***
Эдвард вошёл в комнату Гарри, где за последние три дня побывал чаще, чем когда-либо прежде. Он чувствовал себя крайне виноватым из-за боли, которую, как чувствовал, испытывал Гарри. Знание, что он будет вампиром, более сильным и более смертоносным, а также что не придется беспокоиться о нем снова, помогло успокоить чувство вины. Его гордость, однако, взлетела выше; Гарри перенес боль, соблюдая приличие. Он почти не кричал, Эдвард ещё ни с кем таким не сталкивался. Эммет, Розали и Эсме кричали от боли, даже он знал, что кричал. Если не считать стонов и очень редких криков, Гарри молчал. Тем не менее, Эдвард знал, через что проходит Гарри со своей способностью читать мысли. Как только он добрался до кровати Гарри, красные глаза открылись, дезориентированные. — Гарри? — спросил Эдвард, стараясь говорить очень тихо, зная, что Гарри будет восприимчив к звукам, прикосновениям, зрению и особенно вкусам. По крайней мере, до тех пор, пока он не привыкнет к тому, что его рецепторы стали в разы чувствительнее и острее. — Эдвард? — прохрипел Гарри, а его горло горело, как дикий огонь — парень осознал, что произошло, кем он являлся, и мог слышать сердцебиение всех, кто спускался вниз по лестнице. Он ни разу, к великой гордости Эдварда, не подумал их съесть. Или, скорее, высосать их досуха, как это сделал бы вампир. Гарри не надо было принюхиваться, чтобы понять, кто находится внизу. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Эдвард, опускаясь на колени рядом со своим возлюбленным и беря его за руку. — Странно, но я чувствую себя по-другому, — признался Гарри, находя это довольно необычным. — Поскольку ты теперь один из нас, мы будем чувствовать одинаково, — тихо объяснил Эдвард, тайно забавляясь сбитыми с толку мыслями Гарри. Тот никогда не имел пары после обращения, поэтому было довольно забавно слышать чужие мысли насчет изменений. — Ребёнок! — воскликнул Гарри, резко садясь и широко раскрыв глаза от страха. Теперь он начинал вспоминать всё то, что привело его к обращению. — Прекрасно, — сказал Эдвард, держа Гарри за руки, чтобы тот случайно ничего не уничтожил. — Вообще-то, я должен тебе кое-что сказать, — признался он, всё ещё крепко сжимая руки Гарри. Теперь ему не нужно было беспокоиться о том, чтобы причинить боль своей паре; было странно не осторожничать, прикасаясь к нему. Наконец-то он сам понял, о чем говорит Гарри. Улыбка заиграла на его лице, его жизнь наконец-то стала целостной. — И что же? С ребёнком всё в порядке? — спросил Гарри, подозрительно глядя на Эдварда. — Ребёнок в порядке… но у нас был небольшой сюрприз, оказалось, что ты носил близнецов. — сказал Эдвард успокаивающе, доставая свой сотовый, или мобильный телефон, как его называл Гарри. Он показал Гарри фотографию близнецов, которые крепко спали в своих кроватках. — Они прекрасны, — сказал Гарри, способный запомнить картинку и обработать детали на ней в течение нескольких секунд. Это было довольно странно, как будто играешь в догонялки. Он мог думать намного быстрее, видеть намного лучше, даже маленькие пылинки, летающие в комнате, небольшие трещины в стене, потертости на ковре и неровности краски. — Да, но сначала мы поохотимся, — сказал Эдвард, поднимая Гарри с кровати. — Я хочу их видеть и не собираюсь причинять им боль, — сказал Гарри обиженно, потому как Эдвард подумал, что он может это сделать. — Я не думаю, что ты мог бы причинить вред детям, — сердито ответил Эдвард, но несмотря на это продолжил: — однако тебе нужно есть, ты, должно быть, голоден… Гарри сделал паузу, закатив глаза. Он не думал об этом, пока Эдвард не поднял тему. Парень понял, что очень проголодался, в животе у него было странное ощущение, а горло пекло ещё сильнее. — Ладно, — уступил Гарри, понимая, что Эдвард, возможно, всё-таки знает лучше. — Увидимся позже, — сказал Эдвард. Гарри знал, что он разговаривает с остальными Калленами. — Никаких проблем, Эдвард, — сказал Карлайл, и Гарри чуть не подпрыгнул, когда услышал его. Он широко улыбнулся, ему действительно нравилось быть вампиром до сих пор, и это было так круто, что он мог слышать все. Предупредив, Эдвард и Гарри выпрыгнули из окна и забрались на дерево прямо перед комнатой. Это дерево Эдвард поначалу использовал, чтобы шпионить, э-э, следить за Гарри по ночам. Без всякого напряжения они пустились бежать, Эдвард только успевал за ним, потому что тот, естественно, был самым быстрым. Но теперь это могло быть не так, поскольку Гарри был в состоянии держаться на расстоянии нескольких футов от него. Эдвард ухмыльнулся веселью Гарри и завопил от восторга, когда воздух закружился вокруг него. — Это всё равно, что летать, — сказал Гарри, который никогда раньше не чувствовал такой свободы, и в приподнятом настроении прыгал с дерева на дерево. Оглянувшись назад с озорной усмешкой на лице, он наконец смог угнаться за своей парой. Конечно, он мог бы продолжать трансгрессировать, но это было не так весело, как сейчас. — Стой здесь, — сказал Эдвард, останавливаясь. Гарри сделал то же самое, смотря своими красными, блестящими от веселья глазами. Странно, как красная радужка могли так сильно напоминать ему прежние зелёные глаза Гарри. И всё же, так и было: природа Гарри не была потеряна, только цвет глаз. Это поразило его друзей, когда увидели в первый раз. У них не сложилось хороших ассоциаций из-за красных глаз Волдеморта. Чудо из чудес, однако, Гарри всё ещё умудрялся выглядеть великолепно и не страшно, словом, совсем не так, как Волдеморт. Эдвард было собирался рассказать Гарри, как охотиться, но когда он открыл рот, тот уже исчез. Он помчался в сторону, откуда донесся голос лося, и с усмешкой покачал головой, решая сам что-нибудь съесть, так как был очень голоден. Один лось и две пумы спустя они оба, наконец, удовлетворились. — Так как же ты назовешь второго сына? — спросил Эдвард, и оба они шли спокойным шагом, желая немного побыть наедине. Эдвард и Гарри знали, что в тот же момент, как они войдут, у них ещё долго не будет ни секунды покоя. — Не думаю, что у меня было три дня, чтобы смириться с этим! А ты как считаешь? — спросил Гарри, желая узнать мнение своей пары. — Ну, мы предложили Мейсен, и я решил, что можем назвать его Эван, по фамилии твоей матери. — сказал Эдвард. — Мейсен Эдвард Поттер-Каллен и Эван Северус Поттер-Каллен, — сказал Гарри, пробуя имена на кончике языка. — Северус? Я думал, ты не хочешь использовать имена тех, кого потерял? — подразнил Эдвард, мягко улыбаясь. Не найти человека лучше, в честь которого его дети могли быть названы. Без Северуса Гарри не был бы жив, и во многих отношениях тоже. Если бы он не предупредил их с самого начала, они могли бы умереть. А потом он провел последние годы своей жизни, защищая Гарри. — Я должен как-то почтить его память, он этого заслуживает, — твердо сказал Гарри. — Да, — ответил Эдвард. Гарри сделал больше, чем многие; он похоронил Северуса рядом со своей матерью. Кроме того, он платил за похороны и следил за тем, чтобы о них заботились. — Ты готов к тому, что скажет Сириус? Гарри уставился на свои ноги, прежде чем снова посмотреть на своего великолепного мужа. — Сириус никогда не находился рядом, когда был мне нужен. Я думал, что он не может быть таким, пока глупо и слепо подверг себя опасности… не знаю, как, но Сириус оставался высокомерным мерзавцем даже после Азкабана. Я считал его мертвым в течение многих лет, а потом он вернулся в мою жизнь. Я всегда буду благодарен тебе за это, раз уж ты достался мне. Сейчас он другой, но я уже взрослый и не нуждаюсь в Крестном отце, как тогда, когда мне было тринадцать лет. — вздохнул Гарри, говоря Эдварду чистую правду. — Человек, которого Сириус ненавидел, был там ради меня, и в конечном счете умер за меня. — Я понимаю, что Сириус может и не знать. — сказал Эдвард с пониманием. — Не повезло, — просто сказал Гарри. Эдвард весело ухмыльнулся; Гарри-то уж точно честный человек. Он понял это в третий раз, когда Гарри по-настоящему разозлился. По иронии судьбы, это случилось именно с Сэмом и Сириусом, последний плохо отзывался о Северусе Снейпе. — Пойдем, познакомимся с нашими сыновьями, — гордо сказал Эдвард и, подумав, добавил: — Ну… может быть, ты сначала переоденешься. — прижав Гарри поближе к себе, янтарный глаз уставился на свою прекрасную пару с благоговением и любовью. Гарри схватил Эдварда и страстно поцеловал его; Эдвард почти вздрогнул от жесткого захвата Гарри. Вампир в первый раз целовал его, не сдерживаясь. Прислонившись головой к голове Гарри, он еще раз удивился своей удаче. — Тогда пошли, — усмехнулся Гарри, внезапно не в силах больше ждать, чтобы увидеть своих маленьких мальчиков. Эдвард улыбнулся в ответ, и они оба бросились бежать между деревьями, думая только об одном — о доме. Через двадцать минут они снова забрались на дерево возле дома Гарри. С глухим стуком вошли в комнату Гарри, и тот немедленно переоделся. Эдвард шагнул ближе, впервые увидев свою прекрасную пару вампира без одежды. Его пальцы благоговейно скользят по груди; медальон больше не оставляет на ней никаких следов. У него больше не было никаких шрамов, пришедших к этому. Он был похож на любого другого вампира, красив и смертоносен. Гарри проследил глазами за пальцами Эдварда, и присоединяется к его руке проведя по груди, глядя вверх он проговорил: — Ожог. Его больше нет. — он выглядел совершенно шокированным. — Да, все травмы после перерождения исчезают — это яд. — объяснил Эдвард. Потянувшись за футболкой, которую одел на Гарри, он захотел увидеть своих детей. Они могут повеселиться позже… только когда останутся вдвоем. Через две недели возлюбленные собирались в свадебное путешествие. — Круто, — ухмыльнулся Гарри, хватая пару брюк, которые надел, сняв испорченные. Эдвард делает движение, собираясь положить их в мусорное ведро, но Гарри говорит «Нет». «Магия» — вот и всё, что он ответил. Конечно, этого было достаточно, так как Каллены узнали, что магия — это чудо. Как было доказано двумя маленькими мальчиками, которые недавно пробились в этот мир. Смущенно улыбаясь, он просто бросает их на кровать, берет Гарри за руку, любовь ясно светится в его янтарных глазах. Они оба кивнули, и Гарри сделал глубокий вдох, как будто готовясь к тому, что сейчас произойдет. — Ты готов? — спросил Эдвард. Да, жизнь прекрасна. У него была семья. Семья с двумя маленькими мальчиками, семья, о которой он никогда не думал. А что ещё лучше — у него была пара, с которой он уже много лет думал, что никогда не встретится. — Как и всегда, — кивнул Гарри, но было видно, что он немного нервничает. — Не волнуйся, мы ничему не позволим случиться. — сказал Эдвард, успокаивая своего мужа, но он знал, что в этом нет необходимости. Гарри справится, он сильный, хороший и совершенно потрясающий.***
— Они спускаются, — сказала Эсми, обращаясь к людям, поскольку все вампиры уже знали об этом. Они могли слышать разговор, происходящий на лестнице. Карлайл счастливо улыбнулся, когда кто-то упомянул об ожоге от медальона. Это было первое, что он действительно заметил в Гарри. Он знал, что с Гарри жестоко обращались, но не настолько, как полагал. Он думал, кто-то нагревал медальон и прижимал к его коже. То, что случилось, было гораздо более мужественным. Он все еще испытывал благоговейный страх, даже спустя целый год не мог смириться с этим. Он никогда раньше не встречал такого человека, как Гарри, и сомневался, что когда-нибудь снова будет иметь такое удовольствие. — Как он там? — спросила Гермиона, и её выражение лица снова приобрело обеспокоенный вид. — Я в порядке, Миона, — сказал наконец Гарри, появляясь. Он с тревогой смотрел на них, пытаясь проследить реакцию. Сириус встаёт и подходит к нему, обнимая и прижимая к себе. Его больше не волновало, что Гарри жесток и холоден, он все ещё его крестник, все ещё Гарри. Он заметил, что Гарри очень не хотелось снова обнимать его, но знал, что это было потому как Гарри боялся причинить ему боль. Он никогда не был так рад, что волшебники не пахнут. Иначе не смог бы находиться так близко к Гарри. Ему пришлось бы держаться от него подальше в течение нескольких лет, пока он не привыкнет быть вампиром. — О, Гарри! — взвизгнула Гермиона, присоединяясь к объятиям. Слёзы облегчения бежали по щекам. — Миона, — поморщился Гарри, — не так громко. — Извини, — тихо сказала она, выглядя крайне смущенной. — Всё в порядке, приятель? — ухмыльнулся Рон, похлопав его по спине. — Наконец-то, — проворчал Драко, — я нашёл решение. — он закончил злорадно ухмыляться. Только Драко Малфой мог сделать все это ради него. Гарри усмехнулся в ответ, качая головой в изумлении. — Ну и для кого же я теперь буду готовить? — сказала Анди, глядя на Гарри с притворной грустью. Гарри рассмеялся временному ошеломлению представителей человеческого рода. — Тедди, — ответил он. — Ну что ж, спасибо Мерлину за это, — улыбнулся Анди. Внезапный крик заставил обитателей комнаты переместиться в другой угол, где они только что стояли. У всех был такой вид, как будто они собирались нырнуть в сторону детей. — Не надо, — сказал Эдвард, — теперь очередь Гарри. — он перестал игнорировать недовольную мину Розали. Гарри подошёл поближе, глядя на кроватку в которой лежал Мейсен, на своего плачущего малыша. У него был цвет волос и янтарные глаза Эдварда. Благоговейно улыбаясь, он осторожно взял его на руки, не в силах поверить, что создал нечто столь прекрасное. Ему в руки сунули бутылку молока, и он почувствовал запах крови. Повернув голову, он увидел, как Эдвард кормит одного из них кровью. Ребёнка с медными волосами. — Он отказывается пить что-либо, кроме человеческой крови, — просто ответил Эдвард на невысказанный вопрос Гарри. — А как же Эван? — усмехнулся Гарри, решив назвать малыша с каштановыми волосами Эваном, а медноволосого — Мейсеном. — Он любит и то и другое, — ласково улыбнулся Эдвард, — но Карлайл считает, что мы должны дать ему это, если он согласится. Как только Эван выпил почти все, Гарри осторожно положил его себе на плечо, очень нежно похлопав по спине. Почти не давя на него, пытаясь успокоить. Его сын был раздражён и плакал оттого, что хотел ещё. Так же быстро, как комната была оживлена, заполнена голосами и смехом, в целом хорошо проводя время, резко стало смертельно тихо. Когда над толпой воцарилась ошеломленная тишина. Эван только что сотворил магию, подозвав к себе трехдневную бутылку. Он такой же волшебник, как и наполовину вампир. Мало того, Эдвард не мог слышать никаких мыслей своего сына. Гарри даже не поморщился, когда бутылочка ударила его по голове; на самом деле новорожденный вампир едва ли даже почувствовал это. — О Боже! — воскликнула Эсми, потрясенно прижав руку ко рту. — Ну, Гарри, он только что переплюнул тебя, — усмехнулся Сириус с выражением нечестивого ликования на лице. Первые два года жизни ребёнка были самыми весёлыми, они занимались самой забавной магией. — Тебе было пять месяцев, прежде чем ты это сделал. — Ну, они же дети Гарри… чего ещё можно ожидать? — ухмыльнулся Рон. В комнате снова началась болтовня, только ещё более возбужденная. — Молодец, мой мальчик, — усмехнулся Гарри, гордо воркуя над своим трехдневным малышом. Он не знал, что и думать, ведь он вампир, который родил двух маленьких мальчиков. Теперь они не только собирались быть сильными, но и уже управлялись с магией. Это умопомрачительно, и маленькая часть его боялась, что он потерпит неудачу, как отец. Глядя на своего ребенка, а потом на Эдварда. Он наконец понял Нимфадору Тонкс. Да, она последовала за своим мужем на битву, но Гарри знал, что он сделает то же самое за Эдварда, а она знала, что Тедди вырастет в спокойном мире, с какой-нибудь семьёй. Эдвард улыбнулся мыслям Гарри. Они были ошибочны, относительно Тонкс в конце концов. Он думал, что Гарри будет думать и ненавидеть её ещё больше. И всё же, он наконец-то понял её и Ремуса. Подойдя к нему с сыном на руках, он обнял Гарри другой рукой. — С нами все будет в порядке. — сказал он успокаивающе. Для кого- то, кто мог быть таким чертовски сильным и уверенным в себе, когда это имело значение — он был так самоуверен. — Надеюсь, — сказал Гарри. Гарри прошипел, удивленно моргая; Эдвард в считанные секунды вырвал Эвана из его объятий. Эдвард гневно смотрел на Анди; это была первая новорожденная реакция, которую он увидел у Гарри. Каллены вскочили и окружили Гарри в считанные секунды, от его шипения. — С тобой всё в порядке? — осторожно спросил Эдвард, потому что оба его ребенка были забраны Блэками. — Я в порядке, — сказал Гарри, успокаивая себя и всех остальных. — Анди, не делай больше ничего подобного! — сердито рявкнул Эдвард, — он мог ранить ребенка и тебя! Может быть, у него и все хорошо, но он только переродился. Он ещё ко всему не привык! Анди уставилась на него широко раскрытыми глазами, тупо кивая головой, со страхом вспомнив, что нужно пользоваться камерой без вспышки. По крайней мере, она впервые сфотографировала семью вместе. Она собиралась подарить им красивый фотоальбом через несколько дней. Поскольку они еще не праздновали по-настоящему рождение детей. — Так почему же они всё ещё такие маленькие? — спросил Гарри, пытаясь унять напряжение в комнате. — Поппи проверяла их каждый день, похоже, они растут нормально. — сказала Гермиона, садясь, и всё остальные сделали то же самое. Наконец-то успокоенный Гарри не собирался срываться. — Тогда почему они так быстро выросли в утробе отца? — спросил Гарри, забирая Эвана у Анди. Та виновато посмотрела на него, но Гарри лишь покачал головой и ободряюще улыбнулся ей. — Мы понятия не имеем, — сказал Карлайл, — это довольно странно, но мы думаем, что, возможно, магия и яд вампира оказали интересное воздействие. — Значит, они будут расти нормально? — спросил Гарри, вздохнув с облегчением. — Так и будет, — заверил Карлайл, улыбаясь своему новому члену семьи, мудрому вампиру, поскольку Гарри был членом семьи с тех пор, как начал встречаться с Эдвардом. — А где же Поппи? — спросил Гарри, наконец заметив, что её там нет. — Она спит, — тихо сказал Драко, — она не спала почти два дня и хотела убедиться, что с тобой всё в порядке. — Она чувствовала себя виноватой, что не смогла помочь тебе, — криво усмехнулся Сириус. Поппи всегда питала слабость ко всем, кто находился в её больничном крыле, так же как и Гарри. Она очень любила Ремуса. Поскольку он каждый месяц находился в её больничном крыле, никто не мог побить его рекорд. Ну что ж, Невилл Лонгботтом, вероятно, был близок к этому; Гарри рассказывал ему, каким неуклюжим был ребенок. Гарри весёло покачал головой. — Так как же их полные имена? — спросил Рон, меняя тему разговора. — Мейсен Эдвард Поттер-Каллен и Эван Северус Поттер-Каллен. — гордо заявил Гарри. — Поппи хочет заполнить свидетельство о рождении, — тихо сказала Розали. — Снейп? — спросил Сириус, ревность извивалась, как живое существо в своем животе. — Без него меня бы здесь не было, не говоря уже о них, — оправдывался Гарри. — Мне это нравится, Гарри, у них великие имена, — сказала Гермиона, сияя от гордости. — Я думал о Джонкуиле, это цветок, но мне не хотелось давать им странные имена. — сказал Гарри, ухмыляясь Гермионе, очевидно довольный теперь, когда вопрос с именем был снят. — Мейсен тоже относится к керамике, так что Мейсен настолько близок к ней, насколько это возможно, — сообщила им Гермиона, заставив Элис хихикнуть, девушка действительно знала много для человека. Она была очень умна, и Элис очень, очень любила ее. Она надеялась, что на этот раз Гермиона задержится подольше. Гарри только мило улыбнулся ей; он очень скучал по Гермионе и её хорошо осведомленному мозгу. Ему было интересно, откуда она взяла всю информацию, которую знала, но он уже знал это на самом деле. Гермиона была самым большим книжным червем, которого он когда-либо видел, и он до сих пор недоумевал, как она попала в Гриффиндор. Она начала со стопроцентной чистоты Рэйвенкло. С ними же она обрела мужество и любовь к жизни вне книг. Он хихикнул, вспомнив её замечания в первый год их знакомства. — Она действительно так сказала? — спросил Эдвард, задыхаясь от шока. Гарри злорадно рассмеялся, кивая головой. — Кто что сказал? — с любопытством спросил Рон, переводя взгляд с Эдварда на Гарри. — Нас могли убить или ещё хуже — исключить! — сказал Гарри, идеально подражая тому, как это говорила Гермиона в их первый год. — Ей нужно разобраться со своими приоритетами, — сказал Рон, смеясь вместе с Гарри, вспоминая свой собственный ответ. Гермиона густо покраснела, но легкая улыбка заиграла на её лице, как в старые добрые невинные дни, когда школа имела значение. К сожалению, она не могла оставаться в таком состоянии, когда Волдеморт возвращался каждый год. Она не была такой уж легкомысленной, когда подумала, что без неё они не смогли бы разгадать большую часть загадок. Это была просто истина, исходящая из того, чем на самом деле был камень — Философский камень. — А что с ним случилось? Философский камень? — с любопытством спросил Эдвард, присаживаясь. Нарцисса положила малыша в кроватку, он наконец-то закончил и теперь мирно спал. Гарри как раз заканчивал с Эваном; как только он оказался в своей кроватке, Гарри присоединился к Эдварду. — Дамблдор сказал, что он уничтожил его, — проговарил Гарри, удобно усаживаясь. — Зачем уничтожать такую бесценную вещь? И я думал, что ваш мир был закрыт от нашего? Я имею в виду, что многие люди знают о камне, и они не являются волшебниками. — сказал Джаспер вечно читающий — прямо как Гермиона. — Верно подмечено, — сказал Гарри. — у меня нет ответа. — он сказал всем, кто смотрел на него, но это были только Каллены. — Николасу было шестьсот шестьдесят пять, а Перенель шестьсот пятьдесят восемь, когда камень был уничтожен. Они прожили свою оставшуюся жизнь в Девоне, и никто никогда не говорил, использовал ли он камень, чтобы разбогатеть, или нет. Теперь скажем, что им было сто, когда он был создан, что значит камню пятьсот с лишним лет. Чары, скрывающие нас от обычных людей, были созданы четыреста лет назад. А это значит, что сто лет назад использование магии в их присутствии было запрещено законом. Неудивительно, что к тому времени эта история стала широко известна. — сказала она своим обычным лекторским тоном, игнорируя выражение шока, удивления и недоверия, написанное на их лицах. Она к этому привыкла! Она получала его с годами, особенно от своих лучших друзей. — Понятно, — задумчиво произнес Джаспер, поклявшись поговорить с девушкой более подробно, надеясь вступить с ней в спор о чем-нибудь. Она была очень хороша, и из нее получился бы отличный вампир. Он не имел в виду ничего сексуального, он любил Элис, но Джасперу нравились хорошие дебаты. Он видел, что с ней было бы очень интересно поговорить. — А что бы я без нее делал? Мой мозг был бы пуст, — весело усмехнулся Рон. — Это уже присутствует, — поддразнила Гермиона. Рон задохнулся от ужаса, издевательски упав в обморок. — Мальчики, — сказала Гермиона, закатывая глаза, заставляя Элис снова захихикать, Гермиона улыбнулась ей в ответ. Гарри просто оглядел свою семью, и он действительно считал каждого из этих людей семьей. Он умрет за каждого из них. Оглядевшись, он понял, что наконец-то нашёл свой свет. Война закончилась, и он впервые осознал, что наконец-то находится в безопасности, а главное — счастлив. Эдвард прижал новорожденного парня к груди, прекрасно осознавая свои чувства. Да, они оба были счастливы, они наконец-то нашли свет. Там больше не было монстров, ожидающих за углом. Будь то, чем они себя считали, или реальная угроза — все они были нейтрализованы. Счастливые. Все, о чем он мог думать, было: «я мог бы привыкнуть к этому». Он действительно так думал. КОНЕЦ