Вечеринка, изменившая всё

      Никогда я ещё не чувствовала себя так странно. Мне казалось, что злость заслонила все остальные эмоции. Это для меня не характерно. С детства я была больше похожа на маму, своей сдержанностью и спокойствием, а Адриан больше походил на отца. Даже на внешность, можно сказать, я пошла только в маму, единственное, что связывает меня с отцом это голубые глаза, а так больше ничего. На факультет я тоже поступила мамин, но брат сохранил равновесие и поступил на Гриффиндор. Многие иногда считают меня холодной королевой, но это не так, просто они не видят меня, а я не пытаюсь их разубедить. А зачем? Главное, что мои друзья видят меня такой, какая я есть. Я знаю, что поступила, как ужасная подруга. С того дня, как мы с Роуз поговорили о Малфое прошло много дней, а я с ней больше не разговаривала. Меня волновали мои проблемы, под названием Мелисса Уоррен. Не знаю с каких пор она стала моей проблемой, но, наверное, тогда, когда стала встречаться с Джеймсом. Ублюдок Козел Придурок Ненавижу А вот на счёт последнего возникает большой вопрос. Если он меня, действительно, бесит и раздражает, почему тогда меня так волнует его личная жизнь? Это сложно, и я не понимаю. Да-да, впервые за столько лет лучшая ученица Хогвартса не знает ответа на такой лёгкий вопрос. Может если бы я больше думала о своей подруге, а не о Джеймсе, то заметила бы её странное поведение. Игру Квиддич я не люблю, но так как в неё играл мой брат и моя всё ещё «пока» подруга, то не пойти я не могла. В основном, я наблюдала за Джеймсом, между прочим, впервые за столько лет игры, и поймала себя на мыслях, что он классно смотрится в квиддичной форме и красный ему идёт. Эти мысли меня очень напугали, но я не стала зацикливаться на них и обратила своё очень жаркое внимание на Роуз. Бедная Роуз. Когда она чуть не упала с метлы, я порывалась уже остановить игру, но вспомнила, что Квиддич тупая игра, которую остановить может только директор, а Макгонагалл этого делать явно не собиралась. Но больше всего меня удивило другое — Роуз. Все подумали, что это такой маневр или трюк, но я то точно знаю, что у них там что-то происходит. Но и это не самое страшное. Роуз стало плохо, очень плохо. Именно поэтому я быстро побежала за ней в ту же секунду и не начала сильно задумываться о поцелуе Джеймса с этой идиоткой Мелиссой. Какое у неё всё-таки тупое имя! Догнав её в каком-то коридоре, я схватила её плечи, стараясь привести в чувства. — Роуз. Роуз ты слышишь меня. — Я точно поняла, что нет и начала её трясти. — Роуз, пожалуйста, послушай меня. Все будет хорошо. У тебя просто шок. Просто посмотри на меня. — Я уже ощутила, что мои действия не приносят никакого эффекта, но нельзя останавливаться, иначе школе и нам, в том числе, неминуемый конец. Что её так сильно напугало, я, если честно, не знаю точно. То, что она чуть не упала с метлы или всё же из-за поцелуя. Об этом я спрошу её потом, а сейчас главное — привести её в чувства. — Роуз, пожалуйста, посмотри на меня. Я не причиню тебе вреда. Эй, это же я, Аманда. Твоя лучшая подруга, я всегда тебя пойму. — не знаю где точно Роуз находится в этот момент, но точно не здесь. — Роуз, Роуз. Посмотри на меня. — Мой голос уже не был похож на обычный, он был похож на вскрик или мольбу умирающего. Роуз, наконец, подняла свой остекленевший взор, а за её головой я разглядела Джеймса. Я поняла, что пора и, вынудив палочку, отключила Роуз. С того дня прошло уже два дня, а я так и не смогла зайти к Роуз, также как и не смогла больше посмотреть Джеймсу в глаза, поэтому, как последняя трусиха, я скрываюсь в своей башне с грудой книг и делаю домашнее задание для Роуз. Это мое маленькое извинение за то, что не пришла к ней в больницу. Уверена, она меня ненавидит, но домашку ей делать лень ещё больше, поэтому буду надеяться, что она сменит гнев на милость. После разговора с Джеймсом, мой мозг все больше стал размышлять на тему: «Правда, что я его ревную или нет?». Но пока что не нашла ответ. Может во мне сыграло чувство собственничества? Это единственное объяснение и я решила остановиться на нём. Собравшись, я, наконец, припёрлась к больничному крылу, но так и не смогла сделать больше ни шагу. Во мне появилось сомнение. А вдруг Роуз меня прогонит или никогда не простит? Даже не знаю, что хуже, а может даже прибьет? От неё можно ожидать чего угодно. Выкинув ужасные рассуждения из моей головы, там в последнее время появляются только такие, я остановилась у двери в лазарет. Вновь меня охватило желание сбежать и не оглядываться, но я сдержалась и уже занесла руку для того, чтобы постучать, как заметила одинокую фигуру, находящуюся на другой стороне от двери. И как я не увидела его с самого начала? Ах, да, я же бежала сюда ничего не видя и не слыша, чтобы не дай бог в сию же секунду не сбежать отсюда. — Что ты здесь делаешь? — я спросила до того, как поняла, что передо мной Скорпиус Малфой собственной персоной, который стоит здесь, подперев стену спиной, со своей фирменной ухмылкой, предназначенной для охмурения таких тупых куриц, как Мелисса. Он, по-видимому, заметил меня сразу же и сейчас бесит меня своим высокомерным взглядом. Господи, вся эта аристократия и фальшь очень сильно бесит. — А что не видно, стою. — Продолжая усмехаться, он начал лениво двигаться по коридору, и делать вид, будто что-то серьёзно обдумывает. — Я ведь уже предлагал тебе купить очки, а ты не послушала. — С трудом удержавшись от закатывания глаз, я с ужасом осознала, что чуть не применила дурацкую привычку Роуз. — Я серьезно. — Он выжидательно на меня уставился и я больше не смогла сдержаться от тупого закатывания глаз. — Что ты делаешь у входа в лазарет? — Пришёл навестить Роуз. — Так, а вот это уже интересно. И как только он умудряется говорить это так, будто в этом нет ничего необычного. — А что же тогда не заходишь? — с трудом подавив в себе маленькую долю любопытства, я продолжила серьезно и без малейших эмоций на него смотреть. — Не решаюсь. — И почему он мне всё это говорит? Мы никогда не были друзьями. Да мы же даже не общались никогда. — Почему? — вопрос не очень. Я же пожалела, что спросила и, видимо, он тоже это понял, поэтому уставился на меня, как на полнейшую тупицу. Так на меня ещё никто не смотрел. Мне стало как-то не по себе. — Ну не знаю, может потому что мы с ней друг друга ненавидим и я вообще не должен думать о том, как она? — я поняла, что это был риторический вопрос и ответа на него не нужно, поэтому просто кивнула в знак понимания. — Я так и знал, что ты в курсе. — А тебя волнует, как она себя чувствует? — ой, пора бы затыкаться, не знаю почему мой рот никак не заткнется. Всё стало бы легче, а мне так тем более и сейчас бы меня никто не прожигал злыми глазами. — А тебя не волнует, что Джеймс встречается с другой? — я уже приготовилась ответить, но он мне не позволил. — Ой, да хватит уже притворяться, что он тебе безразличен. Совет — разберись уже со своими чувствами и прекрати бесить своими скрываниями от него. — Закончив свою тираду, он развернулся и собирался уже скрыться из виду. — Советую тебе того же. — Тихо добавила я, но он меня услышал и остановился, но так же высокомерно продолжил свой медленный путь. С удивлением, я отметила, что простояла здесь уже десять минут и так и не зашла. Так всё, она моя подруга, а значит не прибьет меня сразу же, а даст мне фору в пару минут. Преодолев расстояние, я распахнула дверь в палату. Комната была идеально чистой и голова немного разболелась от обильной белизны, слишком много белого. Стены белые, потолок белый, простыни белые и вообще вся комната белая. У меня аж чуть голова от этого не закружилась. Среди всего белого выделялись очень сильно огненно-рыжие волосы моей подруги. Она резко повернула голову в мою сторону и в её глазах я смогла прочесть обиду и злость. Неуверенно я приблизилась к ней, и присела на стул около её кровати. — Прости меня. — Я не узнала свой голос, он прозвучал как-то судорожно и со страхом. Боже, только расплакаться ещё не хватало. Я осознавала, что такие чувства испытываю точно не из-за Роуз, а из-за непонятных мне мыслей в голове и от этого становилось только хуже. Медленно подняв голову, я обнаружила, что Роуз даже на меня не смотрит. Её голова повернута в сторону окна, а во взгляде в данный момент ничего невозможно прочесть. О нет, она закрылась. Уже давным давно она стала пытаться закрываться от всех под маской равнодушия, но я знаю, что ей это сложно удаётся, иначе возможно Роуз бы попала на Слизерин, но актриса из неё так себе. Но с каждым разом становится чуть лучше, чем в предыдущий. — Почему ты не пришла раньше? — продолжая строить из себя бездушное создание, полностью спокойным голосом проговорила Роуз, но я уловила нотки обиды. — Роуз, я знаю, что тебе не все равно. — решив закончить этот бессмысленный спектакль, я все же решилась сказать ей прямо. Обычно я пытаюсь ей подыгрывать, но не в этот раз. Мне самой нужна её помощь. — Кончай играть из себя бездушную суку. — Ну вот теперь в её глазах плещется огонёк неверия того, что я сейчас произнесла, а после в глазах появляется возмущение. — Ничего я не играю. — Сказанный тон прозвучал как-то устало, будто через силу. — Это ты мне будешь говорить? — так вот теперь я ничего не понимаю. — Просвяти. — Она немного хмурится, этот её жест означает глубокое размышление, по-видимому. — Ты, например, делаешь вид будто я должна тебя простить. И не надо только говорить, что твой наигранно умирающий тон — правда. Я знаю, что ты придумала что-нибудь для того, чтобы оттаяла, так что прошу объясни, почему ты не пришла раньше? — мой рот открылся для возмущения, но она резко остановила меня, вздернув руку вверх, тем самым останавливая. — Если бы я этого сейчас не сказала, ты бы сумела перевести тему. — Я не знаю, что происходит. — Тихо приглушённым шёпотом отозвался откуда-то из глубин сознания мой голос. Я опустила голову на свои руки, чтобы не смотреть в глаза Роуз. — Я целую неделю скрывалась от Джеймса и не приходила к тебе, потому что мне было стыдно. — За что? — и я с удивлением обнаружила, что она, действительно, не понимает. Нет, серьёзно? — Я не поняла, как моей подруге было плохо из-за своих переживаний. — Теперь я немного подняла голову и с опаской покосилась на притихшую Роуз. — Ну тогда мы квиты. — Неуверенно произнесла она и немного улыбнулась, после чего добавила. — Но вот на счёт того, что мне плохо, это ты о чём? — теперь уже она нахмурилась очень сильно, явно раздраженная тем, что что-то очень долго не доходит до её сознания. — Ну как же тебе, что Мадам Помфри не сказала, почему ты здесь? — она медленно покачала головой ещё больше хмурясь. — У тебя был всплеск эмоций из-за сильного стресса и шока. Ещё лекарша посоветовала поменьше держать эмоции в себе, а побольше выплескивать наружу. Иначе такие случаи будут случаться периодически. Также тебе стоит поменьше злиться, разочаровываться и думать, а побольше радоваться жизни и веселиться. А ты в последнее время всегда такая серьёзная, что это начинает плохо действовать на твоём здоровье. — Неужели всё настолько плохо? — теперь уже её голос становился всё более грустным, а лицо мрачнело, но в ту же секунду она поменялась и на её лице появилась хитрая улыбка. — Я знаю, чего ты добиваешься. Ты опять переводишь тему. — Она посмотрела на меня укоризненно, после чего добавила. — Говори давай, какие у тебя там проблемы, переживания? — теперь пришла моя очередь хмуриться. А чего ты ожидала? Что она не заметит подвоха? Ага, размечталась, это же — Роуз. — Ну, в общем, меня бесит Джеймс. — Она по привычке закатывает глаза и уже готовится сказать что-то типа: «А то я не знаю». — Нет, ты не поняла, кроме него меня ещё почему-то раздражает Мелисса, которая вечно ходит за Джеймсом по пятам. — Кажется мои слова дошли до её слуховых рецепторов и теперь в её глазах зажёгся опасливый огонёк азарта. О нет, только не это. Я уже мысленно приготовилась биться головой об стенку. — Да ну, ты что, неужели ты… — Она прикрыла в неверии ладошкой рот, после чего выдала -… ревнуешь? — ну вот она это произнесла. Даже в голове я не решалась этого произнести, но Роуз сделала это за меня. — Кажется, я поняла. И ты не можешь принять сей факт. — Полувопросительно полуутвердительно произнесла Роуз. — Ну можно и так сказать. — Но дабы прекратить этот ненужный разговор, обращённый на обсуждение моей личной жизни, я предприняла попытку увести её с этой неприятной для меня темы. — Кстати, а какие у вас отношения со Скорпиусом? — видимо, мой голос не получился непринуждённым, Роуз сменила взгляд, так и кричащий: «Тебя ждёт долгая и мучительная смерть». — Никакие. — Почему-то я ей не поверила. Может это из-за поцелуя на виду у всей школы или быть может психоза по этому поводу? — Я просто отдала свой долг и всё. — Дааа… а почему тогда он стоял около твоей двери, подпирая своим белобрысым затылком стену? — её бровь взметнулась вверх в неверии, а рот немного приоткрылся от удивления. Похоже, не знала, так хорошо играть она не умеет. — И не надо так на меня таращиться, я сама удивилась. — Я не знаю, что тебе ответить на этот вопрос. В последнее время Малфой стал ну ооочень странным. И это настораживает. Я лишь рада, что, наконец, отплатила ему долг и могу со спокойной душой просто забыть и всё. — Я ни капли не поверила в эту глупую ложь, в которую она пытается заставить поверить и себя, и меня заодно. Но я решила, что так ей будет легче. Удивительно, но сегодня у нас получился очень продуктивный разговор. — Как ты себя чувствуешь? — этот вопрос прозвучал как-то неуместно в такой ситуации, но мне было почему-то всё равно. Её рука уже спокойно двигалась, а лицо выглядело вполне здоровым, не считая немного излишней бледности и отсутствия румянца на щеках. — Да, всё в порядке. Уже к вечеру меня выпишут отсюда и я свободна как жар птица. — Комната погрузилась в тишину, но не в неловкую, а в как раз уместную, в которой чувствовалось облегчение и спокойствие. — Тогда ещё увидимся. Ладно, мне пора, кстати, домашку тебе делать не надо. — Она послала мне благодарную улыбку и откинулась на подушки. — Пока. — И почему-то на душе как отлегло. Я боялась этого разговора больше боггарта, а он закончился так хорошо. Я даже не заметила, как на моих губах появилась слабая улыбка, отправляясь к себе в башню. Медленно и не спеша ступая по каменному полу, я впервые не побоялась своих странных чувств. Какой смысл, если они все равно никуда не денутся? Осталась только надежда, что они исчезнут. Ведь это просто чувства собственничества, ведь так?