вернуть поцелуи

голоса, отталкивающиеся от железных шкафчиков, утяжеляют воздух. заполняют бессмыслицей пространство, забиваются во все щели, впитываются в стены, оседают скользкой гладью на каменном полу. ползучие, словно змеи, сплетаются, скручиваются между собой в волны и разносятся по всему помещению, едва не поглащая шум льющего за окном дождя. стук набатом звучит в ушах и кажется единственным ритмичным звуком в голове. никаких мыслей. чеён их попросту не слышит. в маленькой комнате, где больше дюжины людей, она задыхается в духоте, ведь лёгкие горят, но боится двинуться с места, потому что наконец-то тихо. в душе. в сердце. в сознании. тихо, как бывает только во сне. как не было уже очень давно, ибо не спать по ночам уже вошло в привычку. чеён чувствует как веки закрываются и поддаётся мимолётному желанию. сидит на скамейке, рейки с дискомфортом впиваются в бёдра, но шевелиться сейчас — себе дороже. страх развеять это мнимое спокойствие превышает неудобство. как долго она не чувствовала себя не столь напряжённо? это нельзя считать за лёгкость, всё по-прежнему давит — атмосфера, заевшие колкие слова, как-будто раз за разом проигрывается запись диктофона, предательство — всё по-прежнему внутри неё. копится, ждёт момента, чтобы выбраться наружу. в немом крике. через лом в костях. с кровью и по́том. хоть как-то. но так, сию секунду, это отходит на задний план. легче не становится, нет. становится глухо. в её положении это райское наслаждение. чеён устала. устала загоняться. устала бегать. устала думать обо всём и всех, с каждым разом загоняя себя в очередной тупик. дженни, ханбин, чанёль. её собственные страхи и непонимание, что именно беспокоит её в первую очередь. всё давно смешалось. она устала чувствовать обиду и злость. устала чувствовать вину, потому как с каждым днём совесть мучает всё больше. она сомневается. ей нужна передышка. чеён бы выключила эмоции, если могла, попросту опустив рубильник. или же стёрла себе память. или перенеслась бы во времени. или... чеён устала. устала так сильно, что отдала бы многое, ради сна, мерзко уползающего от неё при наступлении ночи. и сейчас, когда до занятий остаются считанные минуты, она хочет лишь забыться в этом ненормальном гаме, прекрасно понимая, что, стоит ей выйти за стены женской раздевалки, на неё, подобно ледяной воде, снова обрушится тревога и паранойя. после того случая после его слов она всеми силами старается держать дистанцию, но ощущение, что он рядом, не покидает. нервно оглядываясь в коридорах, с опущенными глазами поднимаясь по лестнице, в очках, даже в самую пасмурную погоду, убегая из колледжа прочь, стараясь не искать его в других студентах — её сил хватает лишь на слабые попытки доказать себе, что всё решится, нужно лишь немного потерпеть. как долго она еще выдержит, чеён не знает. она сама не хочет его видеть. не хочет слышать о нём. не хочет вспоминать. настолько яро, словно каждый раз намеревается надеть невидимые шоры, от которых, по правде, мало толку. и хоть она не встречала его несколько дней, она уверена, он где-то рядом. будто стоит всё это время за спиной и тихо наблюдает за тем, как она разваливается на куски и тщетно пытается не подавать виду. да, ладно. этого только слепой не заметил. её внешний вид слагает красноречивее классиков. с чеён всё не в порядке. на месте некогда аппетитных щёк выпирают острые скулы; цвет лица окрасился в серый, в глазах нет жизни. в теле нет сил. даже, чтобы всего навсего встать с проклятой деревяшки и заставить себя двигаться вперёд, игнорируя встречное течение, откидывающее назад. чеён снова и снова захлёбывается в солёных водах ледовитого, а потом начинает сначала. её отбрасывает в точку невозврата. и давно пора было это признать. она раскрывает глаза, когда в ушах неприятной трелью звенит звонок, полосуя прозрачный купол, выстроенный вокруг для обороны. глупость, это самая настоящая глупость. "боже" череп разлагается прямо под кожей. боль просто невыносимая. чеён задерживает дыхание и старается проморгаться. видит тёмные круги и вцепляется ладонями в ножки сиденья, дабы восстановить давно утраченное равновесие. всё идёт кругом, а она почти даже не двинулась. по коже пробегает озноб. измождённость больше не даёт о себе знать мимоходом. сейчас ей так по башке вдарило, что чеён отчётливо услышала, как скрипнули сжатые челюсти. этот порыв отключки сдавил рёбра. хочется зажмуриться и понять, что отпустило, но так становится только хуже. голова кружится, как вертолёты в небе. ей срочно нужно заземлиться. встать у стены, приложить руку к прохладной поверхности и дышать дышать дышать как при жутких отхода́х, когда сознанием протрезвел, а тело всё ещё пляшет. пытается отвергать алкоголь, но воспротивиться его воздействию не может. самый верный способ — дать ему выход. выблевать всё до последней капли, если надо, десятки раз подряд. пока не удастся ощутить землю под ногами. чеён сейчас её не чувствует. на ватных ногах поднимается с лавки, руки вплетает в волосы, словно кукловод, что дергает за нити. пол похож на зыбучие пески. нет — болото! чеён старается передвигать ногами, однако оно засасывает всё глубже с каждой ничтожной попыткой оторвать ступни от пола. это не увенчается успехом. она это прекрасно понимает. а ещё понимает, что нужно с этим что-то сделать. нужно успокоиться. нужно пространство. свежий воздух, а не запах резиновых мячей из открытой кладовой и лавандовый аромат духов кого-то из однокурсниц. она облокачивается на стену и запрокидывает голову вверх. колени подгибаются и стоять ровно выходит лишь с невероятным трудом. через пятки, к лодыжкам, вдоль всех ног к бёдрам щемит нервы. чеён трясётся и едва остаётся в сознании. до чего она себя довела? стоили ли все переживания того, что сейчас происходит? ей больно и страшно, и страдает именно тело. сдаёт позиции, больше не может терпеть этот стресс. у него нет подзарядки, лишь постоянное недомогание и перенагрузка. всё накапливается и накапливается, одно на другое. машины без топлива далеко не едут. до чеён только в этот миг доходит, насколько всё на самом деле паршиво. она безустанно, без передышки думает о других, в тот момент как сама подыхает. вянет, выцветает, издыхается, гниёт изнутри. сама распространяет эту заразу внутри себя. отравляет свою жизнь, заботясь лишь о том, что кто-то узнал её слабость. да, господи, блять! неужели так трудно об этом забыть? чеён посадила себя в клетку, от которой сама же выбросила ключи. её поведение — такое ребячество. бессмысленно обижаться на дженни, игнорировать ханбина и избегать чанёля. бессмысленно изнурять себя и искать, кто прав, а кто виноват. бессмысленно оттягивать время, будто оно действительно лечит. чеён оно только убивает. чеён кажется, что если она не выйдет на воздух, она точно умрёт. просто подохнет здесь и ничего уже не сможет исправить. будет слишком поздно. она и так потеряла непозволительно много времени. она отрывает руки от студящего бетона и даёт себе разгон. отталкивается на пару метров, по инерции буквально пробегает их до угла, за которым следует поворот, а там и дверь поблизости. ведущая на стадион. под дождь. где запах петрикора и свежесть. она сглатывает слюну, чувствуя першение в горле. на языке плёнкой стелится горечь. до двери несколько шагов, но ноги не слушаются — заплетаются, почти неподвластны. дорога в пару секунд достигает бесконечности. кажется, ей удаётся дотронутся до ручки лишь через пару часов. дёрнуть её вниз и поддаться вперёд, наваливаясь всем весом на железную дверь, не обращая внимания на сжавшийся в желудке спазм и нарастающую боль в плече от удара. только выбраться. скорее. найти в себе силы сделать несколько последних шагов, оказываясь в паре метров от зелёного поля. непогода градом сыпется с неба, разбиваясь каплями об асфальт. чеён чувствует, как они бьют по затылку и склоняет голову вниз. ниже, ещё, пока не сгибается пополам, раскрывая рот от невозможности больше держать всё в себе. желудок пустой, лишь наполненный желчью, и выходит всё с хрипом и горящей изжогой. чеён буквально рвёт эмоциями, всем тем, что так долго теплилось в груди, беснуясь, причиняя мучения всем. злость, агрессия, гнев, отвращение, отчаяние, паника и жалость к себе — в несколько заходов, по очереди, валят прочь. полоской слюны растягивают свой путь до земли, растекаясь по асфальту кислотным озером. освобождают дыхательные пути, очищают кровь, проясняют взгляд. чеён открывает глаза, когда боль в животе утихает, и понимает закончилось. без остатка, без единого сомнения. наконец-то ей наконец-то становится легче. она вдыхает полные лёгкие прохлады и поднимает голову к небу. к облакам, продолжающим реветь с ней в унисон. и на губах дрогнет улыбка. дождь на вкус — сладкая вата. спасение. утешение. прощенье. её исцеление.