Первый гол.
30 января 2019 г. в 19:14
- Кто там? - спрашивает Головин, подходя к двери. Он никого не ждёт, так что уже начал волноваться.
- Доставка! Откройте дверь! - сказали на той стороне. Парень захотел смеяться, но он сдержался. Там точно Денис. Кто же ещё будет говорить про доставку каких-то вещей на русском языке, при этом находясь во Франции?
- Я ничего не заказывал! Вы адресом ошиблись! - Саша решил, что время установить "свои правила".
- Заяц, если ты сейчас же не откроешь, то я тебя убью. У меня руки заняты, тяжело.
Александр открыл дверь.
- Ух ты! - говорит он, увидев, что у Черышева в руках. Там был большой заяц и корзинка, в которой были куча шоколадных зайчиков.
- Выпьем? - говорит он, доставая бутылку вина.
- А что случилось?
- Мой муж забил свой первый гол за Монако, и ты ещё спрашиваешь, что случилось?
И вот, включив очередную комедию, Саша и Денис бокалами и целовались.
- Тебя тоже с голом. И с голевой передачей. - сквозь поцелуи, говорит Саша.
- Твой всё равно круче.
- Ну, могу поспорить.
- Даже не думай. Ты такой молодец. - говорит Денис. И Александр понимает, что эти слова Черышева - самый лучший комплимент за первый гол в составе Монако. - Знаешь, что ты у меня - самый лучший? - продолжает он, начиная целовать его шею.
Саша закрывает глаза от удовольствия.
- Ты так будешь меня всегда поздравлять, когда я буду забивать?
- Зато теперь у тебя будет цель для того, чтобы забить.
Черышев не стал рассказывать, как сильно обрадовался, когда узнал. Он тогда вышел на балкон, крикнув: "Он это сделал!". Конечно, люди его не поняли. Проходившие мимо просто решили, что он явно не в себе. А потом наступили слёзы. От осознания, что его муж, несмотря на все сложности судьбы, смог забить. И лишь после этого Денис начал придумывать, что подарить. То, что он поедет к Саше - уже факт, а не вопрос.
Черышев понимает, что сделает всё, чтобы его любимый был счастлив. Даже если нужно будет ему отдать свою жизнь.
Но сейчас, они просто наслаждались обществом друг друга. Что же в жизни есть лучше, чем любовь? Если бы спросили их, они бы ответили, не думая: "Ничего".