По льду

Воскресенье 15:48 Прищурившись на солнце, девушка забрала волосы повыше в хвост и несколько минут наслаждалась тишиной в парке и по-весеннему тёплыми лучами. Она не знала, как забрела сюда: Амира, с которой она шла из школы по пути домой, ушла по своим делам, а у других девочек тоже нашлось чем заняться. Мия же решила не думать ни о чём и просто распластаться на ближайшей лавочке напротив пруда. Уже который день её заполняло ранее невиданное щекочущее всепоглощающее чувство. Такое большое, такое волнительное. Всего м-н-о-г-о. Мия жадно вдохнула в себя прохладный воздух, мысленно уносясь в события прошедших дней. Например, они с Маттео и Ханной всё же смогли найти интересный материал для проекта по биологии. Выбор пал на генетические процессы в популяциях, впрочем, кто бы что знал о популяциях в целом и в общем среди них. Но Маттео так смешно пытался объяснить, как устроена хромосома, что лучше темы они и не могли придумать. А ещё она купила себе новую юбку и кофту. Просто так. А ещё она была влюблена. Аксель: я скоро буду в том магазине. с моцареллой который. что тебе посмотреть? Мия: *закатанные глаза* Аксель: *закатанные глаза* И зачем спрашивать, что купить в «Реве», как будто там есть что-то лучше? Аксель: понял. моцареллу: -* Мия: : -* Мия довольно оттянула горло толстовки, подставляя лицо лучикам солнца. Она чувствовала, что скоро ей предстоит тяжелое время, когда нужно будет объясниться с подругами, и не факт, что они поймут… не Кики. Ханна — возможно, Амира тоже, но не Кики. Как бы хотелось сейчас не думать об этом! Почему ей всегда нужно разрешение на счастье? Почему всегда нужно выбирать? Прогуливаясь по парку и много думая, Мия всё сильнее переживала и грызла себя изнутри: она знала, что поступала неправильно, потому что Кики встречалась с Алексом, а она в свою очередь отчаянно пыталась заставить Кики расстаться с этим «козлом». И что теперь? Она встречается с этим козлом. Мию отвлёк телефонный звонок. Через пару минут она пожалела, что взяла трубку. Мама снова была не в настроении, ругала за все человеческие грехи и сетовала на её странные «принципы». Тогда у блондинки совсем упало настроение. Мать даже не подумала узнать, какие у неё новости, как ей здесь нравится, что вообще творится с дочерью. Впрочем, Мия и сама не хотела что-то говорить агрессивно настроенной женщине, ни про друзей, ни про выпускной, ни тем более про Александра. Её почему-ты-думаешь-только-о-себе тон не внушал доверия. Дерьмо, родная мать не внушала доверия. — Мам, я… мне нужно идти, хорошо? Я надеюсь, вы с папой всё уладите, — плавно заканчивала неприятный разговор Мия, пиная ногой мелкие камушки с парковой дорожки. Говорить или не говорить? — На все каникулы навряд ли смогу приехать. В конце может. Я буду в Берлине с подругами, Хансом и Алексом. — Какой ещё Алекс? — насторожилась трубка. — Мой парень. Всё, целую, пока! — Подожди, Мия, почему я..?! Мия отключила телефон и пару раз стукнула себя по лбу. Зачем она вообще..? Господи, накажи её за глупость. Теперь от вопросов точно не отвертеться. Мия продолжила пинать камни, кутаясь в толстовку от набежавшего ветра. Сердце как назло стучало, а в голове завёлся улей из сотен мыслей о будущем и её зыбком настоящем. Воскресенье 18:20 Терапией от любой депрессии для девушки всегда были музыка, фильмы и книги. А так как инструмента под рукой не было, а без Харденберга фильмы смотреть неинтересно, Мия провела пару часов в библиотеке за чтением «Финансиста». Хоть немного, но удалось привести мысли в порядок. Но к семи она уже спешила домой, параллельно отвечая Ханне. Девушки договорились поужинать сегодня у неё с Хансом и Линн: можно считать это ответным жестом в Рождество за вкуснейшую картошку Юнг. Ханна: буду у тебя через минут тридцать?) Мия: ага. жду Но грандиозным планам на девичник (Ханс не в счёт) не суждено было сбыться. По дому витал пряный запах трав и макарон. Только заметив до ужаса знакомую обувь и шапку, Мия нервно забегала глазами по квартире. Это ещё что за… — Хей, пуговка! — выскочил из ниоткуда счастливый Ханс с упаковкой фрикаделек в руках. Она любезно попросила его немного помочь с готовкой, чтобы всё успеть. Мия скинула с себя кофту и прищурила глаза в сторону кухни. — Что происходит? — А что происходит? Мы готовим ужин, ждём тебя, и давай уже быстрей мой ручки и проходи к нам, — поторапливал её Ханс, но Мия упрямо осталась стоять на месте, чуя, что скоро влетит и ему, и его «гостю». — Не держи меня за дурочку, Ханси. Если ты думаешь, что я не пойму, чьи это кроссовки, то я тебя разочарую. — А… ты поняла? Мия рыкнула и отняла у парня несчастные фрикадельки, быстро лавируя по коридору в сторону кухни с шипящими и бурлящими звуками. Конечно. Так и есть. Про себя оценив то, как идёт парню её фартук, Мия не стала ждать и побыстрее стукнула шатена по плечу. Тот чуть не выронил дуршлаг с макаронами, который держал над раковиной, и в ответ дал ей щелбан в лоб. — Ауч, Мия. — Что ты тут забыл, «ауч»? — шикнула на него Мия, кинув взгляд на часы. Ханна должна прийти через десять минут, а у неё тут на кухне Харденберг с макаронами в фартуке. Она, чёрт возьми, ещё не готова тут разъясняться и оправдываться. Александр, точно не замечая её состояния, развёл руками. — Пришёл к тебе занести сыр. Ханс предложил остаться с вами на ужин. Вот, готовим пасту. — Пасту?! — Да. Можешь быть немного полезной и пожарить фрикадельки, — он ткнул пальцем в помятый в её руках пакет из Икеи и преспокойно продолжил промывать макароны. Немыслимо. Винтер с отчаянием прикусила губу. Вариант выгнать его был провальным, потому что Ханна вот-вот придёт и всё равно с ним столкнётся, а вариант оставить парня на ужин означает в прямом смысле расстрел: никто до сих ни о чём не знал. Так и не определившись с тем, как поступить с несчастным Харденбергом, Мия решила по его совету занять свои руки фрикадельками. — Сливки в холодильнике, я бы на твоём месте добавил для сочности, — сумничал парень. — Я бы на твоём месте, — не договорив, она натянула на лицо улыбку, одним движением высыпая на раскалённую сковородку фрикадельки, — занялась бы макаронами, Аксель, и не злила бы меня ещё больше. Сейчас придёт Ханна, и я ни черта не знаю, как объяснить факт твоего присутствия сейчас на моей кухне в фартуке с этой жёлтой кастрюлей! Алекс несколько секунд задумчиво рассматривал покрасневшую от жара плиты и от эмоций девушку, и потом ухмыльнулся, выудив из верхнего шкафчика оливковое масло. — Прекрасно, посидим все вместе, не чужие люди. — Это полный капец! Я не знаю, что ей сказать, она думает, что мы просто..! — Мия не могла подобрать слов, активно перемешивая муку со сливками, частично проливая на стол. Винить тут как бы и некого, она сама себе вырыла яму. Нужно было или рассказать о своих чувствах ребятам ещё в начале, или… или вообще не начинать. Они одновременно подняли друг на друга взгляд. Девушка и подумать не могла, что когда-нибудь сможет вот так просто с этим «заносчивым» парнем готовить макароны и перемешивать соус. А сейчас он подбадривающе улыбался ей, до трепета в сердце заправляя за ухо непослушную прядь. Он пригласил её в свои объятия. — Иди сюда, — одними губами прошептал он, и она как котёнок прильнула к его груди, крепко сцепляя пальцы в замок на его спине. Алекс нежно поцеловал её в висок, а ощущение этого тепла напомнило ей ту самую судьбоносную пятницу у него дома. От него пахло приправами, готовкой и домом. Мия вмиг передумала рассматривать второй вариант. — Ты боишься их реакции? — она только закивала в ответ, переплетая их пальцы. Боялась. Алекс тяжело вздохнул, даже с неким шутливым недовольством. — Да ты у меня трусишка, оказывается, Мия Амалия Винтер? Не хмурься, морщины раньше появятся. Тебе хорошо сейчас, со мной? — Ты только что обозвал меня старой ссыкушницей, — приподняла одну бровь Мия, возвращаясь к мясу. — Даже не знаю, Александр, даже не знаю… — Господи. Они оба вернулись кто к фрикаделькам, кто к мясу, заканчивая последние приготовления и несколько минут только наблюдая за товарищем по готовке боковым зрением. Ну, в конце концов, не конец же света сейчас случится? Телефон в кармане парня оповестил о сообщении. Мия: мне нигде не бывает так хорошо. Контрольная ухмылка. Не успела девушка получить свою порцию поцелуев, как в дверь постучали. В квартиру на всех парах, на ходу разматывая шарф, влетела Ханна. Влетела и замерла на пороге. По мечущемуся взгляду подруги Мия могла предположить, что она сейчас… — Я вас ненавижу. Вы просто ужасные, вы мне ничего… Ханс, даже ты знал?! Ну всё, — она театрально смахнула чёлку, усаживаясь за стол, кидая на стоящую с приборами пару взгляд убийцы. — Это конец дружбы, знаешь, Мия? Даже не представляю, что вас спасёт. Молитесь, чтобы сейчас меня ожидала сногсшибательная паста с томатным соусом, других вариантов просто нет. — С брусничным. Ханна прищурила глаза на Алекса, вертящего в руке баночку с соусом из той же злополучной Икеи. Но, заглянув за его спину, она увидела сковороду с её любимыми фрикадельками и заметно просияла. — Принято. — Фух, — с облегчением выдохнула Мия. Она даже не могла высказать, как благодарна была сейчас подруге за поддержку. Пусть даже это заслуга пасты с фрикадельками. Когда все уже сидели за ужином, Мия бегала по кухне, находя себе разные дела. Хансу не терпелось отыскать его салфетки, Ханна попросила соль. А Мия просто любила порядок, не в силах смотреть на все эти тарелочки, кусочки и пятна. — Мия, ещё чуть-чуть, и мы ослепнем от этой чистоты. Всё блестит и пахнет, — остановил её Алекс, кивая на пустующее место за столом. Ханна не могла не промолчать и хитро изогнула бровь, втянув в себя макаронину. — Кое-кто хочет увильнуть от моих надоедливых расспросов про Винтерберг и строит из себя сверхзанятую хозяюшку. — Что? — Винтерберг? — одновременно со своей девушкой прыснул Александр, запив соком пасту. Рыжеволосая конспираторша важно обвела сидевшую рядом друг с другом парочку взглядом, особенно придавая значение тому факту, что на девушке сейчас была майка на три размера больше её. Ах да, она и забыла, что два дня назад завела привычку таскать у парня одежду. Сегодня было опрометчиво поддевать под толстовку этот предмет гардероба Харденберга, но, кажется, сам парень был очень даже доволен. — Мы с Амирой ваши шипперы. Я топлю за Винтерберг! — Шиппе… шиппе кто? — Мия, не будь такой отсталой, прошу, ты меня расстраиваешь, — закатила глаза Ханна под звонкое хихиканье предателя Ханса. Она его, кстати, до сих пор не простила за сегодняшний провал. Мия пихнула Алекса в бок, вопросительно смотря на эту кучку заговорщиков. Он с улыбкой пожал плечами, видимо, тоже не совсем находясь в теме. Она не отсталая, но Юнг дико странная девушка, которой пора бы уже повзрослеть и не заниматься сватовством. — Окей, так уж и быть, просвещу: я ваш шиппер, значит мне нравится ваш с Алексом тандем. Давно ждала, когда у вас там шуры-муры закрутятся и всё такое. Мия густо покраснела, шокировано моргая глазами. — Давно? Фу, Ханна, это пошло. Не думала, что ты… ты же не представляла, что мы когда-нибудь с Харденбергом… ну… — Это называется «секс», — весело подмигнул ей парень, откинувшись на стуле и кладя руку ей сзади на стул. — Заткнись, — шикнула Мия, закрывая лицо руками и мысленно убиваясь, почему вокруг неё вообще появились все эти люди. За какие грехи. — Итак, вернёмся к Винтербергу, — не мог успокоиться Алекс, которого видно вся эта шипперская тема заинтересовала. Ханна с участием принялась ему объяснять, как они взяли части их фамилий, какое крутое у них теперь название, и что они очень красиво смотрятся вместе. А Мия? А Мия ждала, когда можно будет сменить тему, и её щеки приобретут здоровый цвет. Алекс пальцем разгладил складку, засевшую меж её бровей. — Помни про морщины. — Как ты теперь можешь спокойно жить, когда из наших имён соорудили невесть что? — возмущалась блондинка, пока они провожали Ханну. Шатен повернул её к зеркалу, в котором отражались высокий довольный парень и его маленькая недовольная подруга, на чьих плечах покоились его руки. — Это круто, Винтер! Я бы никогда не додумался придумать нашей команде название. У тебя креативные друзья. — У меня креативные предатели, — зыркнула в сторону подруги, натягивающей на голову шапку, но позволила парню обнимать её за плечи. Уже распрощавшись с подругой, спустя какое-то время она получила от неё сообщение: Ханна: расскажи Кики сама. ей не будет так больно, если она не узнает это случайно через кого-то. окей? Мия: да. я поговорю с ней. Сердце блондинки сжалось, но она знала, что должна это сделать. Пора было сходить со льда и твёрдо идти по земле под руку с тем, кто зажигал в ней силу бороться. Алекс не прав: она не трусиха. Она сделала выбор и будет нести за него ответственность. Воскресенье 23:20 — Смотри-ка, Хеймдалль ещё не отправил Тора* в Асгард, а ты уже целую арию исполнила. — Неправда, — как нарочно именно в этот момент Мия сладко зевнула. Она как можно внимательнее вслушивалась в речи героев, отчаянно делая вид, что вовсе не собирается засыпать на середине фильма. Но даже крики стража моста не смогли запретить векам девушки то и дело закрываться. Лежать под своим одеялком в кольце тёплых рук, так ещё и с приглушённым светом, было слишком соблазнительно для сна. Мия несколько раз поморгала, поудобнее подкладывая руку под голову на груди Харденберга. Тот хоть ещё и не сдавал позиции и мог трезво говорить о диалогах в сценах, но девушка уже заразила его своей зевотой. — Я всё помню: Локи подлый предатель, ничего не мог сделать по-человечески, а Хеймдалль просто жертва обстоятельств. — Локи — хитрая задница, ты должна была оценить тот момент в начале, — заметил голос над её головой, и она прокрутила назад те монотонные, на её вкус, сцены в Асгарде. Тогда её и начало укладывать. Этот фильм они оба уже смотрят по второму разу, и второй раз она начинает засыпать с первых пяти кадров. Видимо, боги, Асгард — это немного не её тема. Хотя стоит признать, что этот парень провернул с собственным братом серьёзную шутку. — Я смотрю сейчас «Тора» только из-за химии главного героя с прекрасной Джейн. Она почувствовала руку у себя под футболкой, и по коже быстрым табуном побежали мурашки. Возбуждение длилось недолго, потому что парень стал её щекотать. Пять минут она грозилась скинуть его с кровати и отправить домой. Как этот хорёк вообще так незаметно остался у неё на ночь? — Ладно-ладно, ты уже спишь в одном ботинке, — он вылез из кровати и протопал босиком к столу, ставя ноутбук на зарядку. — Где провод у тебя лежит? — В ящике нижнем посмотри. — В этом? — Да, — из-под одеяла пробормотала девушка, чувствуя, что скоро она заснёт, даже не закончив фразу. Без парня постель стала остывать. — Эй. Мне холодно, ты где там закопался? Высокий парень кидал на стену ещё более высокую тень, и Мие она показалась каким-то лесным чудищем с руками-ветками. Ну дед-травник, самый натуральный. — Алекс, твоя тень меня пугает. Или лезь обратно в кровать, или сделай так, чтобы этот страх божий ушёл со стены. Парень повернулся на острожный голос девушки, у которой из-под одеяла торчал только нос, и усмехнулся. Через секунду она уже вновь могла чувствовать его тепло, и оно как всегда успокаивающе действовало на неё. Как наркотик. Или как чай с шиповником. Они лежали в темноте лицом друг другу, не касаясь. Так странно и одновременно хорошо: лежать вдвоём и слушать звуки машин за окном. Парень сглотнул и протянул ей фотографию. Мия подумала, что это её он так долго рассматривал на столе. — Это ведь твои родители? — Мия кивнула. — Вы не общаетесь. — Общаемся. — Но ты не выезжала к ним на Рождество, — тихо сказал парень, подложив себе руку под щёку. Она понимала, что он имел ввиду. Они и правда… не общались. Не так, как могли бы. — Моя мама очень сложный человек. И папа, но мама особенно тяжело идёт на контакт. Мы постоянно то ссоримся, то миримся, — Мия пожала плечами, поправляя лямку майки. Парень проследил за её движением взглядом, но всё так же внимательно слушал. — Чаще ссоримся, да… Раньше всё было наоборот: отец много работал, а мама делила со мной музыку. Это она впервые дала послушать Баха, Штрауса, Вивальди. Она же купила на последние деньги фортепиано, а потом мы полгода сводили концы с концами, ели мясо два раза в неделю, но я занималась сольфеджио, — Мия вспомнила свой первый урок с мамой и молоденькой преподавательницей, и как она с открытым ртом слушала основы нотной грамоты. Такой букет новых чувств, как тогда, когда она впервые поняла, что может отличаться от других, жить чем-то большим, она испытывала только на концертах на сцене. Неосознанно девушка прикусила губу, смахивая влагу с ресниц. Как же так получилось, что сейчас она даже увиливает от встречи с самым родным на свете человеком? — Я знала, что без мамы не прошла бы этот путь. Кто бы что не говорил, но детям нужно куда-то отдавать себя, им нужно хобби. — Отдушина, — с пониманием сказал парень. — Да! То, что воспитывает характер и силу воли, даже не знаю. Для кого-то музыка, для кого-то спортивные занятия, танцы, рисование. Я благодарна родителям за такую возможность. — Так… что же случилось? Мия грустно посмотрела в потолок. За стеной на кухне кипел чайник: Ханс грел его для вечернего ромашкового чая. — Не знаю. Просто я перестала быть послушной девочкой за пианино и познакомилась с одним взрослым уродом. Родители долго не обращали внимания, а потом, когда узнали, случился скандал. Я ушла из дома и, — Мия запнулась, не уверенная в том, что хочет вспоминать неприятные моменты из прошлого. Хоть и её прошлого, — и решила ещё походить по граблям. — Парень сделал тебе больно? — Мия заметила, как напряглись челюсти Алекса, и она осторожно провела по ним пальцами. Грустная улыбка тронула её губы. — Больно было следующие дни, когда он свалил. Но это уже было, так что о чём здесь говорить? Мы учимся только на собственном опыте. — Мне жаль. — Я знаю, Алекс, — они приблизились, касаясь друг друга носами. Ноша, лежащая на её девичьих плечах с тринадцати лет, стала легче. Парень укрыл их одеялом. — Ты не думала, что родители тоже жалеют о многом? О том, как вы вели себя друг с другом? Вы могли встретиться и поговорить обо всём, как раньше. — Это невозможно, — покачала головой Мия, хотя и сама думала об этом. Она обижалась на родителей, потому что думала, что они обижены на неё, а они точно так же. — А может, твоя мама просто боится, что ты будешь смотреть на неё как на предательницу, и поэтому не хочет лишний раз ранить тебя. Мы все злы временами на пап и мам. Мои так вообще не подарок, я не знаю, точно ли я не из приёмной семьи. Знаешь, сколько раз я готов был послать всех нахер? Много. За себя и за сестру. Но только как представлю, что сам буду воспитывать сына, а он в один день подойдёт ко мне и скажет: «Ты ужасный отец. Ненавижу тебя». Это самое страшное, что, наверное, я могу получить от жизни. Мия позволяла слезам течь по щекам. О детях она пока не задумывалась, потому что как? Чувство стыда. От него не так просто избавиться. Судьбе она тоже сегодня благодарна за ещё один день с тем, с кем так идеально неправильно смотреть фильмы, слушать тишину и принимать себя без стыда, со всеми ошибками и сомнениями. На языке так и повисли три странных слова. Она опять сказала их, засыпая, в надежде, что парень всё-таки услышал. Я люблю тебя.