Другая сторона

      В мире есть общепринятые традиции — дарить женщинам цветы, украшать елку к Новому году, ездить летом в отпуск в теплые края, наполнять поезда запахом курицы и копченой колбасы, играть в карты в детском лагере….Это знакомо всем, это негласные правила, которые никто не рассказывает, которым никто не учит или учит так, что мы уже и не помним, как и когда это было. Это привычно, это естественно, это даже обыденно. А есть традиции, которые создаем мы сами, отталкиваясь от времени, места, нашего окружения и обстоятельств вокруг. Такие традиции гораздо более ценные, потому что они созданы нами самими, рождены нашими мыслями, наполнены нашими чувствами. Например, праздновать свои особенные даты с близкими людьми, ходить на балет «Щелкунчик» 31 декабря, танцевать на выпускном под «Лунный свет» Клода Дебюсси или слушать К-поп перед выходом на лед. То, что мы создаем сами — оно вечно, потому что наполнено нами самими.       В наших отношениях с Этери Георгиевной тоже стали появляться свои собственные традиции. Началось еще все в детстве с пресловутой «Жени в кляре», о которой не слышал даже ленивый. Этот метод был создан ей и был апробирован тоже исключительно на мне, потому что действовало: я злилась, рычала и вставала, чтобы доказать и больше не чувствовать снег на своих ладонях. В этом действительно и заключается особенное мастерство тренера — найди к каждому ученику особый подход, правильно мотивировать, чтобы он сам захотел работать, понял, что ему самому это нужно. Ни тренеру, ни маме или папе. Не ради игрушки или иной награды, пусть даже золотой медали соревнований. Ради него самого. Этому учила нас Этери Георгиевна. Для кого-то важен шлепок в нужном направлении, кого-то нужно взять за руки, с кем-то следует дышать в унисон. Или все вместе, но по-разному в каждый момент. Этери Георгиевна меня чувствовала. Наверное, поэтому она на меня никогда не кричала, хотя по Хрустальному ходили легенды о ее жесткости. Даже мальчики перед ней робели. Не знаю, со мной никогда такого не было. «Я обезоружена — гав-гав». Ха, не только слово было ее оружием. Взгляд. Одним взглядом она могла убить, сравнять с землей, обезоружить и сломить морально. Или наоборот: согреть, укутать светом и теплом, зажечь пламя побед, искры желания и пробудить в тебе что-то такое, о чем ты сам до сих пор не знал. Наверное, поэтому я так ее обожала. И уже теперь — любила. За то, какой она была: сначала на катке, а потом дома. За то, как в ней уживались две женщины — сильная, твердая и ранимая, нежная.       В это межсезонье, после Чемпионата мира, мы стали создавать наши собственные традиции. Для каждого случая у нас был свой алгоритм действия, свой рецепт. И это было так правильно. Найти свой рецепт счастья, разве это не чудо?       Как-то так получалось, что в своих отъездах, мы обязательно держали друг друга в курсе о перемещениях и том, что творилось вокруг. На Этери Георгиевну приходилось порой ругаться и напоминать, что я волнуюсь, грозиться покусать и обидеться до конца жизни. Она исправлялась. Правда временно. В этом отношении я была гораздо дисциплинированнее. «Женя Медведева — личный секретарь Этери Георгиевны». Если кому-то нужно было узнать, где главный тренер Хрустального — можно было смело обращаться ко мне.       «Я вас обожаю», — писала я ей в мессенджер, пока шли выступления в шоу в ответ на историю о знакомстве с шеф-поваром итальянского ресторана в самолете. Умела она иногда попасть в приключения, которые словно магнитом притягивались к ней. Как иначе это можно было назвать? У кого еще утром в самолете на плече внезапно мог заснуть итальянец?       «Скоро вернусь, проверю, как вы себя вели, пока меня не было… Я совсем оборзела, да?»       «Ну, оборзела ты при рождении, — даже в сообщении я слышала смеющиеся нотки, — но я напугаю…потом».       «Покусаете?», — спрашивала я.       «Нет, тебя жалко».       «Я полезная, питательная, обогащенная витаминками и теплом».       Иногда ей становилось грустно. Дома у нас был свой рецепт — красное вино, наш фильм и Женя рядом. Три ингредиента. Сейчас же мы были на разных концах света и у нас были только телефоны в руках, наши диалоги состояли исключительно из букв, но эти буквы были сильнее всего на свете, для нее они сейчас были главным лекарством:       — Как же грустно, — писала она мне в один из вечеров. Чувствую, что не хотела расстраивать, но видно потому молчала несколько дней. Держалась. Я подбадривала, как могла:       — Как в мультфильме про «Ежика и медвежонка» — «если тебя нет, то и меня нет», так что давайте входить в тоску по очереди, сейчас моя очередь, я еще на прошлой неделе занимала, а вы как всегда — нарушаете все правила.       — Женька, я не в тоске, я в ж…       — Так там же некайфово, что вы там забыли?       — Ну не то, о чем тебе еще рано думать)       Улыбается. Это хорошо.       —Тогда повода задерживаться не вижу! Скорый поезд отправляется со станции «Ж». Просим, отстающих пассажиров поторопиться. Конечная остановка — «Светлое будущее».       — Женька, не бойся, я еще не спела свою последнюю песню, у нас с тобой впереди еще много-много дел. Возвращайся скорее, я соскучилась.       — Уже скоро! Главное знайте, как бы вам не было плохо, рядом у вас есть верные друзья, которые вас искренне любят и за вас глотку разорвут, — я не лукавила. — Вы прекрасная и удивительная женщина! У нас впереди еще много-много всего. И если бы я была на вас хоть немного похожа, я была бы гораздо счастливее…       — Хорошо, что ты так думаешь.       — А это вам стимул быть для меня авторитетом. А то что, совершенствуюсь, расту, развиваюсь, вот и вам повод не стоять на месте))       — Моя ж ты девочка...прибью!       Она всегда грозилась прибить, но не прибивала.       Я с нетерпением ждала возвращения из тура и встречи с Этери Георгиевной. Соревнования прошли, шоу принесли много приятных эмоций — публика так и заряжала энергией, можно было не волноваться о баллах за программы, свободно общаться с друзьями. Мы катали в свое удовольствие, много гуляли и смеялись с ребятами. Не только инстаграм был переполнен фотками, но и сердце разрывалось от переполняющих его эмоций. Но пора было возвращаться. Перезагрузиться и начинать заново.       Это была обычная для нас суббота. Сценарий был прост: обсуждение программ, просмотр выступлений других фигуристов, олимпийских чемпионов и просто великих чемпионов. Обсуждение побед и поражений, случайных побед и драматичных поражений. Сколько история знала таких примеров? Тара Липински, Сара Хьюз…и вот уже лишается олимпийского «золота» Ирина Слуцкая, Мишель Кван — великие спортсменки последних десятилетий. Мы обо всем этом говорили. Затем следовал обязательный ужин, который мы готовили вместе и просмотр какого-нибудь кино. Этери Георгиевна больше всего любила романтические комедии, кто бы мог подумать? Фильмы с Джулией Робертс, классику голливудского и советского кино, к которым она усиленно меня приобщала. Я не сопротивлялась, это действительно шло мне пользу. Да и с Этери Георгиевной смотреть было интересно — я много училась у нее не только на катке, но и в жизни.       В этот вечер мы встретили друг друга теплыми объятиями. Соскучились. Этери Георгиевна нарезала легкий греческих салат по-турецки мелкими кубиками и запекла в духовке мясо. Сегодня мы включили золотую классику Голливуда — историю про Золушку — «Сабрину».       Я прижимаюсь к плечу Этери Георгиевны, мне так душевно и тепло. Я и правда так скучала.       — Как ты поняла, о чем этот фильм? — Этери Георгиевна разворачивается лицом ко мне и спрашивает, пристально глядя в глаза.       Я не отпускаю ее руки, немного задумавшись, отвечаю:       — Это история об отношении к Женщине. О том, что можно полюбить, разлюбить и полюбить заново. Это о настоящей Любви. Не о тех пошлостях, которые сейчас принято называть любовью, а о чем-то действительно настоящем…       — Ты права, — Этери Георгиевна улыбается уголками губ, — мой любимый фильм…правдивый.       — А у вас была такая любовь? Настоящая? Любили ли вы так? — я спрашиваю аккуратно, наблюдаю за реакцией.       Все спокойно. Она улыбается своим мыслям и отвечает:       — Любила…но давно.       Я кладу руку ей на колено и начинаю говорить быстро-быстро:       — Вы, как и любая женщина стремитесь к теплу, миру, покою…а не к войне и вечной борьбе. Я знаю, я это чувствую. Все обязательно будет хорошо! Если когда-то все закончилось плохо — это еще не конец! Когда кажется, что конец, на самом деле — это только начало.       Я действительно в это верю.       — Женька…- она едва уловимо качает головой, — у меня многое заканчивалось концом, и не один раз…и я уже не так молода…       Я перебиваю, обнимая ее за плечо и прижимаясь щекой к щеке.       —Да, но в вас больше жизни, чем во многих вокруг! Даже больше, чем во мне. Ваши глаза еще обязательно будут сиять, я все сделаю все для того, чтобы в них снова была жизнь, а в сердце — любовь.       Она молчит. Не знаю, слышит ли она меня. Шепчу одними губами: —— Люблю вас очень, вы моя настоящая.       Она продолжает молчать, лишь накрывает мою руку, что лежит у нее на колене, своей. А я — кладу сверху вторую руку, которая тут же прячется в ее ладони.