Я никогда не забуду

По возвращению Рик сбежал от суеты в свое временное жилье. Харперу нужна была помощь, Тодду требовалось отчитаться, он же просто хотел побыть наедине с собой. Однако, стоило пристроиться на раскладушке, как одиночество начало пугать. Словно не было никакой миссии, и Джейсон только что раздосадовано вышел из модуля. В пустой голове гуляло эхо. Он будто смотрел на окружающий мир через стекло с пассажирского сидения машины. Конечный пункт поездки был неизвестен, но само промежуточное положение между двумя точками позволяло бесконечно откладывать решения и жить не задумываясь. Дэмиен с шуршанием отодвинул брезентовый полог, и вошел уверенным, жестким шагом, как надзиратель, посещающий камеру. - Сходи в лазарет, - начал он без приветствия, и Рик поднял на тёмную фигуру рассеянный взгляд. - Со мной всё в порядке. - Не сомневаюсь. С такими, как ты, всегда всё в порядке. Но через пару часов сюда прибудет отец с прессой, и не хотелось бы, чтобы твоя разыскиваемая рожа попала в камеры. За несколько дней Дэмиен возвел между ними толстенную ледяную стену, утыканную шипами, за которой проглядывал силуэт горькой обиды. Рик испытывал перед парнем подобие вины, и потому даже не пытался объясниться: чтобы растопить этот барьер пришлось бы приложить титанические усилия. А смысл? Меланхолично кивнув - «окей, босс» - он вышел из палатки. За отведенную «пару часов» можно было перехватить еды, но под тентом с кухней толпились люди, взаимодействовать с которыми было отчаянно лень. Аккуратный, чистенький медицинский блок, состоявший из двух боксов, коридора и вспомогательного помещения, отличался от ветхого и грязного, наполовину разрушенного госпиталя в Ливии, где Рик пришел в себя после травмы. Но общая больничная компонента – резкий запах фенола и хлорки – навевала неприязнь и болезненные воспоминания. В коридоре стояла секция из трех стульев, на одном из которых сидел молчаливый Джейсон. Грейсон прошел мимо, и тоже устроился, оставляя между собой и парнем пустое сидение. Тишина была приятной, мягкой, позволяющей откинуться на спинку и закрыть глаза. В комфортном молчании что-то происходило между ними, натягивались нити над свободным стулом. Ощущалось смятение парня, чувство вины, которое он испытывал и перед ним, и перед Роем, горькое разочарование в себе и во всем мире, и хотелось поддержать его. Еще хотелось, чтобы тот сказал очередную глупость или резкость, разрушив иллюзию безусловного понимания. Отсутствие взаимодействия было куда более интимным, чем предыдущие попытки поговорить. Весь тесный модуль был Джейсоном, и резонировал его эмоциями. Рик протянул руку, пристроив ладонь на середину пустого пространства. Медработник выглянул из-за приоткрытой двери одного из боксов: - Можете здесь не сидеть. После операции он будет спать, а завтра уже прибудет вертолет. Неудачливый парень, придется колено собирать заново. Со стороны Джейсона послышалось тихое «спасибо». До этого момента казалось, что подобные выражения просто не записали в его словарь. Указательный палец чужой руки робко коснулся костяшки мизинца Рика: - Может, поедим? Он помотал головой: - Дэмиен запретил мне выходить отсюда, чтобы не светиться перед журналистами. - А, ну да-а-а… - протянул тот, - Папочка же приехал. Здесь две палаты, и вторая сейчас пуста. Можно пойти туда и никого не нервировать. - Это лучше, чем маячить в коридоре. Помещение было пустым и аскетичным: две раскладные койки, стойки для оборудования и лежащие вдоль стены контейнеры. - Дверь закрывается? - спросил он первым делом, и спутник кивнул на щеколду, которую тут же опустил. Последовал второй вопрос: - Здесь есть душ? - Туда можно пройти только через бокс, где спит бедный Харпер. Предчувствие того, для чего именно они решили остаться тут вдвоем, строилось в воздухе. Все ощущения сплетались и тянулись в сторону другого. Он расстегнул браслет на руке и бросил на одну из кроватей. Не было никаких сомнений в прозрачности мотивации этого действия, но сам процесс хотелось оставить личным. Парень притянул его к себе резко, откровенно, он был из тех, кто считал грубые и сильные движения проявлениями страсти и истинных чувств. Рика сжимали, царапали, кусали, и он растворялся в этом бессловесном акте. Для партнера было важно показать, что тот вернул утраченное, и Грейсон запутался в метках, набухавших по всему телу. Он предсказывал каждое действие Джейсона, подстраивался, отвечал, подставлялся снова и снова. Упоение захватывало. Тяжелый запах возбуждения перекрывал и пот, и грязь, и покалывающие медицинские ароматы. Он стаскивал брюки с Джейсона, сидя на полу на коленях, покрывал поцелуями его вставший член, терся об него лицом – экспрессия чувств приняла животные формы. Тот оттолкнул Рика от себя, роняя на пол. Грейсон был уверен, что ромбики резинового покрытия надолго отпечатаются на спине, но раскладные койки уже показали свою неустойчивость. Он выдохнул сквозь зубы, приподнимая таз и позволяя избавить себя от остатков одежды и белья. Его бедра облепляли поцелуями, прикусывали подвздошные кости. Когда партнер отстранился, встал, стянув, наконец, с себя носки, и отправился шарить по карманам валявшихся на полу штанов, подсвечивая фонариком, Рик прикрыл глаза, продолжая лежать на полу с раскинутыми ногами. Лихорадило от желания, чтобы Джейсон, наконец, покрыл его. Скользнувший внутрь мокрый от слюны палец чуть не вырвал стон, скорее от переизбытка эмоций. Движения были дерганными и болезненными, но Рик подавался навстречу растяжению и наполненности. Когда пальцы сменились членом, одетым в смазанный презерватив, ощущения стали мягче. Хлюпающие и звонкие звуки соприкосновения били по абсолютной тишине. Показалось, что разгоряченные тела наполнили тесное пространство густым паром. Грейсон сжал талию другого ногами, прижал его к себе, вцепился пальцами плечи и открыв рот для очередного голодного слияния. Постоянно влажные от слюны губы уже стягивало и саднило. Тот чуть изменил позу, закинув его ноги себе на плечи, и от этого каждая фрикция отдавалась внутри снопом жгучих искр. Рик тяжело дышал, стиснув зубами пальцы. Он чувствовал себя спокойным и счастливым, словно вернулся домой после выматывающего путешествия. Собственная эрекция ныла, требовала внимания, и вопросительно посмотрев на партнера, он потянулся к себе рукой. Хотелось до последнего отложить оргазм, продлив это молчаливое единение. Он закончил за пару движений, после резкого выдоха Джейсона, собрав в ладонь почти все последствия. Ему гладили лицо, нежно целовали скулы: послесвечение очерчивало глубинную массу айсберга, скрывавшегося под быстрым сексом в лазарете. Парень включил ударивший в глаза свет, вручил Рику два одеяла и пачку влажных салфеток, сосредоточенно протер пол, прежде чем уйти, так и не сказав ни слова. Вытянувшись на кровати, Грейсон нашарил под спиной неудобный предмет – браслет – и механически вернул его на руку. Можно было просто закрыть глаза, отпуская сознание в сон. Даже будильник ставить не требовалось, кто-нибудь обязательно придет сообщить об окончании вынужденного заключения. - Рик всегда просыпался мгновенно, не плавал в утренних попытках осознать, где он находится и что происходит. Возможно, этому была причиной пустота вместо воспоминаний, отсутствие множества привычных сценариев пробуждения. Сейчас он был благодарен Джейсону, что тот оставил его в покое. Грейсон потер запястье, и сообразил, что, засыпая, слишком сильно затянул крепление браслета. Зачем он вообще нацепил его обратно? Потому что привык. Но разве нормально так легко привыкать к постоянному контролю? В то время он и сам не верил, что все, происходившее с ним – настоящее. Он старательно строил новые отношения, новые привычки, ассоциативные цепочки, но относился легко даже к судьбоносным решениям. Первые месяцы после травмы прошли в постоянном страхе, что что-то подобное повторится: пугала мысль о возвращении к работе, пугало оружие, пугали звуки учебных взрывов в тренировочных лагерях, по которым Дефстрок потаскал его. Самым большим искушением было вернуться к нормальной жизни, устроиться охранником или таксистом, существовать в покое и комфорте. Тогда браслет воспринимался хорошей вещью, гарантом того, что за ним всегда придут и помогут. Он помотал головой и устало провел рукой по ежику волос: стоило серьезнее воспринимать собственную жизнь. Потом поднялся с койки и оделся – нужно было все-таки помыться. Перед уходом Рик внимательно оглядел комнату в поисках свидетельств их вчерашнего времяпрепровождения, но в глаза ничего не бросалось. Он рассчитывал проскользнуть в душевую мимо отдыхавшего Роя, но из-за полуоткрытой двери бокса слышались голоса: раненый проснулся и уже болтал с Джейсоном. Рик замер на полпути, расслышав в донесшемся бормотании «Грейсон». Он потоптался на месте, а потом сделал несколько быстрых, бесшумных шагов, остановившись у створки. - … это с другим мужиком? – голос Джейсона звучал тихо, но резко, парень выделял каждое слово. Рой отвечал с обидой: - Откуда я знаю, зачем ты это сделал? - Что вообще навело тебя на такую мысль, Харпер? - Ты считаешь меня идиотом? – показалось, или послышалось согласное хмыканье? – У тебя вся спина расцарапана! - Блять, – стало очевидно, что парень капитулировал перед таким весомым аргументом, быстро врать он явно не умел. - Какое тебе вообще дело до моей спины? - Я прикрываю её пятый год! Рик медленно отошел и вздохнул. Хотелось схватиться за голову: «То, о чем знают двое, неизвестно никому кроме них, то, о чем знают трое – известно всем». Романтические отношения между мужчинами не принимались в милитаризированных сообществах. Обманчивая толерантность позволяла смотреть сквозь пальцы на подобные связи, если они не были постоянными, и речь шла просто о снятии психологического или физического напряжения. Для Джейсона Рой был лучшим другом, которому тот безусловно доверял, но для Рика продолжал оставаться незнакомцем. Все это могло стать прорехой в репутации и его самого, и всех, кто с ним связан. Вспомнился Дефстрок, сосредоточенный на конфиденциальности. Он громко протопал обратно по коридору, приоткрывая дверь в бокс: - Могу я умыться, ребят? Ребята смущенно замолчали, прежде чем Джейсон нашел в себе силы махнуть рукой в сторону незаметной серой двери. Оставалось уповать на то, что футболка скрыла все сочные отметины недавней близости, покрывавшие торс. Стоя под тонкой холодной струйкой, Рик думал, что сумев построить свою жизнь с нуля один раз, сможет и второй. Он многое умел, так ведь? Можно было бы купить новый паспорт, права, переехать в Нью-Йорк… Неприятные ощущения сменились мечтательной решимостью, без которой не получилось бы даже выйти из душевой. Стоило вернуться к парням, как Джейсон бросил на него выразительный взгляд, похлопав себя по колену. Рик подавил раздражение: какой же он идиот! И как теперь объясняться, после всего случившегося? Проще было сосредоточить внимание на Харпере: - Как ты? Как себя чувствуешь? - Неплохо, - вымученно улыбнулся тот. - Жду, когда волшебный вертолет унесет меня из этой дыры. - Мы полетим с ним, - неожиданно добавил Джейсон, так легко уронив с губ это «мы». - А потом поедем на контракт в Мексике. Ты там говорил про свои латиноамериканские корни, Дикки? Зачем что-то отвечать человеку, который не удосужился даже запомнить имя? Стала предельно ясна безнадежность дальнейшего общения: этот никогда не поинтересуется тем, что он чувствовал после травмы, как построил себя заново, к каким выводам пришел. Для него Рик навсегда останется подобием медиума, через которого можно будет пообщаться с призраками прошлого. Ну, был там тяжелый период в жизни его ненаглядного Дикки, так зачем сейчас-то думать об этом? Тянуло высказаться вслух, но посиделки потеснили вернувшиеся в палату медработники. В коридоре ожидал Дэмиен, тут же ткнувший пальцем в сторону Джейсона величественным жестом: - Ты идешь со мной, Тодд. А ты, - он задумчиво посмотрел на Грейсона, скривив рот в гримасе разочарованной обиды, - займись пока чем-нибудь. У нас важный семейный разговор. Такое исключение из рядов родственников заставило улыбнуться. Что же, новую жизнь нужно было с чего-то начинать. Например, с душа и завтрака. Он прошел под тент, налил себе кофе и залил кипятком пакетик готовой каши - с питанием у ребят было не очень. Тот тут же разбух и всплыл в миске бесформенным пузырем – до готовности требовалось выждать пять минут. Прямо перед ним на стол лег другой поднос, с одинокой маленькой чашкой кофе, и хотелось возмутиться и отправить незваного соседа восвояси: время завтрака прошло, вокруг было множество свободных мест. Поднос держали большие руки в знакомых черно-оранжевых перчатках. - Привет, - обратился к нему Слэйд Уилсон, протягивая смартфон, который Грейсон автоматически взял. - Соскучился? Хотелось сразу вывалить все негодование по поводу его исчезновения, проклятого браслета и собственной перепутанной жизни, но округлый потертый корпус телефона переключал на себя внимание. Это было одной из классических манипуляций – сразу занять внимание собеседника проблемой, а для полноты картины еще и всучить что-нибудь в руки. Рик никогда раньше не видел этот аппарат: старую модель с небольшим дисплеем в ветвистых трещинах и тремя кнопками снизу. Он провел пальцем по экрану, пытаясь его разблокировать: сверху вниз? Слева направо? Подсказка, написанная арабской вязью, не помогла. Справа налево, наверное, раз уж у них всё наоборот. Под блокировкой было открыто видео: размытые цветные пятна. Нижнюю половину лица Слейда закрывала кружка, которую тот просто держал у себя перед губами, единственный здоровый глаз смотрел устало, тускло, а черный глазной патч на месте второго покосился. Он выглядел старым, сонным и безумно усталым, столько дней без отдыха сказывались даже на феноменальной выносливости пожилого наемника. - Посмотри. Ты же любишь дурацкие ролики.