***
Спустя пару часов в старые деревянные двери небольшого домика на окраине городка, пригорода Лондона, Кентербери, постучали. Старенькая женщина, вязавшая сидя на большом раритетном кресле, с улыбкой подняла голову. — Иду, иду, дорогие, — Раздался её голос. Не без труда поднявшись с места, милая старушка заспешила к двери. Она точно знала, кто стучался, ведь к ней редко кто-то заходил, а если и заходил, то обязательно предупреждал заранее. Звонили или присылали сову, ещё иногда была в почёте голубиная почта. Ну, а что? Удобно же, хоть и весьма старомодно. Женщина буквально летела к двери, словно в её жизни открылся новый уровень молодости, и ходить было вовсе не тяжело, и годы были те, что прежде. Флоренс в попыхах открыла тяжелую дверь, а на пороге стоял её любимый сын Маркус, не менее любимые и весьма долгожданные внучки Эмма и Элизабет, а так же Матильда, жена Маркуса, но для бабушки Родхорд она уже много лет была любимой дочерью. Колдунья безумно долго ждала этого брака. Маркус с малых лет был огромным фанатом Ньюта Саламандера, обожал магических существ. Окончив учебное заведение, молодой человек тут же двинулся путешествовать по миру, изучая различных магических животных, внося субъективные правки в работы Ньюта, дописывая новые факты и интересные заголовки в свой блокнот, который позже готовил к изданию. В общем, совсем не до семьи ему было. Когда мужчина вновь возвратился в родную Англию, прошло уже много времени. Здесь он и повстречал свою старую школьную знакомую, свою первую любовь, Матильду Скотт, она ещё, к огромному удивлению и счастью Маркуса, не была замужем, и, в итоге этой встречи, ещё через несколько лет стала его любимой женой, матерью его детей, а так же долгожданной дочерью и снохой для Флоренс. — Маркус, дорогой! — Здравствуй, мама! Дорогая, любимая мама! Я так скучал! Мы все скучали! Не переставал думать о тебе во время моих поездок! — БАБУШКАААА, — Хором закричали Элизабет и Эмма, кинувшись обнимать бабушку и отца. Матильда нежно улыбалась матери мужа, стоя чуть поодаль и поглаживая свой живот, ведь малыш уже сильно пинался. — Здравствуйте, мама. Я так рада видеть Вас! Пышете здоровьем! Колдунья крепко обнимала мужчину. На её глазах виднелись зарождающиеся слезинки. Родхорд видела сына не часто, но, даже если бы он жил с ней в одном доме, если бы старушка видела любимое дитя ежедневно, ей всё равно было бы мало. На этот раз Маркус путешествовал по средней Азии, его не было в Англии около полугода. Что уж говорить о пригороде Лондона, отчем доме. — Дети мои, — Флоренс крепко обняла сноху и внучек, — Как же я скучала! Умоляю, приезжайте почаще, без вас так тихо и пусто, особенно с тех пор, как умер мой муж. Женщина опустила взгляд и заметно погрустнела. Это была большая любовь, длинною в жизнь. Элизабет и Эмма каждый раз, приезжая к бабушке, вновь и вновь просили её рассказать им об этих отношениях, ведь девочки любили саму мысль о любви, а так же безумно любили свою семью, каждого из её членов, и почитали их историю. — Мама, прошу, не будем об отце. Я так не хочу, чтобы твоё настроение сегодня испортилось. Знай, что мы всегда рядом. Каждый из нас, хорошо? — Знаю, дорогой, знаю, я очень это ценю, — Старушка тяжело выдохнула, — Что ж, снимайте ботинки и проходите на кухню, к столу, живо, вы наверняка проголодались с дороги, а я поставлю чайник. — А чем это так вкусно пахнет, бабуль? Эмма и Элизабет, скинув свои туфельки и аккуратно поставив их к стенке у входа в дом, стали водить носами, ощущая чудный и весьма знакомый аромат. — Я сегодня ночью напекла ваших любимых пирожков с тыквой и яблоками. — УРАААА! Юные волшебницы дали друг другу пять и, пихаясь, побежали к столу на кухне. Каждая страстно желала урвать любимого лакомства, да побольше. — Девочки, не балуйтесь! Маркус был не очень доволен поведением дочерей, но сделать уже ничего не мог. Никто его даже бы не послушал. Семья в полном составе проследовала за стол. Аромат свежего, пряного чая и вкусной выпечки витал в воздухе, дурманя головы членам семьи, щекотал аппетит и создавал ощущение полного уюта и домашнего комфорта. Родхорды наконец смогли насладиться прекрасной домашней едой, по которой каждый из них так скучал, и они непременно просидели бы за этим большим столом весь день, если бы не дела. Маркус и Матильда поднялись с места, вытирая чуть испачканные в сладкой начинке пирожков руки салфетками. — Мама, спасибо огромное за прекрасный ланч, но мы с женой должны покинуть вас. Дел много, я скоро вновь уеду в командировку, так что время не ждет. — Опять поездка, Маркус, — Флоренс печально вздохнула. Она всегда боялась за своё чадо, ведь ремесло, выбранное им еще в детстве, всегда было опасным, и она прекрасно помнила каждый из случаев, когда её сын был на волоске от травм или чего похуже, работая с магическими животными, но запрещать своему ребенку заниматься его любимым делом она не могла никак. Это его любовь, его жизненный свет, его хлеб. Уже ничего не поделаешь. — Всё будет хорошо. Мам. Мужчина взял мать за руку и тепло улыбнулся. Родхорд печально улыбнулась сыну в ответ и свободной рукой потрепала его по кудрявым рыжим волосам. — Просто будь осторожен. — Я обещаю. Мы заберем девочек вечером. Сильно не скучай. — А как иначе? Рыжеволосый поцеловал мать в щёку, обнял дочерей и спешно вышел из комнаты, ожидать, пока его жена тоже со всеми попрощается. Спустя минут 5 раздался тихий хлопок входной двери. Снова уехали. Старушка тяжело вздохнула и начала убирать со стола тарелки и чашки. — Бабушка, — Тихо обратилась к женщине Эмма, — А ты расскажешь нам свою историю? — Да, ба! Расскажи нам про свою юность! Запрыгала на месте Элизабет. — Девочки, снова? Вы слышали этот рассказ очень много раз. — Ну бааа, это самая прекрасная история на свете. Мы будем бесконечно любить её. — Да, Элизабет права, и так же бесконечно мы будем просить тебя рассказать её. Она же прекрасна! Женщина рассмеялась, увидев то, с какими воодушевленными лицами внучки страстно желали вновь услышать давно знакомые им моменты из жизни родственницы. — Что ж, — Флоренс сложила руки на груди, — Тогда вам лучше пройти в гостиную. — УРАААА! Девочки вскочили с места, увидев хитрую улыбку бабушки, и выбежали из кухни. Родхорд покачала головой и сложила оставшиеся тарелки в раковину. Выйдя из кухни, она обнаружила внучек, сидящих на полу подле её любимого большого кресла и уже давно ожидающих услышать рассказ. Волшебница взяла в руки свои старые спицы, на которых красовались неоконченные шерстяные носки, толстый моток пряжи и проследовала к креслу, она села в него и устроилась поудобнее. — Садитесь удобнее, девочки. Это будет очень долгая история… — Такая же долгая, как целая жизнь! Хором сказали девочки и сама Флоренс. Женщина всегда начинала эту историю именно так, и этот раз не был исключением. — Это было давно. Дело близилось к середине нашего века. 1927 год. Я была до безумия молодой, девятнадцатилетней девчонкой и сходила с ума от того, что я имею честь жить в таком огромном и чудесном мире. А самое главное: он был волшебным, этот мир. Мои родители были волшебниками. Папа — немец, учился в Дурмстранге, мама — англичанка, была ученицей нашего Хогвартса. Их знакомство произошло благодаря программе по обмену студентами. Отбирались лучшие из лучших учеников и по желанию отправлялись учиться в другие страны на целый год. Папа, вернувшись домой, не мог забыть маму и, окончив Дурмстранг, вернулся за ней. Я очень горда тем, что я их дочь. Очень умные и сильные люди были. Флоренс тяжело вздохнула, вспомнив свою семью. Иногда она безумно скучала по маме и папе. Ей очень их нехватает. — Родители всегда старались давать мне самое лучшее, но, будучи слишком юной, многих вещей, которые они делали для моего же блага, понять я не могла. Отец, к примеру, работал в министерстве, знал всё о происходящем в мире, и часто предостерегал нас с мамой от опасных событий и личностей, часто запрещал выходить мне на улицу без сопровождения его или моей матери, потому что у меня был редкий дар к метаморфмагии, который мог бы сыграть на руку многим тёмным личностям, ведь я была весьма доверчива до поры до времени. Но я рвалась на волю, словно птичка из клетки. Вечно сбегала из дома по ночам, чтобы прогуляться… Если бы не моё упрямство и возраст, возможно, я бы никогда не смогла рассказать вам всё это, но в какой же смертельной опасности я была… Тогда Геллерт Гриндевальд, темнейший и опаснейший колдун на памяти всего магического мира, набирал сторонников. Его главным противником, равным его могуществу, был Альбус Дамблдор, ныне директор школы Хогвартс. Мы тогда с родителями жили в Англии, и на одном из совместных ужинов было принято решение переехать на время во Францию, в Париж, в пустующую квартиру друзей семьи, ведь мы считали, что так будем в безопасности, да и мама давно хотела увидеть этот город своими глазами, но никто из нас даже не подозревал, что мы допускаем большую ошибку…***
Старушка смотала свою пряжу в клубок, ведь история в очередной раз была досказана, да и пара разноцветных шерстяных носков тоже была связана. Близился вечер. Солнце за окном старого небольшого домика семьи Родхорд неумолимо клонилось к горизонту, прощаясь с городком до завтрашнего утра и озаряя небосклон переизбытком самых тёплых оттенков, которые только существуют. Когда Флоренс была юной, ей даже иногда казалось, что ни один художник в мире не сможет повторить достоверно хотя бы один из этих цветов, настолько она была из раза в раз поражена яркими закатами. И, если честно, это чувство жило в её душе до сих пор. Маркус и Матильда вернулись за дочерьми, завершив все свои дела. Флоренс накормила домочадцев сытным ужином, напоила чаем, с тяжелым сердцем понимая, что скоро вновь наступит время прощаться. И она не ошибалась. Сразу же после ужина Маркус с женой стали торопиться домой. Время было уже позднее, всем бы стоило вскоре оказаться в теплых постелях, а путь предстоял дальний. С большим шумом затворилась за спинами Родхордов старая дверь, нарушая оглушительную тишину, снова повисшую в доме Флоренс. Женщина вновь осталась наедине с собой и своей памятью. Волшебница неспешно переоделась в ночное платье, вспоминая, как же прекрасно в юные годы она выглядела в таких вещах, и присела на краюшек своей постели, взяв в руки небольшое портретное фото любимого мужа, умершего пару лет назад, с прикроватной тумбочки. Она делала это каждую ночь после его смерти, всегда говорила с ним перед сном. Хоть так он мог быть рядом с ней. Хоть так они могли быть вместе. Флоренс провела пальцами по изображению, которое лучезарно и так приветливо улыбалось ей в ответ. — Как же я скучаю по тебе… Удивительно, но в последние годы колдунье снились исключительно реальные события из её жизни, каждую ночь разные. Ждала она очередную историю и сейчас. Родхорд легла на кровать, не выпуская из рук портрета любимого. Она ещё долго вглядывалась в родное лицо, пока сон совсем не сморил её. Сомкнув веки, женщина крепче прижала к сердцу фотографию и постепенно, совершенно не спеша погрузилась в царство морфея.