Violet Orlandi — Snuff (cover Slipknot)
— Нина-а-а! — стала кричать рыжеволосая, ещё будучи в нескольких метрах от тебя, — Не представляешь, что у меня есть! — набросившись с разбегу на тебя и крепко обняв, она попыталась восстановить запыхавшееся дыхание и одновременно с этим начать разговор, ведь новость была действительно интересной, и ей не терпелось всё непременно рассказать. — В последнее время твоё настроение настолько отвратительное, что тебе точно нужна перемена обстановки, поэтому… — доставая из кармана своего светло-розового пиджака какой-то билет с золотыми, привлекающими внимание, каёмочками и протягивая его тебе в руки, продолжала Хим: — Ты едешь на экскурсию в Сан-Карлос-де-Барилоче! (примечание автора: излюбленный туристами городок в Аргентине, провинция Рио-Негро) — Что? Какая экскурсия? Откуда это? Химена?! — ты отпрянула, не смея взять в руки то, что так отчаянно все последние дни хотела отдать тебе подруга. — Тише, тише, я всё объясню, не заваливай меня таким количеством вопросов, — попросила Хим, всё ещё переводя дыхание, — Я пару дней назад увидела на сайте нашего Центра творчества молодёжи акцию среди учеников самых лучших школ Буэнос-Айреса (куда, как ты знаешь, относится и наша), для участия в которой надо было отправить всего-то парочку своих работ. Ну и я решила отправить свои рисунки, только с твоей анкетой, — широко улыбнувшись и немного подняв брови, произнесла рыжеволосая в ожидании твоего ответа, который, она была убеждена, не мог оказаться негативным. — Хи-и-им! — обиженным тоном протянула ты, — Это безусловно очень приятно, что ты так волнуешься, переживаешь, что хочешь мне помочь… Но ты могла хотя бы поговорить со мной на этот счёт прежде, чем что-то самой предпринимать!.. — Да, ты права, но… ты ведь всё равно бы отказалась от этой затеи! Так что тсс, — Химена театрально приложила пальчик к твоим губам, словно затыкая, но делая это, однако, очень мило и забавно — так, что ты нисколечко не обиделась. Напротив — ты была благодарна своей подруге, как никогда, за проявленную заботу и показанную любовь, поэтому теперь пребывала в замешательстве, не зная, как же выразить свою признательность. Ведь несмотря на то, что каждые каникулы вы отправлялись с семьёй в другие страны, поездка с Сан-Карлос-де-Барилоче для тебя всегда казалась за гранью реального — слишком, слишком сказочно — самый настоящий запретный плод. Родители почему-то не одобряли это место в качестве курорта, где можно провести свой единственный в году отпуск, говоря, что возможность выехать из Аргентины никогда упускать не стоит, и предпочитали страны более отдалённые, а ты бы с удовольствием побывала и там. А как раз в этом месяце в городе открылась выставка, новость о которой уже успела прогреметь на всю страну, с лучшими работами аргентинских художников, куда, по всей видимости, вас и должны были отвезти. — Подожди, но билет только один… А как же ты? — Ещё раз повторю, что отправила свои работы от твоего имени, — увидев, что огонь в твоих глазах заметно потух, Хим начала тебя приободрять, — Ай, подруга, только не переживай из-за этого! Там будет ещё парочка ребят из нашей школы — я, например, слышала, что Нико занял первое место — ну и совсем не знакомые нам ученики из других заведений, с которыми, Нина, ты обязана познакомиться! — последнюю часть предложения она специально выделила интонацией, чтобы ты точно не прослушала эти, как считала рыжеволосая, несомненно важные наставления. — Ты же знаешь, как я тебя люблю, — твои руки оказались в «заточении» нежных ладоней Химены, которая ласково смотрела на тебя с некоторой усмешкой в глазах, — Всё будет хорошо, подруга! — наконец, она притянула тебя к себе и крепко обняла, поглаживая по спине и надеясь, что тем самым успокоит тебя. Впрочем, страх понемногу стал отступать, сменяясь мыслями о предстоящей поездке, удивительными, безумно красивыми фантазиями о том, как ты будешь гулять по городу, как рассмотришь каждую, абсолютно каждую картину на выставке и как, возможно, заведёшь новые знакомства.Да уж, ты и сама, как никогда прежде, понимала, что пора выходить из своей зоны комфорта и становиться менее застенчивой…
Ведь эта самая застенчивость постоянно тебе мешала, съедала изнутри, а в совокупности с достаточно низкой самооценкой не давала двигаться дальше и — что было осознать больнее всего — вероятно и погубила ваше общение с Маттео. Ты всё ещё не могла перестать думать об этом кучерявом шатене, сводившем по-прежнему тебя с ума, заставлявшем чувствовать себя так гадко, что ты потихоньку начинала всерьёз задумываться о лечении в психиатрической клинике. Но всё это, однако, было полнейшей глупостью. Вместе с этим порой ты задумывалась о том, что происходит с Бальсано, видя на школьном коридоре его недовольное лицо и его полные некого разочарования карие глаза, которые, даже несмотря на боль, скрытую в них, продолжали усмехаться. И лицо его — то самое уже не просто равнодушное, а чуть ли не замученное лицо — оно всё ещё пыталось улыбаться, всё ещё пыталась показать, что Маттео и вправду стоит здесь и всё слышит. И голос, который лишь изредка предательски дрожал, когда тема касалась Гастона, голос тоже старался держать привычную интонацию, так же, как и прежде, звонко смеяться и рассказывать интересные истории. Весь воздух вокруг него казался клеткой, а любовь — просто камуфляжем, которым он вновь и вновь пытался прикрыть свою ярость, что бушевала глубоко внутри… Бальсано изо всех сил пытался быть тем, кем он был всегда: тем самым слегка апатичным, но при нужной ситуации активным и весёлым парнем, ко всему равнодушным — буквально ледяным всадником. Пытался… а на самом деле был морально изранен, был не просто безынициативен или невозмутим — был до крайней степени безразличен даже по отношению к самому себе. Был заключён в безысходность, полную ужасающих его размышлений, был подавлен — даже нет — раздавлен, растоптан, сломлен. Несмотря на желание молчать и больше никогда не говорить, Маттео всячески избегал этого разрушающего молчания, чтобы никто в округе не заподозрил, что с ним что-то не так. Меньше всего он хотел показать Гастону, что тот действительно сделал ему больно. В принципе у него это неплохо получалось: знакомые не заметили особой перемены, если не считать лучших друзей, в числе которых больше не было Перида, но зато оставались Нико и Симон, и тебя. И хотя вы уже давно не общались, ты всё равно ловила себя на мысли, что в его поведении что-то изменилось. Для всех же остальных Бальсано выглядел разве что чуть более отрешённым, чем обычно: он по-прежнему улыбался краешками губ, отпуская очередную шутку, от которой на самом деле ему было не особо и смешно; по-прежнему редко искренне улыбался, предпочитая свою фирменную ухмылку, и по-прежнему одаривал всех своим апатичным взглядом.И лишь видя на коридоре Гастона, он менялся в лице и удостаивал его презрительным взглядом и едкой улыбкой.
Такой же реакцией он поприветствовал бы и тебя, если бы увидел, но вы за это время не пересекались. Ты была разочарована этим фактом, а он, несмотря на то, что в глубине души хотел тебя увидеть, не мог выбросить из головы мысли о том, что вы с Перида сошлись. Если бы Маттео прочёл «Гордость и предубеждение», то явно бы нашёл себя в Мистере Дарси, которому задели его гордость, но парень презирал всё «девчачье».А зря.
Порой Бальсано даже нервно стучал костяшками пальцев по столу или любой другой поверхности, думая о том, как вы вместе за его спиной обнимаетесь и говорите друг другу самые красивые слова любви.Те самые слова, которые он так хотел сказать тебе сам…
С момента ссоры двух лучших друзей и по совместительству мнимых любовников прошло уже несколько дней, а Бальсано всё ещё ни разу не поинтересовался у тебя, что же действительно случилось между тобой и Перида, лишь в своей голове придумывая кучу различных сцен. Сцен, от которых ему становилось тошно, и которые начинали сниться ему в виде кошмаров, постоянно напоминая о себе. О, Маттео с удовольствием бы выкинул это всё в мусорку, предварительно порвав на тысячи, на миллионы мелких кусочков. Представляя, как вы гуляете с Гастоном, держась за ручку, он представлял, как говорил вам, что вы вправе делать всё, что считаете нужным. Всё, только не лезть в его жизнь, не лезть в его мысли, не лезть в его сны… Это казалось бесконечным — один час, наполненный этими самыми фантазиями, в которых он, честно говоря, готов был убить Перида, желал зачеркнуть все воспоминания, связанные с ним, и забыть даже тебя.Свою малышку Симонетти, которая каждый раз радовала его своим невинным взглядом…
И как сейчас сложно было признать, что он разбит. Разбит поступком Гастона и разбит осознанием, что он впервые влюбился.
***
Robots don't cry — Пристегнись
Солнце нещадно слепило, и ты, стараясь сбежать от этих проворных лучиков, постоянно отворачивалась, с разочарованием понимая, что через несколько секунд придётся вернуться в прежнее положение, если ты действительно хочешь рассмотреть всех собравшихся здесь. Ты нашла себе место для наблюдения прямо у самого автобуса и с любопытством оглядывала школьников, среди которых пока не нашла ни одного знакомого лица — впрочем, тут и всего-то находилось человек шесть от силы, а должно было, как ты узнала от водителя, аж целых тридцать. Оно и неудивительно, ведь автобус должен был отправиться в путь лишь через час, а ты уже нетерпеливо, перекачиваясь с одной ноги на ногу, заметно нервничая, стояла и ждала. Предвкушала, как пройдут два дня поездки, фантазировала и, откровенно говоря, очень боялась оплошать, а ещё — что было ещё страшнее — опасалась родителей, которые могли вдруг оказаться тут, поскольку ещё с утра они изъявили желание проводить тебя. Но сейчас, по крайней мере, всё было относительно безопасно, и ты изо всех сил пыталась успокоить свои ни на шутку расшалившиеся нервы, попутно внушая, что вряд ли ты встретишь здесь кого-то из тех, кого ты так не желаешь видеть. Поскольку Гастон, как ты знала, не увлекается живописью, да и Маттео о подобного рода хобби также не упоминал; Смит не была похожа на человека, который, пусть и втайне, будет увлекаться искусством, а Дельфина — и подавно. Таким образом рассуждая, ты соглашалась — да, относительно безопасно — и по-прежнему продолжала нервничать, теребя низ кофты и думая о том, что твои домыслы могут оказаться неверными. Мало ли, что может скрывать эта четвёрка, одна мысль о членах которой заставляла тебя серьёзно взволноваться и даже испугаться. Поэтому ты всё также стояла и волновалась, всё также переминалась с ноги на ногу и всё также боялась, что кто-нибудь сочтёт тебя из-за этого странной и нервозной мадемуазель. Размышляя об этом, ты даже не заметила, как рядом с тобой появилась Жасмин Горджеси — достаточно популярная видеоблогерша и известная личность в школе, — так что испугалась ещё из-за того, что рыжеволосая резко обратилась к тебе. На самом деле ты давно уже хотела с ней познакомиться и пообщаться, ведь она казалась интересной девушкой с минимумом комплексов, если и не вовсе без них, а вдобавок к этому весёлой и крайне милой. Ты давно уже наблюдала за ней и всё думала, как бы познакомиться, но, как и в случае с Бальсано, никогда не решалась подойти, считая, что лишь потратишь впустую чужое время. — Привет, я Жасмин, — она оказалась прямо перед твоим лицом, причём так неожиданно, что ты даже вздрогнула и слегка отпрянула в обратную ей сторону, тут же подумав, что могла тем самым обидеть её, — А ты, если я не ошибаюсь, Нина Симонетти, ведь так? — широко улыбнувшись и, кажется, не заметив твоего испуганного лица, произнесла она и протянула ладонь для рукопожатия. — Привет, да… — ты опешила, но руку протянула, — А откуда ты знаешь? — Да ты, наверное, шутишь, — рассмеялась рыжеволосая, но, увидев твоё вполне серьёзное лицо, решила всё же пояснить: — Во-первых, я главная редакторка школьного журнала, ну, а во-вторых, в последнее время о тебе говорит вся школа — сложно не запомнить и тем более не услышать. То на уроке физкультуры тебя сбивает своим броском Маттео Бальсано, то посреди коридора страстно целует Гастон Перида, то свою жуткую месть готовит Амбар Смит. Даже я, будучи видеоблогершей и главной редакторкой, не так быстро набрала славу, так что могу лишь позавидовать, — ты выпучила глаза, собираясь опровергнуть вышесказанное и обязательно добавить, что ничего хорошего в такой славе совершенно нет, однако рядом появился кучерявый брюнет. — Жас, ты опять докучаешь людям? — обратился он к твоей новой знакомой, — Извини её, она слишком любит болтать… Я Рамиро, её брат, — посмотрев на Жасмин, он забавно улыбнулся, приподняв брови, — Нина, кажется? Приятно познакомиться. — Взаимно… — в замешательстве ответила ты, думая о том, что вот и подоспели новые знакомства, и хотя пока ты не знала, рада этому или нет — в любом случае показать себя надо было с хорошей стороны, тем более редакторам школьной газеты, которые ещё невесть что могли внезапно написать про тебя. Однако разговор не клеился или, точнее сказать, совсем не задался и задаться не мог, поскольку через пару секунд они оба переключились на только что подошедшего Нико, который, как упоминала Хим, стал победителем в конкурсе. «Только бы здесь не оказалось Маттео…» — промелькнуло в твоей голове, и ты осмотрелась: нет, его рядом нет — абсолютно никаких следов его присутствия, кроме пришедшего друга. Жаль только, что нервы успокоить этими доводами ты всё равно не могла: тебя с головой охватывало предчувствие чего-то неизбежного и такого невыносимо пугающего… Тем временем около автобуса собиралось всё больше и больше людей: все разных возрастов и — естественно — разной внешности; из знакомых лиц ты приметила лишь Нико, Жасмин и Рамиро. Хотя последние стали знакомыми всего лишь парочку минут назад, но уже успели зарекомендовать себя как приятных личностей, так что тебе оставалось лишь надеяться на то, что ваше общение ещё продолжится, только чуть позже. И Вселенная словно прочла твои мысли, предоставив тебе эту возможность. Водитель крикнул о том, что вы можете уже заходить в автобус и рассаживаться на свободные места, а также предупредил, чтобы те, кому становится плохо в поездке, разместились ближе к выходу и не забыли положить рядом с собой пакетик или, что будет ещё лучше — выпили специальные таблетки. Тебя на самом-то деле никогда не тошнило по-настоящему в дороге, но плохое самочувствие всё равно каждый раз присутствовало, так что ты предпочитала садиться ближе к началу автобуса. Усевшись к окну и только-только достав свои любимые наушники голубого цвета, ты уловила краем глаза подошедшую к тебе Жасмин. — Можно? — она с улыбкой смотрела на тебя и показывала рукой на место рядом с тобой. — Да, конечно, присаживайся… — ты, честно говоря, действительно обрадовалась тому, что будешь ехать не с кем попало, а со своей новой знакомой, разве что боялась, что та не даст тебе спокойно насладиться музыкой или поспать. — Братик, ты же не против сесть впереди нас? — жалобно произнесла Жас, смотря на него щенячьими глазками и на всякий случай ещё и складывая ладони вместе в знак просьбы, да так, чтобы у Рамиро точно не осталось иного выхода. — Что только ни сделаешь ради любимой сестры, — ухмыльнувшись, ответил он и сел впереди. Таким образом, ты оказалась в компании своих новых знакомых, так что поездка явно обещала быть нескучной. Тем более что в тот момент, когда водитель только собрался отъезжать и даже закрыл двери автобуса, Николас резко его остановил, сказав, что не хватает кое-кого ещё. И этим кое-кем оказался сам, чёрт подери, Маттео Бальсано — человек, которого ты меньше всего хотела сейчас видеть.Хотя нет, поправочка: человек, ради появления которого ты на самом деле готова была на всё…
Он появился так неожиданно, что ты от удивления чуть ли не открыла рот, однако всё же смогла сдержаться и — ты сильно надеялась на это — не показала своим выражением лица, что рада его видеть. Бальсано зашёл, улыбнулся Нико, поблагодарил водителя, сказав ему, что ещё одна девушка опаздывает, а затем двинулся в конец автобуса, где место ему, как самый настоящий друг, приберёг Наварро. Водитель же лишь раздражённо вздохнул, кажется, закатив глаза, и пробурчал себе что-то под нос наподобие «Как можно быть такими несобранными…» Спустя минут пять или, может, чуть больше — ты точно не знала, так как была увлечена беседой с Жасмин — появилась та самая опаздывающая девушка. Ей оказалась Эмилия, с которой ты имела неудовольствие познакомиться в один из последних дней сентября, когда оказалась в компании Маттео и его друзей. По всей видимости, они хорошо общаются, если он осведомлён о том, куда она ездит и на сколько опаздывает. Теперь осталось лишь выгнать червячка ревности, который потихоньку подбирался к тебе и собирался захватить весь твой разум своей ужасной паранойей… «Нет, дорогой, не в этот раз...» — произнесла ты про себя и максимально постаралась переключиться на что-то другое, даже не заметив, как машинально уставилась в одну точку и приобрела сосредоточенное выражение лица. — Пристегнитесь, — сказал в микрофон водитель, но ты пропустила это мимо ушей, продолжая смотреть в одну точку. — Симонетти, пристегнись, — на этот раз голос принадлежал Маттео Бальсано, который непонятным образом оказался около тебя. По всей видимости, он направлялся к сиденьям в самом начале автобуса, где хотел найти вашего сопровождающего. «Пристегнись, пристегнись… Симонетти, пристегнись…» — всё ещё крутилось в твоей голове, а ты, словно заколдованная этими словами, смотрела на затылок Бальсано. И когда он повернулся, чтобы пойти обратно, ты не успела отвести взгляд и мысленно отругала себя. Но назад дороги нет, так что ты, пойманная с поличным, продолжала, не отрываясь, смотреть на шатена. Чёртова самоуверенная ухмылка и эти затягивающие в бездну карие глаза… Его взгляд пронизывал тебя насквозь, буквально приклеивал к себе и словно спрашивал: «Хочешь, я стану загадкой, чтобы ты смогла меня разгадать?» И, не дожидаясь твоего ответа, его та самая самоуверенная улыбка говорила тебе о том, что он и так всегда был загадкой, которую ты в конечном итоге не смогла разгадать… И, словно бы осчастливленный этой новостью, он продолжал улыбаться так, как будто он только что выиграл сражение. Хотя, пожалуй, ваши «отношения» и были сражением, борьбой двух противоположностей. И несмотря на то, что ты категорически отказывалась сдаваться, он всё равно побеждал. Каждый раз… Заметив то, что ты, наконец, опустила взгляд и потянулась к ремню безопасности, Маттео с ещё более довольным выражением лица направился обратно, продолжая «сверлить» тебя свои взглядом. — Вот это химия! — неожиданно воскликнула Жасмин, чуть ли не захлопав в ладоши от переизбытка положительных эмоций, — Я словно попала в кино! «Ещё одна Хим Медина… И тоже рыжеволосая…» — подумала ты, но вслух ничего не сказала, лишь натянуто улыбнувшись и отвернувшись к окну. — Ну ла-а-адно, если не хочешь, то мы не будем это обсуждать, — Жас немного расстроилась, но больше эту тему не поднимала. Так что ты спокойно могла и дальше размышлять об этом всём в своей голове, никого не посвящая в эту самую «химию»... Рыжеволосая о чём-то говорила со своим братом, кажется, действительно не нуждаясь в твоём присутствии, а ты лишь думала о том, как же всё это странно: и само нахождение Маттео здесь, ведь он к искусству не имел абсолютно никакого отношения, и его поведение, поскольку ещё вчера он изо всех сил старался тебя игнорировать. Вы не общались столько дней, и всё это время ты не могла выкинуть его из головы, как и мысль, почему всё так происходит. А сейчас он, будто бы ни в чём ни бывало, вновь улыбается тебе и пытается привлечь внимание. И что только могло на него так повлиять, что за одну ночь он вернулся к жизни и к своему прежнему задорному поведению? Загадка, загадка Маттео Бальсано… Неужели он хочет с тобой поиграть? Что ж, несмотря на то, что твоё сердце разбито и чувства требуют бис, ты готова сразиться с ним, даже если это будет ваша последняя битва. В последний раз, когда вы общались, от напряжения, царящего между вами, твои лёгкие сжимало, и становилось очень сложно дышать. Ты видела тучи вместо его глаз и каждый раз расстраивалась всё больше; он видел солнце в твоих глазах и каждый раз влюблялся всё больше. И как бы страшно ему не было это признавать, к жизни его вернула только ты… А вот тебя с планеты Маттео Бальсано вернул шум в автобусе, а если быть точнее, то задорное пение ребят, особенно рядом сидящих Жасмин и Рамиро. Ты нахмурилась, поскольку тебя отвлекли от важных размышлений и музыки, играющей в наушниках, и вопросительно посмотрела на Жас, которая, заметив твой взгляд, улыбнулась ещё шире и предложила присоединиться к ним. «Впрочем, отвлечься от Маттео мне бы не помешало», — подумала ты и решила дождаться песни, которую бы ты знала, чтобы действительно присоединиться к веселью ребят. — Боже, Нина, ты так красиво поёшь! — в краткосрочном перерыве между песнями произнесла Жасмин, охваченная восторгом. — У нас ведь школе на следующей неделе состоится конкурс пения для всех учеников, ты слышала? — ты отрицательно помахала головой, — Нет?! Странно! Объявление вот уже дней десять висит… — рыжеволосая искренне удивилась, однако тут же загорелась вновь, — Но ничего, Жасмин Горджеси для того и существует — чтобы всех оповестить! — ты рассмеялась, а Жас продолжала дальше, — Так что, не хочешь поучаствовать? Я думаю, что у тебя есть все шансы на победу! — Не знаю даже, Жасмин… Я слишком стесняюсь… — Об этом не волнуйся — всё исправимо. Да и мы с Рамиро с удовольствием поможем тебе подготовиться.