Gallium & Yttrium / GaY

      — … А здесь мы отдыхаем в перерывах, когда выдаётся спокойная ночка, — в конце небольшой экскурсии Теа Белл распахнула дверь, на которой красовалась табличка «для персонала», и взмахнула рукой. — На самом деле далеко не всегда получается выкроить время для перерыва. Ясен красен, если тебе захочется пописать, ты пойдёшь и пописаешь, но таки да… — она застенчиво улыбнулась. — Ты куришь?       Эмма покачала головой и оглядела небольшую комнату: старый стол, два шатких кресла, чуть в стороне, в импровизированном кухонном уголке можно было найти электрический чайник, растворимый кофе и чай в пакетиках. Выглядело так себе, но опять же, по словам Теа выходило, что перерывы ей не особо-то и светят.       Теа, чьи золотистые кудряшки подпрыгивали в такт быстрым шагам, вывела её из комнаты и закрыла дверь.       — Хорошо, одной проблемой меньше, — лучезарно улыбнулась она, и её мелодичный голос походил на колокольчик.       Когда они зашли за стойку, где один бармен до блеска натирал столешницу, а другой — проверял запасы алкоголя, Эмма засунула руки в карманы и осмотрелась. На первом этаже вдоль стен располагались столики и кабинки, между ними — прямой коридор, ведущий в туалеты. Большую часть пространства занимал бар, справа от которого находилась лестница в подвальное помещение. Там был обустроен танцпол, где диджей готовился к предстоящему шоу и настраивал аппаратуру. А слева от бара — гардеробная и дверь, рядом с которой Эмме предстояло проводить большую часть рабочего времени. Второй этаж был полностью отведён под лаунж-зону: уютное помещение, приглушённый свет и курительная комната.       Теа с любопытством посмотрела на неё, словно оценивая внешний вид.       — С кем ты, говоришь, знакома?       — С Дороти, — ответила Эмма, продолжая оглядываться по сторонам, пытаясь запомнить мельчайшие детали планировки на тот случай, если ей что-нибудь понадобится во время смены. — Она помешалась на моей лучшей подруге Руби, — она закусила губу. — Думаю, даже больше, чем просто помешалась, всё это тянется уже больше года.       Теа, расхохотавшись, пихнула её локтём.       — Ладно, всё ясно, но если ты знаешь Дороти, значит, и Мулан тоже, да?       Эмма кивнула, вспомнив молчаливую, спокойную молодую женщину, которую Дороти представила своей лучшей подругой и соседкой по комнате. Они познакомились на вечеринке по случаю дня рождения Руби и как-то сразу подружились. Выпили по бутылке пива, а потом достали старую игровую приставку, за которой и скоротали оставшийся вечер. Мулан в основном помалкивала, но Эмма не возражала, а в конце вечеринки новая знакомая неожиданно предложила ей подработать. У Эммы не было уверенности, что справится, но она решила согласиться. Бар находился в соседнем переулке, да и лишние деньги не помешали бы.       — Стало быть, ты знаешь босса, мм? — Теа собрала кудри в пучок, смахнула непослушные пряди с глаз. — Вот и ладненько. Мулан сегодня выходит третьей, но появится не раньше полуночи, — продолжила тараторить она. — Если понравится и будешь хорошо справляться, сможешь взять ещё парочку смен. Отстойно, конечно, возвращаться домой в восемь утра, но мы обычно меняемся.       — Я не против, — Эмма подняла глаза на потолок. Она смутно помнила из одной пьяной ночи, проведённой здесь много лет назад, что огромная люстра сияла всеми цветами радуги. Но это было не точно, потому что они с Руби тогда ужрались до поросячьего визга.       Теа снова посмотрела на неё.       — И в чём дело? Почему ты решила работать в GaY? — они переместились поближе к гардеробной, где за вещами и одеждой присматривали две юные девушки. — Вот я, например, учусь в полицейской академии. Такая же фигня с Мулан. Почти все вышибалы приходят сюда по той же причине, чтобы подзаработать деньжат, ну или они — геи, — Теа замолчала, вероятно, заметив, что при её последних словах Эмма слегка напряглась. — Знаешь, вовсе необязательно быть лесбиянкой, чтобы работать здесь, — выпалила она. — Просто большинство здесь именно такие.       Эмма подхватила со стойки уже наполовину пустой бумажный стакан кофе, прислонилась к ней. Она всегда сомневалась, насколько удобно будет рассказывать новым коллегам о себе, но после недолгих раздумий решила, что нет ничего лучше откровенности. В конце концов, ей придётся работать с этими людьми в одной команде. Между ними должно царить доверие, но сложно доверять тем, у кого слишком много секретов от коллектива, впрочем, это вовсе не означало, что Эмма собиралась рассказывать абсолютно всё.       — Не кипишуй, я в теме, — она отпила остывший кофе. — Лесби.       Теа улыбнулась.       — Да? А я уж было подумала, что мой радар сломался.       Эмма вернула улыбку.       — Ты отлично разбираешься, — заверила она. Теа ей понравилась. Девушка была полной противоположностью Мулан, той ещё болтушкой и хохотушкой, но Эмма ничего не имела против, ведь ей самой не приходилось много говорить.       Теа шутливо провела ладонью по лбу, словно вытирая выступивший пот.       — Фух.       — Мне не помешают лишние деньги, — призналась Эмма. — Я работаю залоговым поручителем. Зарплаты хватает, чтобы оплатить счета, но я очень хочу отвезти ребёнка куда-нибудь на летние каникулы, — рассказывала она, вспоминая с любовью Генри. Избалованный тётей Руби, разомлевший после ужина, он, наверно, сейчас дрыхнет у неё на диване.       Теа недоверчиво посмотрела на неё. Она явно удивилась, хотя с чего бы, если дети были у многих работников бара.       — У тебя есть ребёнок?       Эмма вытащила из заднего кармана мобильный и принялась листать фотографии.       — Его зовут Генри, — похвасталась она, чувствуя, что сердце тает в груди при виде перепачканной мороженым мордашки, широкой улыбки и зияющей дыры вместо переднего зуба. — Ему пять.       — Милашка, — ответила Тинк.       Эмма убрала телефон обратно в карман, улыбнулась.       — Да, он — самое лучшее, что случилось со мной, и заслуживает незабываемые каникулы.       Теа перегнулась через барную стойку и выхватила из портативных станций две рации из стоявших там трёх.       — Наше средство связи. Мы по очереди следим за входом и время от времени делаем обходы. На танцполе иногда творится форменный дурдом, но в основном после полуночи, — объяснила она и, включив рацию, протянула Эмме. — Думаю, ты умеешь обращаться с такими штуковинами, так что проблем возникнуть не должно. Мы на пятом канале.       Эмма нацепила рацию на пояс.       — Не вопрос. Можешь рассказать побольше о здешней клиентуре?       Теа ухмыльнулась.       — Ты здесь не частая гостья?       — С ребёнком особо не погуляешь, — Эмма взглянула на большие настенные часы над барной стойкой. До открытия оставалось всего ничего, но первые пару часов, наверное, будет тихо. По крайней мере, со слов Мулан.       — Оки-доки. По пятницам бывает много богатых зрелых лесбиянок. Они в основном тусуются в лаунж-зоне, — доложила Теа, указав большим пальцем на ведущую на второй этаж лестницу. — Там действует негласное правило — никаких фотографий. К нам заглядывает много известных актрис, политических и общественных деятелей.       Обменявшись с Теа понимающим взглядом, Эмма закусила губу и посмотрела на уходящую в освещённое подвальное помещение лестницу.       — А что внизу?       Теа вздохнула.       — Молодняк. Музыка может знатно бить по мозгам.       — Парням вход воспрещён или как? — спросила Эмма, покосившись на дверь, где ей предстояло сегодня ночью работать. Она недолюбливала сепаратистские места, потому что под раздачу могли попасть транссексуалы и пансексуалы, но если бы ей подвернулась возможность послать какого-нибудь заносчивого натурала, она бы с радостью сделала это.       Теа нахмурилась.       — Вход открыт для всех желающих. Политика заведения, — хмыкнула она. — Но мы любезно информируем всех парней, что это место предназначено для девочек-любящих-девочек, о чём они не должны забывать. Нам всё равно иногда приходится ставить их на место из-за насмешливого или неуместного отношения. Надеюсь, у тебя под этой курткой припрятана пушка, — со вздохом произнесла Теа, покосившись на её любимую красную кожанку.       Эмма не сдержала смешок.       — Вот вообще не проблема, уверяю тебя.       Теа кивнула и засунула руки в передний карман толстовки. У вышибал не было никакого дресс-кода, зато было условие — они должны чётко дать понять, что работают на GaY, а не пришли сюда обычными посетителями. И толстовка Теа говорила сама за себя: на груди было написано, что она из охраны, а на спине красовался логотип «Gallium & Yttrium». Точно такой же украшал выглядывавшую из-под куртки белоснежную футболку Эммы.       Когда Эмма впервые услышала название бара, оно показалось ей претенциозным и глупым, но теперь она находила его весьма занятным. Тем более, что большинство всё равно сокращали его до GaY.       — Пожалуй, ты мне нравишься, — подмигнула Теа и поправила зелёный шарф. — Кстати, можешь называть меня Тинк. Меня здесь все так называют.       Услышав прозвище, Эмма вспомнила, что вроде бы Мулан говорила ей что-то про Тинк, но зарекаться бы не стала. Она тем вечером перебрала, могла и ослышаться.       — Тинк?       — Меня зовут Теа Белл, — пожала плечами та. — Я — маленькая и свирепая. Блондинка. Совсем как Тинкер Белл. Отсюда появилась Тинк.       — Хорошо, — Эмма добродушно улыбнулась. — Тинк, значит, Тинк.       Её сговорчивость определённо пришлась новой знакомой по душе.       — Тебе не нужно в туалет, пока мы не заняли наши позиции? — она кивнула на закрытую входную дверь, за которой шумела небольшая компания женщин. Стало быть, Мулан не преувеличивала, когда говорила, что GaY — самый популярный лесбийский ночной клуб в Бостоне.       — Я быстро. Заодно проверю ребёнка, — Эмма вытащила мобильный. — Это нормально?       Тинк кивнула.       — Не вопрос, партнёр, — её лицо расплылось в лукавой улыбке.       Эмма покачала головой, посмеиваясь, просмотрела список контактов в поисках номера Руби. Она знала, что сынишка давно спит, но хотела удостовериться, что всё прошло хорошо. Если Генри откажется оставаться с Руби, у неё не получится сохранить за собой это место, а было бы жаль…       Во-первых, ей нужны были деньги. Во-вторых, ей понравилась Тинк. В-третьих, была вероятность, что работа в лесбийском баре помогла бы унять её зуд. Руби по этому поводу высказалась грубее, что-то вроде: «до хренищи времени, Свонни, ты не можешь хранить целибат вечно!» Но с того самого момента, как пять лет назад в её жизни появился Генри, всё слишком усложнилось.       Эмма не жалела о рождении Генри, более того, не представляла жизни без него. Конечно, она не планировала беременность. Генри был зачат по пьяни в семнадцать лет, когда Эмма наивно надеялась, что она, возможно, не лесбиянка. Что, переспав с парнем, она обретёт семью, чтобы гордо называть её своей. Но эксперимент, закончившийся беременностью, развеял все сомнения Эммы относительно ориентации и принёс новые. Она понятия не имела, что делать с младенцем.       Разумнее всего было бы сделать аборт или отдать ребёнка на усыновление, но Эмма не посмела. Разве могла она отдать сына, зная, что ему тоже может не повезти? Вот её, например, всё время перебрасывали из одной приёмной семьи в другую.       Ей так и не удалось выбраться из системы, не удалось обрести настоящую семью, и она приняла единственно верное решение, которое было приемлемо для её сердца. Сохранила ребёнка, рассудив, что они будут семьёй друг для друга, и ни разу не пожалела.       Эмма больше не совершала правонарушения и мелкие кражи, пыталась поступать правильно. Было нелегко, очень нелегко, но с ней был Генри, и они справлялись со всеми невзгодами. Генри стал для неё лучиком света в дерьмовом мире.       Перебросившись парой слов с Руби, которая не преминула ещё раз напомнить, что, мол, если она подцепит дамочку, Генри сможет оставаться под присмотром любимых тётушек столько времени, сколько потребуется, Эмма набрала ответ на сообщение Мулан (Эмма, надеюсь, что Тинк ещё не отговорила тебя. Увидимся. Мулан.), и поспешила занять свой пост возле входной двери.       Они открылись ровно в восемь, и женщины потянулись в бар нескончаемым потоком. Следующий час Эмма и Тинк только и делали, что приветливо улыбались, проверяли сумки и желали приятного вечера, пока последняя не заявила о намерении сделать первый обход, чтобы удостовериться, что всё в порядке.       Эмма осталась одна. Пока стояла, подперев плечом стену, получила несколько оценивающих взглядов. Она и сама была не против поглазеть. Посетительницам было немного за тридцать, и все они, видимо, занимались бизнесом. Высокие каблуки, дизайнерские платья и колготки. Все, как одна, при неплохих деньгах — на коктейлях такие не экономят. Эмма не планировала следовать грубоватым советам Руби. Она правда уставала на работе и от Генри, и ей было не до сексуальных интрижек с кем бы то ни было, что в общем-то не мешало ей наслаждаться видом.       — Всё в порядке? — спросила подоспевшая Тинк, протягивая ей бутылку воды, которую, видимо, прихватила из бара.       Эмма открутила крышку, сделала большой глоток. Она и не чувствовала, как пересохло во рту, но вода сделала своё живительное дело.       — Всё отлично. Проблемных пока не было.       Они ещё немного поболтали, прерываясь лишь тогда, когда подходила новая компания женщин. Эмма поймала себя на том, что ей нравятся все без исключения истории Тинк. Сама она помалкивала. Новой знакомой было что рассказать. Когда не тараторила про академию или своего парня, делилась информацией о посетительницах GaY, оценивала их наряды и обувь.       Оказалось, вышибалы имели свои преимущества. Оставаясь в трезвом уме и светлой памяти, они становились невольными свидетелями всего, что творилось в укромных уголках. Они видели, кто кого подцепил, и были в курсе многих сплетен.       — Не вздумай, — серьёзно предупредила Тинк, когда привлекательная брюнетка поманила Эмму за собой. — Она переспала со всеми барменами, вышибалами и девчонками из гардеробной, — и пока Эмма смотрела вслед красавице, продолжавшей подмигивать ей, припечатала: — А ещё она замужем.       В какой-то момент время пошло быстрее. Эмма с головой растворилась в работе, вполуха слушая безумные истории Тинк, пока неожиданно для себя не обнаружила, что больше не переживает. Дело спорилось, ей было комфортно и легко, и она действительно не отказалась бы вернуться сюда. Оставалось надеяться, что Мулан будет довольна и предложит выйти ещё раз, например, завтра. Надо только придумать, куда пристроить Генри на тот случай, если Руби и (или) Дороти что-нибудь запланировали на вечер. Может быть, Мэри-Маргарет и Дэвид присмотрят за ним? Они никогда не отвечали отказом, когда она преследовала преступников за пределами Бостона.       Взглянув на часы, Эмма не без удивления обнаружила, что стрелка подбирается к одиннадцати. Она давно потеряла счёт вошедшим, но залы GaY стремительно заполнялись. То и дело раздавались взрывы хохота, с каждой минутой музыка звучала всё громче и громче. Развернувшись, Эмма увидела, что в бар торопится ещё одна компания. На вид им было около тридцати, все — без сомнений — представительницы высшего класса. Они, казалось, были в хорошем настроении, но последняя держалась поодаль и с кем-то говорила по сотовому телефону.       Тинк расправила плечи, и Эмма отметила про себя, что, должно быть, эти женщины — очень важные птицы.       — Добрый вечер, дамы, — поприветствовала она, придерживая дверь открытой для них. — Добро пожаловать в «Gallium & Yttrium».       Эмма повторила слово в слово, внимательно сканируя взглядом новых гостей, желая удостовериться, что под их пальто нет подозрительных выпуклостей, а в их сумках недостаточно места, чтобы пронести алкоголь. У женщин не было ничего общего с преступницами, но в таких вещах никогда не угадаешь. И потом, что-то подсказывало Эмме, что ни одной из этих птичек не понравится, если кто-нибудь попытается их обыскать. Сама-то она не возражала, девочки были просто загляденье.       Первой шла хрупкая блондиночка. Не шла — вышагивала с яростной решимостью, да так стремительно, что чуть не сбила её с ног. Сразу за ней вошла высокая красавица в зелёном жакете с роскошной копной рыжих волос. Оглянувшись через плечо, она подмигнула Эмме.       — Привет, дорогая. Ты новенькая, — пропела она, и Эмма искренне удивилась, услышав британский акцент. — Я была бы не против заполучить тебя в свои когти, — вкрадчиво прошептала она, скользнув пальцами по её плечу.       — Зелина! — в голосе третьей женщины слышались предупреждающие нотки. Она взглянула на Эмму своими добрыми карими глазами. На её губах заиграла доброжелательная улыбка. — Не обращай внимания. Она просто болтает, — произнесла она, заправив прядь каштановых волос за ухо. — Она даже не по девочкам, — а потом, оглянувшись, окликнула: — Реджина, ты идёшь или как?       Эмма проследила за взглядом женщины, мимо застывшей оловянным солдатиком Тинк, и пораженно выдохнула. Она ничего не могла с собой поделать. Незнакомка, продолжавшая что-то нашёптывать в мобильный, без сомнений была самым прекрасным созданием во всей вселенной. Эмма никогда не видела никого прекраснее. В обтягивающем, разумеется, дорогущем тёмно-бордовом платье чуть выше колена, на высоких каблуках и в распахнутой чёрной куртке… Эмма не могла не глазеть. Она скользнула взглядом по длинным ногам, подтянутой фигуре, ненадолго задержалась на декольте и наконец остановилась на лице. Только сейчас Эмма осознала, что женщина смотрела прямо на неё, значит, поймала с поличным. Блядь.       Убрав мобильный, красавица — Реджина? — прошла мимо Тинк и остановилась рядом с подругой.       — Прости, дорогая, — проговорила она низким голосом с лёгкой хрипотцой и легонько коснулась руки своей спутницы. — Рабочий звонок.       — Выкинь ты его, — поддразнила та, игриво отмахнувшись от руки Реджины, и улыбнулась Эмме. — Кстати, я Мэриан.       А Эмма продолжала стоять, не в силах пошевелиться, и продолжала изумлённо пялиться на Реджину. На одно мгновение они встретились взглядами, всего лишь на одно, но, чёрт возьми, Эмма чуть не утонула в бездонных карих глазах, а потом зачем-то посмотрела на красные губы.       — С вами всё в порядке, мисс?..       — Свон, — прохрипела Эмма и ещё раз посмотрела ей в глаза. — Эмма Свон, — добавила она зачем-то, хотя было вовсе необязательно делиться личной информацией с посетителями GaY.       Реджина скользнула взглядом по её лицу.       — Хорошо, мисс Свон, — сказала она, отступив на шаг, и принялась разглядывать Эмму.       Блондинка, вошедшая первой, перестала возиться с курткой и громко застонала.       — Реджина, Мэриан, давайте сюда! — прошипела она, отбросив волосы за плечо, и добавила дразнящим голосом: — Мы здесь из-за вас, я могу получить коктейли в любом другом месте города!       Мэриан засмеялась.       — Ну, конечно, Кэтрин! Мы сразу за тобой! — она поиграла бровями. — Приятно познакомиться, Эмма, — прошептала она, подарив Реджине, которая продолжала разглядывать Эмму своими невероятными карими глазами, красноречивый взгляд.       У Эммы почему-то было ощущение, будто её лицо горит огнём.       — Хорошего вечера, — услышала она собственный голос и уставилась в пол, который ей внезапно показался ну очень интересным.       Реджина коротко кивнула.       — Спасибо, — и, развернувшись на каблуках, вместе с Мэриан присоединилась к своим подругам — Кэтрин и Зелине — в гардеробной.       Эмма не смогла удержаться от соблазна. Она беззастенчиво пялилась на спину, а потом, пока Реджина передавала сотруднице бара куртку, на обтянутую узким платьем задницу. Не могла она отвести глаз и от коротких волос, падающих на плечи и слегка завивающихся на концах.       Тинк легонько пихнула её локтём, и Эмма отвела глаза.       — Ты пялишься, — подколола она.       — Кто это? — выдохнула Эмма. Красные губы не выходили у неё из головы.       — Это… — Тинк дождалась, пока женщины скроются на втором этаже, и лишь тогда продолжила: — Это Реджина Миллс.       Эмма прикусила губу.       — Я должна её знать?       Тинк пожала плечами.       — Она первоклассный адвокат защиты и активный политический деятель, — отхлебнув воды, она поставила бутылку на пол. — Она одна из наших, как бы выразиться… — Тинк помолчала, тщательно подбирая слова. — Тайных гостей. Она иногда приходит сюда, но инкогнито. Какие-то тёрки с матерью, работой, может быть, благотворительной деятельностью. Не знаю точно. Но да, ты её не видела.       Эмма отвернулась, не в силах выбросить из головы, как шикарно Реджина выглядела в чёртовом платье.       — Конечно. Не видела.       Теперь, когда Реджина Миллс ушла и больше не отвлекала своим присутствием, Эмме было намного легче сосредоточиться на разговоре с Тинк.       — Вот и ладненько. Я прошвырнусь ещё разок, а потом, когда объявится Мулан, ты подежуришь внутри, договорились?       Эмма кивнула и, подперев плечом стену, уставилась на оживлённую улицу. Она чувствовала, что эта работа у неё в кармане, и не возражала против того, чтобы быть ближе ко всем этим красивым женщинам, приходившим в GaY. Не возражала и против большего количества смен, если бы ей позволили, потому что не могла дождаться, когда заработает побольше денег. Тогда она сможет сказать Генри, что они посетят аквапарк, о котором он без остановки болтал с самого Рождества. Эмма представляла выражение его лица в этот момент и понимала: оно определённо стоит дополнительных рабочих часов. И может быть, только… может быть… из этой работы что-нибудь ещё выгорит? На это можно лишь надеяться.       Эмма улыбнулась следующей компании женщин.       — Привет. Добро пожаловать в «Gallium & Yttrium». Позволите проверить ваши сумки?