Тот, кто ушёл

Hello, it's me I was wondering if after all these years you'd like to meet To go over everything They say that time's supposed to heal you But I ain't done much healing Hello, can you hear me I'm in California dreaming about who we used to be When we were younger and free I've forgotten how it felt before the world fell at our feet There's such a difference between us And a million miles Hello from the other side I must have called a thousand times To tell you I'm sorry for everything that I've done But when I call you never seem to be home Hello from the outside At least I can say that I've tried To tell you I'm sorry for breaking your heart But it don't matter it clearly doesn't tear you apart anymore Сегодня должна была состояться первая закрытая тренировка перед началом соревнований этапа гран-при Ростелеком. Арена Мегаспорт совсем не изменилась за прошедшие годы. Все те же разноцветные трибуны, жёлтые ступеньки и черные дыры экранов под потолком. Многочисленные перила и парапеты были свободны, но уже завтра они будут плотно завешены баннерами в поддержку любимых фигуристов, так что от их многообразия будет рябить в глазах. А сейчас каток был практически пуст, и каждый звук разносился по залу гулким эхом. Юзуру вдохнул холодный воздух и поправил воротник пальто. До начала разминки их группы оставалась пара минут, и пятеро фигуристов в нетерпении разминались возле бортика. Вспомнив, как он сам в такие моменты "рыл землю копытом", Юзуру слегка улыбнулся и принялся за подготовку. Он выбрал место слева от калитки возле столика, уставленного бутылками с водой и дежурной коробкой салфеток. Постелил полотенце, убрал защитный слой у полоски двустороннего скотча и приклеил к бортику салфетницу в виде белого тигра. Рядом появилась бутылка с витаминным напитком, и пакетик для грязных салфеток также занял положенное место. Он осмотрел результаты своих трудов, и губы невольно дрогнули - все это так напоминало ритуал Брайана, но время идёт, и сейчас его очередь носить подмышкой мягкую игрушку и пакет для сопливых платков. Юзуру оглянулся на невысокого юношу, единственного стоящего неподвижно, подставив лицо яркому свету ламп. Парень едва заметно шевелил губами, проговаривая одну ему известную мантру, и казалось, что в этот момент для него не существует мира за пределами музыки, звучащей в его наушниках. Многие сравнивали этого мальчика с ним и находили много общего. Юный шестнадцатилетний японец уже выиграл чемпионат мира среди юниоров и в свой первый взрослый сезон с блеском штурмовал серию гран-при - бронза на Скейт Америке при успешном выступлении в России давала ему шансы выйти в финал - небывалый успех для вчерашнего юниора. Тонкий, пластичный, музыкальный, но имеющий в арсенале два вида четверных прыжков - идеальная комбинация для фигуриста. Вся Япония с замиранием сердца следила за его успехами - страна слишком соскучилась по медалям высшей пробы в мужском одиночном катании. Конечно, японские фигуристы продолжали находиться в мировом топе, но после ухода Юзуру на пенсию ни одному фигуристу не удавалось удержать установленную им планку. Поэтому давление, оказываемое на его подопечного и на самого Юзуру как тренера, было весьма существенным. — Юзуру-сенсей, вы подержите мой телефон и наушники? — Конечно, Хару. Он принял из рук парня мобильный и клубок проводов и спрятал их в карман. Мальчик снял чехлы с лезвий, сунул их в рюкзак, стоящий у ног Юзуру, покачал головой из стороны в сторону, разминая шею, а затем подарил тренеру ослепительную улыбку. — Не переживайте, я вас не подведу! Диктор со знакомым гнусавым голосом объявила начало разминки, и спортсмены высыпали на каток. Лезвия заскрежетали о лёд, наполняя арену его любимыми звуками "шууу-паа" после удачных приземлений с прыжков. У них с Хару действительно было много общего. Его родители, большие поклонники, отдали мальчика тренироваться на сендайский каток через год после знаменитой Олимпиады в Пхёнчхане. Когда Юзуру вернулся на родной каток, он не собирался браться за спортсменов, выступающих на международном уровне - ему хотелось работать с детьми, обучая азам правильной техники и прививать им любовь к фигурному катанию. Но родители парня были очень настойчивы - их не пугало полное отсутствие у Юзуру тренерского опыта такого рода, так что после долгих уговоров он сдался. Но так получилось, что тренер и спортсмен совпали идеально - как два кусочка пазла в детском наборе. Хару полностью оправдывал значение своего имени - воплощённая весна, смех и радость в теле хрупкого подростка. Его изящество, плавность, лёгкость, способность передать дыхание музыки каждым движением - все это, безусловно, позволяло разглядеть в парне "второго Ханю", но только Юзуру упорно продолжал видеть в нем не себя, а совсем другого человека. Сам Хару с достоинством сносил все сравнения. Насколько похожи они с Юзуру были на льду, настолько по-разному подходили к философии соревнований. Если Юзу не мыслил состязаний без победы, то Хару выходил на лёд творить. Его главной целью было донести до зрителей свою историю, а уж какие оценки за это поставят, его мало волновало. К победам и поражениям он относился с одинаковой улыбкой. И можно было бы считать такое поведение хитростью или лицемерием, если бы Юзуру своими глазами не увидел, как после одного из соревнований в раздевалке Хару утешал американского фигуриста на пару лет старше себя, обещая ему, что в следующий раз тот обязательно его обыграет. Тогда Юзуру тихо вышел из комнаты, стараясь не выдать своего присутствия, а затем прислонился к стене и закрыл глаза. Невозможно было любить этого мальчика сильнее. Если бы это было биологически возможно, именно таким бы был их с Хавьером сын. *** Вынырнув из размышлений, Юзу обнаружил, что от начала тренировки прошло всего-то чуть больше шести минут. Диктор объявила начало прогона программ, и первый фигурист из группы, американец Брэндон Шторр, занял стартовую позицию. Хару предстояло катать третьим, поэтому он пока выполнял разминочные упражнения и не нуждался в безотрывном внимании тренера. За спиной послышался топот и шум голосов. Ханю обернулся и прикусил губу, наблюдая за развернувшейся картиной и пытаясь сдержать смех. Перед ним мужчина в тёмно-синей дутой куртке поторапливал светловолосого кудрявого парня лет двадцати. — Быстрее, снимай чехлы. Клянусь, в следующий раз я примотаю будильник к твоему уху и заставлю так спать! Раз уж мы в Москве, нужно будет завернуть на блошиный рынок и купить настоящий советский будильник, говорят, он звенит настолько оглушительно, что и мертвого разбудит. Это как раз твой случай. — Хватит уже ворчать. Сам-то ты намного раньше меня проснулся? - скептически посмотрел на тренера молодой человек, вручил тому чехлы и куртку, и вихрем промчался мимо Юзу на каток. Мужчина посмотрел вслед своему подопечному, задумчиво почесал затылок чехлами, а потом опомнился, чертыхнулся и убрал их в спортивную сумку. И уже после заметил, что его рассматривают. Большие темные глаза распахнулись ещё шире, рот приоткрылся в удивлении, а Юзуру не выдержал и всё-таки рассмеялся. — Судя по твоему выражению лица, ты не догадался проверить списки тренеров. — Юсу... Чёрт побери, как ты... Поверить не могу, сто лет тебя не видел! — Ну, положим, не сто, а шесть... - Юзуру отвёл глаза. Хавьер справился с шоком и теперь улыбался на все тридцать два. — С ума сойти, как летит время! Дай, я тебя обниму. Не дожидаясь ответа, с испанской непосредственностью он стиснул Юзу в объятиях, и того накрыло волной знакомого запаха. Юзуру на секунду уткнулся носом в воротник рубашки Хавьера, вдыхая сильнее, и тут же отстранился. Хави либо не заметил его скованности, либо не придал ей значения - забыв обо всем и обхватив ладонями его голову, он рассматривал бывшего товарища по тренировкам. — Ты совсем не изменился... — Это все азиатские гены, - отшутился Юзу, - Хави, отпусти, на нас смотрят. — Прости, - Хавьер огляделся по сторонам и тоже заметил, как остальные тренеры и стафф, стоящие дальше по длинному борту, косятся на них, поэтому убрал руки и отошёл на пару шагов. - Я расположусь рядом, ты не против? — Конечно, нет. - Юзу немного подвинул вещи, давая Хавьеру место рядом со столиком. Хави выставил на бортик полотенце и воду и кинул сумку под ноги. Осмотрел каток, выискивая взглядом своего спортсмена, и вдруг застыл. — Святая Мария, у меня дежавю. Дай угадаю, это твой малец? - он ткнул пальцем в Хару, скользящего на льду в ласточке. - В Японии научились клонировать людей? — Не преувеличивай, мы не так похожи. — Внешне, может, и нет, но на льду... - Хавьер в восхищении покачал головой, - я как будто вернулся на пятнадцать лет назад. Хару выбрал этот момент, чтобы подъехать к тренеру. Юзу взял из его рук форменную куртку и аккуратно сложил на бортике. Сам он по молодости был небрежен с вещами, вечно оставляя у курток вывернутыми рукава, что терпеть не мог Брайан. У них даже была своя игра - если Юзу хорошо отработает на тренировке, Брайан сам приводил одежду в порядок, а если тренеру что-то не нравилось, Юзу вынужден был возиться с курткой сам. Но Хару был безумным аккуратистом и всегда следил за одеждой самостоятельно. — Как лёд? — Хороший, мне нравится, - кивнул парень, глотнув воды. — Тогда попробуй риттбергер, посмотрим, как идут реберные. Хару кивнул. Заметив, что его рассматривают, он повернулся к Хавьеру - тень узнавания мелькнула на его лице, и подросток склонился в глубоком поклоне. — Добрый день, Фернандес-сан. — Привет! Как тебя зовут? — Хару Кояма, Фернандес-сан. — Хару? Весна... - Хавьер вскинул брови и искоса глянул на Юзу. — Он родился намного раньше, чем я стал катать этот показательный, так что не смотри на меня так. — Я родился во время ханами, поэтому меня так назвали, - улыбнулся Хару. - Но вы правы, родители - большие поклонники. Они познакомились на финале юниорского гран-при, который Юзуру-сенсей выиграл в 2009 году. Я катался в группе Нанами Абэ, пока он не вернулся в родной город и не стал тренировать меня. С этими словами юноша ещё раз поклонился и отъехал от бортика, а Хавьер проводил его долгим взглядом. На его лице застыло нечитаемое выражение. — Приятный парень. И хорошо говорит по-английски. — Да уж, - Юзу улыбнулся и потрепал тигра-салфетницу по ушам. - Намного лучше, чем я в его годы. — И давно ты вернулся в Сендай? Я думал, ты до сих пор с Брайаном в Крикете. — Уже три года. Отец заболел, и я решил, что пора возвращаться. — Чёрт, надеюсь, ничего серьезного? — Мы справились, - Юзуру пожал плечами. Он не собирался распространяться о том, какие плохие времена пришлось пережить его семье. - Сейчас ему лучше, и это главное. Но я решил, что пришло время осесть. — Понимаю. Значит, тренируешь на родном катке? Много учеников? — Я в основном занимаюсь с маленькими детьми, а старших ведёт Нанами и другие тренеры. Хару - единственное исключение. А как у тебя дела? - Юзу решил сменить тему. - Я слышал, ты открыл свою школу фигурного катания в Мадриде. — Да, - Хави прямо расцвёл от этого вопроса, видно было, что он очень гордится своими достижениями, - дела идут весьма неплохо. У нас несколько очень перспективных девочек, две прекрасные танцевальные пары - их тренирует Сара с мужем. С мальчиками, конечно, похуже, всё-таки, несмотря на усилия, сложно вдолбить в головы испанцам, что фигурное катание - мужской вид спорта. Но вода камень точит. Мы работаем. Тесно сотрудничаем с Ламбьелем, летом ездим к нему в лагерь в Швейцарию. Это, кстати, его подарочек, - Хави кивнул на кудрявого блондина, в данный момент тренирующего четверной сальхов. — В смысле, подарочек? - не понял Юзу. — Ну не в прямом, конечно, - засмеялся Хави. - Пару лет назад после окончания лагеря Стефан попросил меня взять его ученика. У его родителей были финансовые проблемы и они не могли больше оплачивать услуги Ламбьеля, а я в то время только открыл свою школу. Ты знаешь, в тот момент я вспомил, как сам был на месте этого мальчишки, и как Морозов предложил тренировать меня бесплатно, потому что разглядел потенциал. Всё-таки, каким бы он ни был человеком, как тренеру я ему благодарен по гроб жизни - без него я бы, наверное, сдался и завязал с фигурным катанием. Так что я согласился и увез Марчелло в Испанию. — Это очень хороший поступок, Хави, - Юзу тепло посмотрел на Хавьера и на секунду коснулся его ладони, лежащей на бортике, в дружеском жесте. - Я и не ожидал от тебя другого. — Спасибо. Правда, если бы я знал, какая этот парень заноза в заднице, я бы не сдался так легко! - рассмеялся Хавьер. - Наверное, Стефан за что-то затаил на меня обиду. — Судя по тому разговору, что я слышал недавно, вы два сапога пара, Хави, так что не прибедняйся. Хавьер улыбнулся и ничего не ответил. На некоторое время между ними повисло молчание, каждый сосредоточился на своем ученике. На первой тренировке Юзуру с Хару решили слишком не усердствовать - парень все ещё приспосабливался к смене часовых поясов, поэтому во время прогона он лишь наметил расположение четверных прыжков, прыгнул аксель и сконцентрировался на остальных элементах. Хару отрабатывал дорожку на противоположной стороне катка, и Юзу внимательно следил за последовательностью шагов - эта дорожка была результатом их общих с Джеффом усилий. Вообще-то, они не планировали обращаться к иностранным хореографам для постановки программ - произвольной программой занималась Нанами, а хорошо накатанную короткую решили оставить с прошлого года. Им и так предстояла большая задача - замена тройных прыжков четверными, запрещенными у юниоров в короткой. Но в июне в летний лагерь приехал Джеффри Баттл, и эти двое спелись настолько, что им удалось уговорить Юзуру на новую программу. Зная, сколько Джефф берёт за свои услуги, Юзу попытался намекнуть Хару, что его родители могут быть не в восторге от его планов, но Баттл сам назвал сумму вдвое меньше обычной. Он хорошо помнил их разговор, состоявшийся, когда радостный Хару убежал звонить родителям. — Джефф, только не надо делать мне одолжений... — Юзуру, дорогой, замолчи, иначе я обижусь. Наша дружба здесь почти не причём. - Баттл покачал головой и осмотрел каток, полный тренирующихся детей. - Не каждому хореографу выпадает удача работать с талантом. В большинстве нам приходится сотрудничать с теми, кто заплатит и пытаться не скатиться в халтуру. Но когда к тебе обращается действительно талантливый фигурист... Это возможность сотворить шедевр. Так было с тобой. И так может быть с ним. Хару ещё маленький, но я вижу это в нем. Давай попробуем! Они попробовали. У Юзу были огромные сомнения по поводу этой программы, но его ученик искрил энтузиазмом. Совсем недетская музыка - танго Забвение - мелодия более задумчивая и печальная, чем страстная. Но Хару чувствовал её, и чем больше штрихов вносилось в рисунок программы со временем, тем более наглядным было то, о чем говорил Джеффри. Хару подъехал к бортику - его нуждающиеся в стрижке волосы растрепались, на щеках алел румянец. Юзу подал бутылку воды, к которой тот жадно припал. — Как ты себя чувствуешь? Головная боль прошла? — Уже лучше. Дорожка хорошо получилась, да? Правда, на последнем вращении повело... - Хару улыбнулся и смущённо пожал плечами. — Ничего страшного, у нас ещё есть завтрашний день, чтобы это поправить. Давай теперь поработаем над прыжками. Парень кивнул, вытер лоб полотенцем и вернулся на лёд. Остаток тренировки прошел спокойно. Юзу с любопытством понаблюдал за подопечным Хавьера. Юзуру знал, что Марчелло выступает за Италию, но раньше у него не было подходящего момента посмотреть его прокаты. Парень выступал под зажигательную роковую мелодию, но исполнитель был ему незнаком. Он хорошо двигался - чувствовалась школа Ламбьеля, да и программу, скорее всего, ставил он, значит, оценка за компоненты будет высокой. Сальхов, тулупный каскад и аксель во второй половине - стандартный набор топового одиночника. Но у Хару есть лутц, что даёт преимущество в базе почти на два балла. Что ж, есть с чем бороться. Юзуру облизнул губы, чувствуя прилив адреналина. Соревнования начались.