Via mortis. Посвящение.

Мадам Помфри уже ложилась спать, когда в двери Больничного крыла кто-то оглушительно забарабанил. Глухой звук отражался от стен, и создавалось впечатление, что ломится в лазарет как минимум горный тролль. Хорошо, что в палате все пациенты были окаменевшие, иначе они уже забили бы тревогу.  — Иду, иду, — приговаривала женщина, набрасывая халат и открывая тяжёлые дубовые двери. — Мисс Лестрейндж? На пороге стояла девочка с выражением паники на миловидном лице. На руках у неё было что-то рыжее меховое покрытое кровью. Это нечто еле-еле дышало и издавало странные жалобные звуки. Сама девочка тоже выглядела неважно: наверно в первый раз медик видела её такой взволнованной и перепуганной, в больших синих глазах неподдельный страх, на зелёной мантии темнеют бурые пятна.  — Мадам Помфри, помогите! У него, судя по всему сломаны лапы и разбита голова. Осмотрите его, пожалуйста, — девочка умоляюще смотрела на медика.  — Пройдёмте, — пропуская слизеринку с хаусом в свои владения. — Вон, та койка. Джинни аккуратно уложила питомца на указанную кровать и скромно присела рядом на стул. Медик сосредоточенно водила над котом волшебной палочкой тихо проговаривая какие-то заклинания, палата освещалась только этими разноцветными искрами. Кот же смотрел только на перепуганную хозяйку умными жёлтыми глазами, будто пытался её приободрить. Время от времени он жалобно мяукал от нестерпимой боли.  — Мисс Лестрейндж, вы оказались абсолютно правы. Задние и передние конечности переломаны, некоторые кости раздроблены в пыль, серьёзная черепно-мозговая травма. Но дня через два я его на лапы поставлю, будет как новенький.  — Спасибо, а можно я…  — Конечно, оставайтесь, тем более ему понадобится ваша поддержка. Костерост сами знаете та ещё гадость, к тому же боли у бедняги будут страшные. Разместитесь на свободной койке. Ночь, как и предсказывала колдомедик, выдалась жуткая. Несколько раз бедный Мерлин просыпался и начинал буквально орать от страшной боли, а девочка почти ничем не могла уменьшить его страдания. К рассвету Джинни окончательно перебралась в его койку, что бы хоть как-то заглушить его невыносимую боль, лёгкими нежными поглаживаниями и ласковыми словами. Спокойно поспать ей и её питомцу удалось только когда весь остальной замок начал просыпаться. Она стояла неподалёку от входа в библиотеку, за портьерой. Рядом прямо за её спиной было что-то громадное, она это чувствовала, но ничего с этим сделать не могла. Мышцы её не слушались. Даже пальцами пошевелить не получалось. Вдруг она услышала до боли знакомые голоса и шаги.  — Гермиона, стой! Если ты права нужно как-то заглянуть за угол, — нет… Рон, Гермиона, бегите! Уходите! Чёртовы губы снова не слушались. Слова застревали где-то в глотке. Больше всего на свете сейчас ей хотелось предупредить друзей, но, как на зло, ничего не выходило. Она отчаянно пыталась вырваться из этой живой клетки, что бы помочь друзьям. Но все попытки были тщетны.  — Ты прав, — послышался звон, тихий шорох. — Так, подержи… это тоже… и это. Вот!  — Гермиона, ради Мерлина, как у тебя в сумке всё это помещается? — Почему вы не уходите?! Бегите! Пожалуйста!  — Спокойно. Сам посмотришь или мне доверишь? — Да идите вы обратно в библиотеку! Пожалуйста!  — Я сам, не хочу, что бы Гарри меня потом упрекал, что я тебя не уберёг, — Рональд, да услышь ты меня, наконец! Громадина за спиной зашевелилась. Я, наконец-то, смогла разомкнуть губы, но с них слетело не предупреждение друзьям, а непонятное зловещее шипение. Перед глазами неожиданно образовалась темнота. Нет! Дайте мне выйти! Отпустите меня! Дайте спасти их, помочь хоть как-нибудь. Вам моей жизни мало? Резко её выбросило из видения. Голова просто раскалывалась пополам. Это не имело никакого значения! Надо помочь Гермионе и Рону! Но пошевелиться не получалось. Она открыла глаза. В Большом зале чёрные флаги, все сидят тихие. За слизеринским столом тихо плачет Дафна, рядом бледный как смерть Драко. На крёстном лица нет. Совсем рядом раздался отчаянный всхлип. Гермиона!  — Гермиона! — подруга плакала навзрыд цепляясь за Рона как за тростинку. На Рона тоже смотреть было больно. Он был бледен настолько, что даже веснушек видно не было, а щёки влажные от слёз. Но где Гарри?  — Привет, малышка-Джинни.  — Что тебе нужно? Зачем ты меня сюда выдернул? — опять этот парень! Чтоб ему пусто было! — Я отдала тебе всё, что ты хотел! Всё что могла. Что тебе ещё нужно?  — Девочка моя, я, между прочим, исполняю желание многих, живущих на земле. Ты на своих похоронах разве, не здорово? Тут в глаза бросился белая точка напротив витражного окна. Джинни бросилась к ней. Как и предполагалось, она увидела себя в гробу. Такая бледная, будто восковая… Бррр… От этого зрелища по спине побежали мурашки.  — Ну как тебе?  — Я не люблю лилии.  — А зря, Поттеру они нравятся.  — Где Гарри? — образ её собственного тела тут же померк. — Почему здесь нет Гарри!  — Вот какая штука, Джинни… ты отдала за него жизнь, но вот вопрос. Нужна ли ему такая жертва? Достоин ли он её? Сможет ли он её принять?  — Мы же договорились! А чего Гарри достоин, а чего нет, это не твоё дело! Где он?  — Не моё, так не моё, — с этими словами он толкнул её прямо в открытый гроб. — Только ты не думаешь, что ему на тебя плевать? А не пошёл бы ты? Рядом сопел Мерлин. В больничном крыле звенящая тишина. Мысли путаются, толи бежать искать Гарри, толи броситься в библиотеку, хотя это наверняка бесполезно…  — Тебя это расстроит, Поттер, — что здесь делает профессор МакГонагалл? И почему у неё такой странный голос?  — Рон… Гермиона… — Мерлин! Надломленный голос Гарри взбодрил, как ведро ледяной воды. — Только не говорите, что за ширмой и Джинни… Нет, слышать его голос таким… было просто невыносимо. Джинни тихо поднялась с койки и вышла из-за ширмы. Первым в глаза бросился убитый и потерянный Гарри, он не должен так выглядеть! Изумрудно-зелёные глаза будто потухли, руки подрагивают, плечи опущены, будто на них свалился небосвод.  — Гарри…. Джин выглядела жутко. На лице неописуемое выражение безысходности, страха и боли. Под глазами лилово-чёрные синяки. Лицо белое как мел. Волосы цвета воронова крыла в жутком беспорядке. Мантия в бурых пятнах, и он знать не хотел, как они там оказались, просто хотелось найти того гада, который виноват в её состоянии и разорвать его на кусочки. Он точно больше никогда не хочет видеть её такой… На обоих обрушилось осознание, что все эти месяцы они маялись дурью. Надо было наступить гордости на горло и помириться. И только теперь, когда перед ними окаменевшие друзья до них это дошло. Оба одновременно перевели взгляд на Рона и Гермиону. Из-за того, что перед тем, как окаменеть, девочка отчаянно вцепилась в ладонь мальчика, для них пришлось сдвинуть койки. У обоих выражение неописуемого ужаса на лицах. Смотреть на них в таком виде было страшно. Что же на них напало? Джинни чувствовала себя виноватой. Она была там. Она должна была найти способ помочь им. Это она во всём виновата… к тому же теперь она даже не увидит их в нормальном, живом состоянии. От этой мысли захотелось просто забиться в самый тёмный угол и выть. Она даже не поняла, когда Гарри оказался рядом. Только в нос ударил запах полироли для метлы и ещё чего-то неуловимого… так наверно пахнет первый весенний дождик.  — Джин, мы справимся, мы вернём их, вот увидишь. Через месяц зелье будет готово, — да, только вот я их такими уже не увижу. Ни улыбающуюся Гермиону с книгами наперевес, ни шутящего и весёлого Рона за шахматной доской.  — Да, Гарри. Всё будет хорошо, — только без меня. Интересно, мне удалось выжить из себя правдоподобную улыбку?  — Ну чего ты? — нет, что-то я совсем расклеилась…. Так и не надо меня обнимать! Я же разревусь сейчас! Гарри, не надо… я итак еле держусь!  — Мисс Лестрейндж, мистер Поттер я вас провожу до гостиных, — а точно здесь же МакГонагалл. А я про неё забыла. Как-то неудобно даже…

***

Ученики слизерина ничего не понимали. Нет, понятно, что произошло новое нападение, но почему их собрали здесь? Джинни сидела в самом дальнем углу, что бы её не трогали. Однокурсники, видя её состояние, не подходили, боялись. Только Драко и Дафна были рядом. Хотя были субъекты, которые намёков не понимают.  — Золотце, а что у тебя такой вид убитый? Умер кто? Ни заучка ли Грейнджер?  — Заткни свою пасть Забини! — прорычал Драко, закрывая сестру от однокурсника.  — Ну чего ты, Драко? Сам же говорил, что было бы здорово, что бы она умерла, разве нет? Драко сжимал и разжимал кулаки от бессилия. Да, он так говорил, но он сто раз уже пожалел об этих словах. Какая разница, какое у неё происхождение, если Джин без неё никакая? Пусть общается с кем хочет, лишь бы она не походила на живой труп! Только вот как ей сейчас это объяснить?  — Остолбеней! — Драко вздрогнул, но кроваво-красный луч прилетел в грудь Забини. — У кого-то ещё есть, что мне сказать? Вся гостиная удивлённо смотрела на Джинни. Паркинсон сжалась в своём углу и что-то сдавленно пискнула, Кребб и Гойл взволнованно переглянулись, Булстроуд заёрзала жирной задницей в своём кресле. Даже старшекурсники замолкли. Все прекрасно помнили, кто мать Джинни, и что шутить с ней не стоит. Блейз это только что наглядно продемонстрировал.  — Великолепно, — громко возвестила Джинни, усаживаясь в своё кресло. Гостиная снова погрузилась в вязкую неуютную тишину. Только огонь в камине потрескивал, да Джинни нервно постукивала ногтями по полированным чёрным подлокотникам своего кресла. Дверь с грохотом распахнулась, и в гостиную влетел подобно огромной летучей мыши профессор Северус Снейп. Он даже не заметил, как переступил через распластавшегося на полу Забини. Лица на нём не было.  — Все здесь? — получив в ответ утвердительный лепет, продолжил. — «Все ученики возвращаются в гостиные своих факультетов до шести часов вечера и больше их не покидают. На уроки будете ходить в сопровождении преподавателя. Никто не пользуется туалетной комнатой без провожатого. Все матчи и тренировки временно отменяются. Никаких передвижений по вечерам». Вопросы есть? Все неуверенно переглянулись, будто боясь что-то спросить. Дафна неуверенно подняла дрожащую руку.  — Да, мисс Гринграсс.  — Профессор, на кого напали?  — На мисс Грейнджер и мистера Рональда Уизли. Вот теперь в гостиной произошёл настоящий взрыв. Все сразу всполошились, потому что Рон был чистокровным, да осквернителем крови, да другом грязнокровки, да сын магглолюбцев… Но чистокровным! Это говорило, что никто из них не в безопасности.  — Тихо! — рыкнул профессор Снейп. — Если больше вопросов нет, разошлись по кроватям, быстро.  — Профессор, я хочу переехать обратно в свою комнату, — у самых дверей его настиг тихий голос Джинни.  — Ты уверена? — он не хотел её отпускать сейчас, когда на Уизли и Грейнджер напали.  — Да, я хочу больше времени провести с Дафной и Драко, — пока оно у меня ещё осталось.  — Хорошо, твои вещи сейчас доставят домовики.  — Хорошо. Джинни уже развернулась в сторону спален, как её нагнал слегка дрогнувший голос декана.  — Ты ничего не хочешь мне сказать, Джинни?  — Ничего… — простите меня за всё, крёстный.  — Хорошо. Спокойной ночи, Джин.  — Спокойной ночи, профессор, — прощайте профессор, не поминайте лихом.