.
— Я призываю Вия! — завопил из ямы Дед. — Приди на мой зов и помоги явиться на свет прекрасному и ужасному монстру Василиску! За это отдаю в твою сокровищницу треть суммы от его продажи.
И земля затряслась.
Мышь бросилась к кладке, однако Мурзик и Жучка были настороже. Петух ринулся было на подмогу, но дорогу ему заступили Баба и Внучка. В глазах их горела священная ярость битвы.
Тут блеснула молния, гром громыхнул, как в последний раз, а Дед пулей вылетел из ямы. Следом оттуда выбралось огромное, чёрное, мохнатое страховидло.
— Глаза закрой, — рявкнула оказавшаяся рядом Мышь.
Петух счел за лучшее послушаться, поэтому явившегося на зов Вия не рассмотрел. Не то, чтобы он об этом жалел. Ему хватило и рокочущего утробного рыка, яростно спорившего с Дедом насчет доли от продажи Василиска, рыночных цен на монстров и курса местной валюты по отношению к подземной.
А затем кто-то ласково ткнулся в Рябого клювом. Петух осторожно открыл глаза. И пропал. Не из-за взгляда Василиска, на который сразу же напоролся, нет. Покуда монстр достаточно мал, его взгляд подобен несильному удару током.
Сердце петуха защемило. И все электрические разряды мира здесь не причём.
Рябой доводился отцом паре сотен цыплят. Многие из них уже закончили недолгий жизненный путь в супе. Но ни к кому из них он не испытывал родительских чувств. Возможно, потому что не участвовал в их воспитании. Не мужское это дело.
Но сейчас… Василиск был маленьким, неуклюжим и страшненьким. В поисках тепла и защиты, он неловко тыкался в Рябого.
Который впервые ощутил себя отцом.
Ощутил и принял решение…
Только бы получилось…
— Мышь, — спросил он у напарницы. — У Деда с Бабой ведь осталась последняя возможность отмотать время?
— Верно, — отозвалась та.
Петух боялся даже вздохнуть, чтобы не спугнуть призрак удачи.
— А мы сможем ей воспользоваться?
— Теоретически да. А что?
— Есть у меня одна мыслишка, — только бы получилось. — Надеюсь, теория с практикой у тебя не разойдётся. Скорее в хату, покуда эти не очухались. Сынок, за мной!
— Сынок? Что ты задумал?!
— Хочу отправиться со своим ребенком во времена когда ни ему ничто не будет угрожать, ни он не будет никому угрозой. Поможешь?
Мышь на мгновение подвисла, затем неуверенно проговорила:
— А ведь может сработать. Слыхала я, были на земле времена, когда её ещё не населял род людской.
— Наверное, это были неплохие времена. Нам подходят.
***
Вот так и вымерли динозавры.
Пы. Сы. Во время написания рассказа не один петух физически или морально не пострадал.
