Назови меня своим именем

Let me face The sound and fury Let me face Hurricanes. Dido — Hurricanes       — Я не буду ничего говорить при этой консерве, — взвизгнул Сид Касински и ткнул дрожащим пальцем в сторону Коннора, — этот ублюдок выдрал дорожный знак и сделал мне подсечку! Дорожным знаком! Он чуть не убил меня! Он бракованный! Я подам на вас в суд! Где мой адвокат!?       Громкий испуганный визг молодого наркоторговца ввинчивался в висок Риду, что не способствовало улучшению и без того отвратительного настроения. В последние дни он слишком мало спал, разрывался между работой и органами опеки (оказалось, что государству еще доказать нужно, что ты отец и способен позаботиться о ребенке), и пытался наладить отношения с дочерью. Так что слушать херню от сопливого прыщавого идиота, которому мозгов не хватило закончить школу и поступить хоть куда-нибудь, Рид не собирался.        Стоящий в темном углу допросной, Рид напрягся и явно собрался показать задержанному, что ему не до реверансов и расшаркиваний. Коннор почувствовал это и поспешил вмешаться.       — Знаете, Сид, вам следует бояться не меня, а моего напарника. Как вы заметили, я андроид и наше положение в обществе весьма шаткое, — очень спокойно и дружелюбно начал Коннор, — так что я бы даже пальцем вас не тронул, потому как любое моё действие может навредить моему народу. А вот детектив Рид… О, детектив Рид та еще бешеная псина.       —Сид, — Коннор наклонился к парню и доверительно прошептал, — он настолько бешеная псина, что отгрызет тебе лицо, если ты не начнешь сотрудничать. И это не метафора.       Рид бросил разъяренный взгляд в сторону подозреваемого и зарычал. Поговорить с напарником о том, кто из них двоих большая бешеная псина, он сможет чуть позже.       — Вы блефуете! Кто вообще поверит в такое дерьмо? — голос Касински подпрыгнул на несколько тонов и походил на предсмертный визг подростка из дешевого ужастика.       — А ты попробуй узнать, — Рид подошел к столу, упер в него руки, навис над подозреваемым и прорычал, — когда этот пластиковый ублюдок меня бесит, я выпускаю в него обойму-другую или достаю свою любимую монтировку, и наш дуэт превращается в трио.       — И знаешь, почему он ничего никому не рассказывает? — Рид вопросительно уставился на подозреваемого, не прекращая улыбаться, как чёртов маньяк.       — П-почему? — чуть не плача спросил Сид.       — Ты действительно хочешь знать кто из нашей парочки более больной на голову ублюдок?       — Н-нет!       — Тогда предлагаю перейти к разговору о тебе и твоей незаконной деятельности, — мило улыбнулся Коннор.       Подозреваемый переводил взгляд с дружелюбного андроида на скалящегося детектива и, каким бы бредовым ему не казался этот разговор, начинал верить, что всё сказанное здесь если не правда, то очень близко к ней. Проверять, насколько эти двое отбитые на самом деле, ему совершенно не хотелось.       — Что вы хотите? — сдался наконец Сид.       — Мы хотим, чтобы ты принес немного пользы обществу, в котором живёшь. Стал более сознательным и честным и поработал на полицию. Ты ведь не хочешь попасть в тюрьму? Обычно, с такими, как ты там происходят весьма неприятные вещи: например, психологическое и сексуальное насилие, — продолжал давить Коннор.       — Сексуальное насилие? — непонимающе переспросил парень.       — Твою узкую задницу будут драть до тех пор, пока ты в ней со свиданок со своей любимой мамочкой не сможешь без проблем проносить банки с пивом, — любезно уточнил Рид.       — П-пивом? — в глазах Сида отразился животный ужас.       — Ага. А ещё можно пустить слух, что ты работал на копов и был стукачом. Конечно, когда-нибудь выяснится, что это всё брехня, вот только вряд ли твоим отказавшим от избиений органам будет от этого легче, — хохотнул Рид, сильнее нависая над парнем.       Совершенно зеленый и неопытный — Сид Касински явно понятия не имел о том, что из себя представляют исправительные учреждения. Понятия не имел о том, как действовать, когда копы тебя прессуют, и явно в наркобизнесе совсем недавно. Возможно, его втянул какой-нибудь сосед-приятель, или дружок старшей сестры, или неблагополучный одноклассник. Он был лёгкой мишенью для двух копов, которым нужна была информация.       — Ч-чт-что в-в-вы х-х-хо-т-тите, — от страха парень стал сильно заикаться.       — На самом деле ничего особенного. Недавно в городе появилась новая наркота. Тебе что-нибудь известно об этом? — спросил Коннор, раз он тут играл роль тихого и вежливого психа.       — Да. Да! Её называют “искорки”. Говорят отменная вещь. Но достать ее сложно. Толкают ее только крупные дельцы и их ребята. По-другому не достать, — рвано, на выдохе, тарахтел Сид. — Я никогда не толкал эту дурь, даже подержать не удалось! Честно!       — К чему такая секретность?       — Понятия не имею! Говорят, только крутые ребята знают откуда она.       — Слушай, Сид, как насчёт того, чтобы стать человеком дельца покрупнее? Немного расширить твой бизнес, влиться в тусовку крутых ребят, — улыбнулся Рид.       — Что?       — Малыш, мы предлагаем тебе внедриться к более крупному поставщику и поработать на нас. В обмен на твою полную неприкосновенность и защиту, когда дело будет доведено до конца.       Парень непонимающе смотрел то на Коннора, то на Рида.       — Это значит, что с тебя будут сняты обвинения в наркоторговле. Конечно, если ты захочешь нас опрокинуть, то мы тебя найдём и посадим. Это, без сомнения, очень сильно нас расстроит, потому что расследование опять зависнет и придется начинать сначала, но мы будем дышать воздухом свободы. Некоторые очень недооценивают вкус свободы, пока не попадут за решетку, — мягкий дружелюбный голос Коннора обволакивал помещение, создавая пугающий контраст между интонациями голоса и предметом разговора.       — Соглашайся, малыш, — улыбнулся Рид и потрепал блекло-русые волосы парня.       — Хорошо, — Сид понял, что выбор у него небольшой, и два копа здесь и сейчас пугали его сильнее, чем крупные дельцы на улицах. На самом деле эти психи со значками пугали его просто до усрачки. Касински уже сотню раз пожалел, что решил влезть во всё это дерьмо с наркотиками и быстрыми деньгами.       — Отлично, тогда тебе стоит стать частью банды Ганса, — Коннор достал из папки, которую Сид даже не замечал до этого, фотографию мужчины лет сорока. Жидкие белесые волосы, маленькие глубоко посаженные серые глаза, тонкий рот с рваным шрамом поперек левого уголка и куча татуировок на шее, руках и в вырезе рубашки. — Этот парень крупный игрок и у него наверняка есть выход на поставщика “искорок”.       Рид поморщился от уличного названия наркотика, его вариант с “белым кроликом” нравился ему гораздо больше.       — Вольешься в его команду, а потом свяжешься с нами, — Коннор протянул Сиду дешевый телефон.       — И расслабься. Мы не сожрем тебя. Просто занимайся своим привычным делом — толкай дурь, слушай о чем говорят Ганс и его ребятки, и докладывай нам. Проще, чем в колледже учиться, — ехидно заметил Рид.       — И что я по вашему скажу этому… Гансу при встрече? Привет, мне тут парочка копов сказала, что ты крут и я хочу работать на тебя?       — О, а ты не настолько туп, как кажешься, — довольно улыбнулся Рид и закончил уже серьезно, — сначала встретишься с Роем, скажешь ему, что ты от Ломаного. А дальше пой о том, как хочешь под крылышко к Гансу, и готов пройти любое посвящение.       — Посвящение?       — Вот номер Роя. Как только получишь инструкции о том, что тебе нужно сделать, чтобы стать частью прекрасного коллектива Ганса, позвонишь нам и мы решим, что делать дальше. А теперь проваливай с глаз моих.       — Думаете, это сработает? — спросил Коннор, как только Сид выскочил из допросной, сжимая старенький телефон и бумажку с номером в холодных потных пальцах.       — Пол сказал, что этот парень поможет свести нашего мальчишку с Гансом. Чёрт, это дело меня доконает, — вздохнул Рид.       — Вас доконает ваш ужасный режим сна и питания. Вы сегодня опять почти не спали? — укоризненно взглянул на напарника Коннор.       — Органы опеки собираются прислать ко мне человека, чтобы проверить будущие условия проживания Дианы. У меня всего неделя, чёрт, — Рид устало взъерошил волосы.       — Вам нужна помощь? — скорее не спрашивал, а утверждал Коннор.       Рид на минуту задумался. В последние недели они с Коннором стали отличными напарниками (их раскрываемость была пугающе высокой) и неплохими приятелями. Он даже один раз сидел с ним и Тиной в баре после работы. Это был интересный опыт: Рид половину вечера думал о том, что в последний раз, когда они были в похожей обстановке, он целовался с Коннором, а вторую — старательно игнорировал тот факт, что вообще думал об этом. Андроид исправно таскался с ним на встречи с Дианой и Авой, занимал девочку разговорами и играми, когда Риду и бывшей нужно было обсудить юридические вопросы. Если сейчас он согласится, станет ли это означать, что их приятельские отношения сдвинутся в сторону дружбы? Гэвин попытался понять, хочет ли этого, но на поверхность вдруг начало всплывать столько вопросов, что он решил действовать быстро, пока они не погребли его под собой. К чёрту, порефлексирует позже, когда время будет.       — Да, почему нет? — пожал он плечами. — У меня там как раз куча тяжелых коробок. Завтра выходной, так что притаскивай свою пластиковую задницу где-то к полудню. Дверь будет открыта. Слушай, мне надо встретится с Авой, прикрой меня перед Фаулером, хорошо? Нам только отчеты остались, ты с ними справишься и без меня, так что ничего ужасного не случится, если я свалю со смены раньше.       — Конечно, детектив, — улыбнулся Коннор.       Удивительно, как быстро всё вокруг изменилось с тех пор, как он смог поладить с Ридом. У него появился отличный напарник с нестандартным подходом к расследованиям и допросам (Коннору нравилось применять различные техники, смешивать их и получать что-то новое, своё); маленькая девочка считала его своим другом и открывала фантастический мир детской непосредственности и фантазии; Хэнк всё чаще выглядел если не счастливым, то по-настоящему удовлетворенным, перестал переживать из-за напарничества Рида и Коннора; Фаулеру нравились их раскрываемость и отчетность. Всё складывалось хорошо.       А еще Коннору очень понравилось проводить время с Ридом и Тиной вне работы. Видеть детектива не ершистым и колючим, а улыбчивым было приятно, хоть и приносило определенные проблемы с внутренними директивами — они как никогда часто сбоили и выдавали кучу программных ошибок, которые не поддавались алгоритмическому анализу. Но так как функционировать хуже Коннор не стал, то проблемы в этом не видел. Всё же девиация совершенно неизученный феномен, возможно, это не настолько мгновенный процесс, как ему казалось раньше.       Гэвин тяжело вздохнул — сколько бы он не откладывал, поговорить с Авой нужно было — и постучал в дверь номера.       — Открыто, — услышал он голос женщины.       Рид вошёл. Ава с Дианой сидели на диване прямо перед огромным окном, солнечный свет высвечивал золотом и тенями их силуэты. Тонкие пальцы женщины ловко перебрасывали пряди волос дочери, заплетая косы. Рид как завороженный смотрел на улыбающуюся дочь, которая громко смеялась и запрокидывала голову, мешая матери заплести непослушные пряди, смотрел на худые, тонкие пальцы любимой когда-то женщины и что-то тяжелое, холодное ворочалось у него в груди — глухая тоска по тому, чего не вернуть, по тому чего никогда не было.       — Гэвин? Привет! — радостно воскликнула Диана, повернулась к отцу и удивленно добавила, — а где Коннор?       — Он не смог прийти, — нахмурился Рид.       — Жалко… А почему не смог? Он занят расследованием, да? А кого вы ловите? Можно мне прийти к вам на работу? А где Коннор живет? Я бы хотела прийти к нему в гости. Он говорил, что у него с Хэнком есть пёс. Я бы хотела познакомиться с Сумо. И Хэнком. — Диана обстреляла Гэвина целой очередью вопросов.       — Ди, малышка, думаю, ты обо всем сможешь спросить у Коннора сама, когда увидитесь в следующий раз. А пока дай нам с Гэвином немного поговорить? Хорошо? — погладила дочь по волосам Ава.       — Хорошо, — недовольно насупилась Диана, взяла со столика у дивана книжку и ушла в спальню.       — Я завтра начну готовить комнату для Дианы. Думаю, ей нужно… я не знаю… типа, переехать ко мне, — растерялся Рид и запустил руку в волосы.       — У вас впереди столько времени, позволь мне побыть с ней подольше, — Ава закашлялась.       — Чёрт, Ава! Тебе нужно лечь в больницу! — Гэвин схватил руку женщины и крепко сжал. — Крошка, ты еле стоишь на ногах. Тебе нужен уход! Иначе у тебя вообще не останется никакого гребаного времени с дочерью! И даже не пытайся устраивать чёртову сцену! На меня такое дерьмо не действует. Она будет с тобой большую часть дня, я буду забирать ее вечером, после работы.       — Нет! Мне не нужна чёртова больница! И эти грёбаные доктора! Они ничего не могут сделать, Гэви! Ничего! И я не хочу терять время в этих воняющих смертью палатах! Я хочу быть с дочерью! Хочу, чтобы она запомнила меня! Ты не смеешь отбирать её у меня! — Ава выдернула руку и злобно посмотрела на Рида.       — Да не отбираю я её! Ты, блять, за кого меня держишь!? Сначала ты приехала ко мне и заявила, что я отец, а теперь, когда я хочу сделать всё правильно, упрекаешь меня в эгоизме? Блять! Это всегда меня в тебе бесило! Ты никогда не умела принимать тот факт, что облажалась. Кто угодно, но только не ты! Если бы ты не была одной ногой в могиле, то хер бы признала, что облажалась! И я никогда не узнал бы о дочери. Потому что ты решила всё за всех! Никого не спросив. И сейчас решаешь исходя из собственного эгоизма, а не из того, что будет лучше для дочери, — Рид практически кричал.       — Не смей! — раздался звонкий звук затрещины.       — Завтра я начну готовить комнату для Дианы. А тебе стоит подумать о том, что будет чувствовать твоя растерянная и напуганная дочь, если завтра ты не проснешься, — зло выплюнул Рид и направился на выход.       Закатное солнце высвечивало тонкую плачущую фигурку на диване.       Диана дрожала на кровати в крошечной спальне отеля, сжимая в руках куклу Чудо-женщины, осознавая, что с ней никакого чуда не случится.       — Он попросил тебя о помощи? — удивился Хэнк и чуть не подавился яблочным пирогом.       — Хэнк, аккуратнее, — укоризненно взглянул на мужчину Коннор. — И я тебе уже говорил, что мы с детективом Ридом прекрасно ладим.       — Я всё ещё в шоке от того, что ты умудрился приручить эту бешеную псину, — хохотнул Хэнк.       — Кстати о бешеных псах! Был у нас недавно забавный случай на допросе, — Коннор с улыбкой рассказал Хэнку о маленьком представлении, разыгранном для Сида Касински.       — Ваш план — то еще хлипкое дерьмо, которое зависит от удачи и сопляка, который при любом запахе жареного обмочит штаны и запорет вам всё дело, — рассмеявшись заметил Хэнк.       — Мы знаем, что план очень рискованный, но это пока лучшее, что у нас есть, — недовольно нахмурился Коннор.       — Что говорят информаторы Рида?       — Те, кто хоть что-то знают, отказались сотрудничать. Они все как один выглядели напуганными до усрачки.       Хэнк удивленно приподнял бровь. Кто-то понахватался у Рида не только методов ведения допросов, но и жаргона.       — А меня со счетов уже списали, да? — ухмыльнулся мужчина.       — Хэнк!       — Дай угадаю — вы не подумали. Ладно, свяжусь с кое-какими старыми контактами. Глядишь, смогу что-нибудь узнать. А теперь проваливай, раз уж обещал помочь этому мудаку. И смотри, чтобы он не напортачил. Это же комната для его дочери, — последнее Хэнк сказал каким-то враз погрустневшим голосом.       До квартиры Рида Коннор добрался за каких-то сорок минут. Еще поднимаясь по лестнице он услышал тяжелые гитарные рифы. Длинное гитарное соло пробирало вибрацией корпус насквозь. Длинные сложные гармоники сплетались в ритмичный повторяющийся узор, прерывавшийся иногда нестройными фальшивыми нотами. Играл явно не профессионал, но очень хороший любитель. Коннор медленно поднимался на нужный этаж и с каждой ступенькой его удивление только нарастало — играли явно в квартире Рида. Коннор вспомнил, что в маленькой комнате, которую детектив использовал как кладовку, пылился Стратокастер.       “Дверь будет открыта”, — пронёсся эхом в голове голос Рида. И Коннор отчего-то обрадовался этому. Ему не хотелось обрывать музыку. Андроид тихо потянул на себя дверь.       Рид стоял посреди гостиной: глаза сосредоточенно закрыты, пальцы ловко зажимают струны, лихорадочно перебирают их, перекрывают; покрасневшая губа закушена; старые потёртые джинсы низко сидят на узких бёдрах, черная майка валяется на диване, босая нога прожимает педаль эффектов — весь он словно на грани эйфории, на краю огромной чёрной пропасти. Коннор смотрел на широкую грудь, на спускавшиеся клином к пупку волосы, на ритмично покачивающиеся бёдра, на лихорадочно мелькавший между губами язык, на зубы и чувствовал вибрацию каждой ноты всеми частями своего корпуса и задыхался, хотя ему не нужно было дышать. Его швыряло на резких волнах длинных проигрышей, затягивало куда-то. Перед ним словно раскрылась огромная пылающая бездна, в которую он собирался упасть — без колебаний, без страха.       Мелодия ураганом швыряла в Коннора программными сбоями, перегревала не успевающие остывать биокомпоненты, поднимала куда-то высоко-высоко и бросала в бушующую пучину. И возможно Коннор бы умер от перегрева, от программных сбоев, от непонимания прямо там, в гостиной Рида, но мелодия стихла и серо-зеленые глаза распахнулись.       — Привет, — искорёженным металлическим голосом произнёс Коннор, — дверь была открыта.       — Да… Открыта…