Он рядом

Дверь с грохотом закрылась, но Макс даже не вздрогнул от неожиданности. Сейчас он вообще был не в том настроении, чтобы «шугаться» чего-то, не сейчас. Мысли не там. Он злился. Весь сегодняшний день вёл к тому, чтобы он опустил руки. С той самой секунды, когда он проснулся, и по настояний момент абсолютно каждая мелочь обязательно хоть чем-то, но должна была подпортить ему настроение. Сегодня как будто все сговорились довести его, и каждый считал своим долгом чем-нибудь ему помешать. Но сотрудники аэропорта в этом деле сегодня превзошли даже сами себя - потеряли багаж Макса! Его чемодан (почти новый, между прочим), до верху наполненный подарками от Барсят, они взяли и просрали! Ну как так можно работать вообще?! Макс уже поругался со всеми, с кем можно и с кем нельзя, от уборщиц до администрации, но настроение от этого не улучшилось. Если они не найдут его вещи в ближайшие двое суток, Макс имеет полное право подать заявление в полицию - это он знал наверняка, и эта мысль грела его. Дойдя до кровати, он плюхнулся на аккуратно застеленный матрац и, не жалея отглаженного покрывала, начал кататься туда-сюда, собственным весом надавливая себе на рёбра. Истерика. Пальцы Макса сами собой сжали покрывало и, истерзав его, сбросили на пол. Затем одеяло. Макс сбил его руками и ногами, он ревел как ребёнок, упиваясь собственным плачем. Наконец, когда силы закончились, он уткнулся лицом в твёрдую тёплую подушку и затих. Наволочка впитала в себя все его слёзы, когда тихое, умеренное дыхание наполнило комнату. Проснулся Макс через час или через полтора. Он сел, на его щеке был след от подушки, волосы растрёпанны. Посмотрев на беспорядок, который он же и устроил, Макс невольно подумал, что в фильме про землетрясение и конец света, который он вчера смотрел, была примерно такая же картинка. «Надо будет убраться» - подумал певец, но в следующую секунду понял, что его разбудило, и вот сердце уже глухо стучит где-то в животе. Шаги. Чьи-то шаги. «Блять, я не закрыл дверь!» - с ужасом понял Макс, но уже слишком поздно. Кто-то уже пробрался в квартиру. Соскользнув с кровати и еле дыша, Макс сделал шаг в сторону ванной, откуда и доносились нотки присутствия кого-то. Это был самый тихий шаг в его жизни. Карие глаза забегали по комнате, пытаясь найти хоть что-нибудь, что помогло бы ему сейчас. «Мозг. - грустно подумал Макс. - Мне нужно найти мозги, чтобы не оставлять дверь открытой в следующий раз». Но это как-нибудь потом, а что делать сейчас?! Тут певец вспомнил про деревянную биту, которую ему когда-то подарила мама (уже тогда он подумал, что бита - давольно странный подарок от мамы сыну на День Рождения), и которая до сих пор стояла у его прикроватной тумбочки, типа декора. Хотя, как оказалось, она просто ожидала своего часа. «Спасибо за подарочек, мам. - впервые за всё время существования этой деревянной штуки подумал Макс. -Ну, давай, родная, не подведи.» Он взял биту и, немного покрутив её, крепче сжал в руке. В ванной полилась вода. По характерному жужжанию краника, которое Макс уже успел подсознательно выучить, он даже определил, что включили горячую воду. Пять секунд, и Макс, выдохнув, открыл дверь ванной. «Тьфу ты, блять!» - вслух сматерился певец. Причиной его излишне эмоциональной речи послужила действительно необычная причина. По крайней мере, то, чего он вообще не ожидал увидеть. Мягкий взгляд болотно-зелёных глаз, брошенный через зеркало, прошиб Макса своей добротой. Дышащие спокойствием и нежностью нотки души сбили с толка панику, и внутри Макса потеплело. -Алан, блин, это ты! Обладатель мягкого взгляда улыбнулся: -Конечно, а ты кого ожидал увидеть? Это как бы моя квартира, если не забыл. - но тут его взгляд упал на биту, которую Макс продолжал держать в руке, и он рассмеялся. -Макс, а это что такое? -Это... Да так, я просто думал научиться с ней работать. -Работать? - выключая воду, переспросил Алан и тут же зашёлся в новом приступе взрывного смеха. Капли воды стекали по его подбородку, капая на шею. Проскользнув в ванную, Макс закрыл за собой дверь и прислонился виском к холодным кафельным плитам. Действительно, его нервы в последнее время уж слишком износились. Макс догадывался о причине, но ему даже думать о таком не хотелось. Да и невозможно было о чём-то думать, когда твои уши баюкает заливистый смех Алана. По-ребячески громкий и такой заразительный! -С ней не надо работать, просто херачишь от балды как хочешь. - сквозь сбивчивое от смеха дыхание сказал Алан. Макс улыбнулся. -Во сколько лет тебе её подарили вообще? - с неподдельным интересом спросила причина его улыбки. -В двадцать шесть, по-моему. - ответил Макс, наблюдая за тем, как Алан поднимает с пола упавшее махровое полотенце. -Мамин подарок. -Мда... - за широкой улыбкой явно сдерживался новый «приступ». -Мамы они такие. Заботливые. Но тут улыбка исчезла с лица, и глаза сразу посерьёзнели. «Сейчас начнётся.» - мрачно подумал Макс. И действительно: -Подожди. Мне кажется, ты просто напугался, потому что не закрыл дверь. Да? - безуспешная попытка заглянуть Максу в глаза. Он сомкнул веки, не давая взгляду посмотреть в него. Но Бадоев слишком чуток. -Блин, Макс! - Алан хлестнул полотенцем по ванне, и певец искренне пожалел произведение заводных масштабов. -Видишь, что уже с твоими нервами?! Ты, блин, молодец конечно, что я тебе скажу! Знаешь, из-за чего они расшатываются сильнее всего в этом мире? -Знаю. - буркнул Макс. Но затем, вспомнив, что кожа Алана имеет поразительное свойство милейшим образом розоветь после контакта с водой, открыл глаза и, убедившись, что особенности генетики не подвели и на этот раз, закрыл их обратно. Повесив полотенце, Алан вышел из ванной, Макс вышел за ним. -Слушай, Макс. - Бадоев явно был настроен на серьёзный разговор. -Видишь, к чему приводит твоя зависимость? Почему ты уехал, например, один и даже не предупредил меня? Макс не отвечал. А что он ему ответит? Паршивее всего было от того, что Алан действительно был прав, и от этой правды никуда не денешься. Да, наркотики действительно приводят к сильнейшей утери бдительности, спокойствия и внимания. И после шести месяцев ужасной зависимости она начала сказываться и на его нервной системе. Из невесёлых мыслей его вывел голос Алана: -Я вот в магазин потом поехал, продуктов нам купил. - режиссёр кивнул в строну двух пакетов, смирно ожидающих у входа на кухню. -Вот что ты со мной не поехал, так веселее бы было! Алан ругал. Ругал Макса за то, что тот не может взять себя в руки, за то, что он ужасно вредит себе. Он не отчитывал, не читал лекций. Это он уже делал, но увы - безрезультатно. Макс и сам не понимал, что творит, но просыпаясь, его организм день ото дня ныл всё настойчивее, и провалив пять попыток воздержаться от принятия новой дозы, он перестал пытаться. А Алан, кажется, перестал верить. Все его слова, прежде нацеленные на то, чтобы действительно остановить его или же поддержать Макса в его борьбе, потеряли свою настойчивость и упрямство. Он говорил мало, шаблонно, порой даже не скрывая безразличия. Макс знал, что Алан хочет сказать ему. Он хочет сказать, что если он такой слабохарактерный, то пусть убивает себя дальше, а Алан больше не будет ему помогать, молча ожидая депрессии, в которую впадёт после его похорон. Но Алан не говорил этого, храня эту безутешную мысль лишь у себя в голове. Именно поэтому Макс обрадовался, когда неделю назад Алан предложил им съехаться. Он аргументировал это тем, что мол из его квартиры ближе добираться в аэропорт, а в своей квартире Макс всё равно бывает очень редко, так как даже когда есть несколько спокойных дней без концертов, и они остаются в Москве, Макс всё равно все дни напролёт проводит в гостях у Алана. Да, безусловно всё это было правдой, но причина, повлиявшая на решение клипмейкера заключалась в другом. Макс догадывался, что на самом деле Алан просто хочет, чтобы певец был под его постоянным наблюдением. И Макс был безумно рад тому, что на самом деле Бадоеву далеко не всё равно. И сейчас, слушая, как Алан ругается, в глубине души Макс был рад этому. «Ему не всё равно. У меня есть поддержка.» - эта мысль согревала его, как ничто другое. -Посмотри, ну что это! - Бадоев схватил Макса за руки и приподнял их, показывая взглядом на исколотые вены. Из-за татуировок их не было видно «ненамётанному» взгляду, но они оба наизусть знали расположение роковых следов. Барских выдернул руки и, резко повернувшись, зашагал прочь. Чувство вины - паршивое чувство, но Макс был рад ему как никогда. Под строгими наблюдениями и руганью Алана ему действительно будет гораздо легче покончить с этой дрянью. -Куда ты?! - всё ещё злясь спросил режиссёр за спиной Макса. -Можно подумать, в квартире можно заблудиться. - повернувшись, фыркнул последний. Он повернулся обратно и поднял с пола пакеты из магазина. -Пойду, продуты разберу. На кухне тепло, уютно. Макс поставил пакеты на стол и начал не спеша выкладывать содержимое. Услышав до боли знакомое шлёпанье босых ног по полу (Бадоев принципиально не носил домашних тапочек), всё внутри Макса сжалось, и он улыбнулся. Хорошо всё-таки, что он к нему переехал. Хорошо всё-таки, что он рядом.