Назови меня своим именем

Insomnia, ah 'Cause I can't sleep without you No, I don't want to dream about you Wish I had my arms wrapped around you (Insomnia) Insomnia, ah 'Cause I can't sleep without you No, I don't want to dream about you Wish I had my arms wrapped around you (Insomnia). Insomnia — Daya       Гэвин, накачанный обезболивающим под завязку, наблюдал за тем, как Коннор наносит грунтовку на стены. Старые штаны Рида, которые Коннор надел, были коротковаты и Гэвин рассматривал круглую косточку лодыжки, совершенно прекрасные пальцы с аккуратными ногтями, он даже рассмотрел несколько родинок на них, пока мерзкий внутренний голос не шепнул: “Эй, приятель, ты же помнишь, что он андроид? Машина, считающая себя живой. Но живой ли он на самом деле?” Гэвин застонал и легонько приложился головой о стену.       — Что случилось? — Коннор обеспокоенно бросил взгляд на напарника, запуская протокол сканирования.       — Даже не смей! — вспылил Рид, видя этот знакомый по допросам взгляд.       — Что?       — Даже не смей меня сканировать! Просчитывать, делать всю эту свою ебанную срань, которую проворачиваешь с подозреваемыми! Я тебе не барыга, которого колоть надо! — Рид поджал губы и злобно зыркнул на Коннора.       — Прости, — андроид выглядел таким виноватым, что Рид возненавидел сам себя за такую резкость.       — Слушай, жестянка, люди не любят, когда лезут в их личное пространство без спроса. Мы же напарники и должны уважать друг друга. Готов дать вторую руку на отсечение, что Хэнк терпеть не может эти твои фокусы, — Рид хмурился, почесывал лоб, но взгляда от Коннора не отводил.       — Да. Да, ты прав, мне очень жаль. Всё ещё сложно отключать некоторые функции мгновенно. Я просто внесу тебя в исключения из этого протокола, — зачастил андроид, на мгновение прикрыл глаза, диод мигнул желтым и вернулся в норму. — Всё, готово.       Коннор улыбался так, что у Рида сердце куда-то к горлу подкатывало и хотелось вывернуться наизнанку. От осознания собственного идиотизма, от несправедливости мира, от чего-то, что он понять не мог, но оно рвалось наружу, билось изнутри о клетку рёбер, металось, ворочалось где-то под легкими, сжимало сердце, словно Гэвину вновь шестнадцать, и весь огромный мир с его тысячами возможностей принадлежит ему одному, а будущее где-то там, за поворотом.       — Всё в порядке? — прервал поток безумных размышлений Коннор.       — Да, все нормально.       — Ты выглядел так, словно был не здесь. С раной все в порядке?       — Кон, ты удивишься, но это далеко не первое моё ранение. И, как ты видишь, я дожил до своих лет, а не помер из-за заражения или еще какой фигни. Я не настолько безответственен по отношению к собственному здоровью, как может показаться, — фыркнул Гэвин. — Эта херня потом с пола смоется? — Рид ткнул пальцем в мастерок, с которого капало на пол.       Коннор спохватился и стал затирать грунтовку с пола. Гэвин поднялся и прошёл на кухню — стоило хоть чем-то занять себя, потому что разглядывание Коннора до добра не доведёт.       ***       — Я думал, что ты уже не приедешь домой, — хмуро поприветствовал Хэнк Коннора.       — Почему? — искренне удивился тот.       — Потому что ты не вылезаешь из квартиры Рида уже третий день. Он там что, пулю в каждую конечность получил?       — Я не понимаю тебя, Хэнк... Что плохого в том, что я помогаю Гэвину? Я андроид, и сделать этот чёртов ремонт мне гораздо легче, чем человеку с дырой в руке.       — Боже, только послушай себя! Ты уже и говоришь как Рид!       — Хэнк, тебе нельзя нервничать, твоё давле…       — Хватит о моём давлении! Я не при смерти! Давай-ка лучше о том, что ты не переставая твердишь о Риде как заведенный! Я только и слышу: Гэвин, Гэвин, Гэвин. Это ненормально!       — Я не понимаю… Хэнк, я действительно не понимаю, почему ты себя так ведешь! Что плохого в том, что мы с Гэвином подружились? Ты сам говорил, что у меня должны быть друзья, и я должен проводить время не только дома.       Хэнк сжал губы в тонкую линию и взглянул на Коннора. Сердце сжалось от бесконечной любви и жалости. Коннор не заменил ему сына, но стал вторым шансом сделать всё правильно. Хэнк не мог перестать переживать о том, что тот слишком открытый, слишком неопытный, слишком ранимый. Как ребенок в теле взрослого. Он только-только начал познавать этот мир, постигать эмоции, а тут этот чёртов Рид.       — Ладно. Захочешь поговорить об этом — поговорим. А сейчас я пошёл спать, — Хэнк потер лицо ладонями и обругал себя: зачем он вообще вспылил на пустом месте? Возможно, нет там никакой влюбленности, а Коннор просто радуется неизвестным до этого граням дружбы, учится чему-то новому, а он устроил ссору без причины.       Хэнк встал с дивана и отправился в свою спальню, Коннор растерянно смотрел ему вслед.       ***       Гэвин взглянул на руку: повязку не было видно под длинным рукавом лонгслива. Потом взглянул на себя в зеркало. Идея идти в бар была потрясающе тупой; с другой стороны, у него уже так давно никого не было, что он готов был дрочить на собственного напарника-андроида. Так нельзя. Да и после того, как Диана переедет к нему, а вместе с ней, судя по всему, и половина опеки Детройта, будет не до секса. Так что план был не так уж и плох, если посмотреть в общем.       “Пэдди” встретил его приятной музыкой, теснотой и мешаниной из запахов пива, человеческих тел и теплого пластика. В вечер пятницы желающих завести мимолетный роман на одну ночь здесь было предостаточно, как, впрочем, и в любой другой вечер. Гэвин заказал пинту пива и уставился в бокал. “Давай же! Ты пришел сюда не разбавленное пиво хлебать”, — уговаривал он себя. Но взгляд раз за разом возвращался к стакану.       — Ты выглядишь так, словно умер твой любимый хомячок.       Гэвин поднял глаза и почувствовал, как проваливается в карюю тягучую патоку чужого взгляда. Но стоило моргнуть, как наваждение исчезло.       — Возможно, так и есть, — ухмыльнулся Рид, продолжая рассматривать нового знакомого: высокий, чуть выше самого Рида, тонкий и звонкий, вот что приходило на ум. Слишком уж вылизанный: идеальная стрижка с игривым завитком, падающим на лоб, идеально отполированные круглые ногти, сверкающие белизной кроссовки, лицо словно он только из спа-салона. Гэвин поймал себя на мысли, что парень выглядит большим андроидом, чем Коннор с его тягой к белым рубашкам и пиджакам.       — Тогда нужно выпить за его упокой, — улыбнулся незнакомец и занял место рядом с Гэвином. — Тревор.       — Гэвин.       Беседа ни о чём потекла сама собой, Гэвин больше слушал глупый трёп нового знакомого, чем говорил сам.       ***       Коннор закрыл глаза и принялся за анализ данных. Ему удалось проследить цепочку переводов до Гонконга, дальше данные вели к маленькой прачечной на пересечении 105-ой и Лэйн. Хозяином значился Ли Ву Чжен девяноста пяти лет от роду. Явно подставная фирма для отмывания денег. Нужно было поднять целую гору налоговой документации, узнать хоть что-то про хозяина, поговорить с участком, на территории которого была прачечная — местные копы вполне могут иметь какую-нибудь информацию.       Однако анализ данных всё время прерывался записями прошедших дней. Вот они с Гэвином в строительном магазине, вот Гэвина подстрелили — тириумный насос дал внезапный сбой, — вот Гэвин травит байки, вот он готовит себе яичницу на ужин: футболка сзади задралась и видно полоску голой кожи, впадинки на пояснице, полоску резинки от белья… Системы выдают странные данные, тириумный насос сбоит и частит так, словно Коннор вот-вот самовозгорится. Коннор видит, как Гэвин оборачивается к нему, как улыбается, и солнце рассыпается искрами в его волосах, ложится яркими росчерками на лицо. Коннор не понимает почему видеофайл меняется в режиме реального времени: Гэвин не оборачивался, солнце не освещало его, но файл меняется, перезаписывается изменённой копией в дополнительный реестр и Коннор понятия не имеет, что происходит. Перед глазами мелькают все записи с Гэвином за последний месяц и их тысячи: его смех, недовольно сморщенный нос, обеспокоенные складки между бровей, потемневшие от ярости глаза, растерянные взгляды на дочь, золотые искры в волосах, лукавые чертята на самом дне зрачков… Сотни файлов.       Коннор видит запись их случайного поцелуя в самом начале совместной работы и система начинает сбоить с бешеной силой. Включается режим моделирования и Гэвин вдруг целует его у себя дома, прямо на кухне, где они сидели и анализировали прошлое дело. Он целует его в участке, в кафетерии за чашкой кофе. В парке, куда они ходили с Дианой. В их с Хэнком доме. На парковке. У кофейни. В каждом месте, где они побывали. И Коннору кажется, что если бы он мог дышать, то непременно задохнулся бы.       Ему хочется, чтобы Гэвин коснулся его. Провёл рукой по щекам, тронул губы большим пальцем. Программа мгновенно откликается и Гэвин действительно трогает его лицо. Тактильные датчики настраиваются на максимальное восприятие, но ничего не происходит, данных нет. Коннор разочарованно прикладывает руку к щеке и его чуть не замыкает. Ему кажется, что это прикосновение Гэвина. Он не знает, чувствовал бы он его также, если бы это была реальность. Гэвин не так уж и часто прикасался к нему, с огорчением думает Коннор, хотя и не избегал тактильного контакта.       Гэвин. Гэвин. Гэвин. Его имя лихорадочно бьётся во всех процессах. Коннор трогает свой корпус там, где хотел бы почувствовать ладони Гэвина, его губы. И моделирует.       И всё происходящее совершенно точно за пределами нормы, за пределами их нынешних отношений. Коннор ведёт ладонью вдоль корпуса и отчаянно хватает воздух, чтобы не перегреться. Насос изо всех сил гонит тириум по корпусу и внутренние программы сбоят, сыпятся ошибками, где-то внутри явно искрит от этих перебоев, но Коннору нравится. Он думает о том, как чудесно было бы почувствовать губами каков Гэвин на вкус и ощупь. Услышать, почувствовать, считать каждую реакцию, заставить его смотреть тем расфокусированным, полным эйфории взглядом, как тогда в клубе, но без наркотической дряни в крови. Знать, что именно Коннор заставляет зрачки расширяться и затапливать темнотой радужку; знать, что сбитое дыхание не от бега за преступником, а из-за близости Коннора; слышать, как Гэвин сорванным голосом зовет его по имени.       Коннор так отчаянно хочет прижаться к чужому телу, нагрузить систему датчиков так, чтобы она перезагрузила его, выбила в мир темноты и искр, а потом вернула к жизни, что он вынимает тириумный насос и аккуратно исследует себя внутри, пока стремительно утекающие цифры мелькают возле улыбающегося лица Гэвина, который целует Коннора, обнимает, гладит, прикасается всюду. Коннор возвращает насос на место ровно за девять секунд до полного отключения и система бросает его в перезагрузку. Последнее, что он видит — это смеющийся Гэвин, в волосах которого золотом блестит солнце.       Когда Коннор приходит в себя, заканчивает полную диагностику всех систем и подпрограмм, становится ясно, что утром ему нужно поговорить с Хэнком.       ***       Гэвин мил и внимателен в достаточной мере, чтобы новый знакомый, чье имя он забудет быстрее, чем закончится ночь, согласился поехать к нему. Он быстро и чуть судорожно распахивает дверь своей квартиры и бросает ключи на тумбочку, скидывает обувь и куртку, даже не заботясь о том, чтобы повесить ее на вешалку. Терри, или как его там, усмехается и раздевается показушно медленно и тягуче. Гэвин лишь фыркает на это и тянет модную шмотку вверх, помогая быстрее от неё избавиться.       — Ты похож на варвара, — смех у Тёрнера слишком высокий и неприятный.       — А ты похож на барышню. Давай же, быстрее, — Гэвин затыкает парня грубым поцелуем, но того, кажется, все устраивает. Рид чувствует себя так, словно не целовался миллион лет и понятия не имеет, что должны делать его язык и руки. Действительно, когда он целовался в последний раз?       Гэвина простреливает оборванным видением, в реальности которого он сам не уверен: он целует Коннора, вплетает пальцы в короткие волоски на затылке, прихватывает зубами нижнюю губу, проводит языком по чужому нёбу, аккуратно пробует мягкость языка.       — Стой, погоди, — врывается в видение чужой незнакомый голос, — дай мне вдохнуть, тигр.       Гэвина передергивает от этого слащавого обращения, начавшаяся было эрекция сходит на нет.       Тревис раздевает Рида, трогает, широко лижет подбородок и шею, целует под кадык. Но что-то не так. Совершенно неправильно и Гэвин ничего не чувствует, хотя очень хочет.       Тайлер целует его и хихикает. Запускает руки в штаны и разочарованно мычит:       — Кажется, ты не слишком настроен.       — Ты еще не сделал ничего, что могло бы меня настроить, — огрызнулся Рид и подтолкнул Такера в сторону спальни.       Полумрак смазывал тени, растушевывал по их лицам и телам слабые отблески света от фонарей, дурачил, морочил… Томас опустился на колени между ног Гэвина.       Рид опустил взгляд вниз и почувствовал, что сходит с ума. Губы Коннора накрывали его член, ласкали его слишком умело, горячо, жадно. Горячие ладони перекатывали поджавшиеся яички, обхватывали ствол, язык пошло и мокро проходился то по всей длине, то ласкал головку. Коннор смотрел на него как портовая шлюха и сердце Гэвина заходилось, а в голове стучало: неправильно, всё это неправильно. Отблеск фар проезжающего автомобиля расчертил комнату болезненно-желтым светом и всё с резким скрежетом шин встало на место: никакого Коннора в комнате не было, он никогда не прикасался к Гэвину так, никогда не целовал его, никогда не исследовал его тело поцелуями. Всё это лишь причудливая игра света и тени.       — Серьезно? Парень, кажется, ты сегодня не в настроении. Я не собираюсь себе язык стереть в кровь, пытаясь заставить твоего дружка стоять, — брезгливо-обиженно говорит Террел и поднимается с колен. — Думаю, мне сегодня здесь ловить нечего.       Трентон быстро идет сквозь квартиру Рида, собирает свои вещи, одевается на ходу. Гэвин молча наблюдает за ним. Тимоти хлопает входной дверью и даже не оставляет номера.       Рид валится в кровать и смотрит в потолок. Как же он влип! Увяз по самую макушку и выше. Коннор проник под кожу, пророс спорами в легких, опутал кишки — был в каждой клетке, в каждом чёртовом атоме его тела.       — Твою мать, — обреченно выдохнул Гэвин, погружаясь в круговорот образов.       ***       — Хэнк, я хочу поговорить.       Коннор звучал таким несчастным и потерянным, что не составляло труда догадаться о чём, точнее о ком, он хочет поговорить.       — Да, сынок, — Хэнк убрал грязную посуду в мойку и сел за стол.       — Вчера… Вчера я пытался анализировать данные, но… Моя программа моделирования почему-то засбоила. И… Я видел Гэвина, но все записи с ним… — Коннор пытался объяснить произошедшее вчера, но голосовой модуль сбоил и слова словно застревали где-то между ним и процессором.       — Не торопись, присядь.       — Нет. Не хочу. Гэвин… Он целовал меня. Я не знаю почему программа себя так вела, но мне хотелось, чтобы он целовал меня. Чтобы прикаса…       — Так, стоп! Вот дальше не стоит. Я понял, — Хэнк прервал торопливую тираду Коннора, ему хотелось оградить андроида от всего происходящего, но он был не в силах. Мог только наблюдать и помогать пережить это.       — Мне хочется быть рядом с ним постоянно. Знать, что он в безопасности, что с ним всё хорошо, что он счастлив. Мне хочется делать с ним ремонт, слушать его смешные истории, гулять с ним по парку, смотреть фильмы, обсуждать всё, что приходит на ум.       — Ты влюблён, малыш. И ты выбрал самого неподходящего для этого человека, — Хэнк поднялся из-за стола и обнял Коннора.       — Что мне делать, Хэнк? — совершенно потерянным голосом спросил Коннор.       — Понятия не имею, малыш. Я даже не уверен, что его привлекают мужчины. И уж тем более андроиды.       — Хэнк, мне… мне больно…       — Не вешай нос, малыш. Чувства людей изменчивы. Возможно, у андроидов тоже и ты найдешь более подходящего человека.       — А если нет? — взволнованно спросил Коннор, утыкаясь в плечо друга.       — Тогда мы что-нибудь придумаем. А пока пусть всё идёт своим чередом.