Скелет в шкафу и все остальные

      Если вам случалось летним вечером, часов около восьми, прогуливаться по велодорожке вдоль Чижовского водохранилища, вы, безусловно, не раз встречали эту семью. Миловидная ухоженная мама везет коляску с малышом, рядом спортивный, подтянутый папа с двумя собаками на поводке. Один из них — немолодой степенный сенбернар, а второй, вернее, вторая — болонка по кличке Фифочка.       Болонка Фифочка и выделяет эту, безусловно, замечательную, но совершенно обычную семью из всех прочих молодых семей так же, как мигалка на крыше — служебный автомобиль чиновника из общего потока машин.       А все потому, что Фифочка — заколдованная принцесса. Настоящая, а не какая-нибудь там самозванка, которая почувствовала целую горошину всего лишь через двадцать тюфяков и двадцать перин из гагачьего пуха. Нет, Фифочка ощутила бы и лишнюю песчинку, даже находясь в другой комнате. И уж тем более не стала бы терпеть такое к себе отношение, а сразу задала бы нерадивой прислуге перцу.       Принцесса была восхитительно хороша: стройная изящная блондинка с нежной бархатистой кожей и огромными голубыми глазами. А еще она была единственной наследницей могущественного, процветающего государства (король-отец так и не женился после смерти ее матери), так что потенциальных женихов у нее хватало. И иностранные принцы, и просто знатные юноши пытались добиться благосклонности принцессы, но та ни одного из них не сочла достойным своей персоны.       Король тревожился о судьбе государства. И даже советовался по этому поводу... Нет, не с министрами, которые, конечно, тут же припомнили, сколько десятков раз просили его величество повторно вступить в брак. А с состоящей на королевской службе феей, мудрой, проницательной, а главное, тактичной женщиной, — та только руками разводила. Но давить на любимую дочь не смел.       И все бы ничего, не будь принцесса излишне остра на язык и склонна к злым шуткам. Она считала уместным во всеуслышание высмеять внешность, манеру держаться или привычки очередного кавалера. Шутка с поставленным на дверь ведром воды стала настолько приевшейся, что счастливчики, удостоившиеся личной аудиенции ее высочества, брали с собой зонты. А над беднягой сэром Джорджем, человеком весьма достойным, потешалась вся столица после того, как принцесса на одном из празднеств зачитала с балкона, где должна была просто приветствовать подданных, стихи, которые тот ей сочинил.       Король периодически обращался по этому поводу к фее, но и лоботомию, и зелье полного подчинения, и монастырь с суровыми порядками отверг решительно. Тогда фея посоветовала наложить штраф на штат воспитательниц и гувернанток, а заодно и на себя любимого за то, что потакали принцессе во всех капризах, и надеяться, что когда-нибудь та образумится.       Так все и шло, пока к принцессе не посватался чародей. Еще совсем не старый, но уже и не юноша, не красавец, но и не уродлив, не королевских кровей, да и в принципе не родовитый, зато богатый и, что самое главное, могущественный.       Король, министры и придворные схватились за головы, предчувствуя то ли засуху, то ли наводнение, то ли коллективное превращение в тараканов. Одной принцессе все было нипочем.       Чародей продержался целый месяц. А когда, признав поражение, зашел попрощаться, сказал следующее:       — Прошу меня простить, ваше высочество, что своими недостойными притязаниями отнял ваше время и внимание. Вы были совершенно правы, когда столько раз подряд терпеливо указывали мне на мое ничтожество. Позвольте же оказать вам ответную услугу и привести ваш несравненный лик в полное единение с вашими внутренними совершенствами.       Так прекрасная принцесса и превратилась в болонку Фифочку. Нужно признать, что собачка из ее высочества вышла тоже очень красивая: изящная, с белой шелковистой шерсткой, симпатичной мордашкой и выразительными голубыми глазами.       Король тут же послал за феей — наконец-то вопрос был полностью по ее части — и та, осмотрев принцессу, постановила:       — К сожалению, это мощное необратимое проклятие, и отменить его не сможет даже сам наложивший. А я ведь просила, ваше высочество, проявить такт.       Ее высочество жалобно заскулили.       — Однако я смогла немного подправить проклятие, добавив условие, при котором оно исчезнет без следа. Ее высочество вновь станет человеком, как только сможет разглядеть в ком-нибудь какое-либо хорошее качество.       И потянулась во дворец нескончаемая людская вереница. Мужчины, женщины, дети, молодые и старые, бедные и богатые, крестьяне и дворяне — король радушно встречал всех и всех богато одаривал.       Фифочка принимала визитеров, удобно устроившись на расшитой бисером подушечке. Она попивала лимонад из золотой мисочки и жаловалась на жизнь:       — Ах, это решительно невыносимо! Эта дура камеристка совершенно не умеет вычесывать шерсть, у меня из-за нее мигрень разыгралась! Еще и этот тип над ухом нудит, так бы и цапнула!       — Что она говорит? — обеспокоенно спросил король у феи, единственной, для кого речь принцессы не звучала как «гав-гав-гав».       — Ах, папа никогда меня не понимал!       — Вас сейчас в принципе никто не понимает, ваше высочество, — устало отозвалась фея. — И это не, как вы выразились, тип, а сэр Джордж. Он написал в вашу честь новую поэму.       — Тогда понятно, почему у меня так раскалывается голова, после камеристки так не было.       — Зря вы так, ваше высочество. Со времени... своего вынужденного дебюта он отточил мастерство и теперь стал известным поэтом. Присмотритесь к нему повнимательней.       — Было бы к чему присматриваться! — капризно тявкнула Фифочка. — Я и так знаю, что лицо у него круглое, как у деревенского простачка, нос картошкой и уши торчат.       Присматриваться Фифочка не пожелала ни к одному из посетителей, ей слишком сильно бросались в глаза то чересчур массивный нос, то кривоватые зубы, то слишком высокий или, наоборот, низкий голос, то простоватая речь, чтобы рассмотреть что-нибудь еще. Поняв, что все без толку, а государственная казна не резиновая, король принялся искать другие пути решения проблемы. И обратился к фее.       Та долго думала, а потом предложила:       — Возможно, ваше величество, если мы поместим принцессу в непривычную ей среду, дело сдвинется с мертвой точки.       Вот так в одной крепкой, дружной, но в целом совершенно обычной семье и появилась болонка Фифочка. Весной, летом и ранней осенью ее вместе с пожилым почтенным сенбернаром подолгу выгуливают на велодорожке вблизи Чижовского водохранилища. И если вы хоть раз ее встречали, но точно ни с кем не спутаете. Более громкой и агрессивной болонки вы еще не видели.       В родном королевстве принцессу, конечно же, не забывали. Король-отец, который, кстати, под давлением министров все же женился во второй раз, регулярно спрашивал о ее состоянии у феи. Фея, наблюдающая за принцессой в волшебном шаре, рапортовала:       — У принцессы все хорошо, ваше величество, она наконец-то уяснила, что гадить в ботинки хозяев — не лучшая идея.       Или так: — Сегодня принцесса десять минут гналась за велосипедистом. Ей очень не понравилась его прическа.       — Сегодня принцесса попыталась укусить хотевшего погладить ее ребенка. Отец ребенка попытался набить морду ее хозяину.       — Принцесса жаловалась сенбернару, что вокруг, цитирую, «тупые унылые идиоты» и ей не с кем поговорить. Сенбернар обозвал ее дурой.       — Принцессе удалось укусить за ногу даму в кислотно-зеленых туфлях. Дама обратилась в милицию. Не волнуйтесь, ваше величество, я прослежу, чтобы все было хорошо.       — Неужели моя дочь так никогда и не станет человеком, — посетовал как-то король. Дело было примерно через три года после вынужденной депортации принцессы и через месяц после появления у нее второго братика.       — Отчего же, ваше величество, — сказала фея, — все еще может случиться. Но, так или иначе, ее величество сыты, ухожены, и хозяева ее любят.