Two for One

Проворные пальцы Гарри создали тысячи совершенных кондитерских изделий. Они могли с нечеловеческой скоростью закрутить крем розочкой на кексе, нарисовать целые картины на тортах и превратить глазурь на печенье в настоящий шедевр. Именно это приносило его пекарне хорошую — хоть и недолговечную — репутацию, и из-за этого его новый онлайн-бизнес процветал спустя несколько лет после закрытия прошлой пекарни. Все были знакомы с мастерством Гарри, и именно поэтому он получил больше, чем просто несколько озадаченных взглядов, когда он принес торт для вечеринки по случаю четвертого дня рождения их дочери…и это выглядело так, будто она сама его украшала. Он ничего не мог поделать с волнением и дрожащими руками. С тех пор как он увидел две полоски на тесте на беременность сегодня утром. Гарри убедил Луи, что они должны попытаться завести еще одного ребенка сразу после рождения Розы. («Это все равно будет не сразу, Лу; плюс пройдет еще девять месяцев, прежде чем родится малыш, и тогда ей будет по крайней мере три, ведь мы хотим, чтобы они могли играть друг с другом…») в конце концов Луи согласился просто чтобы перестать говорить об этом — вряд ли Луи по-правде хотел завести еще одного ребенка сам. Пусть Гарри будет возиться с вечно ползающим, кричащим ребенком, пока он сам будет похож на арбуз. Таким образом они пытались завести еще одного ребенка на протяжении уже двух лет. Сначала Гарри настаивал на том, чтобы делать тесты регулярно. Каждую неделю как минимум. Дама в аптеке за углом знала их довольно хорошо, и, как правило, сочувственно смотрела на них каждый раз, когда им приходилось купить еще один тест. В конце концов «раз в неделю» превратился в «раз в месяц», а затем всякий раз, когда Гарри настаивал, что чувствует себя «наполненным». Прошло некоторое время с тех пор, как Луи был с ним во время теста (что было абсолютно нормальным, и Гарри не мог винить его за это; каждый раз, когда появлялась только одна полоска, до конца дня Стайлс был в хорошем настроении. Казалось, Луи все равно всегда знал, но по крайней мере не говорил ему перестать делать это, если это делает его несчастным.) Но теперь он, наконец, забеременел и ему приходилось держать язык за зубами, чтобы не испортить дочери праздник. Поскольку этот день был особенным как для нее, так и для ее родителей, они всегда обещали посвятить этот день Розе и переносить празднование их годовщины на вечер, после того, как она ляжет спать. Конечно, Гарри пытался защищаться, когда над его творением издевались из-за его сходства с тортом Хагрида из «Гарри Поттера», но он боялся, что если откроет рот, то сразу же всем все расскажет. Так что он ограничился лишь хмурым взглядом и угрожающим взмахом ножа в сторону гостей. — Ей четыре, и розовый — просто прекрасный выбор, любимый, — заверил его Луи, обнимая Стайлса со спины, обвивая руки вокруг талии. Гарри невольно усмехнулся, представляя жизнь, развивающуюся под руками мужа, и ему стало интересно, через какой промежуток времени его руки не смогут сомкнуться вокруг него. Он развернулся в объятиях Луи и наклонился, чтобы чмокнуть его в нос. — Ты прекрасен, — возразил он, еще раз целуя его в лоб. Томлинсон просто закатил глаза, давным-давно отказавшись спорить с мужем на этот счет. Он осмотрел задний двор в поисках Розы, собираясь позвать ее к столу за тортом и подарками, но когда нашел ее, надулся. — Эй, Ни! — крикнул Луи, подзывая Найла к себе. За ним подошел Лиам — они были практически неразлучны — и Луи почти закатил глаза. — Время торта? — с надеждой спросил Хоран. Луи прищурился. — Что, по-твоему, делает твой племянник? — спросил он, тыча пальцем в сторону мальчика. Хоть Тео был почти в два раза старше ее, он терпеливо позволял Роуз водить его по саду, держа маленькую ручку в своей, показывая ему все свои игрушки и рассказывая сложные истории, которые она придумала для них. Он даже сорвал один из немногих доживших до зимы полевых цветов и подарил его ей, после чего она просияла и прижала его к груди, как будто это был самый дорогой драгоценный камень, а не сорняк с заднего двора. И Луи это совсем не понравилось. — Ничего не могу поделать, у мальчика природное очарование Хоранов и милое личико, — сказал он, скрестив руки на груди и криво усмехаясь. — Просто убедись, что он держит свой член в штанах, — проворчал Луи. — Ему семь. — И не похоже, что тебя спрашивают, — добавил Лиам с озорным блеском в глазах, прежде чем сделать победный глоток из бокала. Луи повернулся к Гарри за поддержкой, но тот просто пожал плечами. — Посмотрим, что ты скажешь, когда вы будете нянчить их детей, — небрежно сказал Луи, заставляя Лиама практически поперхнуться выпивкой, в то время как Найл просто продолжал смеяться. Лиам, нахмурившись, посмотрел на Найла, который, не стыдясь, запихивал в рот сосиски в тесте, прежде чем снова посмотреть на самодовольного Томлинсона. — Ну, у нас может и не быть шанса, если он будет есть то, что ты готовишь. — Ээй, у меня хорошо получается готовить, — все трое уставились на него, скептически выгнув брови, и Луи раздраженно вздохнул. — Хорошо, по крайней мере лучше, чем раньше. Пожарная сигнализация уже давно не срабатывала. — Ну, было пару раз на прошлой неделе… — начал Гарри, прежде чем Луи толкнул его локтем под ребра. — Ты опять делал макароны с сыром? — спросил Пейн с понимающей ухмылкой. — Да пошел ты, — тихо прошипел Луи. — Я всего один раз — один раз — забыл налить воду. И я тогда был пьян. Я по крайней мере не набил глупую тату, напившись в хлам. — Ага, а ты бьешь их даже трезвым, — упрекнул Лиам. Найл встал между спорящими друзьями, как только Луи попытался кинуться на Пейна. — Подумайте о детях! — драматически крикнул он, попав под град ударов парней. — Хорошо, хорошо, — сказал Гарри самым отеческим тоном, — хватит, — он обхватил руками Луи и легко поднял его над полом, унося подальше от Лиама. — Думаю, Лотти не помешало бы присмотреть за детьми, да? — Отлично, — раздраженно фыркнул Томлинсон, последний раз посмотрев на Лиама, прежде чем подойти к столику, где Лотти разрисовывала детям лица и прямо сейчас добавляла последние штрихи к сложному дизайну бабочки на личике маленькой девочки их соседа. — Тебя снова отправили в тайм-аут из-за того, что ты снова плохо играешь с другими? — спросила она, не отрываясь от работы. — Лиам вел себя как придурок, — объяснил он, плюхаясь на траву рядом с ее стулом. — Мамочка говорит, что мы не должны так говорить, — сказала маленькая девочка, Кира. — Твоя мама права. Мистер Луи просто расстроен и не может выражать свои эмоции социально-приемлемым способом, — Лотти мило улыбнулась брату, который не был удивлен ее замечанием. — Готово, — объявила она под восторженные «ох» и «ах» от Киры. Девочка спрыгнула со стульчика и присоединилась к другим детям на батутах, оставив брата и сестру наедине. Несколько минут они сидели в полной тишине, пока Рози не заметила их и не подбежала к ним. — Папа! — ее маленькие ручки обвились вокруг талии Луи и она уткнулась лицом ему в шею. — Какая прекрасная принцесса, — сказала Лотти с почтительным поклоном. — Я не принцесса, я цветочек, — поправила она, закатив глаза и хихикнув. — Я думаю, что твоя тиара сбила ее с толку, любовь моя, — Луи указал по сияющей короне на голове Розы. — О, да! — воскликнула она, снова хихикая. — Папа, у меня есть кое-что для тебя. — Да? И что же? — Рози отстранилась и встала, чтобы быть на уровне его глаз. Она протянула руку с сжатым в кулачке слегка увядший и помятый одуванчик. — Разве тебе не подарил его Тео? — слегка печально спросил он. — Ох, да. Но Тео сказал, что цветы дарят только особенным людям, а я особенная, потому что сегодня мой день рождения, а ты особенный каждый день, поэтому ты тоже должен получить цветок, — сказала она на одном дыхании. В такие моменты Луи чувствовал себя недостойным своей дочери. Она видела красоту, ценность и чудо в тех вещах, в которых этого не видели другие. У нее было большое сердце и она делилась своей радостью и добротой со всеми, кого считала достойными этого. Она была так уверена в благосклонности жизни, что вместо того, чтобы цепляться за вещи, которые она боялась потерять, она свободно отдавала их другим. — Это… это прекрасно, малышка, — сказал он, прочищая горло. — Спасибо тебе, — Роуз гордо улыбнулась и отскочила, как будто ничего и не было. — Никогда не устанешь от этого, верно? — спросила Лотти, заметив слезы в глазах брата. — Это точно. Лотти на мгновение закусила губу. — Можно тебя кое о чем спросить? — Луи согласно промычал, все еще любуясь цветком в руке. — Как ты…как ты понял, что готов? — парень посмотрел на нее, в замешательстве нахмурив брови. — Для…для нее? — О чем ты? — глаза Луи расширились. — Черт, Лотти! Ты хочешь сказать…ты что…? Он попытался подняться на ноги, но Лотти усадила его обратно, положив руку на плечо. — Нет, нет, я не беременна. Луи снова плюхнулся на задницу и прижал руку к сердцу. — Блин, у меня чуть инфаркт не случился. — Ну, просто Дон намекал на это. На ребенка. — А ты этого хочешь? Лотти немного смущенно пожала плечами. — Не знаю. Ну, может быть? Я сначала хотела с тобой поговорить. — Как Лиам любит мне напоминать, я не образец для запланированной беременности, Лотс. Лотти закатила глаза. — Отвали, ты знаешь, о чем я. Я просто…я же полный хаос. Мне потребовались годы, чтобы взять себя в руки и выйти замуж за Дона. А ребенок это так… — Навсегда? Пугающе? Жизнь меняется? Девушка кивнула. — Ты так хорошо ладишь с Рози. А я не…я не уверена, что смогу делать…все это, — Луи ничего не мог с собой поделать и рассмеялся. — Что? — Господи, Лотти, ты помнишь, каким я был, когда только узнал о Рози? Или в те первые несколько недель, когда она была дома? Черт, да даже сейчас я не могу принять решение, сто раз все не обдумав, — он встал на колени и посмотрел на растерянное лицо сестры. — Но у меня есть супруг, которому доверяю, и я люблю ее больше жизни. Мы оба делаем все возможное, и это все может сделать каждый, — она кивнула и Луи поднялся на ноги. — Так что если ты все решила, у тебя есть все, что нужно, чтобы быть самой лучшей мамой. Лотти тоже встала и крепко обняла брата, перед тем, как через весь двор Найл закричал: — ТОООООРТ! — Думаю, нам лучше добраться до торта первыми, иначе детям ничего не достанется. Томлинсон внимательно следил за Тео, контролируя, чтобы он сидел на противоположном конце стола от своей дочери, когда подавали торт. Он увидел, как Найл наклонился и что-то прошептал ему на ухо, а затем нахмурился, когда мальчик кивнул и встал со своего места, уверенно подходя к имениннице. — Тео! — вскрикнула она от восторга. — Мисс Роуз, — ответил он с легким поклоном, который всем, кроме Луи, показался чрезвычайно милым. — Я подумал, что тебе понравится мой кусок торта, потому что на нем роза, а ты Роза, и сегодня твой день рождения, — он оглянулся на дядю, чтобы убедиться в правильности своих слов, и Найл восторженно поднял вверх большие пальцы. Маленький засранец. Итак большие глаза Рози стали еще больше и она широко улыбнулась, показывая ямочки, которые унаследовала от своего папочки, немного пододвигаясь, чтобы мальчик мог сесть рядом с ней. Луи уже был хотел сорваться с места и вмешаться, когда почувствовал крепкие руки мужа, обвивающие его талию. — Давай подождем хотя бы до двадцати, прежде чем мы начнем угрожать телесными повреждениями, хорошо? — со смехом прошептал он Луи на ушко. Луи начал бы возражать, но губы Гарри не остановились просто на словах. Он поцеловали его в висок, а затем двигались все ниже и ниже, языком дразня чувствительную кожу на шее. Луи прикусил губу, чтобы не издавать неприличных звуков, которые обычно издавал Гарри, но все же не сдержал испуганный «уип», который вырвался, когда кудрявый игриво укусил его в плечо. — Гарольд! — упрекнул он, смахивая волосы, которые все еще лежали на сгибе шеи. Стайлс сжалился, оставляя легкий поцелуй за ушком, но Луи все еще стонал от появившегося напряжения. — Прости, милый. Не могу дождаться вечера. Томлинсон вздохнул и откинулся на грудь Гарри, положив свои руки на его. — Кажется только вчера мы ехали в больницу, — с тоской сказал он. Гарри пришлось прикусить щеку, чтобы не выпалить что-то о том, что вскоре они снова это сделают. Луи, кажется, не заметил, так как он снова уставился на новоявленного блондинистого казанову, который в данный момент держал его малышку за руку. — Она разобьет множество сердец. В основном наши. Оставшаяся часть вечеринки прошла с ожидаемым хаосом. Дети были супер активными из-за большого количества сладкого, родители были навеселе от вина и были уверены, что блестки навсегда останутся в каждой щели мебели, но, наконец, гости ушли, мусорные пакеты были вынесены на улицу и в любой другой день родители слишком устали, чтобы сделать что-то кроме того, как уложить спать Рози и лечь спать самим. Но сегодня был особенный день. По их обычаю, Луи убирал игрушки и комнаты внизу, пока Гарри уговаривал их упрямую дочь принять ванну. Роли хорошего и плохого полицейского развивались также быстро, как Роуз из ребенка превращалась в маленькую диву. Это было почти бессознательно, но Луи все еще боялся быть слишком строгим и рушить ее психику. Это было достаточно безобидно, когда она была маленькой, но теперь, когда она сталкивалась с другими проблемами — как например прилипчивость или ложь или откровенное упрямство — он всегда будет мягким. По иронии судьбы это сделало Гарри — милого, нежного, спокойного Гарри — плохим полицейским. В сегодняшний вечер ситуацию усугубляло слишком большое напряжение и волнение в течение всего дня и слишком большие ожидания вечернего празднества. Оба папы и дочь были немного более раздражительными, чем обычно, и если честно, то самооценка Луи касательно его воспитательных способностей немного возрастала, слыша, как Гарри пытается уговорить ее принять ванну, или почистить зубы, или надеть пижаму. Так или иначе, каждую ночь дом каким-то образом становился чистым, а их малютка ложилась спать. А именно сегодня Гарри позаботился о том, чтобы закончить все побыстрее, чтобы он мог подготовиться перед тем, как к нему придет Луи. Стайлс выключил верхний свет и расставил свечи по всей их спальне и по коридору. Он проложил дорожку из желтых роз, начиная от подножья лестницы и заканчивая подножьем их кровати, на которой в центре расположился сам Гарри. Луи заставил его надевать по крайней мере боксеры, как только Роза начала ходить, но сегодня он решил раздеться полностью. — Еще чуть-чуть, — прошептал он, уставившись на свой все еще плоский живот. Он нежно погладил его, прежде чем положить подарок на годовщину, который он заранее упаковал, на бедра, и стал ждать, пока придет его муж и они начнут праздновать. А поводов было несколько. Томлинсон медленно поднимался по лестнице, поднимая цветок за цветком и задувая свечи. Это был милый жест, но у него было такое чувство, что они скоро будут немного…заняты, а он не хотел, чтобы их дом сгорел. Когда он достиг порога их спальни, он замер. Кажется, он никогда не привыкнет к виду обнаженного Гарри. В нем сочетались твердые мышцы и мягкая кожа — мрамор, завернутый в шелк — и даже после стольких лет у него все еще замирало сердце при виде мужа. Луи опустил цветы и на цыпочках подошел к кровати. Мягкий лунный свет и сияние свечей придавали ему почти ангельское свечение, а улыбка была абсолютно грешной, когда Луи забрался на матрас и расположился между согнутыми коленями Гарри. Шатен продолжал смотреть на него и обычно Гарри находил это довольно лестным, но сегодня он не был уверен, что сможет еще дольше сдерживать радостную новость. — Ты не хочешь открыть свой подарок? — наконец спросил он, переводя взгляд на искусно расположенный подарок. Луи нахмурился, глядя на небольшую коробку, за которой скрывалось кое-что по-интересней. — То, что за ним определенно будет лучше, — он протянул руку, чтобы сбросить подарок, но Стайлс ловко схватил его за запястья, удерживая их на месте. — Он все еще будет там через несколько часов, — заскулил Луи, снова пытаясь получить доступ к члену Гарри. Кудрявый подавил смешок и полностью сел. — Обещаю, оно того стоит. Луи вопросительно выгнул бровь. Обычно они не обменивались подарками — по крайней мере, материальными — по этому случаю, и его первой мыслью было, что в коробке какая-то игрушка или милый аксессуар. В конце концов, последние пару лет они активно пытались зачать ребенка; хоть они и были более, чем готовы, иногда им хотелось, ну, быть более творческими что ли. Однако все мысли испарились, как только он снял крышку и увидел аккуратно сложенную тканевую вещицу, которую он развернул и- — Это шутка такая? — Что? — почти сердито сказал Гарри, искренне не понимая, в чем дело. — Это детская футболка, Хаз, — да, Гарри прекрасно знал это. — Я знаю, что ты любишь дразнить меня, но черт! Сейчас? Ты думаешь, что сейчас — в нашу годовщину — подходящее время, чтобы высмеять маленький рост своего мужа? Именно тогда Гарри понял, что Луи не потрудился прочесть надпись на футболке. — Что? — спросил он еще раз, вытряхивая последние остатки смятения из головы. — Нет. Боже, нет. Лу, это для Рози. Эта футболка для нее. Луи всегда особенно сильно злился из-за своего роста, и по этому поводу его любили дразнить их друзья, и он все еще не был уверен, нужно ли ему обижаться. — Если это подарок для Рози, почему ты не подарил ей это днем? Гарри возвел глаза к потолку и раздраженно зарычал. — Просто прочти надпись. Раздражение Томлинсона почти заставило его полностью проигнорировать просьбу Гарри, но… ну, Гарри все еще был голым, и желания его низшего «я» пересилили неуместное упрямство. Он несколько раз взглядом пробежался по словам на футболке, а затем метал взгляд то на футболку, то на радостное лицо Гарри. — «Старшая сестренка»? — спросил Луи с комком в горле. Гарри кивнул. — Ты…ты…? — Гарри наклонился и достал положительный тест на беременность из ящика прикроватной тумбы и с гордостью протянул его Луи. — Ты беременный, — это было утверждение, но Стайлс все равно кивнул. — Ты беременный! — вскрикнул Луи, бросившись на Гарри и прижимая его к кровати. — Я беременный! — воскликнул он, когда Луи на мгновение перестал целовать его. Томлинсон опустился поцелуями по шее к груди; он скатился на кровать и положил ладонь на животик Гарри. — У нас будет ребенок, — с благоговением прошептал он, положив голову рядом с рукой, а Гарри тут же начал перебирать его волосы. — Я люблю тебя, — сказал он, положив свою руку на руку мужа, над растущим малышом. — С годовщиной.