«Регал»

Леон Вяземский многое успел пережить за свои небольшие двадцать восемь: нажить хорошую репутацию самостоятельного, добросовестного человека; насмотреться на охотников за деньгами и готовых на всё ради них же омег, да и так ещё понемногу всякого разного. За свою недолгую жизнь он уже так устал смотреть на эту пародию на красоту в исполнении «наштукатуренной ветоши», что глаза бы его на этот грешный мир не смотрели. Достало до крайности их излишнее внимание и навязчивость. Вот вроде посмотришь на какое-нибудь с виду невинное создание на какой-нибудь клубной вечеринке, а уже через пять минут оно заманивает очередного наивного богатенького дурня за собой, да иной раз и не одного. А запах этих противных духов с феромонами, что литрами они на себя льют? Да от одного вздоха уже можно гроб заказывать! Как только ведутся некоторые? Неужели не видят? Да таких с первого взгляда раскусить можно, они все действуют по одному сценарию. Вот именно из-за таких и начинаешь потом унижать тех омег, что достойны быть любимыми. Вот и сегодня он с утра уже побеседовал с десятком таких «прелестей». И всё из-за того, что его помощник сломал ногу и пару рёбер в автоаварии, и альфе теперь нужна была замена на ближайшие полгода как минимум. Вот прознавшие про такой нехитрый расклад дел курицы и попёрли как из Рога Изобилия, да вот беда — он таких уже за версту чуял и нанял смышлёного бету, только выпустившегося из института, но парень был на диво толковый. После такой нервотрёпки Леон решил съездить в одно из своих любимых кафешек и не ожидал заметить в своём любимом закутке такую прелесть, как задумчивого, пухленького и милого омегу. А уж когда он почувствовал от него свой любимый запах ванильных пряников, что так любила готовить в его детстве мама-бета, он не смог отвести взгляд от него. Немного кудрявые каштановые не сильно длинные локоны обрамляли кругловатое фарфоровое личико; светло-серые глаза были под лёгкой дымкой задумчивости, отрешённо смотрели на руку, размешивающую сахар в кофе, а когда на них попал лучик солнца, они стали серебряными с розоватым отблеском. Альфа с замиранием сердца смотрел, как омежка слегка поморщился от лучика и повернулся к окну, а когда он чуть вздрогнул от звука шин мотоцикла, терпение Вяземского закончилось, и он решил вспомнить свои навыки в обольщении слабого пола. Он сейчас решил творить свою судьбу во чтобы то ни стало! Такую прелесть просто грех потерять. Как же мило зарумянилось это создание, когда альфа только с ним заговорил, жаль, под рукой Леона не было телефона — ему так и хотелось запечатлеть эту растерянность со смущением. Мальчишка точно почувствовал его запах, вон, как воздух втянул, но Вяземский решил не усугублять ситуацию, а то ещё сбежит из-за смущения, а ему потом ищи эту лапочку по одной только записи с камер наблюдения. А это идея! Там определённо должны сохраниться эти бесценные моменты. — Извините? — спросил слегка громче шёпота омега. Главное сейчас для альфы было не спугнуть, а, судя по голосу, всё к этому только и шло. Неуверенная улыбка легла на уста Леона, он слегка подобрался, отпугивая от себя лёгкую дрожь неуверенности. Что он ведёт себя как восемнадцатилетний девственник перед брачной ночью с известной в былом путаной? Надо не ударить в грязь лицом! — Могу я составить Вам компанию? — учтиво спросил он, закусив внутреннюю сторону щеки. «Давай, соглашайся…» — на периферии сознания пронеслась мысль. Омега неуверенно и еле заметно кивнул. — Если только Вы не против моей компании… — было заметно, что тот кое-как взял себя в руки и ответил в тон ему. Или это только так показалось альфе? Слишком быстро, но сейчас ему не хотелось думать о том, что он ведёт себя слишком «не по-свойски», успеет обдумать всё потом. — Моё имя Леон, а Ваше как, сударь? — решил на пробу слегка развеселить его мужчина. — Реймонд… — шутливо склонил голову омега. Какое имя! Оказывается, альфа ещё тогда предсказал имя своего суженого*, — или просто Рей. Выгнув одну бровь, он продолжил:  — Так, что Вас привело за этот столик, господин Леон? — поддержал он его игру. Альфа слегка расслабился: Рей уже не так настороженно на него смотрит, всё-таки мысль слегка рассмешить его оказалась на редкость удачливой. Дальше диалог как-то потёк своим чередом, ему всё больше начинал нравиться этот омега, вот только слегка настораживали некоторые недомолвки, как, например, когда сообщил, что он ему понравился. Омега как-то сразу подобрался, но окончательно добила Леона грустная усмешка. Как-то не вязалось в его голове, что такое милое создание можно обидеть — это они должны валяться у его ног и молить о прощении, уж за его обиды он точно воздаст обидчикам сполна… но об этом ещё рано говорить, сейчас самое главное — не спугнуть и не обидеть ненароком. — Знаешь, — как-то задумчиво протянул альфа, решая: спрашивать или нет? — я тут работаю и мне интересно, что именно тебе здесь нравится из меню? — Мужчине так и хотелось узнать о нём побольше, но нужно действовать сейчас аккуратно и с предлогом, чтобы не казаться сильно навязчивым. Правда реакция собеседника ввела его в недоумение, Рей как-то сразу раскис. — Понимаешь, я студент… — начал оправдываться после того, как слегка закусил нижнюю губу и слегка опустил голову так, что чёлка прикрыла его глаза. — Ну и стипендии не особо хватает на такие изыски, так что я только кофе пробовал и то самый дешёвый… просто понимаешь, тут такая атмосфера… — сделал он неопределённое движение рукой и замолк. Вот его сейчас и выгонят, ну, кому нужен в заведении нищеброд-студент, да ещё который столик часами занимает? Его право, судя по костюму, Леон тут не последняя шишка, может менеджер? Или ещё кто выше? Если честно, то Дане как-то уже давно разучился верить в чудо. Для него скорее всего отведена роль одиночки-девственника. Почему девственника сразу? Да просто он сам не позволит прикоснуться к себе первому встречному. Не понятно, откуда у него такое отклонение, но он считал, что секс вне брака, даже если кажется, что любишь — это грязь. Он и сам не знает, почему считает это таким отвратительным именно для себя, но ему было легче засадить себе нож в горло, чем отдаться кому-то даже в течку. Воспитывали его вроде нормально, никогда не говорили, что невинность надо блюсти как фанатик. Вот просто он такой и по-другому никак. Другие пусть делают, что хотят со своими телами, а он вот не может. Как только начинает представлять, что его трогают чужие руки, гладят в самых постыдных местах или начинают вторгаться в самое сокровенное, то в душе сразу возникает паника с сильным тошнотворным эффектом. Бывало, он терпеть себя не мог из-за этого, ведь хотел семью или хотя бы ребёнка на худой конец. Но через себя переступить было выше этого. Вяземский смотрел на него и слегка недоумевал. Вот что тот сразу превратился в маковый цвет и как-то сжался? Он что ли его есть сейчас будет или насиловать прям на этом столе? Хотя про стол заманчивая идея, но её, кажется, не оценит никто, кроме больного воображения и недотраха. — Раз не пробовал — значит стоит начать с моего любимого десерта! — улыбнулся он, когда омега поднял на него грустные глаза. — Не против такого расклада? — Но… — попытался было донести Дане до него мысль, что он не сможет заплатить, но, видя как притворно нахмурился альфа и скрестил руки на груди, неуверенно улыбнулся ему в ответ. — Не против раз… ты так хочешь. — А я много чего хочу, но стоит себя сдерживать, — подмигнул он и хлопнул себя по плоскому животу, вставая с места под заливистый смешок того. — Я за вкусняшками, а ты будь хорошим мальчиком и жди меня, хорошо? — заговорщески проговорил он. — Буду-буду, только если ты там не на сто лет уйдёшь! — всхлипнул Рей. — Не дождёшься, — наигранно громко буркнул Леон и удалился на кухню, где кондитеры творили волшебство. Настал момент угодить этой прелести, а то ещё такой прогресс упустит. Пройдя через стойку бариста и кивнув махнувшей ему рукой девушке-альфе Марии, его хорошей знакомой, он направился к украшенной ещё оставшимися с Нового года наклейками двери. В нос сразу же ударил запах выпечки с сиропом. Подойдя к парню лет двадцати пяти с виду, омеге, что уже лет пять трудится на этой кухне и только присел передохнуть от изготовления очередного чизкейка, Леон похлопал того по плечу привлекая к себе его внимание. — Привет, Паш, перекур? — хмыкнул альфа, садясь рядом на скамеечку, что стояла ближе к чёрному выходу. — Ага, — снял колпак поварской с головы главный кондитер и пожал протянутую руку Вяземского. — Лёв, а ты тут какими судьбами? Обычно же у себя в уголке с кофейком заседаешь так, что тебя оттуда силком не вытащишь. Чаго* случилось, аль? — Ещё сам не знаю, но, кажись, очередной подарок судьбы, только в этот раз хороший, — немного мечтательно произнёс он, закидывая голову и слегка ударяясь макушкой об стену позади. Цыкнув, он стал потирать пострадавшую часть тела. — Да, дорогой, а ты с института не меняешься. Всё так же любишь шишки себе набивать, — по-доброму засмеялся Павел, похлопав того по плечу. — Ну, ладно. Раз у тебя там аж настоящий подарок судьбы, то давай распоряжения, начальника! — продолжая смеяться, встал он с места и начал поправлять складочки на цветастом фартуке. — Спасибо тебе, мил человек, что не бросил старого друга в беде. Да, пусть тебе… — Ой, вот только не надо мне тут благодарного самаритянина врубать! И так уши вянут, лучше указания давай, — надул губки тот и пригрозил наманикюренным пальчиком. — И вот так всегда… — развёл руками Леон, но потом сделал серьёзное лицо. — Мне нужно два ванильных пирожных, тех, где ещё стручки ванили для красоты используются… и, пожалуй, парочку малиновых чизкейков. — Слушай, ты специально? — грозно на него уставился главный кондитер. — В смысле? — криво улыбнулся альфа. — Ты же знаешь, как я терпеть не могу готовить эти грёбаные чизкейки! — вскинул руки омега вверх. — Знаю, — засмеялся Вяземский и хлопнул того по попе. — Иди работать, трудоголик замороченный! — Ух, начальство, — показал ему кулак тот. — Какой уж есть, — развёл руками тот. — Ладно, ты иди, трудись, потом пригонишь кого-нибудь с заказом, а я к своей судьбе. — Да по такому поводу я сам схожу посмотреть! — крикнул ему вслед Павел, улыбаясь. Такого хорошего настроения у своего давнего друга он с института не видел.