День за днем

Порой маленькая вещь может в корне поменять положение дел вселенского масштаба. Эффект бабочки. Все чаще и чаще это словосочетание стало использоваться среди людей вместе с фразой, что «взмах крыла бабочки может вызвать цунами на другом конце света». Непостижимая теория Хаоса. У Ремуса все не так глобально, хотя тоже немало важно. Очень рано юный маг выучил науку, что маленькая вещь может все кардинально изменить. Вот кто задумывался, насколько мал вирус? Его не то что глазом, да и микроскопом трудно увидеть. Он меньше клетки человеческого организма и способен проникать сквозь ее мембрану к нутру и поражать, изменяя ее значимость, что может изменить функцию какого-либо органа или всей системы, а также, что страшнее, всего человеческого организма. Вот и выходит, что незримая малюсенькая вещь может изменить судьбу человека. Ремус знает об этом не из-за простуды или других излечимых болезней. Его захватила ликантропия. И это конец нормальной жизни. И в принципе, конец всей жизни. Он мал, но понимает, что все бессмысленно. Ему не излечиться, вирус уже размножился и захватил каждую клетку организма, преобразуя, превращая в чудовище. Ремус был маленьким мальчиком, но знал, что уже ничего не поможет исправить игру вирусов в его организме. - Лунатик, - простонал разочарованно и устало Сириус, откинувшись на спинку дивана в Общей гостиной, которая уже опустела, и кроме Мародеров в ней никого не было. – Хватит придираться к каждой мелочи. - Ей-Богу! – воскликнул Поттер, потирая переносицу, приподняв очки. – Из-за одного ма-а-аленького пятнышка чернил, которое даже кляксой не является, ты заставляешь меня переписывать дурацкое сочинение по Истории Магии. Ты хочешь меня убить занудством? - Ремус, мы спать хотим, - захныкал Питер, выводя кривые буквы на бумаге пером. - Вы сами попросили меня помочь вам, - отозвался Ремус, читая какой-то старый фолиант. - Но ты правда к мелочам придираешься, - пробурчал Блэк. – Никто, кроме тебя, не будет обращать внимание на то, как аккуратно и правильно я вывел букву «y». Серьезно!? Мы не на правописании! Да и я учился этому в семье, не заставляй меня вспоминать об этом! С громким звуком захлопнулась книга, заставив всех ребят взглянуть на Ремуса. - Хорошо, как скажете, - спокойно произнес Люпин, вставая на ноги. – Я не буду ничего исправлять. Можете все закончить. А я спать, спокойной ночи. Не дожидаясь ответа, Ремус пошел в спальню, не обращая внимания на удивленные взгляды. Он понимал, что иногда его заносит, но не мог иначе. Это болезнь, которая стала побочной от его уродства. Важна каждая мелочь. Потому что, упустив что-то незначительное, можно быть жестоко наказанным. Он не помнил, как скинул вещи и переоделся в пижаму, куда дел книгу, Ремус очнулся, лишь когда почувствовал, что дрожит. Люпин обнял себя за плечи, стараясь согреться, но это не была дрожь от холода. Это было что-то вроде приступа, истерики. Или же страх. Он был потерян и не понимал, что с ним. Но ему было не успокоиться и не выровнять частое сбитое дыхание. Люпин зажмурился до боли в веках, вцепился ногтями в кожу, чтобы хоть как-то вернуться в реальность. Но вернуло его не это. Его вернули теплые тяжелые руки, обвившие его сквозь одеяло. - Лунатик, - тихо позвал Сириус, и что-то в голосе создало образ скулящего щенка, который ластится под руку. – Прости нас. Ремус только бессмысленно покачал головой, не имея возможности ответить. Он пытался дышать. - Мы не хотели тебя задеть, - продолжил Бродяга, чуть сильнее сжимая объятья. – Мы понимаем… что это для тебя болезненная тема. Просто мы устали, неделя была тяжелая… Простишь нас? Люпин хрипло рассмеялся, сильнее сжимаясь на постели. Как это было смешно и глупо. - Не извиняйся, - смог глубоко вздохнуть Ремус. – Я сам виноват. Надо отпускать мысли и не контролировать каждую мелочь. - Не надо меняться, - усмехнулся Сириус, зарывшись носом в волосы на затылке. – Твоя дотошность просто очаровательна. Их смех слился всего на несколько коротких мгновений. Мелочь. Но связавшая их крепче, оплетая прочными цепями.