Дежа блю

Игорь понимал, что завтрашний день таит в себе кучу неприятностей, преодоление которых потребует уйму сил. Но вопреки всем стараниям ночью он не сомкнул глаз — взбудораженный последними открытиями мозг не отключался, рождая нелепые предположения о происходящем. Немалую роль в его тревогах сыграло и присутствие в квартире Широкова, разделяющая их стена казалась очень хлипкой преградой. Акинфеев долго ворочался с боку на бок, потом сдался, покрепче обнял подушку и погрузился в думы о своей нелёгкой судьбе. «Срочно спать! Иначе хрен проснусь. Но что-то стрёмно терять бдительность, так и кажется, что Рома решит нанести визит моему дивану. Пристроится, и будет мне сюрприз при пробуждении, а в поговорку “Один раз — не пидорас” я не слишком-то верю… Такими темпами, если в этой реальности застряну, вообще спать перестану, у него ведь ключи есть, а я люблю спать на животе… Блин!» — Игорь торопливо перевернулся на спину, в прежней позе стало крайне неуютно. Он недовольно засопел и воззрился на тёмный потолок, будто бы тот мог дать ответы на многочисленные вопросы, кружившиеся в его мыслях. — «Единственный выход: придётся менять замки!» Связь с Широковым не укладывалась в голове. Какая-то несуразица! Самое смешное, что за день у Игоря было время свыкнуться с тем, что он умудрился провалиться в иной мир, а вот со своей новой ориентацией смириться не удавалось. «Зачем только я его телефон в руки взял… И какого хера он мобильник не паролит, олень?! Вот посеет мобилу и родит сенсацию. Или все и без того в курсе? Да не, интернет взорвётся, как ни крути, одно дело знать, а другое — узреть в подробностях. Спокойнее, Игорь, спокойнее. Блять! Нужно порыться в моём телефоне, а если там что-то похлеще хранится?!» — Игорь схватился за свой айфон, но, словно обжёгшись, выронил его из рук. Нет, вторую подобную киношку его психика не выдержит! «Без паники. Рассуждаем логически. Раз у меня с увиденного не встал, то я пока ещё нормальный и ничего страшного не произошло. А когда кому-то нравилось смотреть на себя голым на видео? Это порноактёры умеют правильные ракурсы ловить, и то там всё снимается не с первого дубля. Ёб твою мать! Меня же могло сюда закинуть в любой момент! Вдруг я вовсю БДСМ практикую? Кто ж разберёт, раз из меня тут гея сделали! А если бы я здесь появился, привязанный к кровати и с кляпом во рту?! И стоп-слово не промычать… Бля! Почему я считаю, что был бы снизу?!» Игорь застонал сквозь стиснутые зубы. «А как люди становятся геями? Как я мог до этого докатиться? А может, всё банально до тошноты? Напились, я его с девушкой перепутал… Да, неплохая теория, но имеется весомое “но” — я не пью. И как же это надо нажраться? А потом, в процессе, его член меня что, ни на какие выводы не натолкнул? Какой же я бред несу… Пусть тут я гей, но гей счастливый, вон какая благодать в семейной жизни царит, на зависть многим. И то, что из меня вышел хороший гей, типа должно меня утешить. Как же я с Ромой-то спелся? Я его добивался или он меня? Или взяли и начали встречаться? Нет, это вряд ли, я, конечно, не заморачиваюсь, но всё-таки романтик. Хотя, как выяснилось на практике, я настолько романтик, что готов жопу подставлять. И не только жопу, ну, не суть важно…» Игорь покосился на экран мобильника и приуныл — часы беспощадно отсчитывали минуты до раннего подъёма, а к цели — заснуть — он ни на миллиметр не приблизился. Даже наоборот, потянуло побродить, но Игорь не осмелился на такой риск — не стоило сейчас шуметь, совсем не стоило. Не буди лихо, как говорится. «И если я очнусь утром здесь же, то, боюсь, своего мира мне больше не видать. Боже, я женат на Шире! План действий прост: всех спасаю, а Рому шлю ко всем чертям. Да, у нас прям идиллия, но я не гей и не согласен на такое. Лишь бы он не выл мне потом серенады под окнами в стиле «Руки вверх». И ладно если под окнами, Широков упёртый, может и на матче пробежаться с трибуны до моих ворот. Или на тренировку с букетом роз притащиться. Пиздец. Нет, стоп, я не о том. Этот мир отличается от моего, сегодня я в этом убедился. Что, если он отличается сильнее, чем мне кажется? И Ерёменко тут вовсе не наркоман? Вдруг в моей реальности он оступился, а в этой я? Когда завтра я его обвиню, что получится? Ужас какой». В результате встал Акинфеев и без будильника, на улице ещё клубились сумерки — валяться в постели не было смысла. Быстро нацепив первые попавшиеся вещи, Игорь хотел было драпануть, но вовремя одумался, слишком уж это смахивало на побег после случайного секса по пьяни. «Да что я, в самом деле, в своём доме веду себя как вор какой-то! — разозлился он и решительно направился на кухню. — «И вообще, должок надо вернуть, а то как-то некрасиво. Закон гостеприимства никто не отменял. Хотя Широков здесь, судя по всему, давно гостем не числится». Уходил Игорь, ухитрившись не разбудить Романа и оставляя на кухне аппетитно выглядящий завтрак, благо, продукты в холодильнике теперь водились. Он старательно отгонял мысли о том, на что похож его поступок. Ну, всё же не паническое бегство, уже что-то. А ведь раньше он наверняка ещё и целовал Широкова на прощание… Игорь передёрнулся и прибавил шаг, стремясь как можно скорее оказаться подальше от собственной квартиры. Нахуй такой экстрим!

***

Акинфееву казалось, что особое внимание к своей персоне он заслужил вовсе не истериками накануне, а своими нестандартными вкусами. Вроде бы со вчерашнего дня ровным счётом ничего не изменилось, а всё равно чудилось, что за спиной перешёптываются, пальцем тычут. Так и до паранойи недолго… Он пытался отойти от одного Ромы и переключиться на другого, но размышления о Широкове не давали покоя и довели до головной боли, хотя причин для недомогания и без того хватало — бессонная ночь, постоянное напряжение и предчувствие грядущей беды могли скосить кого угодно. Надо прозондировать почву. — За что мне всё это?.. — вздохнул Игорь, прикидывая, кого будет сподручнее обработать. Пораскинув мозгами, он пришёл к выводу, что было бы неплохо взяться за Васю — если не знает он, не знает никто. Однако в данный момент собеседник из Березуцкого был неважнецкий, в полёте он мог сконцентрироваться только на том, как бы не разбиться, и посторонние фразы до него доходили с заметным опозданием. Поэтому Игорь занял место рядом с Игнашевичем, надеясь, что достаточно прямолинейный защитник не станет ходить вокруг да около и сразу выложит все требуемые Игорю сведения. Но вот как проверять уровень его информированности, Акинфеев не имел ни малейшего понятия, задачка оказалась сложнее, чем он считал изначально. Это надо было сделать тонко, с умом, но в голову лезла сплошная чушь. «Чёрт, да я уже почти жажду услышать скользкие шуточки в свой адрес! Так хоть разведаю, кто чего думает по этому поводу, я вот отнюдь не в восторге от происходящего. Тону в голубой бездне! Должен же быть способ выяснить, что к чему… Заявить в раздевалке: “Кто не против пробить мне пенальти?” и бровями поиграть? Мамочки... Или сообщить, что я себе девушку нашёл, кто заржёт, тот меня и спалил? Интересно, раз уж я гей, у меня на кого-нибудь из команды вставал? Они от меня в душевой не шарахаются? Или я их от них?.. Как же много нюансов у гейства!» В тщетной надежде найти подсказку Игорь окинул растерянным взглядом салон самолёта: большая часть армейцев залипла в телефонах, кто-то выбрал для развлечения ноутбук. Из всех присутствующих выпендрился лишь Игнашевич, окунувшись в сюжет бумажной книги. Где-то в бизнес-классе Сергей Овчинников тихонечко исполнял матный речитатив — ему всегда трудно давались перелёты. В обзор попал и Ерёменко, ведущий беседу со Страндбергом и Тошичем. Вот как бывает: настолько эрудированный, знающий до хрена и больше иностранных языков человек так по-идиотски всё себе загубил!.. Игорь перевёл глаза на объёмную причёску Романа и с теплотой вспомнил, как первое время после появления Еремы в ЦСКА до него на полном серьёзе доёбывались, не закручивает ли он на ночь волосы на бигуди. Нет, его нужно спасти во что бы то ни стало. Ерёменко сглупил, но не заслужил того, что его ожидает. Пока можно было выдохнуть, очень сомнительно, что Роман сумел протащить что-то запрещённое в самолёт, а в Германии нельзя спускать с него глаз. Как бы вычислить, в курсе ли кто-нибудь? Вот незадача. — Се-е-ерый, — сдавшись, протянул Игорь, наклонившись к Игнашевичу поближе. Мелькнула мысль о том, как интимно это смотрится со стороны. Как теперь жить? Любой жест воспринимался двояко. — Чё те надобно? — Сергей нехотя оторвался от страниц книги. — К тебе вопросик: как ты к геям относишься? — с волнением выпалил Игорь. Всё равно ничего на ум не идёт, придётся действовать напролом. — Умеешь удивить. Лично я к геям не отношусь. А ты с чего про это?.. — недоумённо моргнул Сергей, но высказать своё мнение не успел, так как в их диалог вклинился Кирилл Набабкин, каким-то неведомым образом уловивший суть разговора. Избирательный у него слух, на поле попробуй, докричись, а тут реакция на ключевое слово, как у собаки Павлова на лампочку. — Разъяснить? — хитро блеснул глазами Кирилл. — Не уверен, что хочу знать изгибы твоей логики, — профейспалмил Акинфеев. — А придётся. Лёха! Игорян тебя педиком считает! — на весь салон заорал Набабкин. Вот пидарас! Спалил всю контору. Что про них остальные пассажиры подумают? — Один раз не поделился кофе, и сразу педик?! — возмутился Ионов. — А, стой, ты про какого именно Лёху? — Про обоих, — вмешался Леонид Викторович. — Стар я уже для такого дерьма, — отозвался Лёша Березуцкий. — Что, увидел стадион, можно и в отставку? — ехидно подначил Акинфеев, поворачивая в нужное ему русло. — С Широй переобщался? — Да что с ним общаться, как Матч-ТВ не врубишь, всё он там базарит, — махнул рукой Игнашевич. — Не, ну согласитесь, что стадион роскошный, не чета спартаковской «Открывашке», — выразил своё фи Щенников. — Наш стадик в народе прозвали «Унитаз-арена», — вякнул Федя Чалов. — Из-за башни. — Ну конечно, наша мелочь запоминает только плохое, — всплеснул руками Лёша. — Молодёжь пошла… — со сварливыми интонациями передразнил его Набабкин. — И палкой, палкой потряси! — воодушевлённо поддержал его Тошич. — Злые вы, уйду я от вас, — надул губы Березуцкий. По самолёту пронеслись ехидно-предвкушающие смешки, Игорь обернулся назад, как раз вовремя, чтобы заметить, что Ерёменко подкрадывается к ничего не подозревающему Алексею: — Да брось, тебе же нравится, сладенький, — проворковал Рома, заваливаясь к нему на колени. Вот он не забыл, с чего началась беседа! — Уйди, противный! — захохотал Лёша и попытался стряхнуть его с колен, да не тут-то было. Оставалось надеяться, что летящая вместе с ними молодёжка или кто-то из простых пассажиров не снимает всё это, чтобы вывалить в соцсети. — В «Игре престолов» круче, — фыркнул сидящий рядом с Лёшей Дзагоев. — Да лаааадно?! — в унисон протянули Ерёма с Лёшей. — Не-не-не, уйдите, кыш! — Дурдом, — прокомментировал Слуцкий, а Игорь пожалел, что с ними нет Артёма Дзюбы, вот уж этот персонаж как никто умеет расшевелить тренера! Цели своей — что-то разузнать о собственной личной жизни — Акинфеев так и не добился, а теперь шансы вернуться к острой теме и спокойно задать наводящие вопросы стремились к нулю. Игорь почувствовал горячее желание побиться своей непутёвой башкой о иллюминатор. Ну как у этих балбесов что-то толковое выяснить? — Да ну вас всех… — пробурчал он и, не прислушиваясь больше к активно сыплющимся подколам, возмущённым воплям Алана и громкой возне, постарался задремать. Игорю показалось, что полёт прошёл мгновенно, вроде бы только прикрыл глаза, а его уже вовсю тормошат и грозятся облить минералкой. Угроза была достаточно спорной, если учесть, что над Кёльном висела тридцатиградусная жара, но спросонья Акинфеев на неё повёлся. — Изверги! — Игоря неимоверно клонило в сон. Угодить в прошлое ему по плечу, а нормально выспаться — недосягаемая роскошь. — Радуйся, что тебя зубной пастой не намазали, как в пионерском лагере! — высунул язык Вася. — Повзрослей! — отмахнулся Акинфеев. Усилием воли он взбодрился и максимально сосредоточился, будто уже находился на поле в судьбоносном матче: решалась судьба как самого Ерёменко, так и команды — потеря настолько талантливого игрока больно ударила по ЦСКА, тем более в трудный для клуба период. Они никогда не могли себе позволить разбрасываться деньгами, как тот же «Зенит», а сейчас дела складывались так, что ещё пару лет придётся смиренно сидеть на сухом пайке. В целом, если отбросить неловкость — приходилось пожирать Ерёменко глазами — присматривать за ним оказалось нетрудно, отбиться от коллектива он не пытался и вместе со всеми погрузился в автобус. И захоти Роман втихаря свалить, со своей нестриженой мочалкой на голове ему не удалось бы слиться с толпой, ведь в Германии болельщики ЦСКА практически не водились, так что в засаде их караулила не восторженная орава, а всего несколько человек, которые к тому же путались в футболистах. К кому-то из молодёжки подскочил седовласый дедушка с криком «Понтус!» и с блокнотиком наперевес. Сражённый этим ажиотажем парнишка было расписался, там действительно было проще дать автограф, чем объяснить, почему нет, но потом всё-таки вырвался из жарких объятий фаната под дружный гогот одноклубников. — Игорь, ты в порядке? Чего такой смурной? — участливо полюбопытствовал Ерёменко, подсаживаясь на свободное сидение возле Акинфеева. Никак почуял пристальное внимание к своей особе. — Это же всего лишь «Байер». Если пообещаю им забить, расслабишься немного? На губы Игоря выползла горькая улыбка. Ты-то забьёшь, но легче от этого никому не станет. Странное это ощущение — знать, что ждёт их в ближайшем будущем, но не иметь возможности об этом поведать, чтобы не спугнуть Ерёменко и не прослыть психом. Трудно нынче спасителям. — Вот-вот, где наша не пропадала! — подключился к болтовне и Вася. — Бывало и хуже, помните, как с «Баварией» играли? Тот матч сложно было забыть: мало того, что встретились с одним из лучших клубов и пропустили пенальти от Томаса Мюллера, так ещё и при абсолютно пустых трибунах — болельщиков наказали закрытием стадиона. Но фанаты на то и фанаты, им всё нипочём, они собрались вокруг стадиона и во всю мощь своих лёгких скандировали любимые заряды. Что-то даже долетало до футболистов. — В гробовой тишине, на тренировке и то шума больше, — согласно покивал Тошич. — И только маты проносились над полем, — протянул Головин. — А может, и не только, на немецком всё звучит, словно тебе желают сгореть на костре. — И нас тогда какой-то корреспондент подслушивал и всю нецензурщину конспектировал, — напомнил Игнашевич. — Нашёл мужик работёнку. Выиграл в матерном соревновании, если мне не изменяет память, как раз Серый, — усмехнулся Щенников, кому в тот день больше всего и пихали. — А завтра журналисты ещё больше пополнят словарный запас, — заржал Набабкин. — Игорян такой из-за нас дёрганный стал, как выскажет, а до кучи и жестами покажет всё, что накипело. — Я и сейчас могу, хотите? — скривился Акинфеев. — Отожжём на всю Европу! — оптимистично выдал Дзагоев. — Секс, наркотики, рок-н-ролл! — провозгласил Ерёменко. «Секс ждёт меня дома, понять бы, кто сверху... Как будто от этого знания мне станет легче… А когда я из Германии приеду, тогда что?.. Хоть вообще не возвращайся, ей-богу, и проси гетеросексуального убежища... Ага, в толерантной к геям Европе… Наркотики вот, рядом сидят, а рок-н-ролл где ожидать?.. Нет, ну не похож Ерёма на того, кто тяжёлую наркоту принимает! Вот если с хиппи сравнивать, тогда другое дело… Какой же я нервный, вон, народ уже беспокоится… реагирую на каждое движение и со стороны, наверно, выгляжу неадекватно». Акинфеев вздохнул и уставился в окно, в котором как раз возник пункт назначения — гостиница «Маритим». Скоро всё решится, взваленная ответственность давила и подрезала крылья тому прекрасному чувству, что в его жизни есть место для чуда. Пойти бы, развеяться, попялиться на кёльнские достопримечательности, да кто ж его отпустит? Игорь на секунду зажмурился, представив, как отпрашивается под предлогом того, что всё равно подготовка к матчу нового ему не принесёт, и сваливает погулять по городу, полюбоваться на ночной Рейн — говорят, невероятная красота, а тут три шага до набережной. С их графиком, куда бы они ни приезжали, в поле зрения почти ничего не попадало, кроме отелей и стадионов. Но нельзя, нельзя бросать Романа на произвол судьбы. Это был бы для Ерёменко идеальный шанс, чтобы достать желанную дурь. Не шмонать же его после каждого контакта с людьми! Игорь представил, как общупывает Рому во всех местах, сопя от усердия, и покраснел от злости на себя и свои мысли. Хотя обыскать его вещи и вправду было неплохой идеей. Лишним точно не будет. — О, приехали, — улыбнулся Ерёменко. По его смуглому лицу пробежала тень предвкушения. И вряд ли он так радовался заселению в гостиницу. — Да, приехали, вываливайтесь и стройтесь у ресепшена парами, как в детском саду, — распорядился Леонид Викторович. Футболисты оперативно выполнили его приказ и, таща кто сумки, кто чемоданы, неспешно двинули к ресепшену. Игорь закинул на плечо полупустой рюкзак и пошёл следом за Ерёменко. — Игорян, а где твои вещи? — Дзагоев лишь сейчас обратил внимание, что в этот раз капитан путешествует налегке, даже невооружённым глазом было заметно, что его багаж не может похвастаться содержимым. — Так получилось, — помрачнел Игорь. Шок от наличия семейной жизни был настолько силён, что, несмотря на Ромины напоминания, шмотки он вечером так и не собрал. А утром, боясь разбудить оккупанта, не рискнул шариться по дому. Так что теперь он сам себе напоминал бомжа — из дома, считай, выжили, ушёл в чём был… — Тебе пожертвовать чего? — поинтересовался Вася. — Ага, в фонд нищих голкиперов, — поддакнул Набабкин. — Или у церкви милостыни поклянчишь? Как раз проехали подходящую… — подстебнул Игнашевич. — Да чё ему просить, я сегодня добрый, могу мелочи насыпать, пусть трусов накупит… — Душевный же Вася человек! — Зачем ему столько? — удивился Тошич. — Как зачем? Фанаткам дарить! — Или фанатам? — внёс корректировки Слуцкий. — Леонид Викторович, ну Вы-то куда!.. — возмутился Акинфеев. — Без него никуда, — ухмыльнулся Сергей Якунчиков, начальник команды. Он не летел со всеми, а прибыл в Германию на день раньше. В его функции входило заблаговременно проверить заказанный отель, согласовать логистику, организовать быт, особенно на кухне и в спортзале, и по прибытии распределить игроков по номерам, чем он и занялся. Игоря как током шибануло, и он обругал себя последними словами: никудышный из него шпион, не успел начать и сразу в лужу сел — это же надо было не предусмотреть расселение! Как прикажете за Ерёмой следить, если они будут находиться в разных концах здания? С биноклем в кустах сидеть? — Но ближе к телу. Сашка, ты с Илюхой, ловите ключи, оп, Илюха, хреновый из тебя вратарь. Так, кто дальше?.. Начо, вы с Ерёменко вдвоём и рядом с Понтусом, а то знаю я вас, по пять раз на дню друг к другу в гости бегаете… — С Ерёмой заселяюсь я, — небрежно уронил Игорь, молясь, чтобы не пришлось обосновать своё неожиданное заявление. Армейцы привыкли, что в одиночестве Акинфееву проще настроиться на матч, поэтому он никогда не стремится найти себе соседей, предпочитая обходиться номером на одного. — Хорошо, тогда Игорь с Ромой живут вместе, — после секундной паузы продолжил Якунчиков, а Игоря закоротило от этой фразы. «В последнее время возле меня слишком много Ром… Как бы Широков не заревновал, что я так к Ерёме липну… Ой, бля! Что за мысли?! Отставить!» — Игорь поёжился и поймал на себе заинтересованный взгляд Игнашевича. Его поведение вызывает у окружающих всё больше вопросов. Как бы не прорвало. — «Ёбаный Шира, моральную травму мне устроил, я уже в каждом невинном действии вижу что-то не то…» Ерёменко, впрочем, ничего против не имел и, жизнерадостно улыбаясь, поволок Игоря к лифту. «Как низко я пал, собираюсь копаться в чужом нижнем бельё… Что эта ебанутая реальность со мной делает? Осталось лишь добровольно кинуться в объятия Широкова», — посетовал Игорь на свою тяжкую долю, покосившись на хозяина подозрительных вещей. Тот с мечтательным выражением лица застыл у окна, осматривая окрестности и неосознанно постукивая костяшками пальцев о подоконник. Нужно было срочно спровадить его куда-нибудь недалеко, чтобы дать себе пространство для манёвра, но при этом быть уверенным, что Рома не слиняет, воспользовавшись моментом. Сложная задача. — Ром, ну что, вали в душ, а я пока обживусь, — предложил Игорь, с досадой разглядывая своё нехитрое имущество. Даже если не торопиться, тридцати секунд, дабы опустошить рюкзак, ему с лихвой хватит. Нищеброд какой-то. Надо было паковаться, а не от Ширы шугаться, как от чёрта какого. Ну проснулся бы он, и что такого? А теперь приходится нищенствовать в дорогом отеле. Посетить бы местные магазины, тем более что и времени навалом, но как Ерему одного оставить? Мало ли что в его дурную голову придёт… — Да, не помешает, пекло просто нечеловеческое. Если и завтра так пойдёт, нам туго придётся, носиться по такой духоте… — тряхнул кудрями Рома. — Точно первым не хочешь? — Уступаю, — отказался Игорь, гадая, почему Ерёменко пошёл по кривой дорожке. Неужели ему захотелось адреналина? Экспериментов? Почему он, нарушив мыслимые и немыслимые запреты, так поступил? Всё же идёт хорошо! Не похоже, чтобы у него началась ломка или нервяк перед игрой. Или ломка проявляется не так? Хер его знает, прежде Игорю не требовалось задумываться над подобными вопросами, и слава богу. Как же ему раньше спокойно жилось! А он не ценил, дурень. Как только в ванной зашумела вода, Акинфеев, словно тигр, подкрался к чемодану соседа, стараясь как можно скорее покончить с постыдным делом. Всё время казалось, что сейчас за спиной раздастся голос незаметно подошедшего к нему Ерёменко, и как тогда объяснять, чем он занимается? Припереть бы дверь в ванную стулом, но это уже чересчур… Никаких доказательств преступления Игорь не нашёл. Услышав, что Роман прекратил плескаться и готовится выйти — быстро же он справился! — Акинфеев поспешно запихал пожитки Ерёменко обратно в сумку и бухнулся на кровать с легкомысленным видом. На ходу обтираясь полотенцем, Роман снова уставился в окно, откуда лился яркий солнечный свет, и как бы невзначай брякнул: — Прогуляться бы… Игорь на автопилоте бросил: — Сиди дома, ёпта! — и тут до него допёрло, кого он цитирует. Игорь поджал хвост. Кажется, он слишком много думает о Широкове. — Смотри, как красиво и тепло по-летнему, — продолжал канючить Ерёма и принялся напяливать штаны. — Вот что только у тебя на уме… — с горечью пробормотал себе под нос Игорь, но Роман всё-таки услышал. — Да ладно тебе, Игорь, в кой-то веки прилетели не впритык к игре, есть чуть-чуть свободного времени... — Слуцкий же велел расслабиться и отдыхать! — Ну, я и не напрягаюсь, у нас Гранеро попозже! — Ерёменко выудил одну из свежих футболок, которую Игорь буквально минуту назад едва ли не обнюхивал. — Если попросить, отпустят. — Рома! Я тебя прошу! Веди себя тихо, — взмолился Акинфеев. В глубине души он отлично понимал, что если Рома сунется к Слуцкому, то тот, разумеется, не будет препятствовать. Леонид Викторович мог быть строгим, но здесь не тот случай. Впервые в жизни Акинфеев пожалел, что Слуцкий далёк от методов тотального контроля Фабио Капелло. Видимо, в его голосе что-то такое проскользнуло, Ерёма хмыкнул и, пощёлкав по каналам, врубил телевизор на Euronews чёрт знает на каком языке. Игорь выдохнул и решил, что пора переходить ко второй части операции: он достал ноутбук, вбил в Google «признаки употребления кокаина» и ткнул в первую же ссылку. Текст гласил: «Употребление кокаина имеет несколько внешних признаков: бледность кожных покровов, учащённый пульс, расширенные зрачки, озноб, потливость, расстройства кишечника, повышенная частота дыхания, повышенная температура тела, подавление рвотного рефлекса, сильная возбудимость, резкие перепады настроения от оживлённо-радостного к агрессивному, нарушенная координация движений, непоследовательность в действиях и мыслях. При передозировке возможны судороги». «Ну, до передозировки у нас, судя по всему, ещё не дошло», — скептически отметил Игорь и перечитал абзац. — «Бледность ни хрена не определишь при таком загаре, как у Ромки, учащённый пульс и расширенные зрачки я, пожалуй, смогу распознать, а вот температуру уже вряд ли, разве что с градусником за ним ходить. Это у любого агрессия начнётся. Потливость, частота дыхания и сильная возбудимость — тоже обыденное дело для спортсмена, так у нас каждый второй на кокаине, включая меня. Интересно, что значит “подавление рвотного рефлекса”? Типа, если ему в рот член сунуть, то можно засадить по самые яйца? Ох, ты ж ёжик, какие у меня теперь ассоциации небанальные! Всё чёртов Широков, оператор херов, “Золотую малину” ему за операторскую работу! А кстати, как у меня с рвотным рефлексом? Ой, нет, не будем об этом». Ерёменко переключил на Animal Planet. «Пока не смотрит “Дом-2”, за его психику не стоит опасаться», — почесал в затылке Игорь и вернулся к своим информационным раскопкам, ненавязчиво прикрывая монитор от объекта исследования. Не хватало ещё его спугнуть. Не в Леверкузене, так в другой раз попадётся. Вторая ссылка «Как определить, что человек употребляет кокаин» показалась Игорю более достойной внимания. Пришлось лечь на бок и установить ноутбук на постели тыльной стороной к Ерёменко, потому что помимо текста сайт предлагал огромные на весь экран картинки. Устраиваясь, Игорь заметил рекламу с красноречивым заголовком заглавными буквами «У мужа вялый хрен? Не беда — секрет мощного стояка раскрыт». «М-да уж, у меня тут очень познавательная контекстная реклама», — констатировал Акинфеев. — «Без понятия, какой у него хрен, вялый или нет, с дегустации удалось слинять. Раскрыли бы мне секрет, как я докатился до совместной жизни с ним…» Однако баннер справа, где смаковали какие-то подробности из интимной жизни Наташи Королёвой и Тарзана, мгновенно заставил Игоря пожалеть о своих словах. Он внезапно представил, что там красуются его с Широковым сфотошопленные фотографии с подписью «Вратарь ЦСКА и бутылка шампанского. Игроки сборной совсем стыд потеряли! Лучше б пили в Монако!» «Ой нет, нет, не надо мне рассказывать, как!» — у самого Игоря начался и озноб, и бледность, и нарушенная координация движений, чуть с койки не навернулся. В остальном сайт был действительно неплохим, хоть и немного наивным в своих рекомендациях. «Посмотрите, нет ли белого порошка на носу человека, проверьте вещи под кроватью или под стулом, которые могут быть использованы в качестве поверхности для кокаина», — таковы были первые внешние признаки. Надо бы проследить, не мелькнёт ли у Ромы в руках какой-нибудь ненужный глянцевый журнал. В то, что тот станет снюхивать дозу прямо с мебели, как-то не верилось. «Если человек часто вытирает или прикасается к носу, это может свидетельствовать о том, что он употребляет кокаин». Акинфеев прикинул, что, вероятно, сможет подсчитать, сколько раз Ерёменко будет как бы между делом дотрагиваться до носа, допустим, в час. Свихнётся, но сможет, это не казалось невыполнимым заданием. Красноватые глаза и расширенные зрачки стоило отнести к важным признакам, но проверить это гораздо сложнее. Не вдохновляли и формулировки «зрачки расширены даже в комнате с хорошим освещением. Человек может испытывать болезненные ощущения при ярком свете. Поэтому он может носить очки, чтобы уменьшить неприятные ощущения». «Не считать же чёрные очки подозрительным фактом? Особенно, при такой погоде», — решил Игорь. — «Васька ещё с Москвы в чёрных очках, не пробить ли и его заодно? Ох, я вконец уже с катушек слетел… Но вот то, что зрачки не сужаются, надо взять на заметку, если не найдётся иных улик. Зрачки должны сужаться от света, это физиология, с ней не поспоришь. Ну и слизистая тоже — вполне себе доказательство». Далее по списку стояли следы от уколов, которых на полуобнажённом теле Ерёменко явно не было, и «свёрнутые в трубочки купюры, трубки, ложки, маленькие пластиковые пакетики». Игорь, только что перерывший всё немудрёное шмотьё товарища по команде, точно мог сказать, что ничего подобного там не было. Следующим пунктом значились изменения в поведении: беспричинная кратковременная эйфория, чувство самоуверенности, желание много и долго разговаривать, смех, а потом более серьёзные отклонения, такие, как стремление часто уединяться в ванной, апатия по утрам, бессонница и отсутствие аппетита. «Надеюсь, он сейчас в ванной не закинулся?» — Игорь понимал, что прочие расписанные на сайте признаки уже ему не пригодятся. Разве что вот этот: «Кокаин — очень дорогой наркотик. Поскольку из-за длительного употребления кокаина человек может лишиться работы, это может отразиться на его материальном состоянии. Человек может просить денег в долг, не говоря при этом, куда он собирается их потратить». «Нужно было у него кошелёк со всеми кредитками спереть, пусть бы думал, что украли! Задаром никто ему дозу не даст. Обязательно попробую. А на базе обратно подкину». Третью ссылку Игорь изучить не успел. Ноутбук яро взвыл протяжным бульканьем «Скайпа». «Абонент Ромка вызывает. Принять видеозвонок?» — вежливо спрашивала программа. С перепуга Игорь не мог сообразить, что делать, и в отчаянии заметался по постели. Ерёменко отвлёкся от спаривания гепардов в африканской саванне и с любопытством посмотрел на него. Акинфеев не выдержал, кликнул на «Принять» и, так как гарнитуры у него под рукой и в помине не было, прежде чем Широков — а то, что это был именно он, сомневаться не приходилось, — открыл рот, завопил: — Подожди, подожди, пожалуйста, не говори ничего!!! Широков, насколько Игорь знал его по своей обычной реальности, если ему приспичило что-то сказать, дольше трёх секунд молчать не будет, поэтому за это время надо было кровь из носу уложиться. Игорь рухнул с кровати, едва не ударившись виском о тумбочку, вскочил, схватил ноутбук, словно это был летящий в его ворота мяч, и рванул со своей добычей на балкон не хуже самого гепарда. — Что?! — спросил он, не забыв развернуть экран от окна. — Ничё, — Широков пожал плечами. — Я, кажется, невовремя? Игорь почувствовал, что остывает. В принципе, никакого «невовремя» не было. Если б он был на самом деле очень занят, то Роман до него бы просто не дозвонился. — Да нет, всё норм, вот, в отеле устроились… — буркнул Игорь. — Дак вижу, не слепой. Только это в первый раз, когда о твоём благополучном приземлении я узнаю из официального твиттера ЦСКА, а не от тебя лично, — Роман многозначительно пожевал губу. — С тобой всё хорошо? И тут до Игоря дошло. После приземления он даже не подумал отправить Широкову смс типа «Хорошо долетели». Родителям написал, а ему нет. А ведь, наверно, в этом мире писал. Неудивительно, что Роман пас новости по всем каналам связи и, застукав его онлайн, исполненный праведного гнева, полез с разборками. — Извини, Ром, — как можно мягче сказал Игорь. — Помнишь, у меня телефон тупит? Разрядился в полёте, включаться не хочет, пока на сто процентов не зарядится. Если б что произошло, все бы быстро узнали. — Придурок, не смей так говорить, — покачал головой Широков и неловко улыбнулся ему в ответ, и вдруг Игоря затопило какой-то нежностью. Ему было очень приятно, что Роман искренне о нём беспокоится. Видимо, раньше он не заставлял его волноваться, отчитываясь своевременно. Если честно, то этот момент не показался Игорю странным, нет, это было правильно. Получается, отношения у них хорошие, такие, как Игорь себе и представлял гармонию в браке. Но ему и в страшном сне не приснилось бы, что в роли спутника жизни у него будет Широков. — Ну, чё как жизнь? Как Гранеро? Не потеряли по дороге? Игорь против воли рассмеялся. Неужели и в параллельной вселенной Роману прилетало от Паулино? — Что ты ржёшь? — обиделся Широков. — Вам там в еду ничего не добавляли? — Очень актуальный вопрос! До обеда ещё час. А я жутко голоден, — Игорь поймал себя на том, что ему почему-то хотелось поделиться с Ромой некоторыми деталями обстановки. — Здесь, говорят, ресторан какой-то необычный, вроде как на балконе, но под стеклянной крышей… — Хм, хорошо, — одобрил выбранную тему Широков. — А что это у тебя сзади такое чёрное торчит? Игорь на миг отодвинулся от экрана: — Кёльнский собор. Он чем-то знаменит, но я забыл чем… — С кем живёшь? — Вопрос Романа прозвучал как бы между делом, без подтекста. — С Ерё… — Игорь поднял глаза от монитора и сквозь стекло увидел, что комната пуста. — Блять! Роман не понял, что ветер переменился. — С какой-какой блядью тебя поселили? Стоило уехать на ЛЧ, и будто с цепи сорвался, — шутливо продолжил он. — Не то слово, — процедил Игорь. Дурак, ой дурааак. Ведь осознавал же всю важность своей магической миссии и так глупо всё прошляпил! Игорь едва не отшвырнул ноут в сторону и не погнал сходу за беглым Ерёменко — его и след простыл, ясен пень. Твою же мать! Надо было его до матча в шкафу запереть! Грёбаный Шира! Хотя при чём здесь Рома? Нефиг на него всех собак вешать, Игорь сам виноват, что тотально отвлёкся. Вот зачем он это сделал? Соскучился по обществу Широкова? Пошевели он немного мозгами, и трагедии бы не произошло. А теперь… — Начну с тяжких телесных, ноги переломаю. На поле он не выйдет. — Уже членовредительство планируешь. Кажется, я понимаю, почему ты предпочитаешь одиночные номера, — хмыкнул Широков. — Может, мне прилететь? Если нужно, я всё брошу… — Нахуя? — вздрогнул Игорь. Чего не хватало для полного счастья! Один Рома — терпимо, но двое — это перебор. — Если дебош устроишь ты, возникнут проблемы, если я, то никто не удивится, — спокойно возразил Широков. — Помогу скрыть улики. Реакция Романа приятно поразила. Он не спрашивал: кто прав и что происходит, а просто был готов помочь, что бы Игорь ни затеял. Акинфеев даже на миг задумался: а достаточно ли он вкладывает в их отношения? — Широков по вызову, круто, — не мог не признать Игорь. — И трупы спрятать тоже? Спасибо, перчатки у меня есть. — Зато остальных вещей нет, — поморщился Роман. — Завтрак был отличный, но давай в следующий раз ты посвятишь это время сборам? — Посмотрим, — размыто ответил Игорь, про себя обещая, что следующего раза с Широй не будет. Сразу по возвращении придётся расставить все точки над «i» и дать «муженьку» от ворот поворот. Закончив «дела семейные», Игорь выскочил в холл, но не смог пересилить себя и выйти из отеля без разрешения, а так как информировать начальство он пока не собирался, то пришлось вернуться в комнату. Акинфеев был не в состоянии усидеть на одном месте и самозабвенно отдался панике. Изнутри жгло чувство вины, что не уследил. Поделиться бы с кем напастью, с тем же Васей, например, но создавалось впечатление, что, по мнению общественности, Игорь в последнее время настолько не в себе, что ему тупо не поверят и самого к врачам пошлют. И в чём-то будут правы. Чёрт, как же тошно... На повестке всё тот же вечный вопрос: что предпринять? Палить Рому, когда он закинется дозой? А если уже? Как долго от этого эффект длится? Или сдать его со всеми потрохами заранее? Ерёменко соизволил явиться прямо к обеду, как ни в чём не бывало, завалился в ресторан в обнимку с Понтусом, словно и не покидал территорию гостиницы, на теории и на тренировке тоже вёл себя самым обыкновенным образом. Не знал бы Игорь, чем в реальности кончилось, никогда б и не заподозрил неладное. Акинфеев скрипнул зубами, каким-то чудом не оттаскав Рому за его пока ещё шикарные кудри там же, а дотерпел до номера, где они остались одни. — Ну и где ты сегодня днём шлялся? — Игорь мрачно сверлил Ерёменко холодным взглядом. Рома был вполне нормальным, кажется, он совсем не раскаивался в своём поступке. Разве он не осознаёт серьёзность положения? Как первый день в большом спорте. — Ой, давай поскорее спать, а? Режим же… — Ерёменко нервно взъерошил свои растрёпанные волосы. Эта причёска, а не нелепый ирокез, будто была символом того, что непоправимого ещё не произошло. — Не особо тебя режим волновал, когда ты гулять упёрся! — Каюсь, не удержался, так хотелось на легендарный собор полюбоваться. Игорь, это незабываемое зрелище, такая красотища! — Рома, кому ты врать пытаешься? — устало поинтересовался Акинфеев, во рту появился кисловатый привкус. Как тяжело даётся разговор! — Не надоело ещё? — Тебе не помешало бы иногда расслабиться. Скучно живёшь, капитан! — насмешливо протянул Ерёменко. — Зато ты весело. Так весело, что завтра отстраняешься от игры, — прорычал Игорь, мгновенно вскипев. — Что? — недоверчиво переспросил Ерёменко, тщательно ища в его лице признаки того, что он шутит. Не нашёл. — Из-за этой ерунды? Что за бред?! — Ерунды?! Рома, мать твою! Включи остатки мозгов! — рявкнул Акинфеев, надеясь во чтобы то ни стало достучаться до Ерёменко. Если он сам придёт с повинной, всё пройдёт относительно гладко и безболезненно, если же нет... Опять становиться свидетелем той драмы Игорь не желал, теперь история была в его руках. Вот бы Рома принял сознательное решение, облегчил бы команде жизнь. Но, так или иначе, итог один. — Ты же нас всех подставляешь, неужто не ясно?! Тебя поймают, и хана! — Что ты несёшь? — напрягся Роман. — Ты знаешь, о чём я. Не скажешь ты, скажу я. Не заставляй меня этого делать! Тебя будут проверять. Даже если в этот раз у тебя в крови ничего не найдут, в чём я сильно сомневаюсь, повышенное внимание к тебе обеспечено. Рома, прошу тебя, одумайся! — Ты вообще охренел мне допинг предъявлять?! — взвился на дыбы Ерёменко. — Вот почему ты со мной заселился, подловить хотел?! Совсем на контроле помешался, тебе лечиться надо! А Васю в чём обвинишь? А Игнаша? Или это только я избранный, чем-то тебе не угодил? Сначала со своей паранойей разберись, потом ко мне лезь с такими претензиями! Всё! Разговор закончен! Как там, у наркоманов настроение резко меняется? Как бы Рома его чем-нибудь по башке не огрел или ночью подушкой не придушил, закономерный получился бы финал прыжка во времени. Всё прошло не так, как Игорь рассчитывал, но свою мысль до Ромы он вроде бы донёс. Сейчас очередь за Ерёменко, успеет созреть? До игры почти сутки… «Может быть, он всё понял неверно? Зря я прямым текстом не сказал, в чём его уличил. Вот будет фишка, если окажется, что Ерёма тоже гей, и завтра он признается именно в этом? “Тоже”, тьфу, ну и ляпнул я!»