Зависть богов

      Корделия не помнила, что такое ярость. Она помнила слово, помнила данное фрустрационно-агрессионной теорией определение, могла перечислить внешние атрибуты — выпученные глаза, ходящие под кожей желваки, побелевшие скулы, — могла даже воспроизвести некоторые из них, но вот пережить, прочувствовать, пропустить через нервные окончания и эндокринные железы не могла. Для внешних признаков требовалась гормонально-физиологическая подпитка. А ее не было. Эндокринная система, в чьи природные обязанности входит запуск сокращения мышц и сужения сосудов посредством адреналина, бездействовала. А без этой внутренней огневой поддержки, без своевременной поставки топлива вытаращенные глаза, заломленные руки и хрустящие пальцы определялись бы уже как неумелая театральщина и желаемого впечатления не производили.       Для того, чтобы надпочечники исполнили свой долг, зарядив кровь порохом ярости, должен был поступить сигнал из высшей инстанции — мозга. А мозг, в свою очередь, должен был прийти в возбуждение от внешнего раздражителя — негативно окрашенной информации. Или даже информации пугающей. Раздражающий сигнал был. Информация поступила. Прошла по зрительным слуховым нервам. Была распознана и осознана. Но… реакции мозга, а тем более его команды не последовало. Мозг будто бы не счел эту информацию достойной обеспокоенности. Реле не сработало. Щелчок, еще щелчок. Осечка. Боек вскрыл капсюль патрона, но порох не загорелся. Возможно, мозг и выжимал педаль газа до упора, но она проваливалась, уходила в пустоту. Корделия очень хотела закричать, выругаться, вскочить, метнуться из одного угла пультогостиной в другой, заломить руки, закатить глаза, взвизгнуть, топнуть ногой, разрыдаться, в перспективе даже провалиться в кататонию, чтобы закрепить произведенный эффект, но… Она продолжала сидеть неподвижно, развернув кресло к выстроившейся полукругом команде, и переводила свой устрашающе безмятежный взгляд с одного участника заговора на другого. Чуть в стороне, прислонившись к колонне, стоял начальник службы безопасности Сергей Ордынцев.       Голос ее звучал ровно, даже ласково.       — Итак, я повторяю вопрос. Кто это сделал? Кто додумался и кто осуществил?       Команда начала переглядываться и перешептываться. Неожиданно вперед вышел Ордынцев.       — Идея принадлежит мне. Я не мог нарушить должностные инструкции и позволить главе холдинга отправиться в дом Волкова без охраны.       Корделия устремила на него все тот же безмятежно-устрашающий взгляд. Этот взгляд не обжигал, не царапал и не сыпал искрами. Он облучал и рассеивал, разрушал в провинившемся подчиненном сами молекулы правоты и уверенности.       — И следуя этой самой инструкции, ты навесил на меня «жучок»?       — Это не «жучок», — вступилась за главного виновника девушка-навигатор Лена Кирсанова, — это органическая центаврианская флешка. Сканером не считывается. Мы проверяли.       Смолкла, подпав под тот же поток излучения. Корделия, чуть склонив голову, с минуту изучала своего навигатора.       — По-вашему, в техническом отделе «DEX-company» одни идиоты? Они не подозревают о существовании подобных флешек и верят, что агенты галаполиции до сих пор клеят микрофоны скотчем к заднице.       Лена всхлипнула.       — Об этих флэшках правда мало кто знает. Они для ученых, а не для шпионов. Центавриане используют их для сбора генетического материала на удаленных планетах.       — Я знаю, для чего используются центаврианские флешки, — прервала ее Корделия. Голос ее походил на аромат плотоядного цветка, звучал удушающе ласково и призывно. — Они разбрасывают этих блох где ни попадя, а потом штампуют из инопланетного ДНК своих химер. Тогда тем более непонятно, зачем вы нацепили эту флешку на меня? Чтобы она укусила Бозгурда? — Снова взяла на прицел Ордынцева. — Сергей, скажи честно, ты планировал таким образом заполучить его ДНК и сравнить с ДНК Ржавого Волка? Решение оригинальное, не спорю. Но если так, если ты решил использовать меня в качестве носителя, то возникает вопрос. На кого вы работаете, майор? На меня или на Федеральную службу? Если на меня, то и операцию по извлечению ДНК преступника неплохо было бы согласовать со мной, вашим непосредственным работодателем, а не использовать меня в темную. Если же на ФСБ…       — Я не ставил себе целью добыть ДНК Бозгурда, — буркнул Ордынцев. — Цель операции состояла в обеспечении безопасности охраняемого объекта, то есть, главы холдинга.       — Это каким же образом? Посредством укуса? Мое бесценное ДНК останется для потомков? Как вы рассчитывали им распорядиться? Воспользоваться технологией фриссов?       Лена Кирсанова снова всхлипнула.       — Эта флешка не кусается, — прошептала она. — Она информацию собирает. Аккумулирует и кодирует все поступающие извне аудио- и видеосигналы. Эти флешки используются центаврианами для сбора общих данных о планете. Для атмосферного и почвенного анализа. Их сбрасывают в самые труднодоступные уголки. Флешка некоторое время остается неподвижной, накапливая информацию, а затем самостоятельно возвращается на базу. Даже если эта база на полюсе или в жерле вулкана. Эти флешки очень редкие и о них мало кто знает.       — А ты где взяла?       — Я ее на фрисский коротковолновый резонатор выменяла. На Ярмарке.       Тут даже неисправное реле заискрило, и в капсюле патрона вспыхнул порох.       — Вы… вы летали на Ярмарку?       Экипаж еще ниже свесил повинные головы.       — Сергей, ты знал?       — Знал, — невозмутимо ответил Ордынцев. — Данный рейс выполнялся по моему прямому распоряжению. Цель — приобретение не вполне законных, но крайне необходимых для обеспечения безопасности охраняемого объекта технических средств.       Корделия схватилась за голову. Жест получился естественным, без театральщины, ибо не требовал гормональной подоплеки, а выполнялся посредством тривиального мышечного спазма.       — О Вселенная, кто все эти люди? Кто они? Я их не знаю! — полным трагизма голосом воскликнула Корделия. — Как я могла так заблуждаться?       Фраза получилась не такой естественной и удачной, как предвосхищающий ее жест, вызвала смешки и Корделия поспешила свернуть драму в сухое либретто.       — Боюсь спросить… а где флешка?       — На тебе, — ответил Ордынцев.       Корделия боязливо оглядела голые руки, потрогала шею, запустила пальцы в короткие пепельного оттенка волосы.       — Где?       Вперед шагнул Джон Фланаган, техник «Подруги смерти».       — Я поместил ее в одно из звеньев колье, — со вздохом объявил он.       Корделия устремила на него взгляд погибающего Цезаря.       — И ты, Брут!       Знаток ирландского виски был краток.       — Ну да. Мне объяснили. Я помог. Делов-то…       Едва касаясь пальцами, Корделия расстегнула украшение, подержала его на ладони, изучая, ничего сверх необходимого не обнаружила и протянула колье Ордынцеву.       — А я по наивности своей шутила, что в 16-м веке известностью пользовались только блохи. Оказалось, что они и в наше высокотехнологичное время тоже пользуются популярностью.       Майор взял украшение.       — И все-таки я не вижу смысла, — продолжала Корделия. — Каким образом эта центаврианская флешка могла бы помочь мне выбраться из дома Волкова? Она собирает информацию. Кодирует аудио- и видеосигналы. И что дальше? Как бы она помешала Бозгурду взять меня в заложники?       — К сожалению, никак, — с ужасающим хладнокровием опытного оперативника ответил майор. — Единственное, на что способна флешка — вернуться к назначенному сроку на базу. Она ориентируется на исходящий высокочастотный сигнал, неуловимый для сканера. Флешка возвращается на базу, как пчела в улей. Или почтовый голубь в голубятню. В случае ее возвращения мы просмотрели бы запись и приняли меры.       — Отправились бы за моим трупом. Спасибо, утешил. А база у нее… — Здесь, — ответила уже Лена и предъявила странный серебристый пентакль с углублением посередине. — Это дешифратор. Когда флешка возвращается к исходному пункту, она сливает собранную информацию на чип. И подзаряжается.       — Но меня могли запереть в одном из подземных боксов. Или уволочь на корвет Бозгурда.       — Она бы и оттуда выбралась, — ответила Лена, активируя базу посредством сенсорной панели. — Флешка рассчитана на работу в самых изолированных и труднодоступных местах. В искусственных сооружениях и космических кораблях всегда есть система вентиляции, канализации, есть выхлопные сопла, трещины в корпусе.       По периметру пятиугольника побежали полупрозрачные всполохи. Послышалось неприятное, низкочастотное гудение. К изумлению Корделии одна из подвесок на ее колье зашевелилась и отпала. Форма подвески изменилась, став из продолговатой почти шарообразной, цвет также сменился с золотистого на бурый. Шарик скатился с ладони Ордынцева, упруго скакнул, кусочком жвачки повис на комбезе навигатора, пополз вверх, переместился на предплечье и уже оттуда скатился в углубление пятиугольника.       — Нам повезло, что это не моль, — сказал Никита.       Непосредственного участия в заговоре он не принимал, но обвинялся в недоносительстве.       Когда флешка угнездилась и распустила серебристые паучьи лапки, Лена сделала шаг к разъему цифрового конвертера, намереваясь снять информацию с кристалла.       — Нет! — остановила ее Корделия. — Вы не будете на это смотреть.       На нее уставились пять пар изумленных глаз.       — Одна десятая содержимого этой флешки равноценна выстрелу из бластера. Услышав то, что здесь записано, вы станете свидетелями. Опасными свидетелями. Бозгурд будет охотиться на вас. К тому же, если информация, которой сейчас владею только я, где-то всплывет, то вы подставите под этот бластер не только меня, но и десятки сотрудников холдинга, их родных и близких.       Команда негодующе заворчала и задышала.       — Да, да, я понимаю, вы все лояльны и верны своему слову, не замечены в погоне за сенсацией, в нечистоплотности и шпионстве. Я безусловно вам доверяю. Не подозреваю и не обвиняю в предательстве, даже гипотетически, но… — Она предостерегающе вытянула руку, как бы заранее обороняясь. — Иногда, чтобы сохранить репутацию, остаться верным себе и своим убеждениям, лучше ничего не знать. Старая, как мир, истина. Меньше знаешь, крепче спишь. Тайну вовсе не обязательно продавать. Ее гораздо чаще выдают случайно, без всякого умысла, в бреду, в азарте, в порыве страсти, в отчаянии или… на допросе. Можно сколько угодно храбриться и называть себя стойким и неподкупным, но вряд ли кто-то из вас способен устоять против современных методик дознания, медикаментозных или физических. Вот, спросите Ордынцева. Он знает.       Бывший майор кивнул. Он уже принял доводы Корделии.       — Госпожа Трастамара права. Нам лучше оставаться в неведении, как ради ее, так и собственной безопасности.       — Я не спорю, что компромат на Бозгурда, а компромат убийственный, может нам со временем пригодиться, — продолжала Корделия. — Пусть эта информация остается нашим тайным оружием, последним козырем в рукаве. Я даже готова простить вам вашу самодеятельность, если вы сейчас примете мои условия. Я забираю флешку и кладу ее в свой сейф. Нет, Лена, я не позволю сделать копию. Дай сюда.       Навигатор со вздохом протянула тлеющий зеленоватым пламенем пятиугольник.       — А киборг? — вдруг встрепенулся пилот.       — Что киборг?       — Киборг-то… существует? Или Бозгурд туфту прогнал?       — Действительно, — вступила в разговор навигатор. — Он есть? Вы его видели?       Корделия почувствовала прилив странного беспокойства. Вот чего она боялась! Вот от чего отгораживалась. Ей страшен вовсе не Бозгурд, не его токсичная тайна, ей страшен сам факт сопричастности, факт касания этой тайны, миг погружения и бегства.       — Существует, — выговорила она с трудом. — Заперт в подземной лаборатории Волкова.       — И он… — заговорил молчавший до сих пор врач, — разумный?       Вновь непонятное, скребущее беспокойство. Что это? Те самые пресловутые кошки? Где-то там, увязанные в сердечной сумке. Воющий, когтистый ком.       — Да, разумный.       Корделия вздохнула и недобро взглянула на девушку-навигатора.       — Можешь подцепить дешифратор к моем комму? Нет, к бортовому искину не разрешаю. «Бегемот» по умолчанию сделает копию.       Лена кивнула и с помощью фрисского переходника соединила дешифратор с коммуникационным устройством. В развернувшемся окне сразу появился Бозгурд, вальяжно шествующий по вестибюлю отеля. Изображение было нечеткое, дергающееся, временами расползающееся на отдельные пиксели, но позволяющее идентифицировать объект.       — Она рассчитана на планетарные масштабы, — виновато пояснила Лена.       — Наемному убийце хватит. Перематывай.       Девушка провела пальцем по гладкой полоске на одной из граней пентакля. Образы мелькали с размывающей скоростью. Довольно долго карикатурно дергался Бозгурд. Затем мелькнула толпа таких же судорожно приплясывающих, кривляющихся людей, и вот уже вирт-окно залил холодный голубоватый свет. Из-из угла, забавно переваливаясь, возник толстячок в белом халате.       — Опаньки! — вдруг подал голос темнокожий врач. — А этот перец тут откуда? Это же Лобин.       — Да, — подтвердила Корделия, — Бозгурд так его и представил. Зигмунд Лобин. Он возглавляет лабораторию «DEX-company» на Новой Вероне. Тестирует киборгов для клиентов Волкова.       — Он хирург, нейрофизиолог. Я с ним познакомился, когда проходил интернатуру в Центральном госпитале на Новой Земле.       Лена остановила запись, позволяя всем разглядеть круглое одутловатое лицо завлаба.       — И как он здесь оказался? — поинтересовалась Корделия.       — Да космос его знает. Я тогда недолго в госпитале проработал, — продолжал Ренди, — сразу попросился на Ледяной Пик, на военную базу. Сокурсники писали, что Лобина лишили врачебной лицензии. И едва не отдали под суд.       — За что?       — Точно не знаю. Результаты следствия не публиковались. Слышал, что вся администрация госпиталя оказалась замешана, а Лобин главный исполнитель. Опыты на людях. Операции на мозге с целью достижения определенных поведенческих реакций.       — Да говори проще! — вмешался Никита. — Делали из людей зомби. Или киборгов.       — Извечная мечта тиранов, — тихо сказала Корделия, — тихие законопослушные граждане.       — А если эти граждане еще и оружием владеют и направляют на тех, кто неугоден… — продолжил ее мысль капитан МакМанус.       — Киборгов им, что ли, мало? — не унимался Никита. — И оружием владеют, и стреляют, куда прикажут.       — Возможности киборгов ограничены числом прописанных в их софте алгоритмов, — сказала Корделия, — самостоятельно действовать в нестандартных ситуациях они не способны. Если в программе не предусмотрена перезарядка бластера, киборг и не подумает это сделать. Расстреляет батарею и замрет. Конечно, если это правильный киборг, а не разумный… Перематывай дальше. Только звук не включай.       И добавила мысленно: «Второй раз я этого не вынесу».       Лена вновь потянула палец по гладкой полоске. Прозрачная клетка. Скорчившаяся в полумраке фигура. Слепящий свет. Далее воспроизведение шло без ускорения, в естественном темпе. Вот киборг поднялся, подошел. Обозначилась худоба, усталая, уже бесчувственная покорность. Киборг смотрел на людей. Корделия отвернулась. Нет, она не хочет вновь заглядывать в эту бездну, погружаться в эту пустоту. Киборг тем временем сделал шаг, и флешка запечатлела его крупным планом. Лена активизировала паузу.       — Но… это же… это же человек, — прошептал врач. — Киборги так не умеют. У них мертвые глаза. А этот… Он живой! У него глаза живые.       — Увы, Ренди, это киборг, — тихо сказала Корделия, — живой, разумный киборг. Бозгурд мне это доказал.       — У него глаза фиолетовые, — вдруг сказала Лена. — Какой странный цвет…       — Да, фиолетовые. Это у него от матери, Эмилии Валентайн…       От матери? У киборга не может быть матери.       «Люди всегда предают…» Корделия закрыла глаза. Стиснула кулаки. Хорошо, что она приказала выключить звук.       — Фиолетовые глаза, — повторила она, — генетическая аномалия.       Потом вскинула голову.       — Хватит! — Щелчком деактивировала комм и протянула руку за дешифратором. — Я положу его в сейф.       Навигатор безропотно протянула ей пентакль с заключенной в нем флешкой. В пультогостиной повисла тягостная тишина.       — Капитан, запросите разрешение на взлет.       — Мы что же… так его и оставим? — не поднимая головы, озвучил общую мысль пилот.       Корделия, уже шедшая к выходу, остановилась. Спина напряглась, формируя под кожей невидимую, эмоциональную гематому.       — А что ты предлагаешь?       Корделия резко обернулась и взглянула на пилота. Тот поежился.       — Ну… я не знаю…       — Возьмем приступом лабораторию Волкова? Вызовем спецназ, МЧС, национальную гвардию? Что?       Пилот еще ниже опустил голову.       — Увы, мы ничем не может ему помочь, — холодно отчеканила Корделия. — Киборг — собственность «DEX-company». Их опытный экземпляр. Я даже выкупить его не могу, потому что официально его не существует. Он — призрак, фикция. И не надо на меня так смотреть. Я на роль галактического Робин Гуда не подписывалась. На свете полно несчастных и обездоленных. Всех спасти невозможно. — У нее перехватило дыхание. В горле пересохло.       «Люди предают, люди всегда предают…» Он стоял за прозрачной, сверхпрочной стеной и смотрел на нее. Он смотрел только на нее. Ей захотелось крикнуть, чтобы он отвернулся, чтобы отвел взгляд. Потому что она все равно ничего не может сделать, ничего не может изменить. Она не может спасти гибнущий «Посейдон». Но кому она это крикнет? Пустоте? Призракам в развороченном отсеке?       — Если бы я могла… — проговорила она чуть слышно и пошла к двери.       В спину дротиками вонзились взгляды. Но она уже взяла себя в руки.       — Ордынцев, отвези меня в отель.       В каюте заперла дешифратор в сейф, набрала код. Покачала головой, отвечая на незаданный вопрос.       — Почему я не спустилась вниз? Почему не осталась там, на «Посейдоне»? Вот как теперь жить?       Заблокировала каюту отпечатком пальца. Вышла на трап. Майор уже стоял у готового к взлету флайера. Из команды никто не вышел. Обструкция.       В отеле Корделия долго сидела на кровати, не раздеваясь. Потом все же сбросила туфли, легла. Смотрела в потолок, к чему-то прислушивалась. Затем вскочила, пробежалась до окна. Полюбовалась на серебристые в лунном свете деревья. У Новой Вероны, как и у Земли, был естественный спутник, служивший световым посредником в темное время суток. Взяла полотенце и направилась в душ. Но с полпути вернулась и схватила брошенный на столе комм. Набрала по памяти десятизначный номер. Ордынцев ответил сразу.       — Сергей, я вот что подумала…       — Бар «Веселая бретелька», — последовал ответ.       — Что? — изумилась Корделия. — Какой бар?       — В котором Лобин пьет водку.