В комнатах мрачного замка

Гермиона Сегодня ночью мне приснился очередной кошмар с участием Снейпа. В нем профессор Снейп опять умирал, но уже от руки Тёмного Лорда, и умирал он очень долго и мучительно под заклятием Круциатус. Наверное, это из-за того, что ночью меня разбудила Хелен своим плачем. Она сказала, что зельевар ушёл поздним вечером на очередное собрание, и она очень переживает за него. Когда я это услышала, то почувствовала, что невольно тоже переживаю, я как-никак такой же человек, как и все. Заснуть было очень тяжело, отчасти из-за того, что пришлось успокоить бедную женщину и убедить её в том, что он вернётся живым и здоровым. Хелен мне поверила и, недолго думая, заснула. Я же уснула не сразу. Мысли и переживания обо всем терзали меня, и я решила сделать то, что никогда не делала. Я спустилась вниз, взяла из бара бутылку с виски и налила в стакан огненную жидкость. Сделав один большой глоток, умудрилась обжечь себе горло и судорожно закашлялась. «Не умеешь пить — не берись»,  — сказала я себе и поставила бутылку обратно. Моему организму, видимо, хватило и одного глотка, чтобы опьянеть. Постояв немного на крыльце дома, вглядываясь в темноту в поисках знакомой фигуры, я поняла, что это совершенно бесполезно. Кое-как добралась до своей постели и вспомнила, что не потушила свечи в гостиной, но спускаться до жути не хотелось. «Вот явится хозяин дома, пусть и тушит», — пьяные глупые мысли уже завладели моим разумом, и я засмеялась. «Хозяин… Хи-хи… Интересно, а где же хозяйка? Может он её съел? Хи-хи». «Так, Грейнджер, давай спи, тебе завтра в семь утра вставать. Ой, точнее сегодня».

* * *

Утром голова гудела так, что я с трудом сумела оторвать ее от подушки. В последний раз она так болела, когда Снейп забирал меня из Малфой-мэнора. Поднявшись со своей постели, я увидела, что миссис Брис уже нет в комнате. Кровать её была застелена; одежды, которая всегда на ночь аккуратно висела на спинке стула — не было, а значит, она уже проснулась и где-то порхает. Долго сидеть без дела не было смысла, и я последовала примеру миссис Брис: быстро оделась и спустилась вниз. Зайдя на кухню, я увидела Хелен у плиты. — Доброе утро, Гермиона! — сказала она мне и очень весело улыбнулась. — Доброе, Хелен. Что-то случилось? — Нет, все замечательно. — А мистер Сне… — С ним все хорошо, он отдыхает в своей спальне. Попросил передать, что сегодняшнее утреннее занятие переносится на вечер. Он себя неважно чувствует, — перебила меня она. — Он так и сказал? Хелен на меня посмотрела, как на полоумную. — Конечно, нет. Гермиона, ты чего? Да чтобы Северус сам признался в том, что ему плохо… — Н-да, действительно… Глупо получилось, — улыбнулась я. Позавтракав, я решила прочесть книги, которые, благодаря Хелен, недавно появились в моей маленькой коллекции. Библиотекой её, ещё ох как рано называть. Заняв удобное положение в кресле и открыв нужную страницу, я полностью погрузилась в чтение. Но долго читать мне не довелось. Через полчаса меня отвлекла моя «подруга»: сообщила мне, что идёт в магазин и спросила, не нуждаюсь ли я в чем-то. К счастью, все, что мне необходимо у меня было, и не пришлось лишний раз нагружать миссис Брис. — Ну, как скажешь, я тогда пойду. Буду через час, максимум — полтора. Не хулигань. Пока, — попрощалась она со мной и, как мама, поцеловала в лоб. Она всегда так делает, когда отлучается куда-то. Милый жест, который заставляет почувствовать себя одновременно и неловко, и счастливой, и очень важным для кого-то человеком. «Чего уж тут скрывать: за то время, пока я здесь, Хелен стала для меня, как мать. Конечно, я никогда не смогу полюбить Хелен больше, чем свою родную маму, ведь она незаменима. Но Хелен для меня однозначно важна. Она для меня, как компас для моряка». После того, как она ушла, я осталась одна в доме, точнее, с мистером Снейпом, которого я за все утро ещё ни разу не встретила. Возможно, это даже к лучшему. Я подумала, что чай с печеньем — это отличное дополнение к интересной книге, и поплелась на кухню за угощением. Поставив чайник на плиту, я полезла в шкаф за печеньем. *Бух* — раздался гулкий грохот со второго этажа. Вздрогнув от испуга, я выронила пачку печенья из рук. Медленно подошла к лестнице и прислушалась. — Мистер Снейп? — громко произнесла я. В ответ тишина. — Мистер Снейп? — чуть громче повторила я. Тишина. — Сэр? — я уже срывалась на крик. И снова тишина. Сердце опять ушло в пятки, и я забыв о всех правилах этого дома, понеслась на второй этаж к комнатам своего бывшего профессора. Подбежала к двери его спальни и постучала. — Сэр, у вас все в порядке? Тишина. Сердце колотится, как бешеное. — Мистер Снейп, я могу войти? Тихо. — Сэр, ответьте, иначе я это сделаю без вашего разрешения, — сказала я, в мыслях готовая снести эту дверь с петель, к чертям. — Пошла… Вон… — слышу я его голос. Голос был очень глухим и ощущение складывалось, что Снейп говорит это через плотно сжатые зубы. Ему больно, я это ощущала даже через дверь. Ему было очень больно, но помочь я не могла, хоть и очень хотела. Снейп не позволит, чтобы кто-то видел его слабость или смел жалеть его. И я разрывалась между желанием помочь, несмотря ни на что, и желанием оставить все, как есть — пусть сам разбирается… — Сэр, вы уверены? — Пошла вон! — ну вот, его голос вроде приходит в норму. — Хорошо, если я буду нужна, я в гостиной, — Я уже собиралась уйти, как он меня окликнул. — Грейнджер, стой, — я остановилась и вернулась к его двери. — Да? — В моём кабинете, в нижнем ящике стола слева, находится пузырёк с зельем, принесите его. — Конечно, сэр, я быстро! — и я рванула к кабинету. Найти зелье было несложно, так что, спустя минуту я уже снова стояла возле двери в его спальню. — Сэр, я здесь. — Зайдите. «Уф-ф…»  — пронеслось в мыслях. Оттолкнув дверь от себя, я зашла в его спальню. «А ведь, когда я сюда прибыла, я пообещала себе, что буду обходить это место стороной»,  — вспомнила я. Спальня мистера Снейпа совершенно не соответствовала моим предположениям. Еще когда я училась в Хогвартсе, мы с друзьями, мне помнится, в шутку затронули тему оформления спальни профессора зелий. И почти все сошлись во мнении, что она будет в зелено-черных тонах от пола до потолка. Что кровать будет огромной — под рост и телосложение нашей летучей мыши. На стенах будут висеть головы гриффиндорцев, которые не вернулись с отработки у Снейпа. И, что в ней не будет ни одного окна, как и светлых пятен. Сейчас вспоминать это смешно. Спальня Снейпа совсем другая. Единственное, что совпало с нашими рассуждениями, так это большая и высокая кровать. На самом деле, спальня была обставлена в коричневых тонах, со светлой мебелью и светлым же постельным бельем на кровати. Небольшой стол напротив окна. По правую руку от входа стояла кровать, окруженная с одной стороны шкафом, с другой — комодом. По левую сторону — еще один большой шкаф, но уже весь заполненный склянками, видимо, с зельем. Ещё была дверь в дальнем углу, скорее всего, ванная комната. — Грейнджер, зелье, — услышала я голос профессора. Он сидел на кровати, держался одной рукой за шею, а другой — за одну из колонн кровати. Голову он наклонил вперёд и все время что-то бормотал, похоже, что на латыни. Я едва улавливала хоть какие-то слова, так тихо он говорил. На нем была рубашка, расстегнутая почти наполовину, и брюки, а на полу лежало несколько пуговиц. «Он пытался её содрать с себя, не расстегивая?» Подойдя ближе, я протянула ему зелье. Он его резко выхватил и трясущимися руками поднёс к губам. Опрокинул голову назад, выпил зелье до капли и бросил уже пустой пузырёк назад на кровать. Между пальцев руки, которой он держался за шею, я увидела кровь, и мне стало дурно. — Сэр, у вас кровь, — сказал я и указала на руку. — Не ваше дело. Идите отсюда, — грубо сказал он. — Сэр, но у вас кровь, позвольте вам помочь. — Нет! Что неясного я сказал? Пошла вон! Я услышала свист чайника и ушла. Обидные слова Снейпа больно врезались в мои мысли, разбивая собой мое равнодушие к нему и всему происходящему. Я чувствовала, что нужна ему, по крайней мере, сейчас. Сняв чайник с плиты, я решила: как бы Снейп не сопротивлялся, как бы не был против, я ему помогу. Сейчас. Взяв полотенце и тазик с горячей водой, я вернулась к его двери. Постучав несколько раз и не дождавшись ответа, я вошла в его спальню. Он не сдвинулся с места. Видимо, ждёт, пока начнёт действовать зелье. — Простите, сэр, но я не намерена ждать, пока вы умрёте, истекая кровью. Поэтому, я вам помогу. Если вам будет угодно, можете после этого меня выгнать или убить, мне все равно, — твёрдо сказала я, в ожидании его реакции. Он поднял на меня свое лицо и посмотрел мне в глаза. — Если вам так угодно… — сказал он и убрал руку с шеи. Я расценивала это, как согласие на, так сказать, наше сотрудничество. Я подошла к нему и поставила тазик на кровать, куда положила и полотенце. Чуть наклонила голову мистера Снейпа в бок, отодвинула воротник его рубашки и взглянула на рану. Выглядела она не так отвратительно, как может показаться со стороны. Простая открытая рана, кровоточит. — Сэр, будет лучше, если вы снимите рубашку полностью. — Пф-ф… — фыркнул Снейп. — Не терпится меня в постель затащить, мисс Грейнджер? — Он пьян? Я почувствовала, как от его слов мое лицо заливается краской. Ситуация и так, не самая простая, и куда уж более интимная из всех, что были. — Нет, сэр. Просто мне будет так проще обработать рану. — Жаль, — Он определённо пьян. — Раз вам так хочется… Он схватился за край рубашки и, одним движением, сорвал ее с себя. С неё полетели пуговицы в разные стороны. — Замечательно, — пробурчала я себе под нос. Взяв полотенце, я погрузила его в тёплую воду и выкрутила, лишая ненужной влаги. Аккуратно поглаживая шею и плечи профессора, я смывала с него кровь. Положение было очень неудобным, и я не знала, как лучше разместиться. В итоге, я оказалась по левое плечо от профессора, стоя на коленках на его кровати. Закончив с промыванием раны, я решилась попросить у Снейпа мазь для затягивания ран. Всё волшебники больше предпочитают такой способ лечения, чем заливаться каждый раз зельями. — Сэр, я могу взять вашу мазь для ран? — Шкаф, второй ящик сверху, — сухо ответил мне он. Взяв нужное, я вернулась обратно и начала наносить лекарство. Пахло оно не как оригинал, и цвет был не прозрачный, а бледно бежевый. Это значит, что зелье было усовершенствовано. Пока я наносила мазь, рука Снейпа с колонны переместилась на кровать, рядом с моей коленкой. Бр-р… Мурашки по коже. Пытаясь не думать о том, что его рука соприкасается с моей ногой, я продолжила залечивать рану. Но мои мысли все время возвращались к его ладони. — Эй, аккуратнее мисс, — сказал он мне, когда я, случайно, ногтем задела рану. В тот же момент его рука, каким-то образом оказалась уже между моих колен, но все ещё лежала на кровати и не двигалась ни вверх, ни в стороны, ни как. «Мерлин всемогущий», — подумала я и обнаружила, что теперь Снейп начал большим пальцем выводить узоры на моей ноге. — «Да, он однозначно пьян». Теперь сердце начало колотиться не от страха, а от какого-то непонятного чувства в области груди. В один момент стало и жарко, и холодно, слишком тихо и шумно. Я начала теряться. Это впервые… Закончив с его раной, я быстро слезла с кровати. — Всё, сэр. — Вы хорошо поработали, мисс, спасибо за помощь, — прохрипел он. — Спасибо и не за что, сэр, — Забрав тазик с полотенцем, я, можно сказать, выбежала из комнаты. Спустившись вниз, я принялась стирать полотенце. За этим делом меня и застала Хелен. — Гермиона? Ты что делаешь? — О, Мерлин, — Я испугалась внезапного появления Хелен на кухне и чуть не подпрыгнула. — Да нет, это всего лишь я — Хелен. Что ты делаешь? — Я помогала профессору с раной. Она у него кровоточила, — Об остальном я решила умолчать. Не нужно тревожить сердце бедной женщины. — Он тебе рассказал о ране? — была удивлена она. — Нет, я заметила кровь и сказала ему. Потом предложила ему помощь, и он согласился. — Что совершенно на него не похоже. Мне он никогда не позволял помогать. — Он не смог отказать, ему было очень плохо, — Ну это, можно сказать, правда. — Ладно. Ты ещё свободна? — Да, — ответила я и повесила полотенце сушиться на верёвку в дальнем углу кухни. — Помоги мне тогда приготовить обед. — Хорошо. Разобрав пакеты с продуктами, мы принялись готовить. Всё время, пока мы готовили, у меня не выходил из головы образ моего полуголого профессора, и его руки между моих ног. Донельзя пошло и… «Черт, да это задевает», — призналась я сама себе.