День за днем

Это глупая старческая привычка. Действительно, это стало нормально для него уже в достаточно преклонном возрасте, но он оправдывал это тем, что старость позволяет быть сентиментальным, а непрошенные слезы всегда можно оправдать тем, что глаза уже не те. Глупо наверно, особенно с учетом, что он никогда не позволяет никому присутствовать рядом при этом сокровенном таинстве. Альбус вновь берет в руки альбом. Старый и ветхий, с потрепанными краями и выцветшими буквами на обложке. Его старческие тонкие пальцы, покрытые морщинами и старыми шрамами, мягко касаются переплета, и видно, как они слегка подрагивают от волнения. Ведь ему придется столкнуться с самым страшным, что было в его жизни — с воспоминаниями. Он открывает первую страницу. Старая колдография. Высокий мужчина с приятной располагающей улыбкой и строгая женщина, в глазах которых однако сияло счастье. Персиваль и Кендра, отец и мать. Его дорогие родители, которым не долго оставалось быть такими счастливыми, как на этом изображении. Дальше идет их трио: Ариана, Аберфорт и сам Альбус. У девочки еще есть надежда во взоре, а улыбка наполнена сиянием и жизнью. Она еще счастлива и беззаботна, нетронутая недугом. Вздорный и дерзкий Аберфорт выглядит забавно в своей напускной грозности, но очень уверенно в своей способности на многое. Маленький львенок, готовый стать грозным львом. И сам Альбус. Ему на снимке около одиннадцати, слишком молодой, холодный и наглый, безумно тщеславный, с горящим взором, полным стремлений и желаний. Такие забавные, еще не столкнувшиеся с главной болью их жизни. У них еще не было гонений сестры, не было заключения отца и его смерти, а также потери матери от руки бедной Арианы. Еще не было бед, были надежды на будущее. А потом большой пропуск. Есть колдографии его друзей из Хогвартса. Немного, но тем не менее они запечатлели тех людей, которые помогали Альбусу оставаться в сознании в этот сложный период, когда жизнь трещала по швам, когда тьма понемногу проникала в его сердце. А потом, как апогей этой тьмы, в его жизнь ворвался он. Старая, слегка потертая фотография, с которой ему нагло усмехается красивый юноша с дерзким взглядом, в котором черти устроили пляску. На нем строгая форма в красных оттенках, которая подчеркивает достаточно крепкую фигуру как для юноши, выделяя крепкие плечи и идеальную осанку. Это был подарок Грин-де-Вальда, его колдография, оставшаяся со времен учебы. Лично Альбус никогда не видел товарища в этой форме, но всегда считал, что та безумно идет молодому волшебнику. Он тогда достал разговорами об этом, что Геллерт раздобыл и подарил ему этот снимок. У Альбуса невольно появляется улыбка на губах, а пальцы касаются изображения. Геллерт осветил его мир вновь, когда казалось, что тьма неминуема. Он подарил ему надежду, цель в жизни, а также единственную любовь, которой, как оказалось, Альбус будет предан вечно. Их общий снимок. Несмотря на то, что Альбус все же был чуть-чуть старше, рядом с Геллертом он казался младше. У Грин-де-Вальда все тот же дерзкий взгляд, а на губах — бледная тень надменной усмешки, плечи расправлены, спина идеально прямая, он излучает уверенность и превосходство, силу и решительность. Альбус с ним кажется неловким и смущенным, хотя глаза пылают огнем восхищения и тщеславия. Они легко сошлись, потому как понимали друг друга, как никто другой. Они сошлись, не имея возможности оставить друг друга. После у него не стало таких фотографий. Больше не было снимков, где он был бы настолько счастливым и свободным. Потому как все тогда исчезло в один миг, разрушив его жизнь. Альбус не оправился. Навсегда он остался с этой болью и одиночеством, хотя и был окружен людьми. — Ты просто остался без меня, — прозвучал хриплый голос, полный уверенности. Альбус не дергается и не волнуется. Этот голос звучит внутри его головы последними словами, что были сказаны ему Грин-де-Вальдом перед пожизненным заключением. Ему казалось, что в такие моменты Геллерт вновь оказывался с ним рядом, привычно и правильно обнимал со спины, обжигая дыханием шею и ухо, шепча обещания. — Это ради всеобщего блага, Альбус. Он захлопывал альбом, растворяя все видения и жалкие надежды. Он возвращался в реальность.