вернуть поцелуи

ᅠᅠᅠᅠᅠᅠ ᅠ— а самое интересное, что я его не просила. он сам меня остановил. чеён вертит в руках ручку и смотрит в затянутое жалюзи окно, через которые пробиваются тонкие лучики солнца. пыль, летающая в воздухе, щекочет нос. голос ректора давно отдаётся лишь мерным эхом в голове. кто и кого остановил она не имеет ни малейшего понятия — лалисин рассказ слушать нудно и неинтересно. впрочем, виду она не подаёт. — я ему сказала, что подумаю, но чёткого ответа еще не дала. мне сперва с вами посоветоваться нужно было. чеён уверенно кивает, уже потеряв нить разговора. вроде как они говорили о старшекурснике. каком — она не помнит. только переводит взгляд от окна на стену напротив, и тяжело вздыхает. последнее время она слишком сильно загоняется. и виной тому несколько причин: недосып, количество смен на работе, а теперь ещё и голод, который игнорировать становится невозможно — урчание живота по большей части смахивает на завывания китов, а всё из-за проклятого пака. вернись чеён сейчас в ту минуту, когда он со своими друзьями переступил порог кафетерия, она бы вышла не задумываясь. доесть могла и на терассе. дура. дура, что так не сделала. в очередной раз понадеялась, что всё обойдётся. с ним никогда не обходится. пора бы уже запомнить. — в общем, я не знаю, чем все закончится, но уверена - будет весело. и почему она не ответила на его вопрос? на языке ведь крутилось: «я бы записалась еще в волонтеры по защите умственно-отсталых, но за тебя и твоих друзей отвечать не хочу» гадко. от самой себя. ведь дыхание в тот момент перехватило. «фантастическая идиотка» — эй, ты меня вообще слушаешь? чеён устало разворачивается. — что не так, лиса? по выражению её лица становится понятным — чеён снова проебалась. лалиса возмущённо вздыхает. — эта вечеринка — наш способ отвлечься. разве ты еще не устала носить людям подносы с едой по шесть часов в день, чтобы, прийдя домой, отрубиться, а утром сломя голову нестись на учёбу, отчитываясь за собственные опоздания? — хмурит брови лиса, выдёргивая приевшуюся ручку из рук чеён. — тем более, что нас пригласили. ну же, не будь занудой. чеён усмехается. занудой быть не хочет, но слово «пригласили» упрямо навевает на мысль… — кто тебя пригласил? — боже! не меня, а нас, — взрывается она. у лисы щёки горят — пунцовые. глаза искрятся, и венка вздулась на лбу. чеён виду не подаёт, но сказать ей очень хочется, что злиться лисе — к лицу. однако она не говорит. просто знает, чем все может закончиться.   — послушай, лиса, — чеён на секунду прикрывает глаза, пытаясь верно подобрать слова. — ты знаешь, что я не хожу на вечеринки, а еще ты прекрасно знаешь почему. она делает акцент на последнем слове, наивно надеясь, что до лисы наконец дойдёт: чеён не только не хочет никуда идти, она попросту не может. лиса смотрит долго, щурит глаза и рот то открывает, то закрывает, словно все еще не знает, стоит ли вообще что-то говорить. — но мы ведь будем рядом. и вот это вот «мы» заставляет про себя расхохотаться. чеён лису не хочет обидеть, но единственная, кто всегда была рядом в критических ситуациях, это дженни. об этом лиса тоже должна знать. по крайней мере, чеён всегда готова ей напомнить, но в этот раз не приходится. лалиса на глубине чужой радужки читает, о чём задумалась пак. — я обещаю, — произносит манобан, осторожно накрыв ладошку чеён своей. верить ей хочется. и очень сильно, но вот идти нет желания никакого. чеён долго смотрит на подругу, не отводя глаз, будто в транс впала, а потом вдруг ставит ультиматум, на который, она уверена, никто не согласится. — я пойду, — растягивает она. — но только при условии, что и дженни даст своё согласие. чеён выдыхает, отчего-то уверенная, что пронесло. просто она отлично знает дженни, а дженни знает её. та всегда была против подобного, если дело касается чеён, но то, как быстро лалиса печатает, немного наводит панику. — думаю, тебе стоит надеть жёлтое платье, — улыбается она, довольно разворачивая экран смартфона. «только не…» чеён успевает семь раз пожалеть о сказанном. входящее от дженни: [я и чичу — за. нам стоит развеяться] не оставляет ей выбора.