***
Ветер усиливался. На огромном судне, сверху до низу покрытом металлом, отовсюду, подобно шипам, виднелись орудия самых разношёрстных калибров. Даже сейчас, в этот ужасающей силы шторм, ставший бы для любой другой флотилии непреодолимой преградой, оно рыбой бороздило пространство. Непрекращающиеся потоки дыма, а иногда и яркие всплески языков ярко-жёлтого, с лёгким зелёным оттенком пламени вырывались из огромных труб ближе к корме, в то время как сверхсовременные двигатели всей своей недюжинной мощью неустанно молотили винтами, скрытыми сзади за бронеплитами. Невиданных до сегодняшнего дня размеров воздушный корабль, похожий ни то на древнего дракона, ни то на акулу, невесть как появившуюся в воздухе, окружённый не одним десятком мелких в сравнении с ним крейсеров, двигался в непрерывном форсаже, чтобы успеть в назначенный срок оголить свои железные челюсти, чтобы заставить мир поседеть. Раскаты грома били на непозволительно близком расстоянии, иногда безрезультатно ударяя прямо в неё и оставляя лишь потемневшие следы нагара, тут же смываемые дождём. Непрекращающийся град стучал в борта и оглушал солдат в каютах, в то время как рабочие, в упорядоченном хаосе, метались по коридорам, не только заделывая новоявленные тут и там течи, но и достраивая внутреннее убранство военной машины. Если так пойдёт и дальше, то корабль, как и множество его "младших" собратьев, имеет риск не выдержать перелёта. Но кто будет спрашивать мнение инженеров, которые говорили, что чертежи этих машин нуждались в многомесячной проверке и шлифовке? Кто спрашивал рабочих, что трудились денно и нощно, чтобы успеть к сроку? Война, подобно красоте, требует немалых жертв, которые всегда кто-то будет готов возложить на алтарь. На верхней палубе, где в этот момент практически не было света, прямо перед самым большим окном, словно за громадным щитом от непогоды, стояла высокая фигура в мантии, которая отдавала ярким чёрным отблеском, когда на ней отражались ослепляющие вспышки молний. Сосредоточенно и неотрывно смотря куда-то вдаль, он хмурил брови и очень напряжённо дышал. Складывалось впечатление, что он был в гневе, страшном и всепоглощающем, но в то же время обладал впечатляющим уровнем самоконтроля, чтобы сдерживать всё в себе, не давая этому вырваться наружу и сжечь всё живое вокруг. — Сэр! Появились проблемы! Фигура, резко дёрнув головой, сверкнула взглядом в почти полной темноте, отчего по спине вторженца пробежались муражки. Тем, кто вырвал его от раздумий, оказался капитан корабля, который в данный момент выглядел растерянно. Медленно разворачиваясь, при этом напряжённо разминая шею, грифон спокойным, властным голосом сказал: — Говори. — Наш, гхм, корабль не может развить необходимую скорость в виду погодных условий, сэр. Корпус машинистов просит вас повременить с приказом о повышении давления в системе подачи топлива — судя по рапорту, в перспективе, может нас прикончить. Также, корпус начинает протекать — на верфи просто не успели должным образом обработать швы. Нет, мы погрузили достаточный запас герметизирующего вещества, но укладывать раствор прямо поверх влаги оказывается весьма... Затруднительно. Я могу предположить... — Вздор. Прикажи машинистам продолжать до красных отметок. Двигатели выдержат. Корабельная команда сможет справиться с потоками воды, подгони их. Если управятся в срок — разрешаю выдать им двойной паёк. — Н-но сэр… — Никаких но, чтоб тебя! — Грифон выкрикнул это, чуть не вскипев, после чего рванул в его сторону кулак, в котором что-то сжимал. — Знаешь ли ты, сколько лет я выжидал случая? Знаешь ли ты, чего мне стоило всё то, чем мы сейчас занимаемся? А?! Отвечай! — Н-не знаю, сэр! — Выдавил из себя уже изрядно запуганный капитан. — Я не знаю! Грифон в мантии проморгался, будто пытаясь проснуться. Затем, медленно переведя взгляд в сторону, почти бормоча сказал что-то вроде «Да… Не знаешь… Ничего не знаешь, да…» и опустил тяжёлую руку. «В последнее время он стал сам не свой», — подумал капитан, отходя от шока, но всё ещё не решаясь сдвинуться с места. Пускай с тех пор, как они познакомились, прошло немало времени, но даже с учётом того, как хорошо капитану удалось изучить князя, страх всё ещё присутствовал. Раньше это никак не проявляло себя, но именно в то время, как к нему в голову пришёл этот план, старый товарищ капитана словно рассудком тронулся. Затем, внезапно появились рычаги давления на знать, деньги, оружие… Недавно, вот — наработки инженеров с непонятными подписями, покупка которых обошлась практически за бесценок. И на итоговом результате покупки сейчас они на всех парах двигались на другую сторону океана. Благодать буквально сыпалась из ниоткуда, устилая дорогу впереди него розами. Всё происходило так, будто сами боги жаждали его успеха, везде и всюду потакая амбициям новоявленного властителя. Но было во всём этом что-то неправильное. Что-то подозрительное. Бывало даже, возникало ощущение, что какая-то невидимая рука манила его куда-то, утягивая всех, кто был ему верен, туда же, в омут. В омут, вылезти из которого шансов оставалось всё меньше и меньше… Неспешно, ни на чём не фокусируясь, грифон шаркающей поступью прошёлся до кресла, в которое и рухнул. Тяжёлый, усталый вздох не предвещал ничего хорошего… — Извини меня… — разочарованно сказал он. — Не знаю, что со мной происходит. — Сэр, я... Могу я идти? — Погоди, послушай меня... Хочу, чтоб ты понял. Я… Я слышу его. Слышу этот чёртов корабль. Грифон повернул голову и посмотрел на недоумевающего капитана с лёгкой улыбкой и уставшим лицом. — Да… Да, да, узнаю это лицо. Узнаю это выражение лица. Думаешь, я сумасшедший, думаешь, что зря мы всё это начали, и что сейчас ты заперт в комнате с психом, да?.. Ха, ха-ха, ну не смешно ли — узнать на полпути, что ты пошёл в поход, следуя за безумцем, а? Ха? Ха-ха-ха-хах, да! Капитан даже не успел расслабиться, подумав, что его друг приходит в себя, как тот резко, напрягшись всем телом и вцепившись когтями свободной руки в подлокотник, посмотрел на него настолько пропитанным злостью и недовольством лицом, что по коже пробежались мурашки. — Ты ошибаешься. Ошибаешься, чтоб тебя. Как же сильно ты ошибаешься… Если рабочие в машинном отделении видят лишь циферблаты и шкалы, полные сухих цифр, то я слышу каждый вздох этих двигателей. Слышу, как по венам течёт горючее. Слышу каждый шорох, исходящий из глубин этого корабля, каждый взмах винтов, каждый маленький винтик, который дрожит от напряжения в глубине слоёв бронеплит… Он говорит со мной. Непрерывно шепчет мне о славе, которую заполучит боем. Ты хоть представляешь, как сильно он жаждет убивать? Нет, нет, ты не сможешь даже представить… Каждый раскат грома, каждая молния, что бьёт рядом — всё это для него лишь музыка, лишь расторопный бой барабанов перед побоищем… Оттолкнувшись, он резко поднялся с кресла и, не сбавляя темпа, громко отбивал каждый шаг, не прекращая говорить. — Он является шедевром войны, металлическим воплощением больного гения... И имеет душу берсерка. Душу проклятого на вечные муки воина, чья ярость не будет исчерпана никогда. И каждую секунду его душа терзаема, каждое мгновение даётся ему с трудом, а единственный шанс перестать страдать хотя бы ненадолго — показать всему свету свою яростную мощь. Он пытается говорить со мной, он просит меня дать ему контроль... Грифон оказался буквально в шаге от капитана, который уже подрагивал, осознавая, что большая разница в росте в этот момент играла с ним очень злую шутку — неясно, что может взбрести в голову ментально нестабильному грифону, особенно, когда его острые когти находятся на уровне чьей-то незащищённой шеи… Но массивный грифон, всё ещё злобно смотря ему в глаза, положил ему обе руки на плечи и, приблизившись к лицу, начал шептать. — Я могу лишь слушать… Слушать, как он пытается освободиться… А знаешь, что он говорит? Нет, ты не… Ты не… Аргх, да чтоб меня разорвало, он даже сейчас буквально кричит мне о том, насколько сильно он жаждет убивать! Ты понимаешь меня?! Ему невыносимо больно, а я ничем не могу помочь! Я слышу этого демона, запертого в железных каютах этого корабля, слышу и понимаю каждый его бессвязный вопль, ощущаю эти безбожные желания на себе! Ни у тебя, ни у кого-либо ещё не получится сдержать нашу ярость и жажду крови! Прочь отсюда! Прочь! Беги вниз, к этим ничтожным муравьям, заставь их поднять давление до предела, иначе я сам заставлю их сделать это! С яростью оттолкнув капитана, грифон сделал пару быстрых шагов и, подойдя к стенке, не жалея сил ударил по металлической обивке мостика. Казалось, что в один момент стены задрожали, а стёкла, ошалев от напора, хотели разбиться... Но всё обошлось. — Беги в машинное отделение. Быстрее. — Мертвецки холодным голосом заговорил тот. — Выполняй приказ своего князя.***
Мягкая постель и… Безмятежность. Его голова была полна приятной безмятежности. До того, как грянул гром, его тяжёлая голова, которая непрерывно поддерживала щит, возведённый кем-то до него, даже сейчас отдыхала на мягких коленях, пока её руки аккуратно блуждали в его волосах. Нежная кожа её ладоней, от которой исходило тепло, успокаивала, позволяла забыть о мигрени, которая изматывала его всё это время. В конце-концов, он самый обычный смертный — ни чета богам во плоти. Этот факт был неоспорим и являлся чем-то разумеющимся. Однако гордость, как и совесть, очень загадочная в своём чутье сущность — обмануть её вряд ли удастся. Он ощущал свою слабость рядом с ней, с полубогиней, которая заметила его и, похоже, полюбила. За что? Чем он выделился из сотен других? Его талант тогда, его лучшие заклятья, которыми он должен был гордиться, состояли лишь из оборонительного арсенала и самых простеньких, пускай и отточенных, заклинаний на атаку, которыми никого уже нельзя было удивить. Но её он впечатлил. Неясно как, но смог. Однако даже сейчас, сколько бы не старался капитан Армор, результат был один и тот же: как бы не напрягались мышцы, как бы не был разогрет он сам, какими бы заклинаниями не овладел, он не приблизится к той точке, где обгонит свою возлюбленную по силе, чтобы стать для неё настоящим щитом, а не тем позорищем, коим видел себя на её фоне. Тёмные, грустные мысли наполняли голову, заставляя обруч мигрени сдавливать виски. Не будь сейчас её рядом, не успокаивай она его своей магией, то от боли пришлось бы выть, попутно разбивая голову в кровь о крепкие стены. Такое у него однажды было. Тогда, когда он в очередной раз довёл себя до предела и выключился прямо после того, как она вышла с трибуны. Та ещё история была… Вспомнив прошлое, он мягко улыбнулся, избавившись, наконец, от этого вороха беспокойств. Она заметила эта и, хихикнув, ещё раз провела ладонью по его лбу, как бы смахивая всё то неприятное, что мешало ему успокоиться. — Ты наконец-то успокоился, Шайни… — не прекращая бороздить в его волосах говорила она. — Тебе наконец-то становится легче… — И всё благодаря тебе… Не знаю, что было бы со мной, не окажись ты рядом вовремя… — Не стоит переживать об этом. Сейчас тебе силы нужны совершенно для другого… — Но я не… Я не могу выбросить эти мысли из головы. — Он открыл глаза, уперев взгляд в потолок. — Всё прокручиваю в голове, что было бы, если бы я вовремя заметил, что меня дурачат? Что было бы, если бы не Твайлайт? Как бы всё обернулось, поверь я ей?.. Она, обхватив его голову руками с обеих сторон, резко развернула её так, чтобы их взгляды пересеклись. Смотря на него сверху вниз пронизывающим взглядом, с максимально серьёзным лицом принцесса приказала ему: — Капитан Шайнинг Армор. Именем младшей из принцесс, я приказываю тебе перестать думать об этом и немедленно сменить тему. Меня, как королевскую особу, утомили твои разговоры о том, чего не случилось и случиться не могло. — Д-да, ваше вели… — Как-как? — Да, Каденс... — Вот и отлично. — Прошептала она, продолжив гладить его голову. — Дорогой, как и все остальные, считаю, что в том, что произошло, нет твоей вины… Всё случилось, как должно было, и мы прошли сквозь это все вместе. Мы не сломились, извлекли из этого новые уроки, и, как мне кажется, обрели могущественного союзника… Прошу тебя, Шайни… Я понимаю, как ты беспокоишься за остальных, я буквально чувствую всё то, что чувствуешь сейчас ты, но… Прошу, перестань винить себя. Сделай это хотя бы ради меня… Каденс не улыбалась. Ей стало… Грустно. Её расстроенное лицо было одним, если не самым худшим, из его кошмаров. Эти прекрасные и глубокие глаза сейчас были полны сострадания, скрывавшего внутреннюю боль. Каденс ни разу не врала про то, что понимает его чувства. Кто, как не она… «Нужно срочно что-то предпринять». — В таком случае… — Он аккуратно приподнялся на руках, встал и повернулся к ней, выровнявшись по струнке и начал говорить притворно-грубым голосом, который звучал чрезмерно пафосно и максимально нелепо. — Приказ принцессы должен быть выполнен любой ценой! Приступаю к выполнению сейчас же! Леди Каденс, как ваш личный телохранитель и слуга, я заявляю, что ваша печаль является недопустимым упущением с моей стороны! Принцесса, скорее от заинтересованности, нежели из-за непонимания, наклонила голову. — В связи с этим, смею просить её Величество Каденс, сияющий бриллиант очей моих, о сиюминутном проведении мероприятия развлекательного характера! — После этого он неожиданно резко припал на колено и посмотрел на неё с максимально комичным, чрезмерно серьёзным выражением лица. — Прошу вас, нет, умоляю — позвольте мне выполнить свой долг! Она некоторое время хлопала глазами, чтобы затем, улыбнувшись, залиться озорным хохотом и упасть на мягкую постель. Ему удалось — она более не в печали. Дело оставалось за малым. — Ха-ха, ну хорошо, хорошо, — приподнимаясь и отходя от приступа смеха сказала принцесса. — Тогда скажи мне, капитан Шайнинг Армор, королевский телохранитель и будущий принц, чем же ты хочешь меня развлечь? — Первое, что смею предложить вам я — тактическая, полная совершенной секретности вылазка на кухню кантерлотского замка! Талант тактика подсказывает, что там наверняка найдётся то, что сможет поднять настроение королевской особы. Но одновременно с этим, я не могу позволить себе спокойно наблюдать, как принцесса будет попусту тратить силы! Мои манеры и достоинство буквально вопят, чтобы я сделал это — прошу, разрешите мне донести вас, о прекрасная Каденс! Наигранно задумавшись, лишний раз стараясь не засматриваться на его чуть покрасневшее лицо, некоторое время хмыкая и как бы взвешивая все варианты, она кивнула и, старательно сдерживая смех, сказала. — В таком случае, капитан Армор, я позволяю вам донести меня. Приступайте к выполнению своих обязанностей немедленно! Вмиг встав и подставив ей спину, он ощутил, как её мягкие руки обвили его шею, аккуратно обхватил её ноги и мягко приподнялся. Поток тепла её тела согревал, а её мягкое, почти розовое дыхание над ухом было подобно удивительной музыке, которую хотелось слушать всегда. Ощутив небывалый прилив сил, вдохнув полной грудью, он решительно зашагал к выходу. Столько раз Каденс помогала ему — пришло время возвращать долги. — Держитесь, принцесса, мы оправляемся в путь!***
Ночь была прекрасна. Луна красовалась собой — ясным светлым, манящим диском излучала свет. Свет холодный, приковывающий внимание, выставляющий звёзды дешёвым бисером на фоне бриллианта. Сейчас он, ведомый за руку, пытался разглядеть эту красоту сквозь какую-то непрозрачную, невесомую и неосязаемую шаль, которой, как ему казалось, было замотано всё его лицо. Грустно было от того, что этой красотой Фариону не было дано насладиться. Не столь важно, была ли это грубая ошибка, влияние иных сил или просто воля случая. Гораздо интереснее было то, что он не видел ничего, кроме темноты и редких проблесков света, когда зажмуривался и с силой тряс головой в надежде сбросить эту прилипчивую повязку. Селестия, переживавшая, что её старый знакомый в один из таких моментов может потерять равновесие и упасть, вела его чуть ли не под руку, иногда нашёптывая ему о неровностях в каменных плитах. — Не самое подходящее время для такого вопроса, но… Как ты, Тия? Она осеклась. Несколько раз моргнув от удивления и посмотрев на его лицо, Селестия кое-что вспомнила. Какой-то маленький, коротенький отрывочек памяти. Давний, старый, но всё ещё тёплый. Была такая же ночь, десятки сотен лет назад, были те же слова. Жаль только, что тогда ощущалось это совсем по-другому. — Как… Я? — С печальной улыбкой спросила она. — После всего того, что было сегодня… Бывало и лучше. Он тяжело вздохнул. Это, всё же, был не лучший вопрос, чтобы хоть как-то скрасить их недолгую прогулку до замка. Да, они могли бы воспользоваться телепортом. Всерьёз обсудив варианты, пеший ход был признан самым безопасным. Фарион, и без того ослабевший, мог очень легко уронить с плеча королеву улья или, в конце-концов, банально потерять сознание во время переноса, а это было бы совершенно некстати в сложившемся положении дел. Просто донести себя на своих двоих к замку и действовать по ситуации. А что до Кризалис — Фарион сказал, что к утру она снова окажется в катакомбах под городом. Об этом позаботятся его солдаты, что вольны перемещаться по городу сквозь такие пути, о которых не догадываются даже самые посвящённые в его тайны жители. — Хотя знаешь… Это всё так странно, — решила продолжить она. — Я ведь совсем ничего не понимаю. Ха-ха… Выйдя из размышлений, он стал прислушиваться к её тихому голосу. — Сегодня у меня совсем не получалось скрывать свои эмоции… У меня не то что свой народ, а даже лица сохранить не удалось. Теперь мои пони меня ненавидят. Наверное… — Ну же, Тия, не стоит, — сочувствующим тоном попытался поддержать её Фарион. — Нет, стоит, — решительно вернув себе слово, она продолжала говорить. — В моей голове всё смешалось в кучу, и я не знаю, что мне с этим делать! Сначала всё шло хорошо, всё должно было идти по плану, этот день должен был быть их светлым праздником. Я знала, что есть вероятность того, что на нас нападут, но не рассчитывала, что её армия окажется в городе… Принцесса, резко сбавив шаг, остановилась, будто что-то больно укололо её в груди. Фарион постарался заглянуть в её глаза, чтобы понять, насколько всё сейчас плохо. Заметив перемены в этих ярких огнях, он решил принять единственное верное решение — дать ей выговориться. — Они… Тысячи кровожадных монстров прямо на улицах. И всё из-за меня… Стража, элитные бойцы — всех их застали врасплох, ударили в спины. Их стёрли бы с лица земли до конца этого дня, если бы не твоё войско… До сих пор, чтоб меня, не понимаю, как это могло произойти. Когда Твайлайт пропала, я догадалась, что произошло, и решила пойти до конца. Я ведь верила, что смогу удержаться, что у меня хватит силы, чтобы ей противостоять, но… Как итог: своим желанием переиграть Кризалис я подставила под удар своих подданных, хранительниц, племянницу и… Твайлайт… Бедная девочка… Я знаю, скольких сил ей стоило вырваться из подземелий, даже учитывая то, что я смогла помочь ей найти правильный путь… Под фонарём, который стоял в паре метров от них, мягким жёлтым огоньком горела лампа. По лицу Селестии маленькими каплям вытекали её обиды, злость от собственного бессилия и горечь от прошедшего поражения. Она молчала, а её губы дрожали. «Не торопить её, нельзя прикасаться и утешать…» — А потом… Потом ещё и сорвалась на публике, окончательно уничтожив свой авторитет. И мало того, но прямо сейчас я… Я просто не могу понять тебя… Не понимаю твоих действий, Фарион. Всё окончательно запуталось. Раньше такого никогда не случалось и после того… Случая… Я… Мы с сестрой думали, что ты умер. Мы думали, что всё будет в порядке и без тебя, но… Так оно и должно было быть и… Нервно вздохнув, а затем тяжело выпуская изо рта воздух, она из последних сил держалась, чтобы окончательно не зарыдать. Принцесса, одно из самых могущественных существ на планете сейчас была далеко не в лучшем состоянии — потёкшая тушь, уставшее лицо, которое больше не могло держать улыбку и внушать уверенность в тех, кто был рядом с ней и полагался на неё и эти глаза, которые сейчас выглядели так, будто успели истлеть. — В тот момент, когда я увидела тебя над собой, я подумала, что уже умерла… За чертой ведь, пока ты ещё не до конца ушёл, всякое может привидеться. Я думала, что ты пришёл за мной, чтобы окончательно стереть всю меня. Каждый мой шаг, каждое моё воспоминание… Тот страх, что я испытала, был не из-за смерти, нет… Я боялась, что мне придётся встретить тебя снова и ответить за то, как мы с сестрой отплатили тебе… Фарион… Ты был в праве в тот момент просто раздавить меня и отомстить, ты мог бы сделать со мной всё, что угодно, но не сделал… Почему? Почему ты не отомстил? Зачем ты помог моим подданным? Почему ты так добр со мной, даже после моего провала?.. Если это действительно твоё настоящее имя, то… Прости меня, если сможешь, Фарион… Она опустила голову, окончательно переставая как-либо противиться горю. «Сейчас!» — сказал себе Фарион и, подойдя к ней, резко взял её запястье. Селестия всхлипнула и напряглась, ожидая боли, но… Её не последовало. Тихонько, медленно приоткрывая глаза, она увидела, что он стоит прямо перед ней, всматриваясь в её заплаканное лицо. Другой рукой он аккуратно раскрыл сжавшийся женский кулак и осторожно, будто обращаясь с драгоценностью, вкладывая в прикосновения тепло, покрыл её ладонь своею, словно стараясь согреть не столько её руку, сколько душу. Его тихий голос в ночной тиши осаждённого города прозвучал мягко и снисходительно. — Когда я пробудился, меня распирало от гнева. Я чувствовал, что могу свернуть горы лишь по желанию, и узнал, что эти твари устраивают здесь… Такое… И злость ела меня заживо, заставляя делать то, за что сейчас мне становится стыдно. Вся та показательная жестокость, на которую меня толкала не самая светлая моя часть… Она не стоила того. Все те пафосные речи, что лились из меня рекой, внушали страх совершенно не тем. Они не заслуживали такого отношения… Этот день навсегда останется в её памяти. Фарион, то существо, которое когда-то успело побыть её ночным кошмаром, сейчас стояло перед ней и… Сочувствовало… Оно проявляло эмоции. Искренние эмоции? — А глядя на то, что ты смогла сделать без меня, — хороший повод для гордости. Ты сотни лет удерживала всё в узде, обходясь без лишней крови, шума и использования своих настоящих сил. Столько усилий, столько внимания к чужим жизням и такой лидерский талант… Будто ты всё это время бежала без остановки с ношей, что весит больше тебя самой… Сегодня, когда я напал на твою сестру, ты не побоялась дать отпор и осадить меня, хотя в тот момент это могло тебя убить. Не могу передать словами, насколько сильно мне стыдно за это… Я должен был быть сдержаннее, нельзя было позволять этой силе ослепить меня. Если бы не ты в тот момент, если бы не твоя рука, вернувшая меня в реальность, я бы, быть может, уже был мёртв. Снова. И сейчас, когда ты просишь у меня прощения, это ощущается таким неправильным, ведь… Ха… Он замолчал на некоторое время, а затем, устало улыбнувшись, негромко сказал: — Получается, что это я должен просить у тебя прощения. Казалось, что это был какой-то излишне реальный, но не менее странный фантастический сон, однако… Прямо сейчас его руки были самой тёплой вещью на свете, а его слова были живой водой для её ран. — А что до того, что было в прошлом, — Фарион, нахмурившись, ненадолго отвёл взгляд в сторону, как бы обдумывая, чтобы затем, выдохнув, поставить в этом вопросе точку. — Мы обсудим это немногим позже того, как закончим с делами. Хорошо? Сейчас я ужасно устал. Эта магия выжала меня почти досуха. И да, кажется, моё тело здорово проголодалось… Не составишь мне компанию? Выйдя из этого волшебного транса, Селестия, не долго думая, хотела согласиться. Однако, сперва ей необходимо было узнать, как обстояли дела у её сестры с… «Грифоны! Дискорд побери, я совсем забыла!» — Фарион, я… Громкое урчание, исходящее от Селестии, прервало её поток мыслей. Она покраснела, выхватила руку и схватилась за живот. Совершенно неожиданно голод громко решил заявить о себе в самое что ни на есть неподходящее время. — …Хах, ха, пожалуй, это было самое правдивое «да», что я мог услышать! Ха-хах! — Н-не смейся! У меня тоже сегодня не было времени отобедать! — Ха-ха, ну что уж, тогда на перегонки? Очень хочу размяться. Только давай без этих своих крыльев! — Ха, да я тебя и без них сделаю! — Тогда на счёт три. Раз… Два… — Три!***
Лунная богиня сейчас пребывала не в самом лучшем расположении духа. Оно и немудрено, как не расстроиться, когда перед тобой появляется бог из машины, ключ от всех замков на свете, и, не успев рассказать всего, исчезает? Но превыше недовольства был один несложный вопрос: что это, Дискорд побери, было? Какой-то странный, еле уловимый всплеск энергии, прошедший волной сквозь всё вокруг, отбросил оборванца от стола ровно в тот момент, когда он собирался проложить последние точки маршрута грифоньего флота. Стоит отдать ему должное — до момента, как он упал и, досадно улыбнувшись и успев сказать лишь "Как же жаль, что не успел...", медленно растворился в воздухе, слепец успел рассказать, почему это вообще стало возможным и как именно они собираются перебраться через океан. Пускай причины звучали безумно, но при этом логично. Пускай это не было рационально, но это было вполне объяснимо. К этому придётся прислушаться, ведь безумств в этот день случилось немало. «Надеюсь, Тия успела рассказать ему про грифонов», — думала Луна. Её переполняли различные эмоции. Удручало, что какие-то варвары, под рукой взявшегося совершенно из ниоткуда лидера, смогли за считанные пару недель стабилизировать положение на своих землях. Раздражало, что они возжелали начать войну, найдя в пони своего главного врага. Вызывало омерзение то, как быстро сменилась маска, и как быстро было принято решение стать падальщиками на так и не начавшемся празднике жизни роя, случиться которому не дал Фарион. Это омерзительное предательство, которое стало возможным из-за недостаточно, как она считала, жёстких мер в их отношении, которые Тия так и не довела до конца. «Если он откажется, то нам будет очень худо. Как же остановить флот, если только не его руками… Нет, я бы на его месте отказалась… Ммх, ещё и остатки армии Кризалис, которые остались за куполом…» Голова, словно котёл, была переполнена и бурлила нутром. Невозможно было сделать что-либо прямо сейчас, необходимы десятки, а возможно даже сотни промежуточных действий, без которых не удастся уберечь страну от вероятной войны, не говоря уже об обращении последствий сегодняшнего и не только сегодняшнего дня, которые только-только начинают наступать. К тому же, порядок в этой мозаике должен быть соблюдён абсолютно без ошибок — каждая деталь должна была быть уложена в нужное место строго в нужное время. Однако, как она догадывалась, а позже и услышала — всё сейчас упиралось в Фариона, а Фарион… Если есть цвет, что чернее чёрного, то такого цвета была бы его лошадка. Если его что-то не устроит или ему надоест, то его ресурсы наверняка позволят ему в любой момент обратить всё, ради чего они с сестрой потратили не одну сотню лет, в горсть пепла, а затем, насмехаясь над ними, развеять её по ветру. «Если так будет продолжаться, я сойду с ума… Мне нужно выпить. Срочно.» Свернув по другому пути, она направилась в огромный зал, который носил звание королевской кухни. В нём-то точно должны оказаться хоть какие-то запасы спиртного, что сможет хотя бы ненадолго убрать эту неприятную пульсирующую боль в висках. «Вино… Быть может, что-то покрепче? А может отыскать джин… Или…» Размышления были прерваны еле уловимым лязгом и грохотом жестяной посуды. Затем, прислушавшись, она уловила несколько вскриков, скрип трескающегося дерева и, возможно, что кто-то применял магию. Плохо. Нужно срочно настигнуть их. Вытянувшись телом подобно струне, она закрыла глаза, обратив во тьму не только свой взор, но и всё коридорное пространство вокруг. Луна — самый яркий маяк в ночи, источник одной из самых опасных магий на свете, сейчас давала ей самый настоящий допинг, ничем не сковывая её фантазию в плане заклятий. Сила… Она неиссякаемым потоком лилась прямо в неё, оказывала влияние невероятным по своей эффективности боевым наркотиком, который заставлял действовать решительно быстро. В голове возникли образы, как она будет действовать, чтобы за мгновение обездвижить, а потом и обезвредить всех тех, кто мало того, пришли в этот замок без приглашения, так ещё и устраивают драки прямо на кухне. Когда глаза открылись, Луна почувствовала невероятные эффекты, от которых долгое время отказывалась. Весь коридор… Нет, всё крыло… Нет-нет, весь замок сейчас был у неё перед глазами. Она могла буквально видеть не только каждую комнату перед собой, но и яркие пятна бьющихся сердец. Сейчас ей доводилось узреть картину мира гораздо более полную, нежели дано простым смертным. Чувство, словно какое-то холодное пламя овивает её тело, делая её невесомой пушинкой, заставило её дёрнуться, а затем, преодолевая метры, прорываться сквозь двери и стены, будто она была не принцессой, но призраком. Когда между ней и кухней оставались считанные мгновения, Селена, невероятно быстро разведя руки в стороны, сжала кулаки до хруста, покрывая своё тело резко вспыхнувшим на ней орнаментом яркого лунного света, который от переизбытка магической энергии обжигал нежную, но по крепости не уступавшую стали кожу и сеял свет во тьме.***
В просторном кухонном зале из ниоткуда возник мощный ветер, который смёл остатки утвари ещё с целых столов, а также гулом пронёсся сквозь двери на другом конце. Шумный хлопок, за которым из тьмы возник яркий свет, не предвещал ничего хорошего. Существо с утончённой фигурой, что сейчас стояло в самом центре королевской кухни, держало руки по сторонам, будто готовясь пронзить противника любым заклятьем из немалого, как заверяло пришествие, арсенала. Роскошные волосы, являвшие собой непонятно выделявшуюся ночной темнотой на фоне непроглядной тьмы фигуру, парили в воздухе, отблёскивая редкими сияющими искрами. — Именем ночи, никому не двигаться или я сотру вас всех в порошок! — Сестра?.. Существо дёрнулось. В тот момент, когда ореол волос резко исчез, а орнамент перестал слепить своим светом, в руке существа оказался малый огонёк-фонарик, тускло осветивший небольшую часть этой темноты. — Тия? — Вопросило существо, оказавшееся принцессой Луной. — Это ты, Тия? — Принцесса Луна? — Послышалось из другого конца комнаты. — Тётя?.. Погодите, я попробую зажечь свет! Из угла послышался щелчок, после которого светильники медленно и аккуратно, один за другим зажглись, наконец изгнав мрак из кухни. Общая картина, которая предстала перед действующими в ней лицами, оказалась далеко не самой радужной. Вероятно, до сегодняшнего дня это место не видало такой разрухи и беспорядка не одно десятилетие: рассыпанные ингредиенты, начиная от муки и заканчивая различными приправами и соусами, перевёрнутые столы, превращённый в груду досок шкаф, рядом с которым лежал некто, и упавшие на пол полки, под которыми в не самом лучшем своём состоянии бессознательно опираясь на стену сидел Армор. Непонимающие взгляды были со всех сторон, как вдруг из дверного проёма послышался голос. — Принцесса Селестия? Мы были неподалёку и прибежали на голос и… Ого… Компания из элементов гармонии и маленького дракона увидели данный натюрморт под самым насыщенным из углов, в который попало всё, начиная от рассыпанных по полу оливок и расплескавшегося по стене майонеза, заканчивая принцессой Луной в весьма странном облике и валяющимся около шкафа телом. Неловкая тишина и перестрелка непонимающими взглядами продолжалась бы гораздо дольше, если бы Селестия не решила прекратить это, тяжко выдохнув. — Дискорд побери эти ночные вылазки…***